Outlast, но ГГ сменил пол

Я подняла камеру, включила верное ночное видение и осмотрелась. Планировка помещения была почти как у того зала, где я впервые увидела Близнецов. Только вот здесь не было ни души, не как там. Только гниющие трупы. Увидев свет, бьющий из двери уровнем выше, я осторожно направилась в ту сторону и уже была у лестницы, но тут откуда ни возьмись рядом с ней появился Уокер. Меня он заметить ещё не успел, но пошёл в мою сторону. Я прошмыгнула в ближайшую камеру и спряталась под кровать. Звон цепей на конечностях толстяка раздавался всё ближе. Вскоре он прошёл мимо моей камеры и, судя по звукам, отправился дальше вглубь зала. Я медленно выползла и выглянула из-за угла. Уокер стоял возле кучи останков и смотрел на неё. Запах становился уже невыносимым, и я пошла в сторону лестницы… Сзади раздался хрип и звон цепей. Толстяк заметил меня и стремительно приближался. Я перешла на бег, проскочила лестницу, дёрнула решётчатую дверь слева, но она была закрыта. Тогда я побежала вправо по карнизу, опоясывающему зал, пока Уокер дышал мне в спину, называя свинкой. Оббежав зал по кругу, я оказалась с другой стороны той двери. Впереди в коридоре стояли кровати, между которыми можно было протиснуться — мне, но не толстяку. Я подбежала к ним, просочилась в щель и оглянулась, но Уокера сзади уже не было. Коридор вёл направо. Очередная дверь была выломана и лежала на ребре, а на ней лежала кровать. Таким образом, пройти дальше можно было лишь ползком. Странная конструкция, подумала я. Я пригнулась и поползла под кроватью, и тут из темноты впереди на меня выглянула лысая голова пациента. Я дёрнулась и ударилась затылком, но быстро встала на ноги и отпрыгнула в сторону. Пациент сидел на грязной кровати, прижимал к плечу изуродованную руку и смотрел на меня пустыми глазами. Меня передёрнуло, и я поспешила удалиться. Тут же справа находилась дверь в какой-то зал, и я вошла. Это был тот самый зал с камерами, полными пациентов, который я наблюдала, когда искала карту доступа в душевую. Труп бедняги, которому Уокер оторвал голову, лежал почти в центре. Стараясь не смотреть на него, я оглядела «тюрьму». Пациенты бились в двери, кто-то ходил кругами по своей камере, кто-то лежал на полу. Почему-то они называли различные даты. — 2 января 1939. Человек года. 1 сентября 1939. 2 мая… 9 августа… 30 апреля 1945, но уже слишком поздно… Из школьных уроков истории я помнила, что 1 сентября 1939 было днём начала Второй Мировой войны, а 30 апреля 1945 — день, когда войска СССР заняли Берлин, положив войне конец. «Уже слишком поздно» — очевидно значило, что Рейху тогда было уже поздно сопротивляться. Очередное упоминание нацистов… Пациенты явно многое знали о делах «Меркоф», но узнать от них большее не представлялось возможным по понятным причинам. Вскоре я обнаружила поставленные друг на друга кровати, по которым можно было забраться на уровень выше. Подтянулась и залезла. — Сестра! Сестра! — захрипел пациент в камере передо мной, протягивая ко мне руку сквозь прутья решётки. — Помогите отмыться! Я ничем не могла ему помочь и поэтому пошла дальше по карнизу. На углу на стуле сидел ещё один пациент, закрыв руками голову, а в камере рядом с ним один буйный бился в двери. Это было похоже на какое-то безумное представление, устроенное ради меня одной. Как только я приблизилась, сидящий пациент вскочил и набросился на меня. Вскрикнув, я упала, псих дёрнулся ко мне, но тут его схватил второй, протянув руки сквозь решётку. Он схватил его за горло, после чего резко оттолкнул, и первый упал вниз. — С… спасибо… — прохрипела я пациенту в камере, но он, будто этого не слыша, продолжал биться в решётку и прыгать по своей камере. Это был второй раз, когда одни пациенты спасали меня от других. Мне тут уже начинают доверять и считают своей? Ха-ха. — Какой эксперимент покойник поставил бы над живыми? Даю подсказку — эксперимент ещё не кончился! — раздался крик какого-то психа сквозь вопли и стуки, пока я шла дальше мимо камер. Я не понимала, что это значит… пока что не понимала. Впереди обнаружилась обвалившаяся часть карниза, я прыгнула через провал и нашла сбоку открытую камеру, на стене которой кровью было написано слово «СВИДЕТЕЛЬ». Пол камеры почти весь был залит кровью, а на тумбочке лежал какой-то документ… — Некролог доктора Вернике… — я решила зачитать документ на камеру. — Доктор Рудольф Густав Вернике ушел из жизни в возрасте 90 лет 28 февраля 2009 г. Он родился в Мюнхене в 1918 году, и стал известен в научных и математических кругах благодаря статье, написанной в соавторстве с Аланом Тьюрингом, пионером компьютерной эры. После темной истории с работой на военные нужды Германии… он эмигрировал в Соединенные Штаты в 1949 году… В начале нового тысячелетия он… отправился в Колорадо с целью благотворительного сотрудничества с корпорацией «Меркоф». Компания выпустила заявление, что доктор Вернике был «истинным гуманистом и человеком великой душевной щедрости». Никто из близких его не пережил… Я закончила съёмку и вспомнила вопрос неизвестного психа о том, какой эксперимент поставил бы покойник над живыми. Пациенты знают, что доктор Вернике мёртв. Но какой же эксперимент он ставил здесь над ними? Чёртовы нацисты, вы и спустя десятки лет не даёте нам покоя! Поднявшись по лестнице на уровень выше и пройдя ещё несколько камер, я обнаружила в одной из них дыру, в которую вёл кровавый след. Наверняка его оставил тот священник, которому ещё в диспетчерской хотелось, чтобы я засвидетельствовала этот трешак, творящийся в больнице. Я прыгнула вниз и пошла по кровавому следу, который вёл в какую-то нишу, весь пол которой был залит несвежей кровью. Я спустилась и обнаружила здесь на стенах кровавые надписи. Было лишь одно слово — «ВАЛЬРИДЕР». Из найденных мной документов я помнила, что так назывался эксперимент, который «Меркоф» здесь проводила. В чём же он заключался?.. Дальше в помещении было хоть глаз выколи, и я включила ночное видение. Это была душевая. Здесь горела лишь одна лампа под потолком, и она освещала дыру в полу. Помявшись пару минут, я прыгнула в неё, и, спустя ещё пару прыжков и поворотов, оказалась в канализации лечебницы…