Passion, love, stress

      Тома расположился на кровати своего Господина, пока тот с довольной улыбкой сидел на полу между его коленей. Парень вытирал волосы Аято полотенцем, переодически чихая. Лишь бы не простудиться. Хотя, судя по покрасневшему носу и заслезившимся глазам, Тому уже было не спасти.        — Прости меня ещё раз, — искренне сказал Аято, намекая на случай в купальне.       В тот момент когда хлынула вода, она ударилась о стены комнаты, сломала дверь и нескольких гостей. Более того, Глаз Бога начал создавать воду с удвоенное силой, пока Аято наконец не доплыл до него и не остановил магию. Когда Господин Камисато, весь обнажённый, выбежал в коридор, чтобы проверить, все ли живы, он обнаружил, что двое слуг отключились от удара воды, а Тома уплыл в другую часть дома. Аяка же, увидев весь беспорядок, лишь загнала брата в купальню, и ушла за лекарем.        — Ничего страшного, — прохрипел Тома, легко улыбнувшись, — слегка простыл, наверное.        — Мне жаль, — снова извинился Аято, кладя руки на сложённые бедра. Они оба неловко замолчали. Тома обдумывал то, что произошло в купальне, а Аято… по его лицу было непонятно, о чем он думает. Он был вполне доволен жизнью и чуть ли не напевал какую-то традиционную мелодию себе под нос.        — Так вы… возбудились от того, что я накричал на вас и закрыл рот? — все же спросил Тома, накрывая полотенцем лицо Аято, чтобы, если тот повернётся, не видеть его.        — Что-то вроде того… но это не сравнится с тем, как ты меня душил, — любовно произнёс Аято, оборачиваясь. Он хотел снять полотенце с лица, но Тома остановил его руки. Кажется, Господин понял его немую просьбу и бросил попытку снять «вуаль» с лица. Камисато положил локти на колени Томы и продолжил: — я хочу, чтобы ты сделал это ещё раз.       Тома сглотнул: — Я не могу, Мой Господин.       Кажется, Аято ожидал этого ответа.        — Но у тебя ведь есть руки… и пальцы. Тебе всего лишь нужно сжать их на моей шее и…        — Господин, прошу вас… я не могу.       Аято вздрогнул. В голосе Томы прозвучало такое отчаяние, которое он никогда не слышал. Кажется, парень был на грани слёз. Как жаль, что нельзя было увидеть его лицо.        — Ну что ж, — Аято поднялся на колени. Тома вздрогнул, когда лицо Господина, прикрытое полотенцем, оказалось напротив него, — тогда… я тебя отпускаю, но… ты всегда можешь передумать.       Аято коснулся пальцами полотенца. Тома, испугавшись, взял Господина за запястье, но тот покачал головой и сказал расслабиться. Парень кивнул, сглотнув. И опустил руки. Мужчина стянул полотенце с нижней половины лица, оставив лишь глаза прикрытыми.       Тома уставился на его приятную улыбку. Такая скромная, аристократическая, элегантная, красивая. Идеальная. Кажется, он даже покраснел, невольно залюбовавшись. Аято почти коснулся его губ своими, и Тома уже прикрыл глаза в надежде, но тут же Господин быстро чмокнул его в щёку, и уселся на пол.       Зелёные глаза расширились в шоке. Аято усмехнулся, почувствовав чужое удивление. Рука коснулась горевшей щеки.        — Приходи за настоящим поцелуем, когда будешь готов… а теперь… у тебя есть десять секунд до того, как я сниму это, — Аято показал тонким пальцем на полотенце.        — Чт… - хотел переспросить Тома, продолжая хлопать глазами.        — Десять, девять, восемь, семь…        — Ухожу! — Аято почувствовал, как мимо него пронёсся ветер, и как захлопнулась дверь. В комнате остался он один. Господин усмехнулся, но остался сидеть на полу.Он теребил свои пальцы, ломая их во все стороны. Поглаживал свои бёдра, выворачивал спину как мог, пытаясь от чего-то отвлечься. Расчёсывал пальцами волосы.       Когда ему это надоело, он стянул полотенце с лица и прикрыл рот рукой. Бледные щёки покрылись ядрёным красным, а из глаз почему-то выбежали слёзы.        — Почему я его не поцеловал?! ***       Аято соврал бы, если бы сказал, что что-то кардинально изменилось. Утром - тренировки, с обеда до самого вечера - деловые встречи, а ночью - чтение книг. Он, к слову, заказал ещё больше книг от того же автора. Слуги каждый раз пытались выяснить у почтальона информацию, откуда привозят товар и каково содержание книг. Но Тома, благо, успевал выпроводить выпытанного мужчину за дверь, удивляясь чужой любопытностью. Аято позволял себе немногое по отношению к Томе. Да, всё так же продолжались просьбы по типу: «Может ещё раз? Одну пощёчину? Пожалуйста!». Тома, хотя и понял, насколько Господин серьёзен, не собирался оставлять и синяка на его коже, посему, лишь качал головой и, незаметно для других, чмокал его в лоб, как маленького ребёнка. Старший Камисато никогда не был раздражительным, но такие моменты могли выбить его из колеи. Ночь. Ночь стала лучшим временем для него. В это время он мог посвятить себя всего своему хобби… это ведь можно назвать хобби? Глаза бегают по строчкам, почти перепрыгивают, стремясь к самому горячему отрывку всей книги. Через пять минут Аято отрывает голову от книги и смотрит перед собой. Что-то не то. Он смотрит вниз, между ног и понимает, что за две постельные сцены он даже не возбудился. Это было… необычно? Он знал, что у старых людей развита импотенция, но ему-то чуть больше двадцати. Разве это по инадзумским меркам старость? — Похоже… этого мало? — настроение испортилось окончательно. Аято отпил ещё немного чая из стакана и равнодушно положил обратно на тумбочку. Он снова лёг на кровать и продолжил читать. Наверное, он ещё никогда так не вчитывался в текст, как сейчас. Он даже заметил одну пунктуационную ошибку, на которые обычно даже не обращал внимания. Вот только ничего не получалось. Он ничего не чувствовал. Сердце не трепетало, щёки не алели от смущения, между ног не болело от возбуждения.       Расстроенный, Аято закрыл книгу и отложил в сторону. Он мог бы пофантазировать о Томе. О том, как он прижимает его к кровати, завязывает глаза, закрывает кляпом рот, говорит, какой он избалованный и непослушный, но… сейчас ему кажется это неправильным.        — «Это разве не изнасилование? Хотя… я же не по-настоящему… так, нет. Не нужно… ну по сути… он же меня насилует, да?», - вот бы в школах могли ответить на такие вопросы.       Аято сел на кровать, положив руки на колени. Ладонь обхватила шею, поглаживая кадык. Воспоминания о той самой ночи непроизвольно полезли в голову. Кажется, он даже слегка возбудился, судя по бугру между ног, но чего-то не хватало.        — Может себя задушить? — прошептал губами Аято, а затем посмотрел на пояс от халата, который висел подле кровати, — да нет, бред какой. Как это будет выглядеть?       От отчаяния он дальше начал рассматривать комнату. Глаза цвета лаванды остановились на коллекции мечей, закреплённых на специальном станке. Зрачки засверкали от прозрения. Он тихонько встал и подошёл к соблазнительно висящим лезвиям.       Мужчина с интересом разглядывал одно из них. Меч, рукоять которого была выгравирована разными узорами, манил к себе своим сиянием.        — «Острый. Точно острый. Тома только недавно затачивал при мне, — вспомнил Аято и достал этот меч, бережно уложив у себя на руках. Господин сел на колени и зажал конец лезвия между большим и указательным пальцами, — я думаю, что схожу с ума…»       Лезвие прошлось по коже.        — «Но не могу ничего с собой поделать», — кровь капнула на ночные одежды, запачкав красной краской. Он даже не уверен в том, что это отстирается.       Аято сглотнул. Щёки заалели. Здоровая рука потянулась к штанам, сжимая член, покрытый тканью.       Ресницы затрепетали от прикосновения. Глаза посмотрели на кровавую ладонь.       Капли крови стекали по ладони, по предплечьям, рисуя что-то вроде татуировки. Похоже на красивые браслет. Не хватало только пары страз и блёсток. Да и хотелось бы убрать этот уродливый разрез.        — «На украшение похоже…» — подумал Аято, пытаясь дышать медленнее. Слишком глубокий порез. Он не позволял себя ранить даже заклятому врагу, а сейчас сам лёг под нож. Как таких людей в народе называют? Аято бы сказал: мазохист. Но верный ответ: психи, самоубийцы.       Как бы то ни было, нужно было обработать рану. Ноги неохотно понеслись в сторону кухни, где обычно лежала аптечка. По слухам.       Кровь капала на пол, впитываясь в дерево, оставляя следы. Аято не знает, как будет объясняться, откуда кровавые разводы и почему они идут из его комнаты.       « - Господин, что это?        - Был на охоте. Затащил кабана себе в спальню. Обожаю спать с гниющим трупом. Вы не знали?»       Гениально.       Добравшись до кухни, Господин открывает все ящики по одному, ища что-то похожее на бинты.        — Посуда, посуда… продукты, — устало проговаривает вслух, — продукты, посуда… стоп… — Аято наткнулся на знакомую коробку. В такой коробке путешественник отправил ему ингредиенты из Сумеру. Для чая. И книга рецептов лежала возле коробки. Аято огляделся, убедившись в отсутствии свидетелей и, как самую драгоценную вещь, схватил коробку, пачкая кровью. Он открыл её и взглянул внутрь. Все ингредиенты на месте! Тома забыл их выкинуть! Радость переполняла его сердце. Он даже забыл о кровоточащей руке на краткий миг. Может быть это поможет ему вернуть страсть к книгам? Да, точно да.