***
Все утро Григорий действовал Петру на нервы; он тенью ходил за ним по всему дому и ныл, что отцу вовсе нет нужды ехать с ним к Катерине именно сегодня. В конце концов Петру это надоело, и он прикрикнул на сына, чтобы тот оставил свои дурацкие выходки. — Я желаю увидеть наконец своего внука, — заявил Петр, — это во-первых. А во-вторых, побеседовать с твоей разлюбезной метрессой мне также не помешает. — Отец, — возмутился этот нахал, — я же просил не называть ее так! Китти — моя… любимая женщина! — Да хоть горшком ее зови, только в печь не ставь! — разозлился Петр. — Суть дела от этого не меняется. Все, хватит пустой болтовни, едем к ней нынче же! Сколько можно тянуть… Лариса упросила взять ее с собой, и Петр с легкостью согласился, поскольку ее присутствие всегда действует на него благотворно. Ежели Гришка решит вновь устроить сцену, то Петр, чего доброго, может не сдержаться и наговорить лишнего, но когда рядом Лариса, то можно надеяться, что слишком уж бурная ссора не вспыхнет. Буквально две недели тому назад Петр ездил в ту самую деревеньку под Черниговом, которую прикупил как-то по случаю, да все руки не доходили как следует за дело взяться и наладить там хозяйство. Новым управляющим, который только-только приступил к своим обязанностям, Петр остался доволен, судя по всему, Мирон Тимофеевич — мужик толковый, и за Гришкой с Катькой, ежели что, присмотрит. Господский дом был невелик, но для Катьки и ребенка вполне сгодится, не говоря уж о Гришке, коли он и впрямь решит перебраться к своей зазнобе. Из прислуги в доме остался лишь старый лакей Прохор, который служил некогда прежнему хозяину. Петр распорядился, чтобы тот присматривал пока за домом и навел там порядок к приезду новой хозяйки. Прохор заверил, что найдет людей в деревне, и дом будет блестеть, что пряничный терем на Нежинской ярмарке. Остальную же прислугу, думается так, Катька привезет с собой. Павлины, которая, разумеется, не захочет оставлять ни ее, ни ребенка, горничной и кормилицы малыша вместе все с тем же Прохором Катьке должно хватить за глаза. Кроме того, Петр отдал все необходимые распоряжение нотариусу и нанятому душеприказчику по поводу денежного содержания, что будет выплачиваться Катьке ежегодно. Отдельная же сумма отложена на будущее, до совершеннолетия ребенка, дабы он, когда вырастет, мог найти себе приличную службу и ни в чем не знать недостатка. Придется, размышлял Петр, включить в собственное завещание отдельный пункт: обеспечение внука, — на всякий случай. На Гришку ведь, как там ни крути, надежды мало, впрочем, может быть однажды он все-таки поймет, что пора браться за ум, и Петру хотелось бы дожить до счастливого дня. Что ж, осталась таким образом самая малость: познакомиться наконец-таки со своим внуком. Гришка заявил, что решил назвать сынка Павлом, дерзко взглянув при этом на своего отца. Петр усмехнулся, добродушно похлопал Григория по плечу и заметил, что имя ему нравится. Да и вообще, самое главное — это чтобы мальчик вырос умным и достойным во всех отношениях человеком. И поменьше брал бы пример со своего батюшки. Хотелось бы к тому же верить, что Гришка не оставит сына и будет заботиться о нем до конца дней. А то как бы не улеглась его эйфория, не прошла его вечная любовь и страсть… Ну да ничего, даст Бог, все будет хорошо, и не отец, так дед о Павле позаботится. Как ни крути, а кровь все же не вода!***
Павлина открыла им дверь и спешно поклонилась: — Пан… Петр Иванович, добро пожаловать! Лариса Викторовна, Григорий Петрович… проходите! Григорий пропустил Петра с Ларисой вперед, а после вошел сам, снял шубу, передал ее Павлине, покосившись при этом на Ларису, которая уже стояла перед зеркалом и поправляла прическу. — Ну, где там наша Катерина Степановна-то? — усмехнувшись, спросил у Павлины Петр. — В гостиной, — отозвалась Павлина, — да вы проходите, Петр Иванович, милости просим! — Я сам вас провожу, papà, — недовольно поморщившись, проговорил Григорий, — идемте же! Петр еще раз покачал головой, кивнул улыбнувшейся ему Ларисе, взял ее под руку, и они направились вслед за Григорием. — Григ! — обрадованно воскликнула Катерина, но тут же осеклась, заметив Петра и Ларису. — Что же вы, Григорий Петрович, не предупредили о визите Петра Ивановича? — мягко упрекнула она его. — Потому что сам Бог не ведает, когда Петр Иванович соберется с визитом! — проворчал Григорий. — Ты меня привез сюда, дабы и здесь пособачиться, дома тебе мало? — тут же завелся Петр. — Петенька! — умоляюще взглянула на него Лариса. — Прошу, не надо! Мы же приехали с дружеским визитом! — И то правда, — Петр обнял жену за плечи. — С тобой же потом поговорим! — бросил он сыну. — Может быть, вы… чаю хотите? — попыталась сгладить неловкую обстановку Катерина. — Сначала о деле! — отрезал Петр. — Показывайте же наследничка-то! — повернулся к ней Петр. — Да, конечно же, — тут же засуетилась она, — прошу! Она провела их на второй этаж, в просторную, забитую игрушками детскую. Подойдя к кроватке с белым кружевным пологом, Катерина наклонилась и взяла на руки спящего малыша. Улыбаясь, она осторожно передала его Ларисе, которая, стараясь не разбудить, аккуратно взяла мальчика, тихо ахнула от умиления, а после подошла к мужу. — Он очарователен, Катенька! — обернулась она к Катерине. Та в ответ довольно улыбнулась и кивнула: разумеется, для матери ее дитя — самое прекрасное на свете. — Тшш! — тут же воскликнула Лариса, потому что малыш вдруг проснулся и расплакался. — Не плачь, не плачь, маленький! Ничего не случилось, здесь твоя мама, — приговаривала Лариса, укачивая малютку, — твои папа с дедушкой… — Ишь ты! — Петр тоже улыбнулся и погладил внука по щечке. — На тебя, Гришка, похож! Очень похож, правда, Лариса? — И на вас тоже, Петр Иванович, — кивнула Лариса. — Упаси Господь! — еле слышно прошептал Григорий, а Катерина тем временем забрала у Ларисы ребенка, уложила его в кроватку и принялась качать ее. — Степа… то есть, я хочу сказать, наш Павлушенька, знаете ли, такой беспокойный! — пожаловалась она Ларисе. — Иногда всю ночь кряду не может успокоиться! — Возможно, его беспокоит животик или же ему жарко, — ответила Лариса. — Левушка наш, к примеру, если ему слишком жарко, тоже плохо спит! А чтобы животик не мучил, Семен Аркадьевич капли готовит, они очень помогают. — Доктор мне говорит, мол, это скоро пройдет, стоит только ему подрасти. — О, когда он немного подрастет, — рассмеялась Лариса, — хлопот у вас только прибавится, поверьте мне! — А где нянька и кормилица? — спросил тем временем Петр. — Ты, надеюсь, толковых людей наняла? Григорий отчего-то закашлялся: — Может быть, мы пройдем в гостиную и там поговорим? — предложил он. — А то опять Павла разбудим. Катерина позвала Павлину, наказав ей посидеть с ребенком, после чего заявила, что в гостиной и впрямь будет удобнее, тем более, что чай наверняка уже готов. — Так что с кормилицей? — вновь спросил Петр, когда они спустились вниз и расположились в уютных креслах в гостиной. — С обязанностями няни прекрасно справляется Павлина, — пожала плечами Катерина, — а кормлю я сама. Не желаю доверять своего сына посторонним! — А, ну ясно! — хмыкнул Петр. — Но на всякий случай, стоит нанять еще людей, чтоб ходили за ребенком, не то мало ли чего… — Ах, papà, — язвительно протянул Григорий, — это, разумеется, дельное предложение, но ведь вам должно быть прекрасно известно, что Катерина Степановна сейчас изрядно стеснена в средствах, поэтому… — Однако же она живет в этом доме, аренда которого, как я понимаю, стоит недешево! — Петя! — укоризненно покачала головой Лариса. — Мы же пришли не ссориться… Катерина же густо покраснела и уставилась в пол, сжав при этом кулаки. — Впрочем, — ласково погладив Ларису по руке, совершенно спокойно проговорил Петр, — об этом-то я и собирался вам сказать. Так вот. Ваше новое жилище практически готово, Катерина Степановна, к лету, думается, можно будет переезжать. Павел как раз подрастет. — Переезжать? — тихо спросила Катерина, опустив глаза. — Papà! — вскричал Григорий. — Не кажется ли вам, что сейчас не время говорить об этом? — Напротив, — отрезал Петр, — самое время! Дом и деревенька под Черниговом ждут вас! Управляющий там толковый, так что он быстро введет вас с Гришкой в курс дела. Конечно, там не такие хоромы, как здесь, но вам вполне должно хватить. Содержание Павлу я выделил, ребенок ни в чем не будет нуждаться. — И мне, — Катерина вскинула вдруг на него взгляд, полный негодования, — видимо, стоит слезно поблагодарить вас, верно, Петр Иванович? Лариса обреченно вздохнула и сжала руку мужа, очевидно, поняв: дело непременно окончится скандалом. — Я вовсе не жду от вас благодарности, — процедил Петр, — я лишь хочу сказать, что все условия для спокойной жизни как твоей, так и моего внука, обеспечены, и вы можете… — С глаз долой из сердца вон, верно, Петр Иванович? — раздраженно дернула плечом Катерина. — Конечно, будь Степ… Павел законным ребенком, вы бы ему всю Червинку на радостях отписали бы, а раз он бастард, то вы желаете сплавить его подальше, чтобы репутация вашего древнего и благородного рода не страдала, так? Не желаете повторять ошибок Анны Львовны, которая некогда пригрела сироту, рожденную вне брака. Тем более, что сиротой-то та девочка стала во многом по вашей вине! — Да как ты смеешь?! — взревел Петр, не обращая уже внимания на уговоры супруги успокоиться и не рубить с плеча. — Вы можете думать обо мне что угодно, Петр Иванович, — гордо выпрямилась Катерина, — но мне ничего не надо! Вот только отныне я более не ваша крепостная девка, и вы не можете просто так взять и вышвырнуть меня из Нежина. Я буду жить здесь! У меня есть средства, а коли не будет, так я заработаю, потому что я — свободная женщина! И сына я воспитаю сама, и он станет честным и порядочным человеком, так что никто его ничем не попрекнет. Я не желаю его прятать, и не хочу прятаться сама, ибо не совершила никакого греха! — Катенька, — выступила вперед Лариса, — мне кажется, вы несправедливы. Петр Иванович предложил вам помощь, а вы столь неразумно отталкиваете руку, протянутую вам в трудную минуту. Протянутую, заметьте, со всей искренностью, добротой и участием! — Да уж! — фыркнул Григорий. — Выслать меня куда Макар телят не гонял, отнять у меня и моего сына Червинку, заграбастав ее при этом себе! Конечно, ведь есть же ваш драгоценный Левушка, а вскоре и еще один отпрыск появится! — Хватит! — рявкнул Петр. — Ты видишь, Лариса, — повернулся он к жене, — видишь?! Это же два неблагодарных дармоеда, думающих лишь о себе! Ни Гришка, ни эта его… не понимают человеческого отношения. Видимо, мне надо было и впрямь лишить тебя наследства, дабы хоть немного за ум взялся, — повернулся Петр к Григорию. — Впрочем, думаю, еще не поздно, и я успею это сделать. — Ты не посмеешь! — вскричал Григорий. — Еще как посмею! Я тебя уже предупредил, что не намерен более терпеть твои выходки, и не позволю выставлять себя на посмешище! Ты меня знаешь, Гришка, но я еще раз повторю, что слов на ветер не кидаю! Пойдем, Лариса! — он взял жену за руку и потянул за собой к выходу. — Запомните оба, — обернулся он уже на пороге, — или вы едете в деревню, или же я забуду, как вас зовут! Что до ребенка, то я заберу его в Червинку, а вы станете, как там Катька только что сказала? — свободными людьми! И вот тогда делайте что угодно, езжайте куда хотите и живите как Бог на душу положит. Ни меня, ни моих детей, ни внуков это не будет касаться! — Вы не имеете никакого права угрожать! — всплеснула руками Катерина. — Это не угроза, — парировал Петр, — это — предупреждение. Поехали отсюда! — вновь обратился он к Ларисе. Оглушительно хлопнув дверью, Петр с Ларисой удалились, а Катерина растерянно развела руками: — Кажется, ваш батюшка окончательно потерял рассудок! — воскликнула она. — Да нет, — процедил сквозь зубы Григорий, — это, кажется, ты совершенно обезумела! Ты хоть соображаешь, что натворила, как можно быть такой дурой?!