Самый дождливый день в году

— Чуя, тебя мама зовёт, — Поль без конца стучится, вздыхает и прижимается поближе, пытаясь только по одним звукам понять, что делает младший. Уже второй раз подходит, а там в комнате всё так же тихо. — Ты слышишь? Чуя! — Да слышу я, блять! — Следи за выражениями и выйди наконец из своей комнаты, нужна помощь на кухне! — Взял бы да и помог! — теперь дверь резко открывается и даёт ему аккурат по носу. — Опять сваливаешь на ночь глядя? — Ну, я веду более активную жизнь, в отличие от некоторых, — шипит, вызывая у рыжего довольную ухмылку. — Не скалься. Коё была на кухне, мешала что-то в миске большой ложкой и смотрела телевизор, прислоняясь к столешнице. Отец до сих пор был на работе, ну хотя бы мешать никто не будет с готовкой, если его действительно сюда готовить позвали. Вроде как завтра соседи должны прийти, праздники уже ведь и всё такое, а он где-то потерял свой энтузиазм и хотел дальше сидеть в комнате, чтобы никто не мешал. На громкую слушать музыку в наушниках, рисовать.. Круто же, каникулы наконец-то. Учёба через чур утомительна, хотя бы не задали ничего, кроме нескольких рефератов. Темы, конечно, такие себе, но так уж выпало. Уж намного лучше, чем учить что-то, не в школе ведь уже. Это Поль из себя через чур взрослого строит, хотя старше-то всего на год. Он всегда чувствует себя каким-то маленьким, из него словно делают неконтролируемого подростка, а он совсем не такой, вообще-то. Бывает, конечно, чудит, просто сюсюкаться с ним не обязательно. И бесило всегда, что он пошёл в школу в семь. Почему старшего братца отдали в шесть, а его нет? Подумаешь, на месяц позже родился, и то это никакой роли не играет. Просто по словам родителей Чуя был не приспособлен ещё к новой обстановке. Обидно, так-то, считали его несамостоятельным каким-то. И пока Поль ошивается уже на третьем курсе и в следующем году будет готов выпускаться, идти работать – он только на первом и уже страдает. Можно было и его спросить, чего сам хочет. Мать выглядит какой-то строгой, оглядывает вышедшего из комнаты сына и тяжело вздыхает, что у него только от этого мурашки по коже. Что может быть не так на этот раз? Или ему сейчас будут припоминать все его косяки за прошедший год? А как же благодарность? За то, что старался быть послушным и учиться хорошо, грехи, конечно, есть, но никто не свят, если уж размышлять, как реалист и расширять масштабы общества. Да и— — Почему прямо в канун рождества мне звонит твой куратор и рассказывает о том, как ты слинял с уборки, за которую был ответственен? Ну не-е-ет, почему именно сейчас, что за издевательства? Накахара обречённо вздыхает следом за ней и упирается на стол, глядя под ноги себе и хмурясь. — А почему меня вообще ответственным сделали? Я этого не просил, даже не я староста в группе! Это Кейт вообще должна была— — А вино подливал из-под упаковки сока студентам в актовом зале во время выступления завуча тоже не ты? — Эй, всё подобное придумывает Тачихара! И это была самая скучная церемония в моей жизни, — стонет, закрывая лицо ладонями. — Чуя, в учебных заведениях есть свои правила, ты поступил в престижный университет и позоришься, как пятиклассник себя ведёшь, – всё так же хмуря брови она поворачивается к плите, включая её. — А этот Тачихара нравится мне всё меньше, что за друзья у тебя такие? — Нормальные у меня друзья, и веду я себя тоже нормально. — У тебя очень странные понятия о нормальном поведении, милый, ты учишься всего четыре месяца, а уже получил столько жалоб. — Зато в группе меня обожают, – закатывает глаза, снова пальцами сжав края стола, – просто стукачи везде есть. — Это прилежные ученики, а не стукачи, — морщится от её слов, а Коё подходит ближе и берёт его за подбородок, крепко сжимая и вызывая ещё один недовольный вздох, — я призываю вести себя нормально, чтобы потом не пришлось краснеть перед директором. Это что, так сложно? Но он не хулиганит же, просто веселится. Ладно, может иногда сильно перегибает палку, это она ещё не знает про то, кто на самом деле подмешал слабительное преподавателю биологии. Но Чуя в тот момент всю группу спас, потому что никто – включая его – не был готов к зачёту! Парень понимает, что гордиться чем-то таким неправильно, что нужно действительно вести себя серьёзнее, не позорить семью и родителей, не ловить косые взгляды учителей и недоверие высшей учебной части. Новый год – новые возможности, ещё ведь долго учиться.. — Ну я не буду так больше, всё, — освобождается от хватки и подходит к раковине, руки вымыть, — не могу обещать, но— — Нет уж, давай ты всё-таки пообещаешь мне, что такого больше не повторится. Обещать не стал, чисто из вредности, скорее всего, или неуверенности в своих силах. Правильно, стоит Мичизу придумать что-нибудь такое – сразу огонь в глазах, энтузиазм и желание выделиться, хоть и не самым лучшим образом. Но студенческой жизни полагается быть весёлой? Смешно лишь с того, что он так отчаянно пытается казаться взрослым, а его поведение противоположно этому, очень даже. — Завтра на обед придёт Натаниэль с семьёй, так что давай, нужно уже сейчас начинать. — А я-то думал, что соседями обойдёмся, – вытерев руки полотенцем, младший подходит обратно к столу и берётся за нож, чтобы начать резать овощи. *** Рождество менее интересно, чем сам Новый год, но тоже несёт за собой приятные воспоминания. Раньше уже в это время они частенько летали во Францию к родственникам отца, проводили это время с пользой, они с Полем и их друзьями гуляли по городу и развлекались, как могли, искали приключения на головы. Это просто незабываемые моменты, наполненные счастьем и ностальгией теперь, ведь пережитые мгновения уже никогда не повторятся. Они могут и в следующем году так же собраться и пойти погулять, но кто-то из тех ребят уже работающие в офисах, или врачи, скорее и такие же студенты, как он сам и это уже будет не то. Наверное, так же весело, но ощущается по-другому, всё равно. Тогда рыжий даже не задумывался обо всём этом, просто веселился от души и каждый день казался праздником для всех. В последнее время слишком часто думает о детстве. Даже не то, что думает – банально скучает. Устаёшь от уроков в школе, дома врёшь родителям, что ничего не задали, а потом убегаешь гулять с одноклассниками, чтобы вечером охватить. Зато весело. А когда вся домашка всё-таки готова – идёшь доставать старшего брата, врываешься к нему в комнату вихрем и слышишь ругань, требуешь дать комиксы почитать или просишь у родителей купить такие же. Ну а дальше ужин, уже спокойный, и крепкий сон. — О чём так глубоко задумался? — мужчина садится на диван в гостиной, но он в его сторону не смотрит, продолжая быть участником какой-то стычки во дворе, видимо два водителя место не поделили. — Да так, ни о чём, просто скучно. — Ты почему не переоделся ещё, эй, — теперь и мать появляется, в платье и подкрашивая губы на ходу, — скоро придут уже. — Так я переоделся, — выпрямляется и расправляет свою чёрную футболку с белой маской Джейсон Вурхиза из его любимого фильма. Старшие одновременно закатывают глаза. — Она не праздничная, тебя даже чуть с пар из-за неё не выгнали, ещё и не глаженная, иди переоденься. — Да боже, что тут такого, — послушно уходит к себе и хлопает дверью напоследок. — А где Поль? — Артюр тоже поднимается с дивана и подходит к жене, та сразу видит необходимость поправить ему рубашку. — Без понятия, но сказал, что встретится с подругой и они пойдут в торговый центр. — А на самом деле? — Ну, он оделся, как на свадьбу и вызвал такси. — Тогда всё понятно. — Теперь нормально? — голубоглазый обращает внимание на себя с максимально недовольным видом, оттягивая воротник. — Идеально, только не сутулься, — наклоняет голову в бок, — и улыбаться вовсе не больно, милый, может попробуешь? Чуя нехотя тянет уголки губ вверх, и хоть выглядит это неправдоподобно – от него отвязываются, а вскоре слышится и звонок в дверь. Натаниэль и Маргарет часто заходят к ним по каким-либо праздникам, и этот день никак не мог стать исключением со всей своей важностью. Конечно первого числа всё будет куда шикарнее, чем просто совместный обед, сейчас лишь посиделки. А ещё у них есть сын, Марк, и они не так уж и плохо дружат, ему правда недавно только семнадцать исполнилось, но общий язык ещё давно нашли, проблемой провести половину дня вместе не было. Сначала обмен подарками, конечно, потом все усаживаются за стол и от взрослых удалиться в комнату получается только через полчаса. — У тебя много новых плакатов появилось, — комментирует Марк спустя несколько секунд после быстрого осмотра комнаты и садится в его кресло, хватает первую попавшуюся книгу в руки. — Ну и какого это, быть студентом? — Потерпи ещё полтора года примерно и поймёшь, — забирается на кровать. — Если серьёзно, то нормально, вроде. На первом курсе ничего особо нового нет, ещё школьную программу изучаем. — Звучит скучно, — усмехается, — а девушка есть? — Нет, — шепчет и снова вспоминает разговор с Люси. Он ни с кем это не обсуждал, даже с лучшим другом, а тут этот Марк и.. Всё так сложно. — Я сейчас в весьма затруднительной ситуации. — Что такое? Бросили? Не дают? — Тц, придурок, — хмурится и берёт наушники, от скуки начиная их распутывать, — тебе нравились парни когда-нибудь? — Ну, не сказал бы. Так вот в чём дело, запутался и не знаешь, кто тебя привлекает? — Я натурал, ясно? Говорю же, ситуация трудная. Допытывать школьник не стал, кратко кивает и открывает книгу на рандомной странице, кажется пытаясь таким образом вникнуть в суть истории. Накахара сам не помнит, при каких обстоятельствах взял этот роман, но даже интересно, ещё чуть-чуть осталось и дочитает. Но сейчас думает о том, стоит ли ему всё-таки изливать душу парню, о котором не так много знает. А тому, видимо, всё так же интересно, поэтому снова смотрит вопросительно. — Ну так? Ладно, какая разница, ничего не изменится. — В общем на одной тусовке я познакомился с парнем моего возраста, и у него как бы девушка есть, видно, что такая вся стерва из себя, — складывает руки на груди. — Ну мы с ним курили стояли, посрались чутка. Типо, не всерьёз. Он потом остался на балконе, меня эта Люси позвала и начала спрашивать, что мы там делали. Он сейчас будто бы волосы рвать на себе начнёт, в такую ерунду ввязался, хотя даже выпил в тот вечер не так много. А он не размазня, сказал же, что сделает – значит сделает, а то не по-мужски как-то получится. Но это самая глупая ситуация, когда его вот так взяли "на слабо". Просто безумно жалко деньги, разберётся со всем, выиграет, а потом что-нибудь придумает. И не из такого выкручивался. — Ну так, а дальше что? — А дальше эта дура говорит, сначала, типо, "спорим на пятьдесят долларов, что мы и дальше с ним встречаться будем, даже спустя полгода". Но это я виноват, потому что Осаму меня взбесил, и я вякнул, дурак, до этого, что они точно скоро расстанутся. Потом вообще всё испортил. *** — Полгода? Вы? Да ну нет. — И почему же? У нас нормальные отношения и они не терпят вмешательств кого-то, вроде тебя, — складывает ногу на ногу и недовольно смотрит то на него, то в сторону кухни. — Судя по его поведению он уже еле тебя терпит, так что— — Заткнись, тебе-то откуда знать! — вспыхивает и поднимается, надвигаясь к нему. — Мы любим друг друга, а ты ему просто завидуешь. — Завидую? — усмехается, складывая руки на груди. — Хорошо-хорошо, спорим. На пятьдесят долларов, как ты и сказала. По моим расчётам деньги будут у меня уже через месяц или два. Может даже раньше, если я вмешаюсь. — Чего? — теперь уже улыбается Монтгомери, хлопая глазами. — Это ты сейчас мне новый вызов бросаешь? Чёрт, чёрт, ну вот кто его просил? Сейчас всё достоинство своё погубит, если только не.. Господи, да почему он просто не ушёл домой? Ещё и разбежались все куда-то, даже тему перевести невозможно. — Да, я.. На семьдесят.. На семьдесят пять долларов готов поспорить, что уведу его. Люси смеётся, до этого она очень сильно пыталась сдерживаться, но теперь тянет руку, которую Чуя уверенно пожимает. Ну что за хрень? В детском саду у детей споры и то серьёзнее, они взрослые люди, в такой кошмар попал! В этот момент в гостиную заходит Поль, а рыжий берёт с пола свой рюкзак и кратко прощается, говоря о том, что уже хочет домой. Видеть рожу этого придурка наоборот, вообще не хочется. *** — Ну и жесть, но ты сам виноват, лучше бы сказал, что её уведёшь, но да-а, так менее интересно было бы, – тянет парень напротив в конце, пока Чуя хмурится и краснеет, тихо цыкая. — И что ты будешь делать? — Да откуда я знаю, я об этом вообще забыл на следующий день, а эта отбитая нашла меня в соц-сети и написала, что всё в силе, как бы и не думай, что я забыла. Ей, наверное, интересно просто, как я всё это делать буду. С громким и протяжным вздохом он утыкается в подушку, которую успел прижать к себе во время рассказа. Его ещё и оповестили о том, что Дазай улетел позавчера, и, если всё это затеяно всерьёз – на кону нормальные деньги. Конечно, если он получит их – это будет казаться очень маленькой суммой за такие страдания, а если придётся отдавать – это ж, блин, много, сам ещё не зарабатывает, родителям врать, что ли? Ей-богу, пусть Люси больше не пишет и про всё это забудет, в эту Санта-Барбару ввязываться ни разу не хочется. — Ну чёрт знает, лично я особой проблемы не вижу, — потягивается, поднимаясь, — возьми да скажи, что передумал. — Семьдесят пять долларов, блин! — Да ладно тебе, не так уж и много. — Нихрена себе, у нас и так с финансами не ахти, экономим на всём, а тут взять и отдать самодовольной суке эти деньги, просто потому я не пытался увести у неё парня, больно он нужен мне, — откидывает подушку и закрывает глаза. — Тупой Осаму, ещё и над ростом моим угарал. Вроде ничего такого не сделал, а уже бесит меня, что пиздец. — Он хоть красивый? Старший хмурится сильнее, но задумывается. Волосы непослушные, что сразу бросается во внимание, каштановые такие и очень мягкие наверняка, и глаза под цвет, карие. На солнце могут отдавать цветом коньяка, и вроде ресницы у него длинные, как у девчонки прям. Но да, черты лица у него неплохие. Тогда, на дне рождении, Осаму выглядел беззаботным, улыбался и обнажал ряд ровных белых зубов, а ему правда было интересно, что под всеми теми слоями бинтов находится. Неформал какой-то? Не сказать по нему. А вот встретив его в супермаркете даже как-то самому не по себе стало, вроде всё такой же улыбчивый, просто грустный, что ли, задумчивый. Да какая разница, красивый, не красивый – Чуя не знает этого человека, а он тем ещё кретином оказаться может. Господи, больше никогда в жизни ни с кем не будет спорить, прям клянётся собственным сердцем. — Обычный самый, всё, не хочу об этом, — встаёт и подходит к столу, начиная рыться в ящиках. — В карты сыграем? *** — Спасибо, что пришли, дорогие! — И вам спасибо, уже скоро снова встретимся, — Маргарет подталкивает мужа и сына, чтобы те вышли, после они с Коё целуют друг друга в щёки. — Думаю, можем оформить большой стол на наши семьи в ресторане, чтобы не мучиться с готовкой, да? — Да.. Да, может быть, — вздохнув и кивнув, женщина соединяет руки на уровне живота. — Ну, увидимся! — Пока-пока! Чуя уже переоделся в домашнее и теперь убирает со стола посуду в раковину, настроение совсем не праздничное. И это вовсе не из-за Осаму, такой мудак не испортит ему всё это, просто как-то сил не было ни на что, хотелось впасть в зимнюю спячку и проснуться к весне, когда снова будет тепло. — Вы неплохо общаетесь с Марком, да? Хороший мальчик, — теперь мать помогает ему и надевает фартук. — Всё в порядке? — Да, всё супер, я лучше пойду вздремну. — Ну-ну, потом всю ночь опять ходить будешь и отца будить? Ничего не отвечая, юноша уходит снова к себе и запирается, почти сразу с телефоном забираясь под одеяло. Прохладно как-то стало, сейчас ещё сильнее будет клонить в сон от тепла. Осаму Дазай, значит. Сначала нужно зайти на страничку Люси, на которой несколько селфи: с котом, с подругами, фотографии еды, снова кот, а вот и с парнем. Приближает его лицо. Богатый и красивый, да любая девушка такого через "не хочу" полюбит, делов-то. Фыркнув, всё-таки заходит и на его страницу. Всего одна фотография, с Гин. Улыбаясь, они обнимаются, сидя на диванчике в каком-то кафе, людей много на фоне, это даже мило выглядит. Их сфотографировал кто-то со стороны, скорее всего Ичиё. Ну ладно, хватит уже этого, обязательно придумает что-нибудь. Ему только на руку то, что шатен улетел, сейчас мало что сделать возможно. На улице начался снегопад, всё стало совсем белым, серым, однообразным, мир лишился привычным глазам красок, грустно как-то.