Passion, love, stress

      Тома пролистывал книгу. Аято расположился рядом, наблюдая, на каких страницах сейчас тот находится. В основном он листал картинки, лишь иногда смотря в текст. Глаза парня беспокойно бродили по иллюстрациям, изредка поглядывая на Аято, виновато перебирающего свои пальцы.       Наконец, Тома закрыл книгу и передал её Господину в руки. Парень без каких-либо лишних слов встал и почесал затылок. Аято только хотел раскрыть рот, чтобы что-то спросить, но Тома обернулся и, неловко улыбаясь, посмотрел в его сторону.        — Вы хотели, чтобы я вас унизил, чтобы убедиться… возбуждаетесь ли вы от унижений?       Аято явно не ожидал этой реакции. Он ожидал отвращения, злобы, но никак не принятия. Конечно, можно было бы предположить, что Тома притворяется, что считает эту книгу не такой плохой. Но вот… кто уж и умеет читать эмоции на лице близких — так это Аято. И он уверен, что Тома правда принял это.        — Ты верно понял, — притворно улыбнулся мужчина, сверкнув глазами цвета лазури, хотя его сердце стучало как сумасшедшее. Ему остаётся лишь надеяться на то, что его подчинённый слишком наивный, чтобы подумать о том, что Аято фантазировал про него.        — Так… почему я? — Ох, Архонты, конечно же он это спросил. И теперь Великому и Уважаемому Господину Камисато придётся собрать всё актёрское мастерство, что у него есть, всю хитрость, что он накопил за эту жизнь, чтобы сказать:        — Ты первым попался под руку, — и хотя Аято сохранил свою дружелюбную улыбку на лице, в голове у него происходило примерно: — «Зачем ты это сказал? Аято, ты мог сказать что-то более романтичное, как в этой книге. «Я доверяю тебе, Тома», «Ты мне нравишься больше остальных, Тома», «Я люблю тебя, Тома», но нет!»        — «Аято… Ты впервые за все эти годы сделал неправильный выбор», — но сделанного не воротишь.       Парень перед ним, не медля и секунды, кивнул и совершил низкий поклон.        — Я рад, что вы доверились мне, но прошу, не делайте так больше, — улыбнулся он. Его глаза словно заискрились нежностью, — позвольте откланяться.       Аято смутился его милой улыбке и даже на некоторое время застыл.        — «Какой же он красивый», — промелькнула мысль. Лишь спустя минуту он понял, что так и не ответил на вопрос Томы. Мужчина потряс головой, отпугивая все… нежелательные на данный момент мысли.        — А… да, можешь идти.       Тот кивнул, сказав напоследок, чтобы Аято не забыл доесть свой завтрак, который так на какое-то время остался забыт, и поспешил выйти из комнаты.       Как только дверь защёлкнулась, Аято закрыл лицо руками, создав громкий хлопок, и скатился наземь по стене.        — «Как неловко, — выдохнул он. Сердце стучало, как бешеное, отчего он даже прижал руку к груди, сжимая, — как хорошо, что Тома такой понимающий… хотя сам бы я скорее всего насмехался бы над человеком, которого застал бы за чтением порнографии».       Камисато полностью сел на пол, обнимая себя. В комнате как будто снова стало холодно.        — Может дело не в унижениях? — Аято посмотрел на книгу, лежащую на кровати, — Тома ведь не сможет обидеть меня… — подумал он, выпрямляя ноги и потянувшись руками к носкам, чтобы отвлечься.        — «Но даже от осознания того, что он не может меня задеть ни морально, ни физически, он мне ещё больше нравится», — на бледном лице появилась как будто маниакальная улыбка, лазурные глаза засияли, щёки покраснели, — Тома, какой же ты милый. Надеюсь когда-нибудь мы сможем… подожди…       Пышные ресницы распахнулись. Ухоженные ладони прекратили тянуться к носкам, а ныне блаженное выражение лица превратилось в более недоуменное.        — А Томе я… нравлюсь? ***        — «Как понять, что в тебя влюблены?» — этим вопросом Аято задавался всю последнюю неделю. Лишь деловые встречи, обычно нудные и скучные, заставляли его забыть о таких размышлениях. Но как только они проходили он снова застревал в мыслях о делах любовных. У него никогда не было времени на это, а теперь, когда с комиссией разрешены все проблемы в принципе, он может заняться чем-то более… бесполезным. Но кто же знал, что это так трудно.       Он пытался какое-то время анализировать поведение Томы, чтобы понять насколько чувства к нему, отличны от чувств к другим, но… тот буквально всегда и ко всем относится одинаково при любых обстоятельствах. Он не смущается на публике, не говорит глупостей, не делает что-либо, чтобы выдать свои настоящие эмоции… Аято ведь такой же, так почему его это так раздражает?       Утром у него назначена утренняя битва с сестрой на мечах. Что ж, может времяпрепровождения с ней поможет ему отвлечься.       Деревянный меч хотел врезаться ему в кожу, защищённую домашними одеждами, однако Аято всё равно успел заблокировать этот удар и уже атаковать в ответ. Во время боя брат с сестрой не собирались всё время молчать, иногда подкалывая друг друга.        — Аяка, я думал ты уже лучше владеешь мечом, — усмехнулся старший и тут же вздрогнул, когда пара сосулек, вылетевших из меча сестры, чуть не врезались в его лицо. Лучше бы обойтись без царапин.        — Как видишь я и правда мастер, — ответила Аяка, мечась из стороны в стороны, чтобы не быть задетой мечом брата. Однако Аято лишь снова хмыкнул и направил всю силу Глаза Бога в меч, чтобы его следующий удар стал последним. Девушка, кажется, заметила это и так же впитала свой меч крио элементом так, что сам меч окрасился в холодный оттенок голубого. Аято заметил как подушечки пальцев девушки окоченели, покрылись хрупким инеем.       Спустя лишь пару секунд оба самоуверенно метнулись друг к другу, уже слегка пошатываясь от длительной битвы. Аято зажмурился и занёс меч над головой, как вдруг понял, что его нога… примёрзла к полу.        — «Я и забыл, что она так может», — успел он и подумать, после чего выставил вторую ногу вперёд, чтобы позорно не упасть на твёрдую каменистую поверхность.       Аяка усмехнулась и, слегка запыхавшись, хотела отобрать у брата меч, как тут же упала наземь, больно ударившись подбородком.       Аято хмыкнул, еле держа равновесие после того, как подставил сестре подножку. Подло, но работает.        — Может устроим ничью и пойдём отдохнём? — предложил старший, пытаясь открепить свою конечность от пола. Аяка, лёжа лицом вниз, лишь кивнула, не собираясь никуда вставать. Старший смирился с тем, что ему не выбраться и лёг рядом с сестрой, стараясь не свернуть заледеневшую ногу.        — Аято, — позвала брата девушка, переворачиваясь на спину.        — М?       — Если у тебя нет сегодня дел, пойдём полюбуемся сакурой на Горе Ёго?        — Сакурой? Священной Сакурой? — переспросил мужчина, посмотрев на неё не верящим взглядом. Та кивнула, улыбнувшись. Аято предался воспоминаниям. Раньше он часто мог ходить в город с сестрой, тогда, когда не было тех забот, которые ввалились тяжёлым грузом на их плечи. Тогда, когда Аяка чаще улыбалась… как сейчас.       От мыслей его отвлёк голос сестры.        — Ты всё-таки давно там не был. А я как раз собиралась туда пойти по просьбе верховной жрицы. Что ты думаешь?       Аято посмотрел в небо, наблюдая за тем, как несколько птиц перелетели мимо него. Журавли, верно? Он проводил одного из них взглядом, пока тот не осел на забор, видимо, ожидая партнёра, который летал где-то над главным зданием комиссии.        — Думаю, я провожу тебя, — не глядя на сестру, ответил мужчина, всё ещё наблюдая за птицами, переводя взгляд с одной на другую. Неожиданная заинтересованность засверкала в его глазах.       Аяка улыбнулась и с трудом поднялась на локтях. Вместе с этим, второй журавль наконец осел на забор.        — Ах, извини за это… — девушка смотрела на глыбу льда, которая покрыла ногу Аято, примёрзшую к каменному полу, — я позову Тому, чтобы тот растопил лёд. Подожди немного! — попросила девушка, уже забегая в дом. Тот лишь успел прокричать что-то в знак согласия, чтобы она услышала.       И вот он один. Наедине со своими мыслями. Лишь журавли отвлекали его от собственных размышлений. И то, к сожалению, даже это перестало быть интересным. Густые, кукольные ресницы слегка подрагивали, пока он разглядывал небо. Солнце медленно, но верно прожигало ему глаза, но похоже, эта боль была настолько необходима, что мужчина даже на секунду не отвёл взгляд, продолжая, переодически моргая, смотреть с вызовом на солнце.       Он закрыл глаза, ожидая того, что скоро ослепнет, но над ним словно возникла какая-то тень. Лазурные очи снова распахнулись, чтобы узреть чьё-то милое лицо, нависшее сверху. Аято для вида улыбнулся в ответ на дружелюбие, искрящееся из зелёных глаз Томы. А может он и правда рад его видеть…        — Вы в порядке, Мой Господин? — улыбнулся он, смотря на перевёрнутое лицо Аято сверху вниз. Забавно. Забавно как обычно роскошные волосы Господина сейчас распластались по всей площади, пачкаясь о пыль. Забавно, как чужие глаза расширились от удивления, как будто их хозяина застали врасплох.        — А? — и правда. С его чутьём он может и в шахматы с закрытыми глазами играть, а здесь он не заметил обычного топота ног. Это как же он глубоко погрузился в мысли, — да-да. Я в порядке. Полагаю… ты пришёл освободить меня из ледяных пут? — спросил ненароком Аято, поднимая взгляд выше, чтобы рассмотреть сильные ноги своего подчиненного… а может и не только ноги.        — Да, увидел лежащим вас на земле и решил узнать, в чём дело, — хихикнул Тома, выпрямляясь и обходя его с другой стороны. Аято взглядом следил за чужой развязной походкой, — сражались с Юной Госпожой? — риторически спросил парень, садясь наземь, около ноги Аято. Тот вздрогнул, когда его щиколоток коснулась рука Томы. Обжигающее тепло распространилось по всей ноге.        — Да. Аяка, видно, не рассчитала сил, — усмехнулся Аято, сосредотачиваясь на ощущениях. — «Лишь бы не возбудиться, лишь бы не возбудиться».       Что ж, наверняка сегодняшний день — единственный, в котором он так нервничал. Настолько сильно нервничал, что ещё немного, и на лбу выступил бы пот, который выдал бы всё маскировку.       Тома кивнул, уже начиная растапливать лёд.       Аято огляделся настолько, насколько это позволяло его положение, а затем снова ровно лёг на твёрдую каменистую землю.        — Дорогой Тома, — позвал его Аято, поглаживая своё запястье. Вчера он прочёл ещё один том ныне любимой книги и, кажется, сейчас он хочет, чтобы Тома сотворил с ним «это» ещё больше.        — Да, Мой Господин?        — Можешь ударить меня?        — …        — …        — Нет.        — «Не сработало», — вздохнул Аято и постучал свободной ногой по земле от возмущения. Или от разочарования. Скорее от разочарования. Он искренне надеялся на то, что на этот раз Тома согласится.        — Неужто настолько не хочешь?        — Настолько не хочу, Господин.       Аято снова вздохнул и недовольно сложил руки на груди, стараясь не выглядеть надувшимся, как ребёнок. Получалось хорошо. Очень хорошо. Скорее всего, если бы вы не знали Аято хорошо, вы бы ничего и не заподозрили.        — Даже слегка не желаешь?        — Нет.        — «Вот же ж, любой недоброжелательный гость меня отколотить мечтает, а ты не хочешь? Я ведь сам эту возможность предоставляю», — взвыл Аято, разочарованно смотря в небо.        — Я упал… и примёрз к земле… назови меня неуклюжим, — глаза цвета лазури с надеждой взглянули на парня. Ресницы умоляюще захлопали.        — Господин, когда мы сражаемся и я оказываюсь в таком же положении, вы надо мной не насмехаетесь и я не стану, — устало сказал Тома, проводя рукой по осколку льда. Кажется, он почти растаял.       Аято фыркнул. И правда. Он и сам бы ни за что не обидел Тому, так почему Тома должен оскорблять его?.. верно, потому что Аято его Господин. Но Тома почему-то слишком часто в последнее время не выполняет приказов, что… раздражает. Неужели это так сложно? Ударить пару раз Господина? Может в рукопашной сразиться? Тогда его точно ударят, но разве Аято возбудится во время боя?        — Тома, давай, даю ещё один шанс ударить меня или я… — вдруг Аято почувствовал, как его свободную ото льда ногу подняли вверх, прижав к груди. Рука Томы была всё ещё тёплой после растапливания льда, что чувствовалось сквозь одежду.       Мужчина сначала совсем не понял, что происходит, как вдруг почувствовал, как вторая разгоряченная рука парня огладила его чуть выше бёдра. Чужая ладонь три раза шлёпнула его, отчего Аято вздрогнул. Совсем слабые шлепки, почти не чувствуются, но Глава Комиссии Ясиро вдруг понял: он всё равно возбудился. Лицо точно покраснело до неузнаваемости от такого жеста. Сердце замерло в ожидании продолжения. Но… ничего подобного.        — У вас штаны в этом месте испачкались, Мой Господин, — уточнил Тома, бережно опуская чужую ногу на пол, — я почти закончил, потерпите немного.       Только вот терпеть это не было сил. Аято буквально выдрал свою ногу из ледяных оков и мигом встал во весь рост.       Тома шокировано уставился на Господина, лишь хлопая глазами. В руке горело пламя, которым он хотел растопить оставшиеся куски льда. Аято заправил волосы за ухо, опустил майку как можно ниже, чтобы не дай Архонт его возбуждение заметил Тома.        — Благодарю за помощь, — улыбнулся Аято и резко повернулся в сторону дома, исчезнув в стиле самурая — как будто след простыл.       Тома так и остался сидеть на разогретом солнцем каменном полу, держа пламенную руку на весу. Журавли уже улетели, издавая характерных крик, как будто насмехаюсь над Господином, что боится собственных чувств. ***        — Надо же, надо же, Госпожа и Господин Камисато, — дружелюбно поприветствовала Яэ Мико своих гостей, пока остальные жрицы столпились позади, пытаясь разглядеть брата и сестру. Их редко увидишь вместе, а уж что касается великого домоседа Аято, то увидеть его приравнивалось к великой удаче.        — Благодарим за приглашение, Госпожа Яэ, — поклонилась Аяка в ответ на приветствие кицунэ, отпуская локоть брата, за который держалась, пока поднималась по высокой лестнице. Аято также поклонился в той же манере с лёгкой улыбкой на лице, — вы не будете против, если мой брат побудет здесь недолго, пока мы обсуждаем приготовления к фестивалю?       Аято, хоть и не выражал каких-либо отрицательных эмоций, поймал на себе странный, пугающий взгляд лисицы. Только вот, по какой-то причине, лишь он заметил это. Остальные, включая его сестру, просто улыбались друг другу. Жуть.        — Я думаю, девочки могут устроить Господину Камисато небольшую экскурсию, — Яэ махнула рукой жрицам и те сразу вытянулись как струнки, перестал разглядывать семейство Камисато, — не мешайте нашим гостям, приготовьте чай, например… — жрицы не сдвинулись с места, — ну же, — прошипела она и девушки тут же разбежались по разным сторонам. Только одна из них подошла к Аяке и поклонилась.        — Госпожа, позвольте провести вас.        — Да, пожалуйста, — Аяка улыбнулась, убирая веер с лица.       Сестра ушла, оставив Аято наедине с Яэ Мико. Лисица, к слову, не вызывала какого-либо доверия своей притворно доброжелательной улыбкой.        — Чего же вы так нервничаете, Госпожа Гудзи? — улыбнулся Аято, глядя на то, как лицо кицунэ становится всё более злым, — неужели я снова тот единственный, кто может воплотить ваши… «замечательные» идеи в жизнь? Унижаться вам не к лицу. Вы заболели? — издевался Аято, проходя вперёд, стремясь увидеть ту самую сакуру.       Яэ Мико хотела продолжить держать хитрую улыбку на своём лице, но этот наглец из Ясиро рушил все её планы.        — Что вы, что вы… это лишь гостеприимство… — Яэ подошла к Аято, стараясь идти с ним наравне. Одно ухо заинтересованно приподнялось, — я заметила, что Господин сегодня не в духе. Да и где же ваш излюбленный костюм? — отметила Яэ, намекая на то, что сегодня наряд Аято кардинально отличается от того, что он носит обычно. Да, всё те же белые одежды, но дизайн уже совсем другой, более простой. Свой любимый костюм ему так и не удалось выстирать.        — Какая вы внимательная, — хмыкнул Аято, подходя к Священной Сакуре ближе. На мгновение он даже застыл, залюбовавшись, наблюдая как с крепких веток понемногу падают розовые лепестки. Парочка приземлилась прямо на волосы и одежды, что осталось проигнорированным.       Яэ Мико заулыбалась, увидев реакцию гостя. Вдруг в голове у неё что-то щёлкнуло. Хитрые глаза тут же недобро сузились, а приятная улыбка превратилась в почти злобный оскал. И хоть с виду и не скажешь о том, что у неё есть какие-либо плохие намерения        — Ринго! — шикнула она, щёлкнув пальцами. Гэндо Ринго тут примчалась внезапно и неожиданно. Аято удивился навыкам самурая, которыми обладали девушки в монастыре, — кхм… раз уж Господин в смятении, позвольте нашей Ринго предсказать вашу судьбу.        — Предсказать судьбу?        — Ах, меня уже ждёт Госпожа Аяка. Какая жалость, а я так хотела ещё поговорить с вами, Господин Аято. Что ж, Ринго, позаботься о нашем госте… — Яэ наклонилась к девушке и прошептала, — от этого зависит твоя зарплата.       Ринго лишь кивнула, проводив взглядом довольную кицунэ. А как только та ушла, девушка покачала головой в знак недовольства. Затем она дружелюбно посмотрела на Аято.        — Пройдёмся со мной, Господин.       Ринго зашла за стойку, пока Аято медленно подходил к небольшой лавке. Он рассматривал три красивых коробки, стоящими на деревянной стойке, пока не подошла Гэндо.        — Вытащите предсказание из цилиндра и дайте мне для расшифровки, Господин, — приветливо попросила девушка, слегка склонив голову.       Аято, держа подбородок пальцами, вытянул пальцами второй руки палочку. Любопытство засверкала в лазурных глазах, пока они рассматривали красиво задекорированный предмет. Девушка забрала палочку с предсказанием и начала читать, слегка с выражением, задорным тоном:       «Облака рассеялись, обнажив на небе луну. Любой, кто вытянет это счастье, будет удачлив.       Если в сердце твоём будет ясность, всё, чего ты пожелаешь, исполнится. Сегодня для вас удачный день. Не важно, хотите вы что-нибудь сделать или с кем-нибудь повидаться.        Сейчас самое время действовать.       Ваш счастливый предмет дня: горячий чай с цветами сакуры. Говорят, что его тепло растопит чужие сердца.       Всё будет хорошо, потому что у себя в сердце вы чётко видите путь».       Аято никогда не верил в такие вещи. Обычно они заставляли его лишь смеяться, но сейчас… неожиданно так сильно захотелось немного горячего чая. ***        — Тома! — внезапно распахнулись двери-сёдзи на кухне.       Так как вся прислуга по выходным и праздникам расходится по домам, можно было вести себя гораздо свободнее. А ещё это значило, что сегодня повар лишь один.       Зелёные глаза метнулись в сторону мужчины, который с привычной улыбкой подошёл к нему и оперся боком на столешницу, — готовишь?        — Добрый вечер, Господин. Да, готовлю ужин. Госпожа попросила на десерт моти с сакурой. Может у вас есть пожелания? — спросил Тома, катая тесто. Аято оглядел парня с ног до головы.        — «Какой красивый фартук».        — Вообще-то… помнишь путешественник прислал книгу рецептов и пару ингредиентов из Сумеру? Если тебе несложно, может приготовишь лёгкий напиток? — он почти лёг животом на столешницу, упираясь локтем в деревянную стойку. Как будто не замечая чужих стараний, Тома лишь кивнул и указал на полку в конце кухни.        — Там книга рецептов. Выберите что-нибудь. Как только закончу с этим, я приступлю к напитку, — улыбнулся Тома, доставая какие-то ингредиенты из шкафчика.       Аято незаметно нахмурился и грациозно направился к полке, размахивая длинными рукавами… эти рукава не были такими же длинными как на его старом костюме. Эх, как же он скучает.       Он достал знакомую книгу и открыл на середине, чтобы не листать слишком долго. Глаза равнодушно пробежались по тексту и фотографиям прикрепленным к страницам. Они остановились на лиловом напитке с парой фруктов сверху.        — «Подойдёт. Как раз тот же самый чай».        — Тома, я выбрал. ***        — Так вы встретились с Госпожой Гудзи? — восхищённо спрашивал Тома, жуя какой-то бутерброд на скорую руку. Аяка кивнула.        — Да, довольно приятная женщина. С ней легко работать, — сказала девушка, уже уплетая моти, которые Тома делал с таким усердием, — Тома, десерт стоит высших похвал, — Аято кивнул, подтверждая, всё-таки позволив себе одну штуку. Честно говоря он всё равно чувствовал, что объедает собственную сестру, несмотря на все её заверения о том, что она не съела бы всю порцию.       Но он должен признать, что отказываться от такого угощение — было бы большим неуважением к повару.        — Рад, что вам нравится, — улыбнулся Тома, что-то колдуя на столешнице. Видимо, он продолжает готовить. И как он не валится с ног после стольких дел? — вы обсуждали фестиваль?        — Да. Она перекинулась парой слов с Аято, верно? — вопросительно посмотрела на брата Аяка, дожевав сладость. Как же хорошо, что она не знала об взаимоотношениях своего брата и хитрой кицунэ на горе Ёго.        — Верно… на меня она впечатления не произвела, — хмыкнул мужчина и тут же, не заметив этого, к нему подошёл Тома и поставил чашку с горячим напитком на стол, перед Аято. Мужчина рассмотрел напиток внимательнее. Фиолетовый… надо же, да и такой красивый оттенок. Сверху плавают листья сакуры, видимо и придавая этот чудный аромат.       Глаза уставились на неловко улыбающегося Тому.        — Вы просили сделать его, Господин. Надеюсь выглядит приемлемо, — он застенчиво почесал затылок, наблюдая за реакцией Аято. Тот коснулся горячего стакана, слегка улыбнувшись.        — Выглядит красивее, чем на фотографии, — изумленно сказал он и сделал глоток. Тома с любопытством смотрел на Господина, ожидая его отзыва. Аяка с не меньшим интересом наблюдала за братом.        — «Какой необычный вкус», — подумал Аято, ставя напиток снова на стол.        — И как вам, Господин? — обеспокоено спросил Тома, развязывая пояс фартука. Аяка точно так же уставилась на брата, когда бледные губы слегка отстранились от чашки. Лёгкий пар от теплоты напитка всё ещё приятно обжигал лицо.        — Полагаю, нам нужно будет иногда посещать Сумеру, чтобы покупать некоторые приправы. Тома, как же ты с первого раза приготовил новый, такой сложный напиток?       Зелёные глаза слегка расширились, а щеки покраснели. Тома снова неловко улыбнулся и ещё больше раскраснелся, когда Юная Госпожа начала хлопать в ладоши в знак похвалы.        — Он не особо сложный. Всего лишь… перемешать пару ингредиентов.        — Прошу, не скромничай, я читал рецепт. Не думаю, что он столь прост, насколько говоришь ты.       Тома ничего не успел ответить, как Аяка уже задала вопрос:        — Тома, не мог бы ты и мне на ночь приготовить? Думаю, перед сном было бы неплохо выпить чаю.       Парень ещё немного постоял, всё ещё изумленный тем, насколько же всем понравились его старания.        — А? Д-да, конечно! — Аяка в знак благодарности кивнула и краем глаза заметила, как Аято встаёт из-за стола, отряхивая колени от мусора. Хотя откуда бы взяться мусору, если Тома убирается на кухне дважды в день.        — Аято? Уже уходишь? — на вопросительные взгляды мужчина лишь кивнул, взяв только чашку чая.        — Пойду отдохну, пожалуй. Вы тоже не задерживайтесь.        — Хорошо!       Мужчина направился к своей комнате, на ходу выпивая чай.        — Какой же всё-таки приятный аромат, — прошептал он себе под нос, открывая дверь в спальню ботинком. Как только он зашёл, Аято подошёл к столику и положил полюбившийся напиток на деревянную поверхность.       На столе одиноко лежала лента и, заметив её, мужчина обхватил тонкую ткань бледными пальцами и завёл руки за голову, чтобы связать уже отросшие волосы в хвост. Нельзя сказать, что они по длине могли бы соревноваться с женскими. Что уж говорить, даже у Томы шевелюра куда длиннее.        — «Жаль, что у меня не такие же длинные волосы, как у Лина», — мысленно вздохнул Аято, снимая пиджак и всё, что было под ним, параллельно вспоминая сцены из первого тома, где Рен часто тянул партнёра за волосы. Он невольно улыбнулся, представляя, как это мог бы делать Тома, — «со мной определённо что-то не так».       Мужчина, расстегнув пуговицы на брюках, оставил их в таком положении и потянулся за тумбочкой, в которой должен был лежать третий том полюбившейся книги. Он с изумлением смотрел на новую обложку. Обложка первого тома была такой порочной и запретной, что придавало и без того красивому рисунку шарма. Вторая была более скромной и красочной — Рен сидел на коленях Лина и целовал его, пока оба были полностью обнажены. Аято, отпил ещё немного чая, чувствуя небольшой жар.       Третья же была слишком романтичной. То есть, здесь Лин с Реном мирно лежат на кровати, укрывшись одеялом. Никакой страсти и извращенности, никакого порока. Книга теперь не столь греховна и запретна. Аято думает, что мог бы даже позволить прочесть это своей сестре, но… он ведь уже знает, что даже обложка не спасёт книгу от греющих душу сцен.       Аято лёг на кровать, положив на матрас деревянный поднос для кружки чая.        — «Неужели в молодости я мог бы проводить таким образом вечера? — чужие глаза метнулись в сторону окна. Темно. Дождь. Ничего не слышно кроме капель, что стучатся в окно, — и правда… романтично»       Аято наконец приступил к книге, иногда отвлекаясь на то, чтобы сделать очередной глоток или помечтать о том, как бы было хорошо, если бы Тома решился хотя бы на лёгкий удар. Невольно он вспомнил утреннее событие, где тот подозрительно спокойно коснулся его бедра. Хотя кого он обманывает, выше бедра.       Мужчина заправил голубые волосы за ухо и сел на пятки, оставляя локти на матрасе. Он завёл руку за спину и дотронулся до места, которого коснулся Тома этим утром.        — «До сих пор бросает в жар. Как же так?» — он быстро убрал руку, не желая пачкать очередные штаны. Под шкафом у него лежит ещё две пары. Немного подумав он снял и штаны, оставшись в одном белье.       Он снова приступил к чтению и вскоре понял, что чай, который ему так полюбился, закончился. Только вот, похоже, горячий напиток действительно хорошо выполнял свою работу ведь сейчас Аято даже слегка бросило в пот после жарких сцен, происходящих в книге. Щёки покраснели до невозможного. Он уже не использовал тонны косметики, поэтому этот румянец был заметен так, как никогда раньше.        — «Что-то не так», — подумал про себя Аято, щупая грудь одной рукой, а второй стараясь ни в коем случае не коснуться того, что происходит внизу. Страшно даже смотреть. Такое чувство, что там происходит извержение вулкана… в самом плохом смысле этого словосочетания.       Аято прикрыл глаза и захлопнул книгу с характерным звуком. Он откинулся о стену боком, прижимая разгоряченное тело к холодной поверхности. Бедра он сжал так, что было даже больно, но его член всё равно стоял колом. Бельё начало намокать.        — «В чём дело? Я схожу с ума от желания? Или причина не в этом», — судорожно думал Аято, всё же проведя рукой по члену сквозь бельё. Губы раскрылись в немом крике. Стон так и не вышел из его уст, но, чем дольше он это делал, тем больше он понимал, что сдерживаться невозможно.        — «Чай! Точно. Чай… но что в его составе такого… — Господин отчаянно пытался вспомнить из чего готовился этот напиток, но ничего не вышло, — … кажется я плохо соображаю», — последнее, что осознал Аято после того, как понял, что не видит выгравированного названия закрытой книги.       Ресницы, словно крылья бабочки, раскрывались и закрывались, каким-то образом отражая степень удовольствия на его лице.       Аято убрал руки от себя и решил постараться отдышаться, но, как назло, всё зудело от желания. Старший Камисато позволил себе слегка огладить грудь, но когда его горячая рука коснулась чуть выпирающего соска, пальцы тут же начали тереть его так, как делал это в книге Рен с Лином. Получалось довольно плохо из-за нехватки практики, но Аято надеялся на то, что немного боли снизит столь пугающе возникшее возбуждение… да ещё и такое сильное. К несчастью, Аято странно реагировал на боль, а потому он лишь сильнее начал сдерживать стоны.        — Нехорошо… мне нехорошо, — уже зачем-то вслух прошептал Аято, сжимая свою шею для успокоения, — почему он всё ещё стоит? — слегка напуганным голосом говорил Аято. Обычно ему хватало нескольких минут, чтобы снять напряжение, а сейчас прошло около получаса, но он возбудился лишь сильнее.       Он посмотрел на книгу и сглотнул… в его затуманенном рассудке появилась идея. Мозги соображали невероятно туго, но тем не менее были заняты… правильными вещами. Полезными.       Аято, не вставая, снял последний клочок одежды, что остался на нём и посмотрел на стоящий колом член, слегка испугавшись. Он свёл колени вместе и посмотрел в потолок, обнимая ноги руками. Ладонь проскользнула по бедру вниз и коснулась, выделяющего смазку члена. Он закраснелся ещё больше, когда обхватил его своей же рукой и слегка сжал. Благо, он был всё ещё достаточно в рассудке, чтобы не издавать громких звуков.       Ноги метались из стороны в стороны, сжимая и разрывая простыни пальцами. Он почти уверен, что ему это почти удалось, поскольку он услышал треск ткани. Вторая рука мяла плоскую грудь очень неумело и плохо, натирая набухшие соски.        — «Почему ничего не выходит?», — на грани истерики спрашивал себя Аято, накрывая голову одеялом, как будто это могло защитить его от собственного тела.       Голубые глаза метнулись в сторону стола, на котором осталась пустая чашка чая. Тут же он вспомнил, как попросил приготовить его Тому.        — «Может… пойти к Томе? Может он знает… как это исправить?»       Он осёкся. Как же это? Придти в таком беспомощном виде к человеку, которого он уважал больше всех на свете? Да ни за что!       Только он подумал об этом, как возбуждение накатилось на него с новой силой. Аято прикрыл рот ладонью, слегка прикусив кожу…        — «Хотя… По сути это ведь он виноват, да? Ну что ж… пусть исправляет.»       Сделав выводы, Аято, укутав себя одеялом, слегка пошатываясь, встал.        — Как тяжело… ну, почему его комната в другом корпусе! — с ужасом он начал замечать, как его поведение меняется с каждой секунды. Если он ещё мог спокойно реагировать, то сейчас он больше походил на капризного ребенка.       Волосы слиплись от стекающего пота. Глаза видели лишь размытое очертание фигур. Дверь он еле открыл дрожащими пальцами. В коридоре было однозначно больше воздуха и он мог вдохнуть полной грудью.       Глаза цвета лазури метались в разные стороны, судорожно вспоминая, куда нужно идти.        — «Нет, я не дойду, — разочарованно всхлипнул, пугаясь этого же звука, — ещё и реветь, как дева в беде, вздумал, Аято?»       Мужчина, опираясь о стену, осел на пол. Одеяло скатилось с одного плеча, оголило грудь и спустилось слегка ниже пояса, но скрывая самое интересное. Было укрыто только левое бедро.        — «Хорошо что слуг в доме нет, иначе было бы совсем плохо, — подумал напоследок Аято, уже не в силах помочь себе рукой. Неприятный зуд заставлял его дёргаться от раздражения, — да когда же я отключу…»        — Господин? — послышалось где-то вдалеке. Аято вздрогнул. Да, он хотел увидеть Тому, но всё ещё не мог принять своё беспомощное положение. Затем кто-то перешёл на бег, — Господин Аято!       Мужчина лишь зажмурился от громкого звука. Он хотел повернуть голову, чтобы посмотреть на только что подбежавшего Тому, но сил хватило лишь на то, чтобы прикрыть одеялом оголенное тело.       Тома обеспокоенно взял Аято за подбородок, рассматривая его лицо. Даже в темноте было видно то, как покраснели его щёки. Правда губы совсем бледные, да и глаза какие-то странные. Слишком блестящие?        — Что произошло? Вы в порядке? — парень почему-то оглядывался по сторонам, как будто ища помощи. Затем Тома прижал голову Аято к себе и опустил вниз, чтобы помочь тому дышать, — Господин Аято, вы можете встать? Дайте я вас отведу в вашу комнат…        — Тяжело, Тома, — сказал Аято, чувствуя, насколько становится влажным одеяло. Камисато поднял чугунные руки и обхватил ими талию парня, вжимаясь лицом в живот. Запах чужого тела успокаивал его и одновременно одурманивал мысли, — тяжело…        — Давайте я вам помогу добраться до вашей кровати, Господин, — дрожащим голосом, с покрасневшим лицом, сказал Тома и поднял руки Аято на свои плечи, обхватив его торс своими. Пришлось приложить силу, чтобы поднять чужое расслабленное тело, но в итоге Томе удалось поставить мужчину на ноги, всё ещё держа его за талию одной рукой и придерживая лопатки другой, — вы можете стоять, Мой Господин?       Аято ничего не соображал, лишь хватался за Тому и вжимался носом в его шею, вдыхая едва ощутимый аромат. Внезапно он почувствовал, как его бедро сильно сжали чужие пальцы, отчего Аято вздрогнул и ещё больше покраснел. Казалось, что кожу вот-вот натрёт и останутся покраснения. Лёгкая боль заставляла напрячься.        — Я вас отнесу, обхватите меня ногами, Господин, хорошо? — с лёгкой улыбкой спросил Тома, поднимая чужие колени себе за спину. Аято еле ухватился за чужую шею и чуть по-девичьи не взвизгнул от неожиданности. Парень лишь усмехнулся и попросил не беспокоиться, еле держа чужое тело.       Ногой он открыл дверь и, пока у него ещё были силы, аккуратно, медленно шёл к кровати по скрипучему полу. Одеяло почти сползло с Аято, обнажая всё, кроме члена, который упирался в чужой живот, пытаясь проткнуть его. Он ещё больше покраснел от того, как его обнаженные бедра сжимает Тома своими пальцами. В ещё больший восторг он приходит, когда понимает, что скорее всего останутся следы от его пальцев. А может даже синяки. Да, синяки ещё лучше. Однозначно лучше.       Тома, еле дыша, стукнулся коленями об кровать и, обессилевший, упал на неё вместе с Аято, успев лишь выставить руки вперёд, чтобы не стукнуться головой с Господином.       Зелёные глаза встретились с лазурью в чужих зрачках. Тома сжал губы и отвёл взгляд, но всё ещё чувствовал, как опьяненный взгляд Господина пытается прожечь в нём дыру.        — Ах, прошу прощения, Мой Господин! Вы не ударились? — Аято всё ещё обхватывал обнаженными ногами чужую талию. А когда Тома попытался встать, тот сжал ноги сильнее, прижимая парня к себе, — Мой Господин? Ха-ха, давайте я пойду за лекарствами, а вы полежите немного, хорошо?       Аято покачал головой и взял того за плечи.        — Господ… Господин! — чуть громче вскрикнул Тома, когда оказался перевёрнутым на спину. Господин в это время забрался на его живот и нагло уставился на покрасневшее лицо напротив. Зелёные глаза уставились в недоумении, а затем опустились ниже. Одеяло полностью спало и осталось лежать на полу, — ам… хах… Господин? — зелёные глаза неловко уставились в стену, а напряжённая улыбка «сияла» на лице, — я мог бы подготовить холодную в ванную, чтобы оно спало…       Аято усмехнулся и заправил волосы за ухо. Похоже, теперь он соображает гораздо лучше.       Он опустился на чужую грудь и уставился на Тому, тыкнув пальцем в его щёку. Тома сглотнул, беря в свои руки чужой торс, как будто пытаясь его поднять.        — Господин, что случи… — взгляд упал на столик с чашкой, в котором был напиток, что приготовил он сам, — …лось… это… из-за того чая?       Аято грустно улыбнулся и всхлипнул, что очень удивило обоих.        — Дорогой Тома… ам… я не могу… не мог бы ты меня отключить, иначе я могу сделать что-то отвратное, — Аято полностью лёг на Тому так, что тот мог ощутить его возбуждение. Камисато тяжело дышал в чужое ухо, пока руки юноши лежали на его пояснице.        — Я вам помогу, не беспокойтесь, Мой Господин, — не успев что-либо осознать, Аято оказался перевёрнутым на спину. Он слегка покраснел, когда вспомнил о своей наготе, но быстро отвлёкся, когда Тома распустил свой хвост, сняв с него ленту. Пшеничные волосы легли на плечи их обладателя. Аято тут же захотел к ним прикоснуться, но быстро понял, что этому противостоит красная лента, которая оказалась на его запястьях, — я думаю… этого вам должно хватить, — мужчина пару раз дёрнул запястьями, проверяя насколько хорошо его руки были связаны. Конечно, ленту было разорвать легко, но сам факт того, что его обездвижили… возбуждал.        — Хватить чег… — его шею обхватила чужая ладонь, после чего Аято быстро заткнулся, переставая смотреть за свои руки. Он видел, как вторая рука Томы огладила его грудь, слегка сжав. Лёгкий стон вырвался наружу, но пальцы сжались на его шее, грозясь полностью перекрыть доступ кислорода в мозг.       Мысль об убийстве тут же пронеслась перед глазами.       Тома огладил его живот и тут же грубо обхватил истекающий смазкой член.        — Н-не нужно! Ах! — захрипел Аято и тут же распахнул глаза, невидящим взглядом уставившись в потолок. Он потянулся связанными руками к своей шее, чтобы попытаться отцепить чужие руки от неё, но быстро передумал. Это же Тома. Он не совершит покушение на своего Господина. Ему можно доверять.       Тома быстро надрачивал ему, следя за реакцией. Казалось, он не удивился тому, что Аято с наслаждением закрыл глаза и улыбнулся, стараясь дышать.        — Всё хорошо? — шепнул Тома, слегка ослабив хватку, чтобы дать Господину набрать немного воздуха и тут же снова сжал пальцами лебединую шею, слегка водя по ней вверх и вниз, больше натирая кожу, — я уверен, вы бы хотели большего, но, боюсь, вы уже скоро закончите, — усмехнулся парень, почти полностью перекрывая кислород. Аято откинул шею назад, открыв рот в немом крике. Тома прижался к чужой промежности сильнее, чтобы мужчина сквозь брюки мог ощутить его возбуждение. Мужчина сильнее притянул к себе парня, желая ощутить его в себе, но, к сожалению, жалкая ткань этому противостояла.       И через секунду рука Томы покрылась густым слоем смазки. Тут же обладатель зелёных глаз отпустил чужую шею, давая Господину отдышаться после яркого оргазма. Сам Аято тяжело дышал, громко кашляя. На бледных щеках расцвёл густой румянец.       Тома с лёгкой улыбкой сначала смотрел на Господина, поглаживая его волосы, пока тот пытался отдышаться. Но тут же опомнился и отдёрнул руку, краснея наверное ещё больше Аято.       Он начал махать руками из стороны в стороны в панике.        — Мой Господин! Господин! Простите меня, пожалуйста! Вам больно? Айщ! Следы ведь останутся! — причитал Тома, сев на пол на колени. Его собственное возбуждение спало из-за беспокойства за Аято.       Мужчина расслабился, полностью прокашлявшись. Воздух как будто стал чище, а потому стало легче дышать. Как хорошо освободиться от зуда по всему телу. Правда… на тех местах, которых его касался Тома, вспыхнул пожар, но это было так приятно, что он не хотел чтобы это заканчивалось. Лишь боялся снова возбудиться.        — Дорогой Тома, — усмехнулся Аято и огладил свою шею, — это было так здорово! — восхитился Аято, привстав на одном плече. Он перевернулся набок, чтобы рассмотреть юношеское лицо получше.       Было приятно наблюдать за меняющимся лицом Томы. Сначала испуг, затем паника, а после облегчение и лёгкая улыбка. Такая привычная и приятная.        — Ах, хорошо, что вы в порядке, — неловко хмыкнул Тома, убирая волосы Аято с лица, чтобы получше осмотреть его на наличие ранений.        — Угу, — усмехнулся он, переворачиваясь на живот. Тома огладил его спину рукой и положил голову ему на плечо, убирая красную ленту с запястий Господина.        — Так это всё из-за напитка… — прошептал Тома, разглядывая беспорядок, что они устроили. Вдруг он замер, — как странно… — лицо Томы побледнело, — Господин…       Аято вопросительно посмотрел на подчиненного, находясь в сладкой полудрёме.        — Что случилось?        — Я ведь… точно такой же приготовил Госпоже…       В следующую секунду оба вскочили и побежали на кухню.