Снисхождение Метиды

City and Colour — Strangers

С кем бы Юнги ни якшался, — черти, кикиморы болотные, да хоть сам Сатана, — но тучи на следующий день все же отступают, чему Тэхен одновременно и рад, и ужасается. Помимо того, что теперь Чонгук точно приедет играть в баскетбол, его повергает в неистовый мандраж еще и тот факт, что он начинает привыкать к причудам местного колдуна и даже чинно проводит с ним время, распивая отвар в «Меньшем зле». Юнги даже приглашает его на шабаш в октябре, что бы это ни значило. Ну и заглядывать периодически. Так вот что и пугает в наибольшей степени — Тэхен соглашается. Без препираний, осуждения и скептицизма — прекрасно отдает себе отчет в том, что в чайную лавку еще вернется, зная наверняка, что за тяжелой фиолетовой портьерой у Юнги скрывается много больше, чем просто травки. Перед уходом накануне он замечает муляж человеческого скелета в полный рост. Подлинность экспоната вызывает пару вопросов, — как и все, что касается Юнги, — но не отталкивает, как ни странно. В конце концов, у всех есть скелеты в шкафу. Просто Юнги принял фразеологизм близко к сердцу. Учебный день проходит в относительном спокойствии — по крайней мере, он ни разу не пересекается ни с одной из причин своей расшатанной психики, получает пиздюлей от препода по французскому и с легким сердцем отчаливает домой. Солнце благосклонно золотит крыши приземистых домов и подсвечивает изумрудные еловые ветки, фото которых планомерно заполняют телефон, вытесняя видео с котами. После пар Тэхен угрозами принуждает Сокджина позаниматься йогой, потому что, каким бы благостным не был день, вечер обещает быть томным. А к скачку напряжения в доме должны быть готовы все. Положа руку на сердце, можно сказать, что Тэхен особо и не волнуется, всего лишь нервно расхаживает по гостиной, эксплуатируя электронку до момента, когда в ней заканчиваются затяжки, а пол начинает качаться от интенсивности поступления никотина в мозг. Но когда раздается деликатный стук в дверь, он на автомате швыряет электронку в неизвестном направлении, совершенно невовремя вспомнив туманное — Они перебивают твой запах. Черт знает, что Чонгук имел в виду касательно тэхенова запаха, и он не уверен, что хочет это выяснять. Он даже не уверен, что готов действительно встретиться сегодня, но ход сделан, и ни в одной приличной игре правилами не допускается отменить действие. Вляпался — разбирайся. Чонгук на пороге исключительно по-соседски дружелюбно демонстрирует ямочки на щеках. — Привет. Я не рано? Подсознание паскудно диктует необходимость стереть себя с лица земли. У Чонгука в руках, — несомненно притягивающих взгляд татуированных руках, — объемная белая коробка. — Привет. Только не говори, что ты для подстраховки десять мячей принес, — отвечает Тэхен, выйдя из краткосрочного ступора, и переминается с ноги на ногу. Чувствуя себя хозяином положения, Чонгук мягко оттесняет его с прохода и с не терпящей возражений улыбкой заявляет: — Это обогреватель. Ты говорил, у вас холодно. — Я же не сказал, что нас нужно греть! — закономерно возмущается Тэхен, сделав сложное лицо. Он машинально проходит за Чонгуком в дом, наблюдая, как тот распаковывает коробку и вытаскивает внушительных размеров аппарат. — Над этим я еще работаю, — усмехается тот себе под нос, и Тэхен бы не услышал даже, не подойди он близко. Нет, ну так дела не делаются, решительно мотает он головой. Никто не имеет права с такой серьезностью подходить ко всему, что он изволит произнести вслух. Тэхен же патологически не способен контролировать свое словоизвержение — а если бы он сказал, что жениться надумывает? Что-то подсказывает, что внимателен Чонгук был бы и к подобным пассажам. — Блять. То есть, большое спасибо, — смиренно вздыхает он после того, как Чонгук подключает обогреватель и кратко обрисовывает, как им пользоваться. Мысленно Тэхен молится о том, чтобы Сокджину прямо сейчас не пришло в голову снизойти со второго этажа и познакомиться с гостем. В кои-то веки Фортуна к нему благосклонна, и вскоре они все же перебираются на задний двор, где прибитое над гаражом кольцо радушно приглашает проверить крепления на прочность, отхуярив его мячом. Пресловутый мяч Чонгук тоже приносит, и вот лишь бы на этом остановился. От этих его джентельменских жестов Тэхен загорается так, что Прометей бы взглянул с уважением. В лучах предзакатного солнца положительно непотребно выглядит то, как он скидывает свитер, оставаясь в просторной футболке, в то время как Тэхен путается в бандане, пока подвязывает для удобства волосы. Взяв мяч в руки, Чонгук пару раз отбивает его об землю и, подхватив, прокручивает на пальце, причем выглядит исключительно самодовольно. Если он надеется впечатлить Тэхена ловкостью рук, ничего не выйдет. Тэхен заранее впечатленный. — Имей в виду, я в баскет даже Юнги однажды уделал, — щурится Чонгук с улыбкой. Юнги, — чтоб ему там икалось, — из школы-то чудом не выгнали, а держали только потому, что на его костлявых плечах сидела, свесив ножки, местная команда по баскетболу, которую он тащил на каждом соревновании. — Маловероятно, — справедливо оценивает Тэхен, но Чонгука не проймешь. — Зуб даю. Но он тебе никогда не признается, потому что не умеет принимать поражение. Что правда, то правда. Юнги скорее глотку перекусит противнику, чем позволит кому-то запятнать его честь в одном из немногих дел, в котором он преуспел как боженька. Но Сокджин не беспочвенно звал Тэхена врединой — тот складывает руки на груди. — Ты, может, просто выпендриться передо мной пытаешься? Чонгук фыркает, и эта мальчишеская задиристая ухмылка идет ему до безумия. Вот уж кто воистину бьется до победного. Он снова отбивает мяч и ловко передает его Тэхену, который от силы подачи слегка пошатывается. — Предлагаю пари: если выиграешь, отвезу тебя в лучшее место в Ист-Поинте, о котором практически никто не знает. И как он — почувствовал, что ли, на особых вибрациях, что Тэхен энтузиаст по части исследования живописных мест? — А если проиграю? Жопа чует подвох, но интуиция протестует как-то слабенько, будто даже для проформы. Пальцы автоматически впиваются в мяч, сжимая чересчур напряженно для расслабленного вида, который он изо всех сил старается держать. — Терпишь мое общество ближайший семестр, потому что буду подвозить тебя в колледж. У Тэхена айкью двузначный, конечно, но он тоже может сложить дважды два. И полученный ответ ему что-то совсем не нравится. Или слишком нравится, чтобы не возмутиться. — Ты не перегибаешь ли? — уперев руки в бока, — мяч страдальчески жмется к телу, — он становится похож на нахохлившегося воробья, чем вызывает у Чонгука умиление. — По роже ты мне пока дать не спешишь, — оценивающе прищуривается он, а в глазах черти пляшут, — Пожалуй, грань еще не перешел. Свой протест Тэхен выражает, запульнув в него мячом, и тот проворно перехватывает снаряд одной рукой, не прилагая к этому видимых усилий. А у самого аж глаза загораются. Нет, серьезно — Тэхен в первую секунду даже кратковременно в ступор впадает, пока до заторможенного сознания не доходит, что это солнце тонет в карей радужке и насыщает ее золотом. Заметив, как он подвис, Чонгук моргает, и все прекращается. Перед тем, как начать игру, Тэхен решает, что сомнительные отвары он с Юнги больше не пьет. (Ложь паскудная.) Что там Чонгук говорил? Он — любитель? Если каждый аматер в этом проклятом городе управляется с мячом столь же играючи и в то же время яростно, Тэхен может справедливо отправляться на поиски своей самооценки — она дает по съебам в приступе первозданного ужаса. Чонгук как будто специально позволяет ему закинуть мяч трижды, потому что сразу после, вновь блеснув золотом в глазах, он виртуозно совершает коренной перелом всея «матча», не оставляя ни шанса на победу. Тэхен потеет, матерится, мотыляется из стороны в сторону как припадочный, но с Чонгука будто агитки для спортивных соревнований ваяли — быстрее, выше, сильнее. Да он, блять, неистовый! Понимая, что все идет по пизде, Тэхен окончательно выходит из себя и в какой-то момент даже думает, что на приливе адреналина что-то да получится — он даже зашвыривает мяч в кольцо, в кои-то веки отбив его у неустанно ухмыляющегося противника. …Тэхен проигрывает почти всухую и поначалу даже не выкупает, что игра заканчивается. — Я, блять, решительно отказываюсь в этом участвовать! — горланит он и всплескивает ноющими руками, в то время как распаленный Чонгук наворачивает вокруг него круги с победной ухмылкой и довольный ведет мяч. Каждый удар о землю Тэхен чувствует так остро, будто прилетает ему по башке. Дайте ему только добраться до мяча, и он собственноручно снесет Чонгуку его усмехающуюся голову. — Не расстраивайся, — продолжает склабиться тот, — Я тебе все равно то место покажу — в качестве компенсации. Снисхождение в его тоне выводит из себя еще больше, Аполлон недоделанный. Этот тоже вон терпеть не мог оставаться на вторых ролях и уступать — мразота спесивая. Тэхен цедит, понизив голос: — Так а нахуй тогда соревноваться было? Очевидно же — чтобы покрасоваться. Смотри, какой — первый парень на деревне, фигуркой — лоза, лицом — ягодка, с самомнением только переборщили. И физической мощью. Чонгуку, блять, противопоказано с людьми соревноваться — он кого хочешь до депрессии доведет. — Чтобы начать подвозить тебя, конечно, — режет улыбкой и ни капельки не стыдится. Ни следа раскаяния на лице, а ведь заранее знал, что Тэхена уделает. Нет, чтобы по-человечески предложить: так и так, давай подвозить буду… Да, Тэхен бы отказался. Несомненно. Он вообще подумывает получить врачебное предписание от контактов с особо опасными, — читать, привлекательными, — индивидами, мол, вредно для нервной системы. Но так вот зачем! Тэхена, если честно, так заебывает уже это вот все — непрозрачные намеки, жесты, улыбки обезоруживающие и оставляющие от него одно только мокрое место, — вполне буквально, — что взвыть впору. Он как не понимал, что Чонгуку от него в средней школе нужно, так до сих пор и не пришел к какому-либо решению этой задачи. Он, сука, гуманитарий. И траекторию взглядов Чонгука высчитывать решительно отказывается, потому что, мало ли — приведет к нему самому. Он, разом сникнув, устало проводит ладонью по лицу, привычно ощутив шероховатость шрама. Колобома радужки не мешает ему с охуительной точностью разглядеть истину: ну нельзя в него такого влюбиться. Так бесхитростно, еще в средней школе — и до сих пор придерживаться этой бредовой идеи. Он циник, реалист и, не забываем, вредина. А еще истовый ненавистник неопределенности. Опустив очи долу, он резко выдыхает сквозь стиснутые зубы и тут же вскидывается: — Давай-ка мы сразу кое-что проясним, — начинает вполне решительно, хотя сердце колотится, будто они в разгаре игры — и он снова проигрывает, — Я в жизни не поверю, что плейбой вроде тебя мог внезапно воспылать… — Тш-ш, — прикладывает палец к губам Чонгук, и Тэхен задыхается от возмущения, — Твой брат идет. — Издеваешься? — повышает он голос, но даже в приступе гнева машинально переводит взгляд на дверь веранды неподалеку, — Я никого не слышу. — Секунда терпения, — они напряженно замирают, и пока Тэхен проводит мысленные вычисления относительно того, почему вообще слушается, из глубины дома взаправду доносятся шаркающие шаги, — Вуа-ля. Сокджин вываливается наружу, щурясь от слепящих лучей, и делает недоуменное лицо. — О гостях предупреждать надо, вообще-то! — это он адресует обалдевшему Тэхену, а потом переводит взгляд на, собственно, гостя, — Вечер добрый… даже очень. Жених? — взгляд из негодующего делается лукавым. Настигнув Чонгука с немыслимой скоростью, Тэхен вырывает мяч из его рук и швыряет в брата — нервы, не иначе. — Эй-эй-эй, шучу же! — орет тот не своим голосом и от мяча успешно уворачивается. Через мгновение Сокджин уже вновь представляет из себя радушного хозяина и хитрющую паскуду в одном флаконе, — Ужинать будете? — А что на ужин? — Чонгук отзывается так резво, словно всю жизнь этого ждал, и Тэхен зыркает на него недовольно. — А что Тэхен приготовит, то и будет, — елейно улыбается и поворачивает лицо к брату, — Ты где откопал такого прелестника? На Тэхена снисходит чувство, что еще немного, и самомнение Чонгука не просто превысит Гималаи, а улетит в стратосферу — сияет как пятак и без солнца. — Еще одно слово, и на ужин будет человечина, — мрачно бросает он. Он все еще разрывается между чувством унижения и ахуя: совершенно никакой конкретики нет в отношении того, как Чонгук услышал сокджиновы шаги. — Хочешь, вместе приготовим? И сожрем, походу, все-таки Тэхена — такой у Чонгука взгляд. Но он не отказывается. Черт с ним, с достоинством — оно растоптано и не подлежит реставрации, а вот есть охота с такой силой, что желудок норовит присохнуть к позвоночнику. Джин им не помогает. Говоря откровенно, успешен старший Ким был почти во всем, за что брался, но в это «почти» умещались любые связанные с готовкой процессы. Вон, их недавняя лазанья тому подтверждение. Доверить Сокджину ужин означало получить тошнотворное варево вместо трапезы и голодную кому впоследствии, так что бразды правления кухней Тэхен принимает, не моргнув и глазом. Несмотря на титул ответственного за отсутствие отравления, он замечает, что правитель всея кухни, походу, все же Чонгук. Овощи нарезает послушно, немного таскает мясо прямо со сковороды, забрызгивает бубнящего проклятья Тэхена соусом. А потом дает волю королевским замашкам. — Хочу попробовать, — наклоняется через барную стойку, за которой Тэхен мешает мелко нашинкованную капусту, вооружившись одноразовой перчаткой. — Ну так бери, — дергает плечом, не отнимая глаз от тарелки и цветастого месива. — Не хочу пачкать ложки. Страдальчески вздохнув, Тэхен берет немного салата в затянутую перчаткой руку и сует довольному Чонгуку под нос. Он и глазом не успевает моргнуть, как капуста исчезает у того во рту. Намного больше его сознание занимает ощущение, с которым зубы проходятся по пальцам. Чонгук отстраняется, громко хрумкает, не отводя взгляда, и без промедления заявляет: — Еще. — Мы скоро за стол сядем! — Пожалуйста? Не то чтобы у Тэхена сердце замирает, когда он кормит Чонгука с рук. Не то чтобы, но да. Его пальцы снова исподтишка прикусывают, прежде чем отпустить, и это финита ля трагедия. Никакой комедии — смешно ему только от сдающих нервов. За ужином Чонгук уплетает так, словно сидел на голодовке неделю. Сокджин в восторг приходит от харизматичного гостя, неустанно благодарит за обогреватель и не забывает бровями поигрывать в тэхенову сторону, что вгоняет того в неистовый стыд, вынуждая огрызаться. В какой момент параллельная вселенная схлестнулась с их мирозданием? Нет такой реальности, в которой он спокойно примет тот факт, что Чонгук ужинает с ними вместе, а потом остается на просмотр «Дьявол носит Прада». Довольны под конец вечера остаются все, кроме — не сложно догадаться — Тэхена. Время переваливает за полночь, когда Чонгук встает с дивана и с наслаждением потягивается, похрустев костями. У него слегка задирается футболка, и Тэхен впервые испытывает стойкое желание отвернуться, хотя не смотрит на что-то непотребное. Сокджин показавшиеся кубики на животе гостя тоже оценивает и взирает на брата весьма красноречиво. Как бы то ни было, вечер заканчивается, и Тэхен с облегчением Чонгука выпроваживает, отказываясь признавать, что окончание дня разморило его до состояния блаженной неги от нажратого пуза и приятных впечатлений от «семейного» просмотра. Он все еще немного в шоке — Чонгук вознамерился взаправду возить его в колледж. — Ну так что, все-таки жених? — выныривает Сокджин из-за спины, когда Тэхен моет посуду, и тот сдерживается, чтобы не отхлестать старшего полотенцем. — Чонгук наш сосед, — прочистив горло, чеканит он, — Дружелюбный, радушный и, к моему огромному сожалению, ультра-мега-привлекательный сосед. Брат понимающе присвистывает, облокотившись о стол рядом. — Ну зыркает он на тебя знатно, я аж вспотнул от ваших переглядок. Ты смотри, братишка, бери, пока дают. И здесь Юнги вспоминается — совершенно не кстати. И почему все окружение Тэхена вознамерилось свести его с Чонгуком и с ума? — Братишка, — произносит он с нажимом, нацепив на лицо лучшую из своих улыбок, — Прямо сейчас я рассматриваю нож в руке в качестве оружия. Сокджин сглатывает, глянув на кулак брата в облаке пены, из которого торчит лезвие, и поднимает ладони, капитулируя. — Ладно-ладно, просто сказал. Он прихватывает со стола яблоко и шаркает в сторону гостиной. За спиной раздается громкий хруст и произнесенное нараспев с набитым ртом: — You try to ignore them cause you want more…