California Love

      Россия, Китай, Индия, Бразилия и ЮАР сидели в своих кабинетах и решали насущные экономические вопросы. КНР декламировал свои думы, читая расположенную перед ним бумажку. Было видно, что все пятеро, первые буквы чьих имён гордо выкладывают «Кирпичи», ужасно устали. Что Бразилия, который воздерживался от безудержного поглощения воды рядом, что Китай, который всем своим видом намекал на желание свернуть свиток мудрости партии и выключиться вместе с камерой прямо на рабочем месте. В его краях было уже поздно, но конференцию нужно завершить. У Бразилии, ЮАР и Индии нещадно палило раскалённое солнце, а у России за окном мело. На улице февраль. Мороз и позёмка настигли и Москву, когда прошлогодняя зима одарила москвичей лишь возможностью лепить грязевиков вместо милых белоснежных человечков с морковкой в носу.       И чем больше Россия вслушивалась в содержание дальнейшего списка, тем сильнее убеждалась в том, что сейчас просидит несколько часов, слушая обсуждения вопросов, не касающихся ни её области ответственности, ни её профессиональных навыков. Скорее всего, такое витало в голове из-за усталости. У других было на уме то же самое, пока последние клетки мозга играют в ладушки, так и выпытывая у их обладателей заслуженный отдых. Сама собой в голову закралась мысль, что вполне можно разнообразить это, по большому счёту, бесцельное времяпрепровождение каким-нибудь более полезным делом. Полминуты спустя она уже добыла из папки с личными документами необходимые сводки и развернула их поверх окна с информацией о запросах к странам БРИКС. Это не мешало ей участвовать в обсуждениях и вполне осмысленно ставить голос за или против там, где это требовалось, однако большая часть мыслительных процессов была наглухо занята попытками вычислить, что же нужно Евросоюзу вследствие с поставками энергоресурсов. Попытки изменить пути снабжения, впрочем, неудачные.       Тем временем собрание переходило от одного пункта к другому, подтверждая и отклоняя, формируя планы глобального масштаба и в целом управляя деятельностью огромной межправительственной организации. Для этого требовалось принимать решения по недавним экономическим положениям, запросам госструктур, распределению ресурсов, строительству новой АЭС в Бангладеше, зелёному чаю… Стоп, зелёному чаю? — Чёрный и только чёрный! Другого чая не приемлю! Либо кофе! — пророкотал Бразилия. — А как же Пуэр? — возмутился Китай. — Не надо ссориться, — примирительно сообщила Россия. — Чая хватит на всех какого только захотите. Да, Китай и Индия? У меня есть Крым. — А у меня есть кофе, — сказал Бразилия и просмеялся. — Сейчас бы не помешал… — пробормотала Россия, зевнув. — Ладно, думаю, на этом нам стоит завершить, — рассудил Индия. — Давайте. У меня уже два часа ночи, — отозвался Китай. — Был рад увидеться! — улыбнулся ЮАР. — Пока, ребята!       Тут же все начали отключаться. Все два часа заседание было холодным и формальным, а лёд решил растаять только на несколько секунд в самом конце, когда речь зашла о чае. Тогда беседа ведущих во многих сферах экономических сверхдержав стала дружеским лепетом. Но меж тем главы начали постепенно расходиться. Сколь ни приятны были эти секунды в конце, но главным мозгам этого мира следовало хорошенько передохнуть, а потому народ быстро разбегался после того, как слегка легчало на душе. На этот раз последними остались Россия с Китаем. Они улыбнулись друг другу и без слов помахали в объектив. Виртуальный зал остался пустовать.

***

      Россия откатилась в кресле с колёсиками на середину комнаты и повернулась к флагам. За окном завывал зимний ветер, сотрясая тёмное беззвёздное из-за смога неба. Она долго не тянула и встала с места. Пора домой. Через пять минут Россия уже сидела в своём УАЗе Патриот и заводила авто. Тронулась. Вокруг носятся такие же машины, оставляя за собой миллисекундный шум и свет удаляющихся фар. На удивление пробок не было, но это наоборот радовало. Спать хотелось чертовски. Через час она была уже в небоскрёбе. В башне «Эволюция» лифт долго поднимал девушку до квартиры. Глаза закрывались сами по себе. В квартире она наконец выдохнула. Сняв меховые латы, русская ощутила свободу и улыбнулась. Она быстро поужинала, приняла душ и упала на кровать, отключившись прямо на подушке.       Открыла глаза Россия в неизвестном месте. В руках винтовка Мосина образца 1891-го года. Но указатель с надписью «Луцк» в густом белом тумане дал понять больше. Она находилась под Галицией. Глаза затянуло мокрое бельмо, и, сколько ни протирай их, через секунду все повторяется. Вспомнилась Брусиловская наступательная операция. На ней грязный мундир. Сидит в яме, прислонившись грудью к мокрой земле, а ноги тонут в грязи. Складывается ощущение, что чем сильнее пытается разглядеть, что происходит вокруг, тем глубже проваливаются ноги в землю. Стоящие рядом в этой же яме товарищи больше походят на пустышек. Стоят с ней, словно восковые фигуры. Она резко протёрла глаза и увидела тень передо ней; рука сжала винтовку с такой силой, что по мышцам прошла мелкая дрожь. Дёргает за плечо товарища, а тот смотрит в сторону тумана. Дёргает сильнее, и он медленно поворачивает к ней голову… Он повернулся наполовину, и России удалось заметить только лишь непонятную тьму под его капюшоном… И девушка медленно провалилась под землю.       Она выпала в непонятное место. Вновь невероятная вонь ударила ей в нос. Чёрное, рваное небо озарялось ударами молнии. Слышно, как льёт дождь. Ноги по щиколотки в тухлой, гнилой воде, от которой и исходил страшный запах. В руках всё та же винтовка Мосина. Россия находилась в каком-то окопе. На ней был всё тот же грязный мундир. Тут рядом зашлёпали чьи-то ноги. Много ног. А звук отдалялся влево. Капли дождя на глазах русской не дают ни единого шанса определить, кто это. «РСФСР, если будешь стоять, как оловянный солдатик, долго не протянешь!» — послышался знакомый голос. Кажется, это была Беларусь. «Какая к чёрту РСФСР?» — подумала Россия про себя. Тут же она посмотрела вниз. И свет молнии озарил в дрожащей воде лицо девушки. Вместо распущенных волос на голове красовалась причёска в стиле Бабетты, а лицо раскрашено не в привычный триколор, а в сплошной красный цвет с золотой надписью «РСФСР» в левом верхнем углу. Тут она всё поняла. Теперь она в сорок первом.       Пришлось поплести за всеми. Непонятно, что верховные главнокомандующие делают прямо в окопе, в самом разгаре боевых действий. Рядом с Россией кто-то остался. Этот кто-то стоял спиной. «Эй, брат, сестра, пойдём?» — потянула за рукав товарища. Тут же к ней оборотился хищный оскал и красно-чёрное полотно на лице. Что почудилось у горла, а затем тёмный потолок и учащённое дыхание.       Из объятий сна вырвал кошмар. В руках уже нет оружия, а на теле мягкая ночная рубашка вместо грязного мундира. Россия тут же глянула на часы. Двенадцатый час. Эти кошмары не дают покоя, несмотря ни на что. Сном уже и не пахло. Девушка проследовала в ванную, остановилась перед раковиной и посмотрела отражению в зеркале. Она видела перепуганную девчушку, по вискам которой стекали крупные капли ледяного пота, а золотые волосы были взъерошены. Русская достала относительно лёгкое успокоительное и наспех глотнула две таблетки, запив водой из крана. Потом Россия покинула ванную. Как ни пыталась она себя убедить в том, что на этот раз это всего лишь расшалившиеся нервы или загруженность, это не давало ровным счётом ничего. В мозгу вновь звучали обрывки каких-то переживаний, не складывающиеся воедино, отзвуки ничего не говорящих имён и это всепоглощающее ощущение чего-то неотвратимого, заставлявшее каждый раз вскакивать с постели в холодном поту и вслушиваться в глухие удары мечущегося в панике стареющего сердца. Где-то это уже было…       Русская достала бутылку водки, налила стакан и присела на чёрный подоконник выпуклого окна квартиры. На стеклянные панели, разграниченные пластиковыми решётками, ложились крупицы снега: где побольше, где поменьше. Но это не заслоняло обзор на позднюю вечернюю Москву. Повсюду в городе горели окна и вместе с фарами автомобилей золотили мегаполис. Россия прильнула к стеклу. Родная Москва всегда радовала глаз. Девушка вспомнила осенний кошмар США, после которого он посреди ночи набрал ей и поговорил с ней по душам. В этот раз её очередь. Она достала телефон и зажала кнопку быстрого набора. Ответили уже после второго гудка. — Привет, Россия, — ответил радостный (впрочем, радостный, как картонный) голос американца, — точнее, даже добрый вечер! — Привет, Америка, извини, если отвлекла. — Ничего страшного. Что-то случилось? — Да кошмар приснился. Просто ужаснейший. Как будто я в Первую мировую воюю, а потом во Вторую… — Оу, чёрт… Не дай Бог… — Да ладно, всего лишь сон. А таких уже было и ещё будет миллион. Кошмары мучают меня уже давно. — А что именно тебе снится? — уже более искреннее спросил Штаты. — Моя семья. И в этот раз тоже она. Украина снилась. И Беларусь. Вместе в гнилом окопе мечались, как рыбки в тесном аквариуме. А ещё часто снится отец, да и семья, которую каждый раз убивали на закате. Расстрел, повешение, отравление… Я уже и не помню все способы их казни, но постоянно у меня отбирают семью, — внезапно в США что-то закололо. — Это… Ужасно. А ничто другое тебе не снится? — Последний раз приснилось чаепитие с отцом и дедом. Как раз в Калифорнии, — улыбчиво сказала Россия. — Ага, тогда нам следует повторить этот отпуск! — попытался разрядить обстановку Штаты. — Уже вряд ли получится. Нас и так обстоятельства отпустили надолго. Но, поверь, несмотря на начало, мне было приятно побывать в Лос-Анджелесе. — Раз это место навевает тебе хорошее в моих краях, то можем организовать следующую встречу по вопросам экономики или какой-нибудь программы именно там. — Мой дед там ходил… — Да-а-а, недаром там река Русская есть, — вспомнил США. — Вот времена были! — сделала глоток водки Россия. — Что сам делаешь? — Сейчас бумаги заполню и пойду обедать второй раз. — Fat mothafucka… — Э-эй! — Извини. Ты очень даже slim. — Во-во. И ты хороша! — этот комплимент показался США опасным, но Россия отреагировала нормально.       До полуночи оба болтали, как две девчушки, и было им радостно. И сон вернулся к России в считанные минуты. — Ладно, я пойду спать. Спасибо тебе, США, за тёплую и добрую беседу, когда мне было это так нужно, — говорила Россия, улыбаясь и опёршись о стекло. — Не за что! А G20 пока организовать не получится. Не все готовы. Но, может, встретимся и раньше. — Хорошего вечера! — Спокойной ночи!       Трубка была брошена. Перед сном Россия погрузилась в последние думы. Тоска охватывала её каждый день по нескольку раз. И выговориться некому. Никто из органов государства не послушает, члены семьи редко отзывались, за исключением Беларуси, ну и один психолог. А другие господа и дамы: Великобритания, Франция, Испания — они все мертвы. Притворщики. Они не готовы на искренние разговоры. Тем более с Россией. Только Франция, иногда вспоминая крест Лотарингии на лице или Антанту, выходила с ней на контакт. А те, что из Африки и Южной Америки? А тем бы своих обеспечить. А кто поможет? Опять Россия. И эти разрозненные ребята тянутся к ней, та принимает их с распростёртыми объятиями, и ей тоже становится тепло. Как будто она их мать. Ведь настоящие их матери не заботятся о своих детях. Но всепоглощающая тоска и боль, что не утихает ни на секунду, частенько дают о себе знать. И ещё упрекают. Кристальная слеза выкатилась из глаза русской. И непонятно, радости она была или грусти. В неудобном положении Россия уснула прямо на подоконнике.