***
Лидия повернулась на бок, чуть приподнялась на локте и ласково погладила лежащего рядом Алексея по щеке. Он вздохнул и перевернулся на спину. Лидия тихонько хихикнула и чмокнула его в нос. — Катенька, я обязательно вернусь! — прошептал вдруг Алексей и вновь отвернулся. Лидия раздраженно мотнула головой и отодвинулась подальше. Она встала с постели, накинула халат и уселась на стул у зеркала. — Все без толку! — прошептала она. Она была на седьмом небе от счастья, когда ей удалось наконец-то заполучить Алексея. Они провели вместе бурную ночь в тот раз, когда он приехал поблагодарить ее за заботу о нем во время болезни. Лидии казалось, что ее жизнь изменится навсегда, и она наконец-то будет счастлива. Лидия упросила Алексея остаться у нее, и с того дня он практически поселился в ее доме, лишь время от времени отлучаясь в свое имение, дабы помочь матушке вести хозяйство. Лидия приказала выделить Алексею старую спальню своего покойного отца, обставила ее новой мебелью, которая, как она думала, понравилась ее обожаемому Алешеньке. Он заявил, что у нее «изысканный вкус», и она чувствовала, что просто тает от его слов. Лидия взяла в дом новую стряпуху, которая готовила любимые блюда Алешеньки и каждый день подавала ему на завтрак блинчики с медом. Причем, приносила их ему в спальню сама… Казалось бы, счастье Лидии было безграничным, но… увы, в бочке меда всегда есть место ложке дегтя. Начать с того, что по округе уже поползли слухи. Третьего дня к Лидии с визитом приехала Софья Станиславовна и посетовала, что местные кумушки, в частности, пани Лопушинская не так давно интересовалась у нее, как скоро Алексей Федорович объявит о помолвке и скорой свадьбе с Лидией Ивановной. Софья Станиславовна не нашлась, что ответить, потому что ей и самой хотелось бы знать, как скоро сын ее решит обзавестись семьей. А вскоре после этого к Лидии Ивановне заезжала пани Кожемская, дабы вернуть долг, и также не удержалась от ехидной реплики, мол, несколько странно, что Лидия Ивановна, кажется, решила взять Алексея Федоровича на содержание. Лидия, разумеется, выпроводила несносную женщину, но слова пани Кожемской, чего уж там, больно ранили ее самолюбие. Ей и в самом деле хотелось стать женой Алеши, она несколько раз говорила ему об этом, но он отвечал, что пока еще ему «нужно как следует разобраться в чувствах». А что до слухов, так на них просто не стоит обращать внимания. В конце концов сплетникам всегда нужен кто-то, на ком они могут упражняться в злословии. Ну, а еще Лидию буквально убивало, что Алеша, даже в самые сокровенные минуты, когда они были наедине, случалось, забывался и звал ее… Катенькой. Когда это случилось в первый раз, она решила, что ослышалась, но потом это повторилось еще несколько раз, и Лидии будто нож в сердце вонзили. Тем не менее, она все еще надеялась, что заставит Алексея забыть ту мерзавку. И вот теперь — опять! Нет, нужно что-то делать, решила она, вот только — что? Может быть, стоит уехать за границу? Но вот только как же оставить дом, хозяйство, ведь стоит только доверить все в руки управляющих, как мигом разоришься. А сверх того, Лидия с недавних пор стала замечать некоторые признаки, которые красноречиво свидетельствуют о том, что в ближайшее время у пани Лопушинской и ее приятельниц появится свежий повод для сплетен. Роман Григория Червинского и его разрыв с Натали окончательно померкнут рядом с внебрачным ребенком пана Косача и Лидии Шефер. — Ты куда, Лида? — Алексей, проснувшись, потянулся и сел на постели. — Мне надо в Нежин ехать, — натянуто улыбнулась она. — Дела, Лешенька, ждать не станут. — Но ты посмотри, — Алексей указал глазами на незанавешенное окно, за которым разыгралась непогода: снег с дождем и сильный ветер, — на улицу лучше и носа не показывать. Давай же, иди ко мне! — он протянул к ней руки. — Некогда, Лешенька, — Лидия поднялась и направилась за ширму, чтобы одеться. — Я обещаю, — прибавила она, — что вернусь к ужину. Перед уходом Лидия заглянула в свой кабинет и забрала письмо. На днях она получила письмо от Андрея Андреевича Жадана. Сведения, которые он ей сообщил, были чрезвычайно важные, и ее теперь так и распирало от любопытства, дабы проверить: правда ли то, о чем сообщил Жадан. Узнать же об этом она должна была из первых рук, а значит, ей срочно необходимо ехать в Киев. Но вот Алексею, пока во всяком случае, об этом знать вовсе не обязательно.XXIX
25 февраля 2023 г. в 03:41
Григорий отставил подальше тарелку с супом, к которому так и не притронулся: совершенно не было аппетита. Он оглядел присутствующих за столом остальных членов семейства: отец с неизменно невозмутимым видом ел суп, а Лариса время от времени отвлекалась от своей порции, которую она тоже почти уже успела доесть, чтобы подать мужу хлеб, пододвинуть солонку или тарелку с солениями.
Григорий улыбнулся: все же отцу, как ни крути, повезло в жизни гораздо больше, чем ему. Лариса заботится о нем, старается сделать все, чтобы он не чувствовал себя хоть в чем-нибудь обделенным. Ни Натали, ни Китти, увы, не относились к нему с подобной нежностью. Натали, конечно, смотрела на него с обожанием, но и только. Взамен же она требовала от него безграничной любви, которую он ей, увы, так и не смог подарить. Что же до Китти, то она, конечно, всегда была нежна и добра с ним, но… в последнее время она отчего-то начала требовать от него слишком много. Впрочем, теперь никуда уже не денешься, судя по всему, Григорию до конца дней суждено разрываться между двумя своими женщинами.
Тем временем Павлина принесла второе и, не переставая вздыхать и всхлипывать, принялась раскладывать по тарелкам запеченный картофель с курицей и грибами. Григорий вздохнул: Павлина вот уже который день места себе не находит, и отчасти он мог ее понять.
— Петр Иванович, — не выдержала наконец она, — прошу вас, отпустите меня! Мне надобно поехать да узнать, что с моей Катрусенькой!
— И куда ты собралась, позволь спросить? — хмуро взглянул на Павлину отец.
— Ну, — развела руками Павлина, — она же в Киев уехала, вот я…
— Ты собралась отправиться в Киев? — кивнул он. — А потом? Что, будешь там по улицам ходить и звать «свою Катрусеньку»?
— Но что же мне еще прикажете делать, Петр Иванович, ведь сердце-то не на месте? — воскликнула Павлина, и на глазах у нее выступили слезы. — Чую, беда с ней случилась, помощи она ждет!
Григорий вновь глубоко вздохнул. И в самом деле, прошло уже больше двух месяцев, но Катерина все еще не вернулась, и от нее ни слуху ни духу. Она даже ни строчки не написала ни ему, ни хотя бы той же Павлине. Последняя, кстати сказать, вновь встала к плите, и это обстоятельство радовало обитателей Червинки, поскольку, чего уж там греха таить, стряпуху Павлины всегда была превосходной.
Малыш Павлушенька также оставался в Червинке, он был предоставлен заботам Павлины, Ярославы и конечно же Ларисы и отца. Теперь они, уложив Левушку спать, неизменно шли в комнату Павлуши, чтобы проверить, как он. Если мальчик долго не мог уснуть и капризничал, Лариса забирала его в комнату Левушки, баюкала его и пела колыбельные. Кончилось все тем, что она распорядилась поставить в детской у Левушки еще одну кроватку. К Павлуше приставили Ярославу, и теперь она исправно заботилась о нем так же, как прежде о Еленочке. Григорий также проводил изрядное количество времени с собственным сыном, и это ему неизменно напоминало о Китти и о тех временах, когда они с ней были безгранично счастливы.
К слову, Григорий ездил несколько раз в Нежин, в дом Дорошенко, чтобы навестить дочь. Натали поначалу отказывалась его пускать и всякий раз передавала ему через прислугу, что не желает видеть его в своем доме. А что до дочери, так и вовсе может позабыть о ней навсегда. Но однажды Григорию написала жена Николя Дорошенко и сообщила, что он, с разрешения Александра Васильевича, может увидеть дочку, когда Натали не будет дома. Тесть специально отправил Натали вместе с братом в одно из своих имений, дабы Николя уладил там кое-какие проблемы, а сестра помогла ему.
Он с радостью принял приглашение, дабы побыть некоторое время с дочкой. Еленочка очень выросла, она уже училась понемногу ходить, а когда Григорий подарил ей новую куклу, после подхватил на руки, она радостно рассмеялась и обняла его за шею. Наверное, впервые в жизни он почувствовал, как счастлив рядом с ней. Понял наконец-таки, не просто разумом, а сердцем, что это — его родная дочь, и он просто обязан быть рядом с ней.
Все чаще и чаще его посещала мысль, что неплохо было бы помириться с Натали. Нет, разумеется, о том, чтобы вновь вернуться к ней, речи не шло, но можно ведь жить как добрые друзья и соседи. А там… как любит говорить та же Павлина, утро вечера мудренее. И кто знает, может быть, Натали все же поостынет, да и примет его обратно. Честно говоря, Григорий уже не стал бы возражать, потому что после отвратительной выходки Китти, ему уже ничего другого не остается.
— Я думаю, — сказал Григорий, комкая в руках салфетку, — что нам не стоит волноваться. Ведь ты же сама нам сказала, что она подалась к этому Жадану. Ну вот, судя по всему, ей так понравилось, что она и не спешит возвращаться.
Отец при этих словах ехидно усмехнулся, а вот Павлина, напротив, покачала головой:
— Грех вам такое говорить, Григорий Петрович! — укорила она его.
— А что такого? — хмыкнул он. — Разве это ложь? Она сама тебе сказала, что поедет навестить того типа, ну вот, очевидно, с ним ей не скучно, раз она не торопится домой.
— Так в том-то и дело, — вздохнула Павлина, — что она не бросила бы ни вас, ни уж тем более своего сына! А раз столько времени от нее ни слуху ни духу, значит, случилось что-то ужасное! Вдруг с ней стряслась какая-то беда, и ей нужна помощь? Умоляю, Петр Иванович, Григорий Петрович, дозвольте мне поехать и разузнать!
— Да брось ты, право слово, — махнул рукой Григорий. — Ей просто плевать на меня!
— А вдруг, — сказала Лариса, переводя взгляд с мужа на Григория, — Павлина права, и у Кати действительно неприятности?
— Неприятности, — хмуро взглянул на нее отец Григория, — нынче у нас. По ее милости! Ну, и по милости Гришки тоже… А что до Катьки, то мне-то лично до нее дела нет! Но вот то, что она решила бросить сына, это уже серьезно. Слава богу, у Павла есть мы, и потому он не будет никогда ни в чем нуждаться. Ну, а если она решит вернуться, то нам останется только одно: указать ей на дверь.
Павлина вытерла глаза краем передника и поспешила удалиться. Григорий посмотрел ей вслед и принялся постукивать ножом по ножке бокала.
— Если подумать, — проговорил наконец он, — то Павлина в чем-то права. Нужно хотя бы выяснить, куда пропала эта бесстыжая.
— И что ты думаешь делать? — спросил у него отец.
— Выход один, — вздохнул Григорий, — ехать в Киев. Думаю, найти там этого Жадана труда не составит, он же один из первых богачей в городе. Что ж, я приду к нему и поинтересуюсь, куда пропала моя благоверная.
— Раз ты считаешь, что так будет лучше, — пожал плечами отец, — то поезжай. Если подумать, то все-таки стоит узнать, что она там устроила. По крайней мере нам точно станет известно, что стряслось, и тогда мы сможем решить, как быть дальше.
— Хорошо бы с Катей и впрямь не случилось ничего плохого, — кивнула Лариса.
— Значит, решено, — кивнул Григорий, — я еду нынче же. Пойду и распоряжусь, чтобы запрягали.
— К чему такая спешка? — спросил у него отец.
— Просто мне хочется покончить с этим как можно скорее, отец.
— Ладно, — отец встал, подошел к нему и похлопал по плечу, — отправляйся. О сыне не переживай, мы за ним, разумеется, присмотрим.
— Я знаю, — улыбнулся Григорий. — Спасибо!
«Очень надеюсь, — подумал Григорий, — что Китти будет способна внятно объяснить мне, какого черта она решила выбрать мерзкого Жадана, и почему ей наплевать на меня и ребенка!»