Taylor Swift — Wildest Dreams
Стараясь первоначально оставаться спокойным, Тэхен на полпути к дому начинает мчаться так быстро, словно за ним ведется погоня. Сердце бешено колотится, и расстояние от колледжа до дома он преодолевает в кратчайшие сроки — взмокший и совершенно потерянный. Он расхаживает по дому, рассеянно берет в руки то затертый томик Стивена Фрая, то стакан воды, почти сразу отказывается от идеи читать или пить — вообще от любой идеи отказывается. Некоторое время проходит в неприкаянных скитаниях по столовой, попытка запихнуть в себя обед обращается провальной, а вот занятие по йоге идет на пользу: Тэхен скручивается в противоестественные позы на ковре, натужно дышит, но по итогу чувствует, что его немного попускает. Мысли так и норовят затоптать, налетев целым скопом. В основном он придумывает теории заговора. А что, если на самом деле оборотней никогда не ссылали в резервации? А что, если они незаметно стали частью их общества и вновь наводнили города? А что, если волки давно стоят у власти? А что, если большинство жестоких убийств совершают они, движимые жаждой крови? Таких «а что, если?» в нем если не тысячи, то сотни однозначно. Они неизменно подразумевают первозданный ужас и много-много матов. Разумная часть Тэхена тоже не молчит, но делает только хуже. Она застенчиво шепчет: тебе ведь рассказали. Вернее, не особо-то и пытались скрыть. Стало быть, нет никакого запрета на взаимодействие с людьми? Есть законодательство, которое до сих пор строго регулирует деятельность стай. Да и Чонгук… вот здесь мыслей особенно много. Ладно Юнги — с ним все понятно. Хосок, скорее всего, тоже пушистый. А Чонгук — что меняется для Тэхена после таких открытий? Возможно, Чонгук воет на луну, располагает возможностью дотянуться ногой до уха в попытке почесаться, а еще безумно может быть первым. Его карие глаза иногда золотятся как монеты, а органы чувств работают на порядок лучше человеческих. Он сильнее, проворнее, намного лучше ориентируется в пространстве. Он, мать его, полумифическая тварь, само существование которой люди принимали с трудом и до сих пор чувствуют опаску. А еще Чонгук ни разу Тэхену не вредил. Пусть и общаются они не так давно, но, если вдуматься, он ни единым словом или жестом не заставлял Тэхена насторожиться или почувствовать себя дискомфортно. Чонгук отдает Тэхену толстовку, когда ловит того под ливнем без зонта, и покупает малиновый чай. Приносит им обогреватель, и ящик абрикосов, и баскетбольный мяч, дарит чертову музыкальную шкатулку… и список даже не близок к концу, потому что осень полнится этими мелочами как лес Ист-Поинта — еловыми иголками. Чонгук печется о его чувствах, осторожничает, и Тэхен непроизвольно обращается мыслями к моментам, когда не удавалось даже поверить, что это именно к нему относятся настолько трепетно и деликатно. «Ты ебануться какой красивый и обаятельный. Всегда, вне зависимости от наличия костюма.» «Моя настойчивость больше не будет обременять тебя, если ни один из способов не сработает.» «Предпочту посягать на твою невинность с отчетливого согласия, то есть трезвую.» Голова кругом идет, стоит прокрутить в мыслях события последних месяцев. Ничего больше не кажется странным — на место встает даже способность Чонгука не запыхаться, поднимаясь полчаса в гору в полной темноте с пьяным телом, повисшим на локте. Тэхен невольно вспоминает все, что Чонгук рассказывал о семье, и планомерно склоняется к желанию побиться головой о стенку. Он действительно мог додуматься уже очень давно, но разве в этом был смысл? А теперь у него нет выбора, кроме как столкнуться с реальностью, в которой предмет его симпатий может заменить домашнего питомца без особых усилий. Хочется взвыть: тот факт, что Чонгук — оборотень, не отменяет эйфории, которая накрывает каждый раз, когда они целуются. Не отменяет того, как сильно Чонгук ему нравится. Как Макс Фолл из «Клуба Романтики», Тайлер из «Дневников вампира» или Джейкоб из «Сумерек». Перебрав список наиболее полюбившихся персонажей, Тэхен приходит к еще более неутешительным выводам. После йоги и душа он приказывает себе отвлечься, но все равно заканчивает вечер тем, что вооружается коробкой шоколадных конфет, читает все труды Геродота, в которых тот описывает людей, превращавшихся в волков, а еще шерстит законодательство на предмет лазеек, которыми мохнатые пользуются, чтобы селиться среди людей. В конце концов он ощущает себя настолько потерянным, что не хватает сил даже злиться. Он не злится. Вроде? Его не обманывали, не пытались скрыть, разве что Юнги насмехался регулярно — мудло то еще. Не злится Тэхен. Он обескуражен и растерян, а еще сильно хочет броситься к Чонгуку и долго с ним говорить. Необязательно об оборотнях. Говорить с ним хочется о чем угодно, потому что именно это приносит спокойствие. Когда Сокджин возвращается домой с работы, Тэхен все еще читает Геродота, потому что в по-настоящему стрессовой ситуации его эффективней всего успокаивают привычные вещи вроде древнегреческих трактатов и легенд. Пока он сидит на полу рядом с диваном в гостиной, старший обычным образом треплет его по волосам, проходя на кухню — настроение у него вполне благодушное. Ровно до того момента, как открывает холодильник. — Ну и кто сожрал мои конфеты? — громыхает Сокджин дверцей, обернувшись с бешеной яростью в глазах. Тэхен отрывается от книги, задумчиво потерев подбородок, сдается: — Я сожрал. Всякая ярость сходит с Джина, как будто схлынула волна с берега. Он делает сложное лицо, склонив к плечу голову. — Что случилось? — Я выгляжу слишком хуево, чтобы все было хорошо? — Тэхен снова скребет подбородок в попытке скрыть эмоции за насмешкой, но Сокджин оказывается проницательней. — Элементарно, Ватсон! — поднимает он указательный палец с видом победителя, — Конфеты объективно выжрал ты, а в обычном состоянии насочинял бы легенд, но не признался. Тот молча смотрит на старшего несколько продолжительных секунд, отчего тому становится неуютно. А потом откладывает книгу и нервно расправляет складки на штанах. — Есть кое-что, что мы срочно должны обсудить. Насторожившись, Джин проходит в гостиную и опускается на пол неподалеку. — Насколько серьезно? — Пиздецки. — Завалил французский? — Масштабней. — Лишился девственности? Тэхен задыхается от возмущения под взволнованным взглядом брата. — Это не проблема, а победа, но нет. — Кого-то убил? — этот вопрос задается с толикой странной надежды. — Тоже нет, но руки чешутся. Усмехнувшись, Сокджин откидывается назад, опираясь спиной о диван позади. Судя по всему, озвученные им предположения легли в основу всех волнений, которые может испытывать старший отпрыск семейства Ким в отношении младшего, и теперь, когда они не подтвердились, ему делается положительно спокойней. — Ну, выкладывай. Взяв короткую паузу перед неминуемой катастрофой, которая вскоре встряхнет их скромный домик, Тэхен вздыхает и припечатывает: — Намджун — оборотень. Джин и бровью не ведет. — Нет. — Да. — Ладно, да. — Почему не сказал? Поза старшего вдруг надламывается, он пару мгновений смотрит на руки, будто не верит, что они его вовсе, а после подскакивает на ноги. Тэхен напряженно следит за тем, как брат принимается метаться по гостиной, хватает плед с дивана и, попытавшись сложить, отбрасывает, потом задергивает шторы, растерянно сжимает и тянет пятерней волосы — в общем, ведет себя как всякий взволнованный Ким в их семье. А еще он неустанно бормочет, путаясь в словах: — Хватит с нас одного дерганного: не сказал, ха! Не сказал, конечно, что за вопрос. А если и да, то ты бы сразу на измену подсел — я вот подсел, и не смог бы жить нормально. Ты вообще откуда знаешь? Он говорил с тобой? Блять, он говорил с тобой, — Сокджин подлетает к опешившему младшему с перекошенным от страха лицом, — Это конец. Пиздец. Это финишная прямая, у меня ведь больше нет тетки, которая вовремя помрет и завещает нам новый дом. Пиздец, нет, это просто… — он хватает Тэхена за плечи и нервно встряхивает, — Пакуй-ка, Тэ, чемоданы, я сейчас быстренько гляну, что можно сделать. Раз Намджун знает, что мы… — Намджун ничего не знает, но в Ист-Поинте есть своя стая, — берет Тэхен его за руки и старается сохранять крупицы спокойствия, которые так и норовят дать по съебам из их обители. Джин натурально сереет, округляя глаза. — И я походу случайно замутил с членом этой стаи. Осознание отпечатывается на лице старшего еще большей бледностью. — Это Чонгук, — сипит он, как будто придушили. — Это Чонгук. Тогда Джин подскакивает снова. Он несется к шкафу, чуть не срывает дверь с петель и выдергивает с полки спортивную сумку. В нее без разбора летят яблоки со стола, рамки с фотографиями под телевизором, он даже пытается запихнуть диванную подушку, ожесточенно избивая ее по мягким бокам, чтобы влезла. — Все, валим. Валим-валим-валим, собираем манатки и даем по газам, нужно успеть нанять грузчиков и купить билеты на поезд, мы найдем новый город… — Джин! — одергивает его Тэхен, поднявшись на ноги и схватив брата за руки. Тогда же он замечает, как тот дрожит, — Спокойно. Мы останемся здесь, потому что они нас не тронут. Обещаю. — Откуда ты знаешь? — кричит тот и тут же осекается, когда замечает, как истерично срывается его голос. Тэхен кусает губы, с сочувствием глядя на брата. Он осторожно отнимает у него сумку и отбрасывает подальше, а Сокджина усаживает на диван и на всякий случай накрывает пледом его колени. Тот нервно сжимает пальцы младшего так, что может вывихнуть, и смотрит как олень за секунду до столкновения с грузовиком на магистрали. Он напуган слишком сильно, чтобы не настораживать. А ведь это Сокджин — тот самый стрессоустойчивый старший Ким, который справляется с воспитанием младшего брата и работой в детском центре, где могут вывести из себя не в качестве случайности — а цели. Если бы не вся ситуация, Тэхен бы смеялся: удивительно, но факт — брат оказывается значительно более припадочным, чем он сам. — Ты боишься? — Блять, еще спрашиваешь! — всплескивает Джин руками и тут же снова хватается за пальцы Тэхена, — Я тут чуть коньки не отбросил от твоих новостей. — Я почитал научных работ социологов. Оборотни не вредят людям, у них законодательство даже жестче нашего, — силится успокоить Тэхен, хотя единственное, что ему искренне хочется — поддаться общей истерии и начать орать. Лучше бы его проблемами в самом деле был незачет по французскому и девственность. Глаза Сокджина обегают его лицо и задерживаются на шраме, Тэхен отмечает это против воли, как замечает каждый косой взгляд и внутренне сжимается. То, что брат говорит после, он совсем не ожидает услышать. — Ты помнишь, почему на лед выбежал? Вот откуда этот взгляд. Возвращаясь к событиям того дня, когда Тэхен лишился привилегии среднестатистического мало-мальски симпатичного лица… он помнит немного. Раннее детство вообще подергивается дымкой тем больше, чем чаще Тэхен пытается в него углубиться. Болезненные воспоминания стираются первыми — иначе люди бы сходили с ума хронически. Он морщится. Тогда Кимы выехали за город, чтобы погулять по заснеженному лесу — в столице снега кот наплакал, слякоть одна. Было озеро, а лед на нем успел истончиться с приходом тепла — на коньках уже не катались. Зачем же тогда он выбежал? — Не знаю, — дергает плечом, снова морщится, — Может, маме назло… или с тобой играли во что-нибудь дебильное как обычно. Ему становится до странного горько, когда Сокджин невесело усмехается и опускает плечи. Он все еще цепляется за тэхенову ладонь, крепко сжимая пальцы. — Если бы. Из резервации сбежал один из этих. Слонялся по лесу оголодавший, а потом заметил «свежее мясо», — старший заглядывает ему в глаза, в то время как у Тэхена внутри все обрывается, — Ты от оборотня на лед побежал, Тэ. Из-за него провалился. У Тэхена сердце ухает в пятки, он стекленеет. — Что с ним сделали? — отзывается онемевшими губами. — Полиция отстреливала. То ли убили, то ли вернули к своим, с этим отец разбирался. Поэтому я не просто боюсь — я, блять, в ужасе. Волки реально могут причинить тебе вред. Тэхен тяжело сглатывает, принимая и анализируя правду. Становится душно, а горло сдавливает сухими рыданиями. Он осознает — насколько лучше могла быть его жизнь, если бы не ебаный оборотень. Если бы оголодавшая тварь не увидела в нем добычу, он бы не провел полгода на больничной койке, будучи совсем ребенком, не терпел бы травлю на протяжении многих лет, не испытывал к себе жгучей ненависти. Никогда не слышал осточертевшее «урод» и без содроганий мог смотреть в зеркало. Ему бы не пришлось бороться с самим собой в попытке с кем-то сблизиться. Эти мысли накрывают его первыми, спирая дыхание. Уходит какое-то время на то, чтобы взять эмоции под контроль. Он стискивает кулаки, медленно дышит, но все же произносит: — Они разные. Не все такие, он мог быть больным или бешеным… — Акулы тоже разные, но мы боимся всех, — поджимает губы старший. У него непреклонный взгляд, но спасибо, хотя бы не пытается запихнуть весь дом в дорожную сумку и сорваться с места. — Чонгук не такой. — Если он оборотень, то тоже опасен. — Только не он, — мотает Тэхен головой, — Чонгук внимательный, заботливый и понимающий. Я чуть ли не на клеточном уровне чувствую — он мне не навредит. С ним очень спокойно, я буквально могу представить, как он составляет мне компанию в старости, когда мы уже дряхлые как Филемон и Бавкида, а из ценного остались только вставные челюсти. Он и сам поражается тому факту, что говорит это. Сложно отрицать: Чонгук не глуп, не женат, не привлекался, но привлекает. Запах сигарет не любит, пьет как рыба, но студенты все такие. Линяет, правда что, регулярно. Наверное. Тэхен не уверен. Сокджин и смеется, и глаза закатывает, но как-то по-доброму и даже сокрушенно. Мол, глупый маленький братец. Несмышленый и влюбленный на всю голову. Он складывает руки на груди, притворяясь, что не впечатлен: — Говоришь, он тебе нравится? — Решительно. Неистово. Головокружительно. — Я в шоке уже с того, что ты признал это вслух. — Я тоже в шоке с того, что признал это, — смеется Тэхен в унисон брату, и напряжение, державшее их за горло ледяной рукой, понемногу ослабевает. Он добавляет, помолчав, — Все правда в порядке. Это даже смешно — мы оказались в идентичной ситуации. Сокджин неловко усмехается. — Разве что твой оборотень не пытался тебя сожрать. Вот тогда у Тэхена лицо натурально вытягивается. — Что ты сказал? Он очевидно подозревал, что расставание с Намджуном не прошло гладко для старшего, но что, блять, может значить «пытался сожрать»? Если у Сокджина столько травмирующего опыта в отношении оборотней, с него можно тут же снимать все обвинения в истеричности — он имеет полное право. — Ну да, было такое, — снова нервно смеется тот, но выглядит так, словно в любую секунду готов дать деру и спрятать голову в песок, — А ты думал, я просто так всю жизнь в чемодан запихнул и свалил? Тэхен, если честно, многое думал по этому поводу. В основном о том, что его брат очень драматичен и скор на принятие решений. Ну а что поделать? У них всех свои недостатки: кто-то Гомера цитирует, кто-то действует на эмоциях. — Как Намджун, блять, мог это сделать? Котята и то опаснее, они хотя бы знают, как пользоваться своими когтями. Серьезно, если он оборотень, то я не удивлюсь, что у него клыки атрофировались. Он вспоминает все разы, когда пересекался с парнем брата, и не может вообразить, чтобы тот предпринял попытку навредить. Намджун был тем еще засранцем и выпендрежником, но ни разу на своей памяти Тэхен не видел, чтобы тот повышал голос или, простигосподи, матерился. Ни слова, даже когда ему на ногу упала тяжелая статуэтка с полки. А с Джина он так вообще пылинки сдувал и потакал всякому капризу. — Я тоже так и не понял до конца, — тот проходится пятерней по волосам, и становится ясно, что говорить о тех событиях дается Сокджину с трудом, — Полнолуние было, ему походу крышу и сорвало. Мы поссорились, потому что я узнал его маленький блядский секрет и испугался. — И что произошло? — Мы орали, потом орали, потом опять орали. Намджун в запале решил показать мне волка, чтобы успокоить, но получилось наоборот. Я удирал от него по парку, размазывая сопли в истерике. Страшно было так, что даже не заметил, как упал и ногу чуть не вывихнул. Осторожно взяв его за руку, Тэхен открывает и закрывает рот. — Это полный пиздец, — наконец выдыхает он. Это немыслимо. Он на секунду пытается представить, как удирает от огромной клыкастой твари, и все внутри содрогается. Наконец становятся совершенно понятны и спешка, и нервозность брата, и даже кошмары. Последние — особенно. Тэхен бы точно не справился без помощи психолога. — Вот и я так думаю, — Джин давит из себя улыбку, — Понимаешь, мой парень… э, бывший парень Намджун — замечательный человек, может, я его даже немного люблю еще. Чуть-чуть. Но оборотень Намджун… — он запинается, — Мне правда страшно. Поэтому мы здесь. — Среди других оборотней, — невольно дергается вверх уголок губ. Толстовка, которую случайным образом Тэхен стащил утром, выступает прямым доказательством того, что вовсе не «чуть-чуть» Сокджин своего бывшего. Сколько еще вещей он хранит? А насколько скучает? Брат приободряется. — Ну, я припас серебра. Много. Еще пневмат с деревянными пулями, пару крестов, лунный камень и… — Спокойно, я понял. Теперь Тэхен и правда понимал. И не мог осуждать старшего за его страхи. Он ведь тоже испугался, даже зная, что с Чонгуком ему опасаться нечего. Не все люди обладали отвагой Аполлона, который в младенчестве зарубил дракона и уберег от смерти себя и сестру. Тэхен и Сокджин не Аполлон и Артемида, для них существует множество вещей, с которыми бороться бесполезно. Джин мог сколько угодно натирать серебряные ножи и наглаживать пневмат, но в реальности не было никакой гарантии, что они помогут, если что-то случится. Тэхен пытается убедить себя, что на самом деле ничего случаться и не должно, а их жизнь просто продолжит идти своим чередом, но он уже беспокоился. И если его эмоции не выходили за грань простого волнения, то о брате того же он сказать точно не мог. Он утешительно хлопает Сокджина по плечу и предлагает: — Хочешь в Берлингтон на уик-энд? Тот коротко смеется и считывает брата как открытую книгу. — Ты ведь уже взял билеты? Ну да, не только Геродота Тэхен читал, чтобы успокоиться. У него начиная со школы способ борьбы со стрессом такой — свалить, дождаться нужной кондиции, когда эмоции утихают, а голова остывает, а после — вернуться и раздать всем пизды. — Я забронировал гостиницу, но планировал доехать за день на твоей тачке. Сокджин задыхается от возмущения. — Бессовестный! — он задумчиво чешет подбородок и взмахивает рукой, — А, похуй. Сейчас попрошу больничный. Едем в Берлингтон.***
Они действительно едут. — Значит так, — закрепляет Сокджин солнечными очками торчащую челку, глядя на исчезающую под колесами ленту дороги, — Правила нашей поездки: никаких разговоров о бывших и потенциальных, никакой чертовщины и кленового сиропа. Легкая завесь тумана и морось окрашивают асфальт в графитовый цвет, отчего поникшие деревья резко контрастируют с ним и серым небом своей насыщенно-рыжей и бурой листвой. Чем дальше от Ист-Поинта, тем меньше кругом хвойных деревьев, а лиственные составляют настолько густую поросль, что даже при попытке всмотреться в пространство между стволами не видно ничего, кроме бесконечной помеси цвета. С пассажирского сиденья Тэхен вполне обоснованно возмущается, оторвавшись от навигатора. — Мы буквально едем в штат, где жизнь без кленового сиропа не котируется. Скажи подобное посреди улицы, и тебя отведут в участок для воспитательной беседы. Может, еще Тейлор Свифт запретишь? — Тейлор Свифт можно. Пиздострадать нам никто не запретит. Вместо сопроводительной музыки они включают на маленьком встроенном экране «По ту сторону изгороди» и успевают досмотреть мультфильм почти до конца, поочередно сменяя друг друга за рулем. Тэхен выторговывает у брата за шоколадный батончик возможность сидеть на пассажирском на подходе к финалу, чтобы со спокойной душой растроганно всплакнуть над доброй поучительной концовкой. Они пересматривают мульт каждую осень, иногда — несколько раз кряду. Не надоедает. Пока Сокджин ведет машину, Тэхен внимательно изучает информацию в интернете и тщательно планирует их уик-энд. Тейлор Свифт на фон впоследствии тоже включают, чему способствует меланхоличная погода. Остается надеяться, что, когда они отправятся смотреть озеро Шамплейн, солнце все же соизволит потеснить с неба тучи. Уехать из Берлингтона, не заценив самую знаменитую локацию, Тэхен решительно отказывается. — На фестиваль пива поедем? — интересуется он, вчитываясь в статью с экрана телефона. Осенний фестиваль не сравнится с празднествами, которые проводят в июле, но накидаться крафтовым пивом он все равно планирует. — О таком не спрашивают, — хмыкает Сокджин, — О таком заявляют категорично и с энтузиазмом. Вот за такое Тэхен брата очень любит. Во время жизни в родительском доме Сокджин с младшим никогда в поездки не отправлялся — Тэхен любил спонтанность и крохотный бюджет, что для того казалось неприемлемо. Каждый раз, переживая мало-мальски серьезный личностный кризис, младший Ким спускал все карманные и накопления на короткую поездку в город поблизости, иногда — автостопом, а бывало, мог расщедриться на самолет или поезд, чтобы забраться куда подальше. Опыт краткосрочных путешествий у него накопился значительный, что не одобрял отец и рвения к чему не разделял брат, но останавливать его никто не спешил. Как-никак, семья с осторожностью относилась к его закидонам и не слишком понимала, как Тэхену помочь. Увечье делало его нестабильным, и только он сам знал, как вернуть себе душевное равновесие. Тот факт, что Сокджин отваживается поехать с ним в этот раз, заставляет Тэхена проникнуться к нему особой, обновленной симпатией. — А Шамплейн посмотрим? — с надеждой уточняет старший. — А ты меня не утопишь? Предпосылки были. — Мне твой Чонгук голову откусит, — гогочет Джин, — Ему вряд ли нужна русалочка. И правда. Одного мифического существа в их тандеме предостаточно. В штате Вермонт Тэхен бывал проездом, но заезжать в Берлингтон раньше не доводилось. Больший интерес для него представляли крохотные города-близнецы, чьи названия были на слуху максимум у жителей штата. Лишь бы дожди не зарядили — под ливнем Берлингтон превращается в одну большую грязевую яму. На всякий случай Тэхен сверяется с прогнозом погоды и обувает белые кроссовки — на удачу, так сказать. Въехав в город спустя бесконечные часы лавирования среди знаменитых Зеленых гор, они синхронно открывают окна и принимаются жадно рассматривать улицы. Тэхен даже присвистывает: по сравнению с пастельными тонами Ист-Поинта, который как подросток стремится копировать большой и внушительный Туманный Альбион, Берлингтон в ноябре пестрит как деревьями, так и зданиями. — Ты считай бордовые дома, а я — магазины ликера, — заявляет Тэхен с хитрой лыбой, — У кого меньше, покупает ужин. И пусть зданий насыщенно-винного цвета вокруг пруд пруди, Сокджин фыркает недовольно: — Ты блядский жулик, здесь ликерных больше, чем продуктовых. Выбрав, казалось бы, выигрышную стратегию, Тэхен все равно оказывается тем, кто платит за их бейглы и кофе, а брат, паскудно посмеиваясь, выбирает с лососем, чтобы стоил побольше. Первый вечер в Вермонте проходит чинно и как-то старушечьи: они долго гуляют по Черч-стрит, разглядывая архитектуру и делая кринжовые фото для инстаграма. — Город среди гор не должен быть таким прямым! — ворчит Сокджин, когда устает от ходьбы и требует пришвартоваться в гостинице. — Если хочешь лазать по горам, надо было в Ист-Поинте оставаться. — Там зато не так интересно, — стоит на своем старший, — О, смотри, бомжи дерутся. Тэхен рефлекторно поворачивает голову туда, куда указывает Джин, и в действительности оказывается заворожен схваткой двух бездомных, на шум которых вскорости прибегает хозяин близлежащего кафе и полицейский. — Я тебя умоляю, сфокусируйся на прекрасном. Вон как раз ликерный… И все же они тратят несколько минут, увлеченно следя за развитием событий, пока бедные бродяги не расходятся в разные углы ринга под чутким надзором защитников правопорядка. А потом все же сворачивают за ликером. Остаток вечера братья дружно напиваются, смакуя местное пойло, и объедаются пиццей под "Первородных". Поездка приобретает алкогольный оттенок, когда они чтят своим присутствием пивной фестиваль уже на следующий день. И он — день — выходит как никогда ярким. И за счет повсеместных красок города, и за счет вдохновляющего вкуса крафтового пива и знакомства с местными пивоварами. Тэхен активного общения с жителями сторонится, а вот Сокджину только волю дай — и вот уже за сладкую улыбку ему наливают третий бесплатный стакан. В силу того, что от выходных остается одно только воскресенье, его приходится потратить на главную местную достопримечательность — берег Шамплейн, куда они добираются, прихватив с собой одну из новых знакомых. Она оказывается женой пивовара и матерью пятерых детей, а еще — удивительно харизматичной и приветливой женщиной, которая с радостью показывает дорогу на лучшую обзорную площадку у озера и выбивает скидку на катание на катере. Инстаграм Тэхена обновляется с бешеной скоростью: он снимает, как Сокджин милуется со сворой собак, как обливается пивом, как падает лицом в лужу и как тошнит, перекинувшись за борт катера. Младший не может перестать ржать и искренне радоваться тому факту, что его брат действительно отдыхает, как бы жалко ни выглядел. — Еще один смешок, и я тебя за борт скину, — хрипит тот, обернувшись с позеленевшим лицом. Тэхен убирает камеру и примирительно поднимает руки. — Бедные русалки, настрой на день ты им точно испортил. Воды Шамплейн его восхищают. С высоты лайнера озеро приобретает насыщенно-синий цвет, а показавшееся солнце бликует на нем, словно на волнах качаются тысячи мелких стеклышек. А если забраться в горы и подойти к берегу в тихой укрытой деревьями заводи, то телефон молниеносно заполняется фотографиями голубовато-зеленой, удивительно прозрачной воды, от вида которой дух захватывает. Несмотря на то, как строго Тэхен наказывает себе не думать в эти дни ни об оборотнях, ни о Чонгуке в целом, мысли его предают. Глядя на воду, на желтые и красные листья, которые ветер срывает с ветвей и обрушивает на озерную гладь, первое что он думает — показать бы это место Чонгуку. Какое бы вышло свидание, смеется он про себя и сразу тушуется. Он здесь не с Чонгуком, а с братом, потому что оба Кима до смерти боятся встретиться со своей реальностью лицом к лицу. После такого красочного тайм-аута среди Зеленых, — а теперь пестрых, — гор Вермонта возвращаться к привычной жизни кажется преступлением. Но Ист-Поинт догоняет его сам, а эмоции, казалось, притупившиеся, разгораются с новой силой, когда в воскресенье сообщением загорается телефон. «Хочешь увидеться?» Тэхен украдкой бросает взгляд на Сокджина, который увлеченно строит непонятное сооружение из камней у кромки воды, и закусывает губу в нерешительности. Он должен быть честным, а еще рано или поздно должен встретиться с проблемой лицом к лицу. Но как же сложно это, кто бы знал. «Хочу, но я в Вермонте.» «Где???» Как будто не мониторит инстаграм. Тэхен регулярно проверяет просмотры на сториз и клянется, что делает это исключительно из любопытства. «В Вермонте, это штат. Надо было учить географию в школе)))))» На всякий случай он приправляет сообщения эмоджи, чтобы сгладить углы. Он хочет дать Чонгуку понять, что его отношение не изменилось, даже если Тэхену необходимо было сбежать, чтобы в полной мере обдумать и принять это. «Ну а ты там откуда?» «Взяли машину и поехали, близко же.» Он с замиранием сердца ждет, когда экран вновь загорится оповещением. Ощущение, что их общение протекает так же, как раньше, дает надежду, что все еще можно наладить. «В следующий раз возьми меня с собой, сто лет не выбирался из города.» Ну да, если верить всем статьям, которые Тэхен прошерстил, волки держатся стаей и разделяться не любят. Он мимоходом вспоминает школьные годы и слова Юнги о том, что Чонгук давно перебрался в Ист-Поинт, чтобы быть поближе к семье. «Заметано.» Это он печатает, почти не дыша. А потом, едва не выронив телефон, отправляет вдогонку: «Было бы круто приехать сюда с тобой.» Смартфон хочется тут же выкинуть в озеро, чтобы никогда не видеть ответ, и Тэхен зардеется так ярко, что приходится отвернуться к деревьям, лишь бы брат не заметил. Прежде, чем Чонгук отвечает, он пишет: «В смысле, показывал бы тебя туристам за деньги.» А после все-таки включает авиа-режим и запихивает мобильный в карман. У него внутри все подрагивает от страха, и предвкушения, и стыда. Очень хочется знать, как Чонгук выглядит, получив его сообщение. Он понял, что Тэхен просто смущен? Что он ссыкло? Что он очень-очень старается? Он бросается к лежащему на камнях рюкзаку и выуживает банку пива. На щелчок, с которым она открывается, оборачивается Сокджин: — Что у тебя с лицом? — Блять, акстись, — фыркает Тэхен, нервно отхлебнув. — Я про выражение, вообще-то. Хотя можешь не отвечать — я это выражение хорошо знаю. — Неужели. — Дай угадаю, — брат поднимается с колен и подходит ближе. Они усаживаются на камни, подстелив куртки — температура воздуха поднимается достаточно, чтобы не замерзать в толстовке. Вторая банка пива задорно пшикает и выплевывает на Джина пену, — Блохастый твой что-то выкинул? — Первое: откуда нам знать, блохастый он или нет? — философски изрекает Тэхен, — Второе: ничего он не выкинул. Я просто… просто думаю. — И как, голова не болит от натуги? Иронично выгнув бровь, Тэхен чокается с Сокджином банкой и делает большой глоток. Мысли вертятся с бешеной скоростью, опережая одна другую что в масштабности, что в абсурдности. — В следующий раз, когда назовешь меня врединой, посмотри в зеркало. Это у нас семейное. Сокджин и не спорит. Общего у них слишком много, чтобы игнорировать. Некоторое время проходит в безмятежном молчании. Неустойчивая постройка Сокджина вскоре рассыпается на отдельные камни, не выдержав сильного порыва ветра, и они меланхолично прощаются с ней, подняв своеобразные бокалы. Пахнет увяданием, тиной, пахнет настоящей осенью, озеро выглядит огромным и блестит как хрустальное, вбирая в себя солнце. Горы, в которых тонет Вермонт, заслуживают своего хайпа — на них хочется смотреть безостановочно, вбирая в себя образы скалистых обрывов и курчавых как клоунский парик шапок деревьев. — Прикольно прокатились, — вздыхает Сокджин так умиротворенно, что это ощущение мгновенно передается и Тэхену. Тот абсолютно разделяет чувства брата — даже невысказанные. Им удается на короткое время сбежать и отстраниться от проблем, которые не давали покоя на протяжение долгих недель новой жизни, и Тэхен благодарен моменту за то, что теперь готов с трезвой головой взглянуть на происходящее. — А то… — Блохастых, правда, не хватает, — усмехается брат на порядок тише, когда Тэхен думает, что тот уже не ответит, — Намджун собак обожает, ему бы в Берлингтоне понравилось. — Из меня рвется блядски паскудная шутка, — хитро щурится Тэхен, за что получает легкий подзатыльник. — Ебало завали, — Сокджин звучит безапелляционно, но даже у него вырывается смех. — Посмотрим «Волчонка» на обратном пути? Еще одно предложение из разряда тех, о которых необходимо заявлять категорично. — Походу, мы нарушили все правила поездки. За исключением кленового сиропа. Молча приподняв уголки губ в виноватой полуулыбке, Сокджин выуживает из внутреннего кармана куртки бутылочку с наклейкой в виде кленового листа. Выходит, правила нарушены окончательно и без сожалений. Настает время возвращаться домой.