«Ты никогда не ограничивал меня, потому что знал, что я какое-то время был заперт в клетке, не имея возможности сделать то, чего требует душа. Спасибо».
Сонхун: Здравствуй, Хисын! Я сегодня, наконец, отдыхаю. Может быть, съездим к Вашей матери? Сонхун: Место и время встречи выбирайте Вы! Сонхун: Можем даже возле больницы встретиться. Длинные пальцы быстро вводят по экрану, набирая последние слова и минута в минуту отправляя каждое сообщение. Телефон блокируется и тут же летит на мягкую поверхность кровати, теряясь в складках пушистого одеяла. Сонхун отворачивается в другую сторону, обнимая подушку и жмурясь от ярких солнечных лучей, что падают прямо на лицо, немного согревая его. До ушей доносится звук воды, звонко ударяющейся о плитку, и красивое пение птиц, напоминающее про раннее утро. Внутри бурлит странное, совсем непривычное чувство, которое вторит подняться на ноги, поставить чайник, принять прохладный душ и сорваться на работу, встречая клиентов и коллег с добродушной улыбкой. Однако наступил «долгожданный» четверг, встречающий Пака тёплой погодой и окутывающий тревогой. Нужно расслабиться, выспаться, пока есть время, разобрать отложенные дела и выдохнуть, зная, что сегодня никто не позвонит, вызывая на работу. Но пока, если честно, получается очень плохо. Телефон пару раз вибрирует, на мгновение отвлекая от навязчивых мыслей и возвращая Пака в реальность. Ноги путаются в одеяле, становится невыносимо жарко и неприятно, потому Сонхун откидывает толстую ткань с тела, облегчённо выдыхая. Свет падает на экран телефона, снижая видимость, и приходится увеличить яркость, чтобы прочитать сообщения.Хисын:
Здравствуй! Рад слышать, что Вы наконец отдыхаете.
Хисын:
Я освобождаюсь через полтора часа, Вам необязательно куда-то ехать. Я заеду за Вами, у Вас же выходные.
Хисын:
Если, конечно же, Вы не против.
Сонхуна всегда удивляет, с какой скоростью реагирует Хисын. От него не нужно ждать ответного сообщения несколько часов или целый день, он каждый раз предупреждает, если не может говорить по телефону, обещая перезвонить. Назначая встречи, которые проводятся очень редко, Ли приходит минута в минуту, никогда не опаздывая, да ещё и оплачивая счета самостоятельно. И Сонхун, честно говоря, без понятия: ведёт этот мужчина себя со всеми так или только с ним. Сонхун: Я не против. Как раз отдохну от машины.Хисын:
Тогда заеду за Вами через полтора часа. Мне нужен только адрес.
Пак, не сомневаясь ни секунды, скидывает название улицы, номер дома и, подождав, пока Ли прочтёт сообщение, выходит с мессенджера, снова блокируя телефон. Вода непрекращающимся потоком льётся вот уже десять минут, на часах семь утра, и Сонхун наконец поднимается на ноги, потягивается пару раз и, поймав хорошее настроение, направляется в сторону кухни, чтобы что-нибудь по-быстрому приготовить или хотя бы заварить кофе (не себе). Мог бы, конечно, понежиться в мягкой, сохранившей любимое тепло кровати, полистать ленту какой-нибудь социальной сети и только потом начать собираться, но душа требует совершенно другого. Говорит за что-то взяться и занять тем самым руки, даже если это будут не рабочие моменты. В воздухе, пробиваясь сквозь маленькую щель двери ванной комнаты, витает новый, совершенно неожиданный запах тёмного шоколада, смешанный с ярко выраженной мятой. Сонхун делает глубокий вдох, на ходу надевает домашние, прошедшие сквозь года шорты, и, решая забить на футболку, заходит на кухню. Обычно, честно говоря, раньше просыпается Джейк, потому Пак просто не успевает что-либо ему приготовить или сварить кофе. А теперь такая возможность представилась, и Сонхун, смотря сонными глазами на какую-то самую обычную чашку и широко улыбаясь ей, с удовольствием хватает этот шанс обеими руками. И процесс этот льётся так же быстро, как вода за стенкой. Пак прекрасно помнит, как ещё во время учёбы в университете Джейк, стоя у плиты своей съёмной квартиры, варил настоящий кофе в зёрнах, параллельно давая инструкцию. Тогда Шим ещё не знал, что Сонхун будет ненавидеть этот горький напиток всей душой, потому возникшее воодушевление невозможно было остановить. Сейчас Пак производит каждое движение на автомате, так, как когда-то запомнил, и, кажется, получается очень даже хорошо. Аромат нового геля для душа вытесняется более крепким, забиваясь в рецепторы. В какой-то момент квартира погружается в неожиданную тишину, а Сонхун, переливая получившуюся смесь в чашку и доводя её до идеального состояния, напрягается, словно сделал что-то страшное. Однако через несколько минут снова расслабляется, опускает плечи и выдыхает. Джейк, даже если не понравится, никогда не скажет, что Сонхун, допустим, испортил продукт или прикоснулся к тому, к чему не стоило. Он, наоборот, похвалит за попытку и заставит в себя поверить. Потому Пак спокоен. До ушей доносятся привычные шаги, направляющиеся сперва в сторону кровати, а потом уже на кухню. Сонхун бы хотел, чтобы Джейк остался с ним и провёл этот день, будучи рядом, однако понимает, что кому-то всё равно необходимо работать. Возможно, в субботу или воскресенье им удастся побыть вместе, по крайней мере, Пак на это искренне надеется. — Ты уже проснулся? — улыбаясь и обнажая белоснежные зубы, Шим медленно проходит на кухню, ловя взгляд Сонхуна. Глаза встречаются друг с другом, обмениваясь любовью и нежностью. — Привычка, — Пак пожимает плечами, а следом тут же зевает, чем смешит Джейка. Шим, стоя в одном только полотенце, что с трудом, как кажется Сонхуну, держится на крепких бёдрах, подходит ближе, совсем вплотную, и нагибается, чтобы оставить короткий поцелуй на желанных губах. Тепло расползается по всему телу, и Пак тут же, не колеблясь ни минуты, протягивает руки и обнимает Джейка, проходясь кончиками пальцев по мокрой спине. Очерчивает подушечками выпирающие позвонки, ловит протяжный вздох прямо в губы. Табун мурашек накрывает обоих. Данные секунды — это то, что необходимо каждое утро. — Ты пахнешь кофе, или мне кажется? — губы снова растягиваются в широкой улыбке, и Сонхун коротко смеётся, закрывая глаза и прислоняясь лбом ко лбу Джейка. Шим глубоко вдыхает, втягивая витавший на кухне и впитавший в Пака любимый аромат, а затем вновь целует в уголок губ. — Я приготовил тебе кофе. С трудом отстранившись, Пак хватает чашку двумя пальцами и протягивает её удивленному Шиму, брови которого моментально ползут вверх. — Серьёзно? — Да, — пожимает плечами. — Я почти никогда не притрагиваюсь ко всему этому, но сегодня, думаю, тот самый день, когда нужно. «Уверен, таких дней будет ещё много, но мне хочется увидеть тебя счастливым именно сейчас», — повисает неозвученной мыслью в голове. В глазах Джейка пляшет невообразимая радость, что смешивается в вихре с любовью, и он делает глоток кофе, снова чуть приближаясь к Сонхуну. Так мало надо — лишь присутствие друг друга. — Принимаю любую критику, — Пак скрещивает руки на груди, откидываясь на спинку стула. По лицу Джейка не совсем понятно: понравилось или всё-таки нет? Тот перекатывает на языке вкус зёрен, словно пытаясь что-то выяснить, а затем ставит чашку обратно на стол. Обращает внимание на Сонхуна, и тогда-то становится ясно. Восхищение. Чистое, самое искреннее, без прикрас и вранья. Сколько они уже вместе? Четыре года недодружбы, пять лет отношений? Когда же тогда Сонхун привыкнет к этим взглядам? Когда сердце перестанет выпрыгивать из грудной клетки, желая попасть в тёплые руки? Когда…когда…когда…? «Наверное, никогда». — Очень вкусно для первого раза, честно, — протягивает руку, чтобы коснуться растрёпанных волос и пройтись по мягкой коже щеки. — Спасибо. И не целует, лишь смотрит и притрагивается. А Сонхун чувствует, как к горлу подкатывает необъяснимое желание попробовать вкус чего-то нелюбимого. Просыпается желание запечатлеть этот момент, отложить в памяти, а потом снова и снова к нему возвращаться. — Поцелуешь меня? И кто он такой, чтобы сопротивляться тому, что можно воплотить в реальность за считанные секунды? Замешательство принимается играть разными красками на лице Джейка, но недолго. Он аккуратно притягивает Сонхуна за запястье на себя, заставляя встать, прижимает к чуть влажной груди и обхватывает талию. Яркий запах кофе врывается в сознание Пака молниеносной пулей. — С каких пор ты спрашиваешь? — Я просто знаю, что ты не станешь меня целовать с этим противным запахом во рту. Ловит усмешку, подтверждающую сказанное. За время, проведённое вместе столько лет, успели выучить друг друга наизусть: каждую привычку, каждый жест или эмоцию. Иногда Сонхун даже ловит себя на мысли, что понимает, о чём думает Джейк, молча разглядывая его; то же самое творится и в собственной голове. Какая-то нереально крепкая связь. Разве такое возможно? — Но я хочу, чтобы ты это сделал, — закидывая руки на шею, Пак одобрительно улыбается и прижимается ещё ближе. Чувствует напряжение, играющее с Джейком в злую шутку. Страстное столкновение губ разжигает огонь по всему телу в одну секунду. Вкус тёрпкости уходит на второй план, и Сонхун, чей язык шустро раскрывает рот Джейка, практически его не ощущает. Может, самовнушение? Может, Пак просто хочет увеличить время с родным человеком, каким оно бы ни было? Но почему? В какой-то момент страсть сменяется горьким отчаянием. Пальцы зарываются во влажные волосы и дотрагиваются до кожи головы, начиная массировать. Что-то будто бы ускользает прямо сейчас. Либо мчится с невероятной скоростью, не позволяя расслабиться и насладиться компанией друг друга. Хватка на талии слабеет, напряжение спадает. Джейк отстраняется, медленно открывая глаза, когда как Сонхун не может позволить себе такую роскошь в виде личного пространства. Да и не хочется, в общем-то. На языке теплится вкус всё такого же ненавистного кофе, а на губах остаётся след от крошечного укуса. — Что такое? Что случилось? — спрашивает тихо-тихо, пытаясь поймать взгляд мечущихся глаз. — Не знаю, — голова падает на оголённое плечо. — Я в последнее время чувствую какую-то странную потерянность в себе. Или… — замолкает, боясь озвучить то, что терзает днями и ночами, — или ощущение скорейшей потери. Сердце рядом чуть дёргается в испуге и неожиданности — Сонхун чувствует это даже через тоненькую футболку. Тот секс в машине теперь кажется Паку не порывом страсти, а скорее желанием сохранить в памяти тепло тел и множественных касаний. Как будто раньше такого никогда не было. Как будто, пытаясь успокоить друг друга, соединились воедино, напоминая, что всё ещё рядом. Пока что рядом… — Я знаю, что накручиваю себя, но не могу найти этому подходящее объяснение, понимаешь? — Джейк кивает. — Прости, правда. Такое впервые, вот я и не могу найти себе место. — Не нужно за это извиняться, солнце. Ты просто переживаешь, это нормально. Всё будет хорошо, правда. Оттягивая ткань футболки, тёплые руки Джейка ныряют внутрь, обнимая как можно крепче. Тело дрожит. Сонхун до сих пор не понимает, из-за чего именно: значительно разные температуры или леденящий страх? Хочется верить в чудо. Впервые. Хочется по ночам ощущать всё то же присутствие и не бояться потерять его. — Я хотел тебе кое-что сказать, но теперь не знаю, нужно ли? — вдруг произносит Шим, оставляя на шее короткий поцелуй. Волнуется. Сонхун вновь чувствует каждую эмоцию, каждый пропитанный осторожностью жест. — Нужно. Тихий вдох, протяжный выдох. Дыхание щекочет кожу шеи. — Я думал не тянуть с этой поездкой. Джей сказал, что ещё две недели впереди. Можно обдумать, передумать и отказаться. Но я хочу, чтобы это время прошло быстро, незаметно. Чтобы я уехал и тут же приехал, не затягивая с этим, — прерывается, чтобы, видимо, убедиться в стабильном состоянии Сонхуна, каким то совершенно не является. Значит, придётся прощаться раньше? — И чтобы ты не волновался и ничего не надумывал. «Не получится, как бы не убеждали друг друга», — не срывается с языка, а растворяется внутри под давлением трусости. — Хотел сегодня съездить к нему, — и Шим, наконец, отстраняет от себя Пака, но чтобы взглянуть в глаза, развидеть весь спектр эмоций, — подписать документы. Если он будет согласен, то через неделю уедем. «Очень мало», — снова проносится в мыслях, ударяясь о стенки черепной коробки. — Хорошо, так, наверное, будет правильнее, — всё, что получается из себя выдавить, натягивая улыбку и получая в ответ такую же, но более слабую и будто бы виноватую. Слёзы жгут слизистую глаз, размывают видение, однако не срываются, падая вниз. — Ты не опоздаешь? Приходится взять себя в руки. По-другому никак. Джейк кидает быстрый взгляд на настенные часы, и паника, затаившаяся на дне его зрачков, тут же начинает бегать из стороны в сторону. Сонхун смеётся, смаргивает неприятную пелену и прижимается к телу, ещё раз крепко обнимая и дотрагиваясь губами до плеча. — Не переживай за меня, ладно? Делай так, как считаешь нужным. — Я люблю тебя, — снова почти невесомое касание к спине, затылку и талии. — Очень сильно. Не скучай сегодня, ладно? И тут в голову неожиданно приходит Хисын. Пак совсем забыл рассказать об их запланированной встречи и теперь чувствует, как ещё сильнее начинает переживать. Не потому, что Джейк запретит или что-то подобное, нет. Просто Пак, как и сам Шим, привык сразу говорить правду, какой бы она ни была, но сейчас, в силу навязчивых мыслей, этого сделать не получилось. Мозг сосредоточился на «делах» поважнее. Но Сонхун не узнаёт и не понимает себя, когда решает всё-таки промолчать. Думает, что так будет легче для двоих. Вместо всего произносит ответное, такое же любящее и немного виноватое: — И я люблю. Люблю тебя.* * *
Заезжая на не совсем знакомый район и паркуясь возле названной Сонхуном многоэтажки, Хисын заглушает двигатель и погружается в тишину, нарушаемой только невероятно быстрым биением сердца. Переживает так, как не переживал никогда в жизни перед встречей с кем-то. Кончики пальцев холодеют, хотя на улице во всю печёт солнце, высушивая остатки воды на асфальтах, по телу, из одного участка в другой, бегает дрожь, заставляя поёжиться, а мысли метаются, словно в агонии, подкидывая сознанию ужасные картинки. Боится опозориться, не понравиться Сонхуну за пределами ветеринарной клиники, в которой проходили практически все встречи, а также сказать что-то лишнее. Рука тянется к зеркалу на солнцезащитном козырьке, чтобы убедиться в опрятности внешнего вида. В отражении показывается немного нервное, но тем не менее неимоверно счастливое лицо, глаза, полные блеска, часть чёрной футболки и две цепочки, что болтаются при каждом движении. Хисын улыбается, убеждая себя, двадцатидевятилетнего мужчину, что всё будет хорошо, даже если Сонхун снова станет смотреть на него так, будто виноват во всех грехах. Виноват тут только он, неожиданно окунувшись в человека с головой, что никак, учитывая ситуацию, не может пойти навстречу. Однако Сонхун — единственное, что украшает серые будни и дарит хоть какие-то позитивные эмоции. Конечно, стоит ему только пропасть из поля зрения, как жестокая реальность больно и со всей силой ударяет по лицу, предупреждая и крича, но с этим ничего не поделаешь. Кидая взгляд на наручные часы, Хисын понимает, что Сонхун выйдет с минуты на минуту, потому ещё раз оглядывает салон автомобиля на наличие мусора, убирает всё ненужное в бардачок и выдыхает. Через несколько секунд, открывая широкую подъездную дверь, на улицу ступает Пак, моментально жмурясь из-за яркого солнца и широко улыбаясь. Глаза Хисына так и застывают на плавно движущемся силуэте, цепляя и впитывая каждую новую, ещё не изведанную деталь. Сонхун, словно бабочка, медленно и изящно летит в сторону автомобиля, поправляя на ходу шёлковую, отражающую свет бежевую рубашку, что так правильно сочетается с коричневыми брюками. Различные, не менее красивые украшения на шее и ушах болтаются туда-сюда, но всё равно придают парню некий шарм. Безумно безупречный. Опомнившись, Хисын открывает дверцу и выходит на улицу, чувствуя, как сердце чуть ли не выпрыгивает из грудной клетки. Горячий воздух окутывает с ног до головы, повышая градус в крови. Становится тяжелее дышать. Как он протянет несколько часов наедине с Паком — неизвестно никому. — Здравствуй! — приблизившись, Сонхун одаривает Хисына какой-то необычной улыбкой, всё так же забавно жмурясь, и останавливается прямо напротив. Аромат ярких, весьма сладких духов обволакивает лёгкие Ли, оставаясь, кажется, там навсегда. — Спасибо, что приехали за мной. Так не хотелось, на самом деле, брать машину. Как бы долго они не общались, а формальное общение до сих пор режет уши. Хисын бы с удовольствием хотел перейти эту толстую черту и стать наконец-то хотя бы друзьями, а не просто знакомыми. — Вы же отдыхаете, поэтому я решил не забивать Вашу голову такими мелочами, — глаза неотрывно следят за каждым плавным действием, не в силах оторваться. Сонхун, кажется, это замечает, потому, ухмыльнувшись, поправляет волосы, что немного спутались из-за слабого ветра. — Я ценю эту заботу, — произносит он, отводя взгляд. — Поехали? Не дожидаясь запоздалого ответа Хисына, Сонхун обходит автомобиль, открывает дверцу и садится на пассажирское сиденье, зная, что хозяин ничего против не скажет. А Ли так и остаётся стоять на месте, смотря на теперь уже пустующее пространство рядом с собой. Сонхун — смерч, сносящий его мысли с определённого порядка. Придя в себя, Хисын всё же садится в машину и ловит на себе изучающий взгляд Сонхуна. Непривычно. Обычно никто, кроме Чонхи, не сидит на пассажирском сиденье, с неподдельным интересом рассматривая и его, и салон автомобиля, а Пак так делает, сверкая глазами из стороны в сторону. Улыбка касается тоненьких губ, и Хисын замечает, как парень вдыхает полной грудью. — Это Вашим парфюмом так пахнет? — ухмыльнувшись, спрашивает Пак, пока Ли заводит двигатель и выезжает на дорогу. — Это всё Чонхи, — глаза неосознанно закатываются, мысленно ругая сестру за то, что пропитала сладостью весь салон. — Она иногда берёт мою машину, чтобы покататься или съездить куда-нибудь, а после неё уже просто невозможно сюда сесть. Приходится проветривать целый день. Сонхун смеётся, садясь так, чтобы было удобнее разговаривать с Хисыном. Сегодня Пак ведёт себя более раскрепощенно, открыто, каждую минуту улыбаясь и пытаясь, видимо, уловить общее настроение Ли, чтобы не навязываться и не приставать с лишними вопросами. Однако Хисын, привыкший к деловой и не переходящей черту дозволенного обстановке, ликует в душе, не зная, как передать всю радость. Ему нравится любой Сонхун, но тот, что сейчас сидит рядом с ним и, повернувшись корпусом, внимательно слушает, — выбивает воздух из лёгких. — Она ведь ещё учится? — Да, но в этом году заканчивает, — приходится говорить медленно, прежде несколько раз прокрутив в голове ту или иную фразу. Хисын знает, что ехать до больницы где-то пятнадцать минут, однако желание продлить поездку, побыв с Сонхуном наедине, жжётся и мешает сосредоточиться на дороге. Он изредка кидает взгляды на парня, когда тот отворачивается, чтобы поймать глазами идущих куда-то людей и незнакомые улицы, украшенные различными магазинами, а затем снова концентрируется на вождении. — Уверен, вы похожи, — обнажая белоснежные зубы, Сонхун широко улыбается, а какое-то облегчение на дне его глаз так и плещется, парализуя Хисына. — Мне кажется, она такая же красивая и умная, как и Вы. Был бы Хисын в том возрасте, когда каждое слово человека, который ему нравился, воспринималось крайне серьёзно, подпитывая чувством влюблённости, он бы несомненно расплылся, превратился в лужу, прокручивая в голове услышанное ещё несколько недель. Но с Сонхуном дела обстоят по-другому, потому приходится держать рвущиеся наружу эмоции, запирая их на замок. — Да, есть в ней что-то похожее на меня, — в глаза бросается красный свет светофора, Хисын тормозит и выдыхает. Чувствует, что Сонхун смотрит на него, потому не поворачивается, боясь неизбежного столкновения. — Но больше, наверное, она похожа на маму. Невероятно ранимая, но в то же время может дать отпор кому угодно, — в конце голос начинает предательски дрожать. Как же тяжело каждый раз, упоминая самого близкого человека и вспоминая приятные моменты из жизни, понимать, что скоро его не станет. Острием ножа по сердцу. Сонхун, судя по всему, замечает резкую перемену в настроении Хисына и опускает глаза, ёрзая на сиденье. — Я уверен, что всё будет хорошо, — подаёт голос Пак. — Вы справитесь, потому что вы сильные. — Да, Вы правы, наверное… А в голове крутятся миллион вопросов, усиливая сомнения. Действительно ли они справятся? Смогут ли перейти черту неминуемого горя и снова встать на ноги, потеряв единственного близкого человека? Не будут ли, проживая оставшиеся дни, каждый раз вспоминать и плакать от безысходности и печали? Хисын без понятия, что ждёт их через неделю, месяц или год, поэтому сейчас не способен дать чёткого ответа. — В любом случае, если будет слишком больно, я готов выслушать, правда, — практически шёпотом говорит Сонхун, упираясь взглядом в дорогу. Сердце Хисына падает вниз от услышанного, трескаясь, а после разбиваясь. Ему ужасно сильно хочется обнять Сонхуна прямо сейчас, вдохнуть сладкий запах и понять, что есть человек, который, если понадобится, поддержит, но не отдастся целиком. Да, ему почти тридцать лет, он, конечно же, с помощью матери поднялся на ноги, отучился на психолога, уехал из родного города, с немалым трудом открыв собственную клинику, пробыл в отношениях всего два раза, но так и не нашёл кого-то своего. Кого-то, кто бы смог быть рядом в эти трудные времена, нежно прикасаться, смотреть с особой любовью и открыто улыбаться, моментально создавая купол надёжности и спокойствия. Кого-то, кого зовут Пак Сонхун. Хисын выдыхает и сильнее сжимает руль, замечая, как белеют костяшки пальцев. — Спасибо, — всё, что удаётся выдавить. — Да за что? — усмехается Сонхун, снова одаривая улыбкой. Внимание переключается, Пак поворачивает голову и выжидающе начинает прожигать огромные дыры на коже Хисына. «Ну же, скажи правду», — крутится, крутится и крутится. Однако Ли прекрасно понимает, что Пак уже давным-давно осознал, в чём причина такого немного странного для просто знакомых поведения. Никакой правды никогда не будет, потому что она плавает на самой поверхности, видной для каждого. Но Хисын бы с удовольствием произнёс заветные слова вслух, смотря в невероятно нежные глаза напротив и ловя все блики, отражаемые ими. — За всё. В первую очередь за то, что ты сейчас… — и моментально осекается, кидая быстрый взгляд на Сонхуна, что так и продолжает сидеть с повёрнутой в его сторону головой. Мысли запутались. Хисын и вправду перешёл на неформальное общение только потому, что долго об этом мечтал, а теперь хочет откусить собственный язык и закрыть глаза от волнения. —… за то, что Вы… К сожалению, не успевает договорить, как Пак перебивает, заполняя салон автомобиля звонким смехом: — Не это ли повод, наконец, общаться, как все нормальные люди, знакомые друг с другом несколько месяцев? А может, Хисын и вовсе не желает откусывать собственный язык. — Значит, к чёрту формальности? — К чёрту! — без сомнения поддерживает Сонхун. — Но ты не отмазывайся и не уходи от темы. Постукивая пальцами по рулю и вновь останавливаясь на светофоре, Ли откидывается на спинку кресла и чуть поворачивает голову к парню. Задерживается на линии челюсти и пухлых губах, а потом всё же, пытаясь собрать мысли в кучу, произносит: — Спасибо за то, что ты сейчас со мной: сидишь, едешь, разговариваешь, помогаешь, поддерживаешь — просто присутствуешь в моей жизни. Ты бы знал, как это ценно для человека, держащегося на волоске от падения. С сестрой я редко вижусь, но часто разговариваю, с мамой стараюсь практически каждый день поддерживать связь, но иногда она слаба настолько, что может целыми днями спать. В компании клиентов я немного выпадаю из реальной жизни, анализируя чужие проблемы и пытаясь найти к ним определённый подход. С друзьями, которых можно по пальцам одной руки посчитать, провожу время не так часто; только по каким-то праздникам или, может, до следующих посиделок. А вот с тобой, — Хисын прерывается, вдыхая побольше воздуха, чтобы не медлить и не поддаваться уговорам совести, — с тобой хорошо. Ты почти постоянно сияешь, и мне это нравится. Мне нравится твоя улыбка. Позади слышится резкий гудок, и Ли отмирает. Сердце отстукивает бешеный ритм в висках. Руки трясутся. Машины впереди уже давно начали своё движение, и только автомобиль Хисына стоит, преграждая другим дорогу. Но у мужчины не получается с первого раза сообразить, потому приходится отмести только что произнесённое, хоть и с большим трудом. Нажимая на педаль газа, в голове вихрем проносится только одно, не позволяющее кинуть короткий, немного волнительный, но так или иначе оценивающий ситуацию взгляд. «Стоило ли это говорить?» Наверное, нет. Сонхун ведь занят другим человеком, тем, с кем знаком уже больше пяти лет, проживая и общаясь на более тесном уровне. А что Хисын? Несколько месяцев — не показатель того, что позволено переходить границы и произносить такие вещи. Пару раз проморгавшись, с уст слетает тяжёлый, немного озлобленный выдох. — Прости, не нужно было этого говорить, просто как-то само получилось. — Всё хорошо, я же ничего не сказал, — и, даже не смотря на парня, сидящего рядом, Ли знает, что тот улыбается. Интонация выдаёт с потрохами. — Просто неожиданно, поэтому я не знаю, что сказать, — пожимает плечами, опуская глаза к сплетённым рукам. — И не нужно ничего говорить, правда. Это был откровенный поток мыслей, который не мог больше сидеть внутри. Воцаряется тишина. Хисын слышит, как собственное сердце бьётся в глотке. Думает даже остановить машину и немного передохнуть, попытавшись прийти в себя, но вовремя прогоняет мешающиеся мысли. Не время. Не время проявлять слабость рядом с человеком, воспоминания о котором периодически заполняют голову и какое-то время оттуда не выходят. — Мне тяжело на такое реагировать, — стирая линию молчания, произносит Сонхун, не смотря на Хисына. Прячет глаза, старается не пересекаться взглядами, когда как пару минут назад «пожирал», заставляя держать себя в руках. — Я встречаюсь с Джейком уже почти шесть лет, а знакомы мы намного дольше. «Джейк» режет слух почти до крови, но Ли лишь крепко сжимает руль и продолжает слушать. Когда-то этот разговор должен был наступить. Видимо, час настал. — И я не могу спокойно реагировать на такие слова или… — прерывается, а Хисын, кажется, задерживает дыхание. Осознаёт, что надвигается неизбежность, которую так долго старался обходить стороной, — или отвечать взаимностью, понимаешь? «Понимаю. Так сильно, что порой становится плохо». — Не могу говорить того же, потому что чувствую что-то другое. Что-то, схожее с хорошей дружбой, — тяжело выдыхает, а затем всё-таки поднимает глаза, на которые удаётся коротко взглянуть. Читается только одно: преданность. — Прости, Хисын. Сглатывает вязкую слюну, кивая: — Всё в порядке. Ничего не в порядке. Рушится, крошится, ломается. Теперь уже осознанно, так, как изначально распределилась судьба.* * *
Чонвон больше не просит Джея что-либо сделать для него. Бесполезно. Радость, которая периодически врывается в его жизнь, в последнее время часто сменяется усталостью или даже разочарованием. Он не успевает толком ею насладиться, прочувствовать, покатать на языке. Отбирают, заставляя давиться мечтами и какими-то надеждами. Лучше ведь, когда не веришь во что-то, когда не терзаешь себя по пустякам, думая, что скоро всё решится? Да, определенно, так легче. Сегодняшнее утро Чонвон не запомнил. Голова была занята прошлой ночью, холодным Джеем и пустой кроватью. Не хотелось вставать, куда-то идти и…пересекаться с человеком, который живёт в этой квартире уже почти четыре года, деля с ним один воздух. Не незнакомцы друг другу, а складывается именно такое впечатление. Ян не понимает, что происходит, и, если честно, не хочет, потому что знает, что осознание ударит больнее, чем что-либо другое. Догадывается, что, скорее всего, у Джея не осталось больше к нему тёплых чувств, кроме жалости и привязанности, однако не позволяет данной информации всплыть на поверхность. Пусть гниёт внутри. Пусть погибнет и не станет достоверной. Пак не стал прощаться с Чонвоном перед уходом на работу. Хлопнул дверью и оставил после себя неприятное слуху эхо. Позволил, наконец, Чонвону пролить несколько капель слёз, встать с кровати, умыться и немного позавтракать. И только перед самым выходом из квартиры Ян заметил злосчастную упаковку с персиками, стоящую на тумбочке в коридоре. Не ожидая от самого себя такой реакций, резко схватил и хотел было выкинуть, но остановился и привалился затылком к стене. Руки повисли вдоль тела, как что-то ненужное, обмякшее. Пальцы с трудом держали шуршащую упаковку. «Он старается, дай ему время, — бесперебойно твердило сердце. — Он запутался. Потерпи ещё немного». И Чонвон уже не знал, что делать. Ненавидел данный промежуток времени, в котором чувствовал себя ничтожеством, потыкая заскокам Джея. Хотел вернуться туда, откуда всё началось. К тем светлым моментам… Но в прошлое невозможно было вновь попасть, потому, оставив купленное Джеем на той же тумбочке, Чонвон покинул квартиру, а выходя на улицу, услышал вибрацию, сообщающую о пришедших уведомлениях. Джей: Знаю, что надоел со своими извинениями, но прости. Джей: Я идиот, да. Джей: Но я схожу с тобой на встречу с Сону. Всегда ходил и сейчас схожу. «Вот, видишь. Просто нужно дать время», — звонким ударом отдалось сердце. И сейчас, стоя возле университета, Чонвон бесконтрольно нервничает. Не потому, что скоро встретится с Сону, а из-за Джея. Возможно, Пак снова не придёт, обманет или забудет, оставив в дураках. Вновь захочет возобновить эмоциональные качели, наплевав на каждое произнесённое «прости». Страх парализует, не позволяя сдвинуться с места. Проходящие мимо студенты прощаются, кидая мимолётные взгляды, а Чонвон лишь натягивает улыбку и кивает в ответ. Стоит в стороне, чтобы не мешать и не маячить перед взором, но всё равно замечают. В какой-то момент на напряжённое плечо ложится чья-то ладонь, слегка пугая и выводя из транса. Голова тут же поворачивается назад, ожидая увидеть родные черты лица, чуть искажённые за последнее время, но натыкается на добрые, сияющие и чуть взволнованные глаза Джейка. С ниточку одетый, яркий и невероятно красивый. Определённо привлекает внимание не только студентов, но и некоторых новых и молодых преподавателей. Сегодня никак не получалось нормально пересечься, чтобы, как и всегда, о чём-то поговорить, что-то обсудить, потому Чонвон даже облегченно выдыхает, приподнимая уголки искусанных губ. Джейк, хоть и всё время переживает, узнавая о состоянии или настроении, но так или иначе, действует на Чонвона, словно успокаивающее «средство». С ним можно искренне улыбаться и ничего не бояться. — Испугал? Прости, — усмехается Шим и пару раз легонько хлопает ладонью по плечу. — Почему всё ещё не уехал? Что-то случилось? Чонвон медлит, но потом мотает головой. Ему не хочется, чтобы Джейк впустую тратил нервные клетки, вновь переживая за их с Джеем отношения. Порой, конечно, присутствует невыносимое желание раскрыть душу, поделиться терзаниями, но Ян себя вовремя останавливает. — Всё хорошо, я жду Джея, он заедет за мной, — переминается с ноги на ногу под пристальным и изучающим взглядом Джейка и спешит сменить тему. — Помнишь Сону? — Конечно, — то ли радостно, то ли неожиданно выдыхает Шим, широко распахивая глаза. — Он в Корее? — Да, приехал недавно. Мы собирались с ним встретиться. Я и Джей. Зачем-то уточняет, но, наверное, скорее для себя, чем для Шима. Убеждает, что нужно подождать ещё немного, и Джей приедет. Сдержит слово. — В любом случае, передавай привет, давно его не видел, — и улыбается так широко, будто только что случилось какое-то радостное событие, а Ян его пропустил. — С Джеем виделся, сегодня, — тон грубеет, становится более серьёзным в два счёта. Чонвон задерживает дыхание, как и всегда, когда упоминают Джея. — Подписали документы. Через неделю вылетаем в Австралию. Он тебе… говорил? Сердце окончательно падает вниз. Ударяется с глухим звуком, трескается, а потом разбивается на части. То есть как это — улетают в Австралию? Почему…почему Джей ни разу про это не говорил? Брови сводятся к переносице как-то безвольно. Боль бьёт по вискам, словно кувалдой. Хочется закрыть глаза, но Чонвон держится: смотрит на ничего не понимающего Джейка и старается сделать хотя бы маленький вдох. Кажется, такими темпами скоро появятся панические атаки, которые будут преследовать постоянно. Сейчас Чонвон лишь на стадии нескончаемых и беззвучных слёз, но знает, что данное состояние с ним ненадолго. — Улетаете? — поток слов прерывается неприятным комком в горле. Приходится сглотнуть слюну. — Когда это было обговорено? — Неделю назад, может, полторы, — Джейк снова делает шаг вперёд, протягивая руку, чтобы дотронуться до плеча. Ян поникает, ссутулившись. — Чонвон, Джей ничего не говорил?.. — Нет, ничего… Не хочется даже кидать короткий взгляд на Джейка. Чонвон знает, что там сплошное разочарование, как и, кажется, во всей его душе. Дыра. Огромная-огромная. Обидно, что Джей принял решение не делиться событиями, происходящими вне общей квартиры, а скорее всего, сообщать и ставить перед фактом в самую последнюю очередь. А может, и вовсе ничего не говорить. Пак и сейчас периодически пропадает, не ставя в известность, так что, наверное, Чонвона бы не удивило, улетев он в Австралию тихо и незаметно. Однако обидно, что теперь он не тот, к кому бежали, дабы поделиться сокровенным. Не тот, кому доверяли все секреты, ничего не скрывая. Жизнь перевернулась. — Что у вас происходит? — тяжёлый голос Джейка пугает, и ослабевшее тело поддаётся вперёд, чтобы упасть в тёплые объятия. — Не ври мне только. Шим не сопротивляется, не отталкивает, лишь слабо улыбается, всё ещё хмурясь, соскальзывает рукой к спине и притягивает чуть ближе. Передаёт частицы заботы и поддержки, поглаживая в успокаивающем жесте, заставляет чувствовать себя немного живым и хоть кому-то нужным. А Чонвону, зарывшемуся лицом в изгиб шеи парня, невыносимо сдерживать слёзы. Обида разъедает слизистую глаз. — Не знаю, правда. Всё поменялось. Джей поменялся.* * *
Выруливая на дорогу, ведущую в университет, Джей снова и снова прокручивает в голове сегодняшнюю встречу с Джейком. Неожиданно. Он не думал, что тот решится на эту поездку так быстро и захочет отправиться раньше положенного срока. Не ожидал, но всё же надеялся… Раньше, во время учёбы с Сонхуном, Пак старался не обращать внимания на этого самодовольного парня с плохими оценками, плачевной успеваемостью и сильным порывом быть ближе к его лучшему другу. Пытался, правда. Обходил стороной, не разговаривал, не здоровался и…не лез в чужие разборки отношений. Но когда Сонхун изменился, что-то пошло не так. Внутри взорвался вулкан злости на Джейка, который мог одним лишь видом разжечь огонь. Шим не думал, что губит чью-то идеальную жизнь. У него не было мыслей по поводу будущего Сонхуна. В глазах Джея он казался и, честно говоря, до сих кажется ветреным, легкомысленным и ничего несмыслящим. Сонхун стал не тем, кем должен был. Сонхун повидался не с тем, с кем изначально планировалось. Джейк испортил ту идиллию одним лишь своим появлением. И Джей до сих пор не способен контролировать собственного зверя внутри, находясь наедине рядом с Шимом. Хочет, чтобы в какой-то момент этот парень исчез со всех радаров, перестал быть на слуху и, наконец, позволил Паку вздохнуть полной грудью. Но всё перечисленное лишь мечты…а он существует в реальном мире. Студенты выходят огромным потоком с университета, весело о чём-то переговариваясь, переходят дорогу и тормозят движение автомобилей. Взгляд бросается к наручным часам, а пальцы начинают отбивать ритм, ударяясь о поверхность руля. Опаздывает к Чонвону на целых десять минут. Мозг вспоминает о телефоне, и Джей тут же желает приложиться головой о какую-нибудь стену. Мог ведь позвонить ещё несколько минут назад… «Ну же, побыстрее», — шепчут губы, следя за каждым человеком, перегрождающим путь. Желание идти на встречу с Сону полностью отсутствовало. Одного пересечения Джею было достаточно, и к тому же он не знал, что мог выдать Ким в разговоре с Чонвоном. Вчерашняя ночь так и не раскрыла всю правду; лишь её какие-то маленькие крупицы. Однако и перед Чонвоном хотелось как-то загладить вину. Сделать, в конце концов, что-то, что успокоит душу и сердце родного человека. Дорога, наконец, опустошается, и Пак давит на газ, заезжая на территорию университета. Надеется, что Чонвон всё ещё его ждёт, хоть и прошло достаточно много времени. Подъезжая к выходу из университета, глаза, бегая из стороны в сторону, всё-таки цепляются за знакомый силуэт. Однако Джей резко тормозит, не показываясь в поле зрения, и весь замирает. И тут Джейк… Обнимает его Чонвона, широко улыбаясь и поглаживая по спине. Притрагивается к тому, что принадлежит ему. Вулкан взрывается. Окончательно.