Dead Reckoning

Содержание: Нагиса дает непрошеный совет по трудоустройству, а Макото размышляет о том, чем можно заняться в спальне. − Ой, Мако-чан, и ты тут! – жизнерадостно восклицает Нагиса. – Отлично, я как раз хотел попросить Хару-чана позвонить тебе. Хару ушел на кухню, и посуда там гремит гораздо громче обычного, но Нагиса, кажется, не замечает ничего подозрительного. Или он был готов к не очень радушному приему и решил игнорировать раздражение Хару. Макото никогда не был до конца уверен в поведении Нагисы: тот то ли был слегка невнимателен по отношению к реакции других людей, то ли искусно ими манипулировал. Возможно, оба варианта были правильными. − Почему? – спросил Макото. – Что-то случилось? − Ну, не то чтобы случилось… − тянет Нагиса, усаживаясь напротив. – Пока. Макото берет пульт и отключает звук телевизора: − Звучит настораживающе. Нагиса вздыхает: − Дело в Рей-чане. Думаю, он меня ненавидит. − Ненавидит? – ошеломленно переспрашивает он. Трудно представить Рея, всерьез кого-то ненавидящего, а уж тем более Нагису. Хару приносит чай. − Ого, а ты быстро! – восклицает Макото. Искоса посмотрев на него, Хару ставит поднос на стол и опускается рядом: − Я его раньше заварил, еще до того, как ты пришел, − румянец еще не до конца сошел с его кожи, и сердце Макото начинает биться чуть быстрее. – Почему ты так решил насчет Рея? – спрашивает он у Нагисы. Тот неловко берет чашку: − Он меня избегает. Не знаю, когда это началось, но я заметил только после того, как Мако-чан уехал в Токио. Может, он давно меня недолюбливает, но раньше я этого не замечал? Я просто слишком сосредоточился на Мако-чане, пока он учился быть хорошим капитаном. Макото мог бы возразить, что до хорошего капитана ему еще далеко, ведь Ко-чан постоянно его ругает за попустительство к Хару (у Макото рука не поднимается заставлять его тренироваться вместе со всеми), но сейчас они обсуждают не его убогие лидерские навыки. − Я тут подумал, что, возможно, никогда ему не нравился, − тяжело вздыхает Нагиса. – В конце концов, я практически заставил его вступить в наш клуб. − Не думаю, что проблема именно в этом, − говорит Хару. – Ты же вечно над ним издеваешься, вдруг его просто достали твои шуточки? − Ничего я не издеваюсь! Просто поддразниваю его чуть-чуть, ничего не могу с собой поделать. Но я не стал бы нарочно его доставать. Хару смотрит на него в упор: − А ты ни разу не интересовался, вдруг ему неприятно? Нагиса хмурится: − Рей-чан сам бы сказал, если бы его что-то не устраивало. Макото усиленно притворяется, что смотрит телевизор: знаменитости выдувают мыльные пузыри вокруг каких-то фигурок, похожих на волков – невероятно интересно. Вот теперь все стало на свои места. Нагиса прав – Рей не стал бы терпеть молча, если бы его обижали, он без проблем ставил людей на место. Если бы дело было именно в подначках Нагисы, тот бы уже выслушал пару ласковых, значит, Рей избегает его по другой причине. Когда Нагиса завел этот разговор, книга Рея, до этого спокойно лежавшая в боковом кармане шорт, ощутимо потяжелела. Пришлось взять ее с собой, чтобы близнецы случайно не нашли. "Так вот каково сейчас Рею…" Конечно, он ничего не расскажет, не стоит лезть не в свое дело. − Может, тебе поговорить с ним? − Я уже думал об этом, − Нагиса закусывает губу. – Но что, если он на самом деле терпеть меня не может? Вы же выпускаетесь в этом году, а мы с Рей-чаном останемся еще на один. Не хочу, чтобы он от меня бегал! − Ты можешь стать к нему чуть добрее, − предлагает Макото. Может, если Нагиса перестанет его подкалывать, Рей отважится признаться? Хару отпивает пару глотков чая: − Только не переборщи, а то он подумает, что ты странный. − Я не странный! − Я этого и не говорил, − закатывает глаза Хару. − Он в чем-то прав, − вставляет Макото. – Если человек резко меняет линию поведения, кто угодно сочтет это подозрительным. − Наверное, − задумчиво говорит Нагиса. – Но как понять, где нужно остановиться? − Сделай ему приятное, но только что-то мелкое: купи напиток, например. − О, или я могу повести его пообедать! На якинику! Я же подрабатываю, так что могу себе позволить… − Нет, нельзя, − решительно перебивает Хару. – Это слишком дорого. Улыбка Нагисы гаснет. − Кроме того, даже если Рей и не подумает ничего такого, он все равно решит, что тебе нужна какая-то большая услуга, если ты так на него тратишься, − Макото пытается смягчить резкий тон друга. – Перекусить вместе – отличная идея, просто не переусердствуй. − Думаю, вы правы, − слегка насупившись, Нагиса смотрит на них обоих. – Если один парень приглашает другого парня на якинику без веской причины, это может показаться странным. Макото украдкой поглядывает на Хару, который вдруг резко заинтересовался своим чаем. − То есть получится так, будто я пригласил его на свидание, − повеселев, продолжает Нагиса. – вот тогда он точно меня возненавидит. − Я уверен, что Рей очень хорошо к тебе относится, − говорит Макото. Что Нагиса имел в виду? Странный как ужасно, отвратительно странный или как "я знаю, что люди считают это странным, но лично я ничего не имею против"? А если… − Ладно, начну с того, что скажу ему что-нибудь приятное, − подводит итог Нагиса, так энергично хлопая по столу, что звенят чашки. – Вам двоим надо открыть магазин дружеских советов. − Это что еще такое? – спрашивает Хару. − Место, где люди платят деньги, чтобы получить хороший совет, − объясняет Нагиса. Макото удивленно на него смотрит: − И что, кто-то действительно туда ходит? − Конечно нет, Нагиса просто выдумывает, − фыркает Хару. – Никогда не видел ничего похожего. − Если ты чего-то не видел, то это не значит, что его не существует, − парирует Нагиса. – Не у всех есть хорошие друзья, с которыми можно поделиться проблемами. – Он смотрит на часы: − Ой, мне пора, а то придется целый час ждать следующей электрички. Макото и Харука провожают его до двери. − Мако-чан, а ты разве не собираешься домой? – спрашивает Нагиса, застегнув липучки на кроссовках. И Макото вдруг понимает, как это выглядит со стороны – они оба стоят в дверях так будто живут здесь вместе. − Э-э… − Он у меня ночует, − говорит Хару. − О-о, я бы тоже хотел… − с надеждой начинает Нагиса. − Нельзя! − быстро отвечает Хару, Макото даже чуть вздрагивает. − Хару-чан, какой ты злой, − ноет Нагиса. – Но ты прав: если мы соберемся где-то с ночевкой, то и Рей-чана нужно будет позвать. Ладно, пока! Увидимся в школе! Хару запирает за ним дверь. Макото спрашивает: − Я у тебя ночую? − Ты не хочешь? – оборачивается Хару. − Хочу, − щеки наливаются румянцем. − Хорошо, − говорит Хару, но взгляд у него такой, какой появляется, только когда поблизости водоем. Макото практически слышит, как он высчитывает время, за которое сможет раздеться и нырнуть. Он смиренно ожидает, что Хару сейчас развернется и уйдет в ванную, но через несколько секунд понимает, что тот все так же стоит рядом, не сводя с него взгляда. Хару смотрит так, будто Макото − единственный на всем белом свете. Давным-давно, когда Макото только осознал, что влюбился, и немного страшился силы своих чувств, он бы согласился переплыть море в шторм за один подобный взгляд. Во второй раз за последние сутки к горлу подступает комок и на глаза наворачиваются слезы. Макото берет Хару за руки, притягивая ближе, их лбы мягко соприкасаются. Это ощущение можно объяснить, Макото хотел бы это сделать, чтобы Хару не счел его сумасшедшим или истериком, но он не может вспомнить ни единого слова. Он так долго об этом мечтал. Нет, он бы не хотел останавливать время, чтобы навсегда остаться стоять так, но отчаянно хочется, чтобы каждая секунда его жизни была вот такой. Как сейчас. − Что с тобой? – шепчет Хару. − Все изменилось, − произносит он, не вполне уверенный, к кому обращается: к Хару, к себе или к целому миру. − Это плохо? – Хару отступает на шаг, чтобы заглянуть ему в лицо. Макото отрицательно качает головой и тянется поцеловать его. И все происходит так, словно их и не прерывали − снова сердце бьется где-то в горле, а вспотевшие ладони отчаянно цепляются за чужие плечи. − Пойдем наверх, − говорит Хару, когда они, задыхающиеся, отстраняются друг от друга. – Ко мне в спальню. − Э-э… ну ладно, − Макото сбит с толку. Они же еще даже не ужинали, а Хару хочет лечь спать? Поднимаясь по скрипучей лестнице на второй этаж, он вытаскивает телефон и звонит домой. − Мам? Я сегодня останусь у Хару, ладно? − Может, придете к нам поужинать? – спрашивает она. На заднем плане слышатся звуки какого-то фильма: взрывы и напряженная музыка. − Нет, спасибо. Мы сами справимся. – "Ну, мне так кажется". − Не забудь, что завтра фермерская ярмарка. Пригласи и Хару, вдруг он не занят? Этот мальчик питается только скумбрией! В один прекрасный день он сам превратится в рыбу. Не забывай, Макото, ты – то, что ты ешь. − Я спрошу у него, − улыбается он и заканчивает разговор. Хару оборачивается, уже стоя в дверном проеме: − Спросишь что? − Мы завтра собирались на ярмарку, папа взял минивэн у друга с работы, так что и для тебя найдется место. Хочешь с нами? − Да, − кивает Хару. – А почему ты застрял в дверях? Заходи. Макото смущенно чешет в затылке и неуверенно улыбается: − Я… э-э... я не хочу пока спать. Думал, мы перекусим. Тебе не нужно готовить! Можно просто выскочить купить лапши с мясом или чего-то такого, − его голос становится все тише и тише, потому что Хару смотрит на него, как на сумасшедшего. "Что я сказал не так?" − Макото. − Д-да? − Ты серьезно? − Про лапшу? Конечно, а почему нет? − Нет, ты серьезно считаешь, что я позвал тебя сюда, чтобы лечь спать? − Но это же твоя спальня… ох! – "Ох!" Макото заливается краской. Хару собирается взять его за руку, но случайно цепляет застежку бокового кармана шорт. Кнопка щелкает, и Хару удивленно смотрит на ту самую синюю книжку. − Это что? – он приподнимает бровь. – Любовный романчик? Макото и хотел бы соврать, но нет смысла – его сразу раскусят. Он достает злосчастное пособие и протягивает его Хару: − Это Рей дал. Он… э-э… он все понял. Как я к тебе отношусь. И у него уже была эта книжка, так что он подумал, вдруг мне она тоже пригодится. Хару читает название, и его глаза удивленно расширяются, а потом буквально на лоб лезут, пока он бегло листает страницы. − Я не собирался читать! Просто не хотел, чтобы Рен или Ран случайно на нее наткнулись. Хару захлопывает книгу и передает обратно: − Так вот почему при Нагисе у тебя был такой вид, словно ты знаешь какую-то страшную тайну. − Правда? – Макото снова застегивает карман. − Рею нравится Нагиса, так? – Хару слегка пожимает плечами. – Вот почему он отдалился. И даже где-то порнографию раздобыл, чтобы побольше выяснить о сексе. − Это не порно! – оборонительно говорит он, сам не зная, почему защищается. – Если ты посмотришь внимательнее, сам увидишь. − Зачем мне какая-то книга, если рядом ты? Щеки становятся такими горячими, что кажется, будто у него сейчас из ушей повалит пар, как в мультиках. − Но, Хару-чан, я не знаю что делать… − И? Я тоже не знаю. Но если бы это останавливало людей, никто бы никогда ни с кем не переспал, − говорит тот, втягивая его в комнату. Они стоят рядом с кроватью лицом к лицу. Макото так вспотел, что ему нужно принять дюжину душей, не меньше, хотя он только вылез из ванной перед приходом сюда. Он на самом деле никогда не думал, что у них с Хару может дойти до чего-то подобного. Где-то в глубине души он отчаянно жалеет, что не проштудировал пособие Рея от корки до корки. − Я слишком нервничаю, − лепечет он. – И ужасно вспотел. От меня воняет, наверное. − Совсем нет. А от меня? Макото отрицательно качает головой, хотя для него не имело бы значения, даже пахни Хару как дальнобойщик после десятичасовой езды без остановок, когда приходится мочиться в бутылку, а весь перед рубашки закапан горчицей из несвежих хот-догов с последней заправки. Хару склоняется для поцелуя, и Макото забывает о дальнобойщиках, своих страхах и неизученных синих книжках, потому что слышит сбитое дыхание и чувствует льнущее к нему тело. Когда Хару становился требовательным и показывал характер, Макото это всегда нравилось намного больше, чем он был готов признать, но раньше ему почему-то не приходило в голову, что Хару может быть настойчивым и в ласках. Макото неуверенно опускает руку ему на задницу, притягивает ближе, Хару почти рычит, и этот неожиданный звук возбуждает больше, чем все, что происходило раньше. Хару гладит его по груди, запуская руки под рубашку, потом слегка оттягивает резинку шорт. Макото большим пальцем ласкает его шею, второй рукой буквально приклеившись к упругим ягодицам. Так классно! Они сотни раз касались друг друга, но никогда вот так – просто чтобы почувствовать, услышать, как перехватывает чужое дыхание. Макото берется за верх чужих шорт и стягивает их, они легко падают на пол, и он снова кладет ладони на задницу Хару, ожидая ощутить эластичную ткань купального костюма, но натыкается на голую кожу. Шокированный Макото даже разрывает поцелуй, чтобы посмотреть. Черт, вместе с шортами он случайно стянул с Хару и трусы. Как неловко… − Прости, я не хотел, − он сглатывает, глядя вниз. Чужой член больше, чем он ожидал, и Макото задается вопросом, насколько Хару близок к тому, чтобы кончить. − Не пялься, − тот недовольно притягивает его к себе, будто чтобы убрать объект столь пристального внимания с глаз долой. − Нет, я… м-м… можно мне потрогать? Ну, твой п-пенис… − лицо так горит, что оно с успехом заменил бы жаровню, вздумай они сейчас поужинать. − Не называй его "пенис", а то говоришь, как наш учитель биологии, − возмущается Хару. Он прижался щекой к плечу Макото, и его голос звучит, будто изнутри. − Пожалуйста, больше не упоминай ничего такого, Хару-чан! – Их учитель – это мужчина средних лет, от которого дурно пахнет, а еще у него вечно застревает что-то в зубах. Хару легонько прикусывает его кожу сквозь рубашку: − Не называй меня "Хару-чан", когда касаешься моего члена. − Но я же не касаюсь… − говорит Макото, в доказательство обеими руками крепко сжимая его задницу. − А почему? – шепчет Хару, поднимая взгляд. Макото целует его и исправляет свою ошибку. На ощупь странно, но все-таки знакомо, и хотя поначалу ему трудно приспособиться, Харуке на это плевать в высшей степени – он судорожно вздыхает, когда Макото осторожно берет его член в ладонь. Его дыхание тут же учащается, и теперь он не целует Макото, а лишь едва отвечает на поцелуй, его внимание явно сосредоточено в другом месте. Его бедра резко дергаются вверх – раз, второй. Макото крепче сжимает пальцы и предоставляет использовать свой кулак, как Хару заблагорассудится, целуя его уже не в губы, а вдоль линии челюсти. Собственное возбуждение достигает такого уровня, что он с трудом вспоминает как дышать. Когда Хару вздрагивает в его объятьях, он думает, что теперь можно и собой заняться, а рука такая влажная от чужого семени, что… этого оказывается достаточно. Он тесно прижимается к бедру Хару, колени трясутся, сердце выпрыгивает из груди, и на ногах получается удержаться лишь чудом. Это не самый лучший оргазм, который у него был, но первый, разделенный с Хару, а не со своей собственной рукой, и поэтому Макото чувствует себя просто потрясающе. − Давай теперь я, − бормочет Хару, уткнувшись влажным от пота лбом куда-то ему в ключицу. − Не надо, − голос звучит как-то хрипло. – Это вроде как… уже произошло, − смущенно смеется он. Хару отступает на шаг и мягко улыбается уголком рта. Кажется, Макото еще никогда не был так счастлив, хотя в трусах у него творится черт-те что. Совершенно бездумно он вытирает ладонь об рубашку. – Ой, блин! − Промой под холодной водой, а я потом кину в стиральную машинку, − говорит Хару, критическим взглядом оценивая нанесенный ущерб. – К утру высохнет. Все равно ты ночуешь тут. − Кстати, я проголодался. Хару смотрит с надеждой: − Скумбрию? − Да что угодно.