***
— Петенька! — Лариса прошла в беседку, приблизилась к мужу и обняла его за шею. — Что с тобой, тебя кто-то огорчил? — Нет, друг мой! — улыбнулся Петр, обнимая ее за талию. — Просто задумался… — О чем? — лукаво стрельнула глазами Лариса. — О том, разумеется, — еще крепче прижал ее к себе Петр, — как сильно я люблю свою милую жену! — Точно так же, как я обожаю своего мужа! — шепнула она ему на ухо. — А где дети? — огляделся кругом Петр. — Левушка устал, и Галина забрала его, чтобы покормить и уложить. А Ларочку пора купать, и Орыся уже готовит все необходимое. Еленочка же раскапризничалась, что маменьки ее долго нет, и Ярослава увела ее в сад. — Что ж, раз все при деле, то, — усмехнулся Петр, — может быть, мы тоже… найдем себе занятие по душе, а? — с этими словами он поцеловал ее в шею. — Петр Иванович! — щеки Ларисы запылали огнем. — Надо же, никогда бы не подумала, что вы такой бесстыдник! — Ты меня сводишь с ума, Лариса, я тебе уже не раз говорил об этом! — Пан, пан, Петр Иванович! — запыхавшийся Тихон, точно оглашенный, влетел в беседку. — Чтоб тебя! — выругался сквозь зубы Петр, отпрянув от Ларисы. — Ты рехнулся, что ли, Тихон? — Так там Софья Станиславовна приехали, — доложил Тихон, — говорят, срочно ей нужно вас видеть. — Что там могло случиться? — встревоженно взглянула на мужа Лариса. — Сейчас проверим, — буркнул Петр и, взяв жену под руку, направился к дому. Софья Косач явно была чем-то расстроена. Когда Петр с Ларисой вошли в гостиную, она поднялась с кресла, нервно комкая при этом в руках кружевной платок. — Приветствую вас, Софья Станиславовна! — кивнул ей Петр. — Чем обязаны? — Доброго дня вам, Петр Иванович, Лариса Викторовна! — отозвалась пани Косач. — Мне надобно было повидать вас. Прямо-таки срочно! У нас теперь в некотором роде общие проблемы… — Что вы имеете в виду? — спросила Лариса. — Лешенька мой вчера ночью уехал из дома, никому не сказавшись. Можно даже сказать… — Сбежал, — закончил за нее Петр. — Увы! — вздохнула Софья Станиславовна. — Что ж, — развел руками Петр, — это, конечно, прискорбно, но чем мы можем помочь? — Да, собственно, вряд ли тут чем-нибудь поможешь, Петр Иванович. Мой Алексей, видите ли, оставил мне прощальное письмо. Он пишет, что уезжает в Италию. — Не иначе как сманила его за собой какая прелестница? — усмехнулся Петр. — Кто бы мог подумать… — Да, — Софья Станиславовна вернула ему ехидную усмешку, — прелестница… Наталья Александровна. — Что?! — хором воскликнули Петр и Лариса. — Алексей уехал вместе с Натальей Александровной Червинской. Женой вашего сына, дорогой Петр Иванович.XLIV
8 декабря 2023 г. в 23:33
Петр, закинув ногу на ногу, сидел в беседке на берегу, потягивал теплый чай, вприкуску со свежими пирогами Павлины и наблюдал, как Лариса играет с детьми.
Маленькая Ларочка спала в коляске, и Лариса то и дело поправляла кружевной полог и смотрела, все ли с дочкой в порядке.
Левушка, уже довольно уверенно делающий первые свои шаги, протянул ручки к матери, и Лариса, весело рассмеявшись, подхватила его и закружила на месте. Еленочка, заметив такую несправедливость, тут же подбежала к ним и дернула Ларису за подол. Она отчего-то всякий раз безумно расстраивалась, если замечала, что Лариса приласкала Левушку, взяла его на руки или первым его поцеловала, придя в детскую. Кажется, девочка даже к матери родной так не привязана, как к Ларисе. Собственно, Еленочка и называет ее «мамой Ларисой», вернее, «Лисой», с ударением на «и», потому что покуда еще не научилась выговаривать все буквы правильно.
Натали, к слову, нисколько не расстраивается, напротив, считает, что дочка вполне имеет право называть так жену своего деда, в конце концов, не бабушкой же ее звать, в самом-то деле.
Сама же Наталья Александровна нынче частенько бывает в отъезде, поскольку у нее много дел в Нежине.
Во-первых, ее брат вместе с женой отбыли во Францию. Николай Александрович сказал, что им пойдет на пользу пожить какое-то время за границей, тем более, что Елена Александровна ждет ребенка. Александр Васильевич же остался, чтобы привести дела в порядок, а потом он собирается ехать жить к сыну. Натали убеждает его остаться, ведь иначе ей будет очень одиноко, и он, все взвесив и обдумав, пока колеблется. Что же будет в дальнейшем, как говорится, бог весть…
Петр вздохнул: да, зима и начало весны в Червинке выдались тяжелыми. Сначала случившееся с Григорием. Хорошо хоть справедливость восторжествовала, и оболтуса отпустили на все четыре стороны.
Честно признаться, иногда Петру кажется, что все ж таки рыльце у сыночка-то в пуху, и он по уши увяз когда-то в той постыдной истории с самострелом, но… Теперь, по большому счету, ему было все равно. Даже если Кадочников вместе с тем адвокатом каким-то образом и подтасовали факты — наплевать. Все давным-давно быльем поросло, и пускай эта история будет похоронена навеки вечные!
Ну, а потом всем им изрядно подпортил жизнь его милейший единокровный братец. Да уж, покойный батюшка Петра в свое время, как говорится, учудил, и вот — прошлое решило вернуться этаким бумерангом.
Когда Петр узнал, что Лариса похищена, у него чуть было сердце не остановилось. Одному Господу ведомо, что этот полоумный мог сотворить Ларисой! Поэтому Петр собрал всех своих самых верных людей и отправился на поиски. Они тогда прочесали окрестности вдоль и поперек, попросили помощи у Софьи Станиславовны Косач, и она любезно согласилась помочь и дать им людей на подмогу.
В разгар поисков прискакал казачок с новостями, что Лариса Викторовна живая и невредимая вернулась домой. Петр тут же бросился назад в Червинку, где и угодил прямо в объятия своей ненаглядной Ларисы. Она же вцепилась в него так, будто он был единственным ее спасением, и заплакала, спрятав лицо у него на груди.
— Как же я испугалась, Петенька, — всхлипывала она! — Я же думала… мне сказали, что с тобой случилась ужасная беда!
— Ужасной беды мы чудом избежали, дорогая, — отозвался Петр и ласково погладил жену по волосам. — Как подумаю, что мог потерять тебя…
— Нет, — привстав на цыпочки, Лариса поцеловала его в губы, — нет, ты меня не потеряешь! Мы с тобой всегда вместе будем, правда?
— Правда, милая! — ответил он, прижимая ее к себе.
Актрисе Канатоходовой, которая спасла Ларису, Петр готов был поистине луну с неба достать, если бы ей вдруг пришло в голову попросить. Однако, Алевтина Прохоровна заявила, что никакого вознаграждения ей не надобно, потому что «милая Ларочка всегда была для нее как дочь».
— Да, конечно, — прибавила Канатоходова, — иной раз мы соперничали за первые роли, но это по большому счету было всего лишь ребячеством, верно, Ларочка?
— Разумеется! — воскликнула растроганная до слез Лариса и обняла Алевтину Прохоровну.
Канатоходова два дня погостила в Червинке, нянчила маленьких Левушку и Ларочку, вечерами, после ужина, пела семейству романсы, и отбыла в Нежин закадычным другом семьи. Петр Иванович же пожертвовал Нежинскому театру весьма внушительную сумму, благодаря чему все актеры и, разумеется, сам директор Разгуляевич, по их же собственным уверениям, до конца дней своих будут ставить свечки за его здравие.
Того, кто подстроил этакое окаянство, вычислять долго не пришлось: и дураку ясно, что за всем стоит Родзевич. Петр не стал долго раздумывать, и сразу же отправился в Чернигов, в жандармское управление. Кадочников, который еще не успел уехать в Петербург, отправился с ним, пообещав всяческую протекцию. По счастью, им удалось найти знакомого отца Даниила, который служил начальником управления, и тот сразу же заверил их в искреннем расположении. Тем же вечером его люди отправились в Киев, правда, надежды поймать негодяя было мало, но, как ни странно, им повезло.
Сначала жандармы схватили Молибогу, а тот, бедняга, чуть не помер с перепугу и тут же начал каяться во всех грехах. Начальник жандармского управления за голову схватился, слушая откровения Молибоги: уважаемый всеми человек, богатый купец и промышленник, оказывается, занимался контрабандой, содержал игорные и публичные дома, а сверх того еще похищал невинных девушек и всячески над ними измывался.
Мадам Макарова, поняв, что запахло жареным, согласилась сотрудничать с жандармами, и в результате, когда Родзевич заглянул к ней на огонек (она пообещала ему новенькую «пташечку»), его уже поджидали. Он попытался сопротивляться, пырнул жандарма ножом и намеревался скрыться через окно. Но, поскользнувшись, неудачно упал, сломал руку и несколько ребер, и его тут же схватили и препроводили в тюрьму. Процесс обещает быть долгим, и, вне всяких сомнений, его ждет пожизненная каторга.
Ольга Платоновна, насколько Петру известно, потихоньку восстанавливает свою лавку и намеревается сделать ее самой процветающей в городе. Петр Иванович пообещал помощь своей вновь обретенной племяннице, правда, Оленька говорит, что хочет всего добиться сама…
А буквально на днях все обитатели Нежинского уезда были обескуражены новым происшествием: Лидия Ивановна Шефер взяла на воспитание очаровательную голубоглазую девочку. Кое-кто шептался, что малышка — копия милейшего Алексея Федоровича Косача, но им быстренько затыкали рты. Разве можно предположить, чтобы пан Косач докатился до такого!..
Лидия Ивановна всем говорила, что малышка осталась сиротой, у нее нет ни отца, ни матери. А нашла она сиротку в Киеве, в доме призрения, открытом недавно Андреем Андреевичем Жаданом. Репутация последнего, правда, тоже оказалась слегка подмоченной, потому что он самым невероятным образом оказался замешан в грязных делишках Родзевича.
Но все это — лишь слухи, в конце концов, сейчас Жадан — уважаемый человек, помогающий сиротам. Лидия же Ивановна проявила редкостное участие в его новом начинании, и вот — в результате она обрела названую дочь и, как опять-таки шептались по углам, сердечную привязанность.
На днях Лидия Ивановна продала свою усадьбу, дав при этом вольную всем своим крепакам, забрала дочку и уехала с Жаданом в Петербург. Оттуда же они намеревались отправиться за границу.
Что ж, осталась одна головная боль: Гришкина дама с камелиями. Китти вот уже который месяц живет в Червинке, а сам Гришка даже не шевелится, чтобы хоть как-то решить эту проблему. Петр уже несколько раз намекал сыну, что надо бы уже найти выход из этого тупика, но тот лишь отмахивался и отмахивается до сих пор.
Плюс во всем этом лишь один — малыш Павлуша, который растет на удивление милым и смышленым мальчуганом, весь в Гришку. Лишь бы только разгильдяем таким не вырос! Впрочем, тут большую роль играет воспитание, и посему лучше бы Павлу остаться в Червинке на попечении самого Петра и Ларисы, но… увы, об этом пока можно только мечтать.