Жизнь с чистого листа

Арсений, с трепетом в сердце, держит на руках свое маленькое сокровище, которое уже окрепло, было полностью здорово и готово покинуть пределы клиники, в которой лежало чуть больше двух недель. Омега настолько счастлив, что с его сыном все в порядке, что готов улыбаться и радоваться постоянно, что он и делает. Улыбка все никак не может сойти с его лица, которое того и гляди треснет. А от чего ему не улыбаться, когда здоровье Сашеньки полностью в норме: малыш набрал необходимый вес, который теперь полностью соответствует его сроку; немного подрос, а оттого и хрупкие косточки окрепли; начал жить без бокса и сам дышал спокойно, без помощи стороннего оборудования, которое навевало неистовый ужас на бедное сердце Попова. Каждый раз, когда он видел сына под множеством проводов, то сердце его обливалось кровью и будто бы останавливалось на несколько секунд. Он хотел бы забыть эту устрашающую картину и не вспоминать больше никогда. Малыш-омега только и делает, что радует своих родителей робкими улыбками, которые обязательно посвящались Антону и самому Арсению, и громким плачем на всю больницу, от чего весь медицинский персонал скапливался в палате Попова и пытался успокоить маленького сорванца. В такие моменты, Попов заметил, что малыш запомнил — если он кричит, то к нему обязательно кто-то да подойдет — Саша этим начал пользоваться не прикрыто. Как только малышу становилось скучно и одиноко в маленьком боксе, то он сразу же начинал хныкать, а после этот жалобный звук превращался в настоящий плач, переходящий в истошные рыдания — к нему сразу же подбегал Арсений, Антон, если был в палате, или кто-то из медицинского персонала. Омега прозвал своего сына маленьким манипулятором, но поделать с этим ничего не мог — сердце разрывалось от слез сына. Попов постоянно вёлся на такие уловки, но никогда не сердился — он готов был сутками напролет сидеть подле своего сына и просто смотреть на хмурящиеся бровки и вздернутый носик. Саша стал питаться молоком папы, что непременно приводило в восторг врача и самого Арсения. В первый раз, когда малыша приложили к груди, то мальчишка паниковал жутко — руки тряслись, совершенно не слушаясь своего хозяина; сердце колотилось, как истошное, будто бы стараясь вырваться за пределы груди; все внутренности сжимались в единый жгут от внутреннего страха, что у омеги ни черта не получится, и он только полностью сможет уверовать, что из него все же получится плохой папа. Все эти мысли и размышления сразу же разбились о реальность, так и не успев закрепиться в сознании. Малыш самостоятельно нашел грудь папы, тыкался, словно слепой котенок, но нашел. Начал стремительно посасывать сосок Арсения, мять крохотными пальчиками грудь и получать такое необходимое молоко, которое буквально рекой текло в маленький ротик новорожденного омеги. В тот день мальчишка был безмерно счастлив, что именно у него появился такой сын, который еще совсем маленький и хрупкий, но такой смышленый и может справиться с такими трудностями. Маленький омега был чересчур самостоятельный, посему и помощь врачей, да и папы тоже, ему нужна не была — сам все делал. В целом, эти несколько недель Арсений с сыном провели просто замечательно — омега просто-напросто утонул в той любви к малышу, которая плескалась через края. Много раз мальчишка молча заглядывал в ярко-зеленые глаза сыну и тонул в них, ведь они точная копия очей отца, Антона. В этих глазах отражалось столько любви и интереса к окружающему, что Попов не мог наглядеться. Он каждый раз заглядывал в глубокие очи сына и понимал, что он и вправду готов и хочет быть папой этому маленькому созданию, которое ворвалось в его жизнь и преобразило совершенно все. Прежний уклад жизни омеги изменился — теперь у него есть расписание, которое полностью подстроено под новорожденного омегу. Каждый день Арсений просыпается рано-рано утром, чтобы покормить свою кроху; убаюкать Сашеньку тихим пением детских песен про усталые игрушки и книжки, которые уже готовы ко сну; перепеленать малыша, чтобы тому было комфортней. Многое изменилось и только в тот момент, когда он увидел своего сына в боксе, понял, что готов на все, лишь бы его мальчик был счастлив и всегда улыбался. Арсений выплывает из своих мыслей, когда слышит, что по коридору кто-то стремительно шагает. Быстрый топот сменяется не менее резким, но тихим, стуком в деревянную дверь, на что ответ приходит незамедлительно. Тихое «входите» от омеги и дверь плавно открывается. В дверной проем сразу же просовываться голова доктора, который улыбается искренне. — Арсений, вас уже ждут внизу, — Георгий Алексеевич проходит в кабинет, ласково улыбаясь. Врач и сам нервничал первую неделю, когда малыш мог существовать лишь только под строгим надзором докторов и аппаратуры. В этот же момент он искренне счастлив, что с хрупкими омегами все в порядке и здоровью их ничего не угрожает. — Антон Андреевич уже порывается пойти за вами. Всех там выспрашивает, когда же вы выйдете и почему вы так долго. Приходится импровизировать, Арсений, — хмыкает альфа, головой указывая на дверь. Арсений фыркает тихо, сильнее прижимая сына к груди — спит. Они наконец-таки выписываются из больницы и могут ехать в квартиру, которую Антон уже успел полностью оборудовать под малыша: купил кроватку, всевозможные игрушки и погремушки, бутылочки и памперсы. Альфа накупил столько, что мальчишка не уставал над мужчиной подшучивать, что из них двоих больше походит на омегу Антон, а не сам Арсений. Но каждый раз мужчина отмахивался и шептал, что ради сына он хоть расшибется, но сделает все, и ему совершенно точно плевать на эти предрассудки об омегах и альфах. И мальчишка совершенно не сомневается, что Антон действительно рвется сам встретить своих омег в палате, а не ждать в холле, где ходят десятки семейных пар. В голове сразу же пролетает мысль — «это же Антон». Эта фраза просто обязана описывать все: «это же Антон» —неудивительно, что он порывается побежать за Арсением и сыном; «это же Антон» — вот почему он так громко смеется и ярко улыбается Арсению; «это же Антон» — рядом с ним так тепло и уютно. И еще тысячи и тысячи таких сравнений — «это же Антон». — Идем-идем, — шепчет омега, улыбаясь во все тридцать два зуба. Он кидает беглый взгляд на сына и понимает, что все в порядке — они едут домой, где ждет лишь уют и комфорт, которыми их обеспечит альфа. А где его альфа — там и есть счастье. За несколькими дверьми, за несколькими этажами их ждёт альфа, который уже извелся весь, поскольку ждёт их битый час, каждый раз слушая от персонала, что они вот-вот спустятся. Мальчишка больше не хочет заставлять своего альфу ждать — он к нему, не то что на крыльях, на гиперзвуковом самолете лететь готов, лишь бы вновь встретиться и увидеть в глазах любовь и нежность, которые каждый раз топят Арсения, а он и не против. Он быстро перебирает ногами, чтобы, как можно скорее, оказаться подле своего альфы, чтобы вновь воссоединиться своим маленьким семейством. Тормозит в коридоре и ловит цепкий взгляд мужчины, который из мрачного и обеспокоенного превращается в счастливый за одну лишь секунду. Омега когда-то слышал, что в глазах человека можно увидеть саму душу, если хорошенько присмотреться. Так вот он считает, что это и вправду так: в глазах Антона видна чистейшая душа, которая каждый раз полыхает ярким огнем, когда видит в своем поле зрения Арсения. В очах альфы плещется неприкрытая ничем любовь, нежность выходит за края и вырывается тайфуном, который готов поглотить все живое. В зеленых омутах забота всегда граничит с обеспокоенностью — там счастье прячется, которое подарено всецело Арсению и Александру. Отмирает мальчишка только в тот момент, когда мужчина подходит к ним и мягко перенимает хрупкий сверток с сыном в свои руки. В глазах все те же любовь и счастье, но немного другие — не те, что посвящаются Арсению. В момент, когда альфа смотрит на сына, то в омутах сверкает отцовская любовь и забота, которые диктуются его сердцем, а также природой и инстинктами — все это исходит изнутри, из самой души. Когда мужчина поднимает свой взор на мальчишку, то в глазах отчетливо видны любовь и трепет к своему истинному, который был выбран природой, но которого Антон полюбил по велению своего сердца. — Я так скучал по вам, мои родные, — шепчет мужчина, невесомо прикасаясь к губам омеги, которые в тот же момент расплываются влюбленной улыбкой. — Поехали домой, родители хотели вечером заехать, чтобы наконец-то познакомиться с тобой, — все так же тихо нашептывает альфа в темную макушку омеги. Мужчина готов кричать всему свету о том, насколько же он благодарен судьбе, что смогла подарить ему таких чудесных людей. — Все хорошо, маленький, — альфа чувствует, что Арсений напрягается в его руках после слов о встрече с родителям, потому и прижимает к себе сильнее. Он знает, что мальчишка переживает, волнуется. После рождения сына Арсений узнал, что Антон хотел его познакомить с родителями. Мальчишка испытал жуткий страх в ту же секунду. Он даже и не задумывался о том, что ему придется знакомиться с семейством Шастуна, в голове даже мыслей таких не было. А зря. Нужно было бы прикинуть такой исход событий и прийти к логическому выводу, что дедушки захотят познакомиться с внуком — хорошие дедушки всегда поступают именно так. Они любят своих внуков. На протяжении всех недель, что Арсений провел в больнице, он знал, что Анатолий и Андрей навещали внука, видели его, держали на руках, когда Попов еще был совсем слаб после операции. Он не возражал, только рад был, что такие светлые и чистые люди приняли малыша. Но, вот парадокс, омега с ними так и не познакомился. Он страшно стеснялся своего внешнего вида — бледный, с огромными синяками под глазами и постоянным недосыпом из-за переживаний за сына в первые дни. Мальчишка не хотел показываться на глаза родителям альфы. Потому и просил Шастуна отложить знакомство до дня выписки — те же, в свою очередь, приняли это и поняли. Анатолий так вообще старался закомфортить омегу по полной: передавал с сыном полезные продукты, которыми можно было питаться после операции; вещи специальные накупил для Арсения, чтобы легче было после кесарева; цветы раз в несколько дней высылал и в каждом букете обязательно была записка: Арсений, ты подарил нам самого чудесного внука! Спасибо тебе, золотко!

А.Ш.

Каждая из них была в таком духе, но единственную из всего этого набора Арсений запомнил, кажется, на всю оставшуюся жизнь. Именно последняя записка довела его до слез счастья, которые градом скатывались по щекам и никаким образом не хотели останавливаться. Арсюшенька, мальчик мой маленький, мы с Андреем счастливы, что ты появился в жизни нашего сына. Еще больше я буду счастлив, когда смогу наконец тебя обнять и сказать все слова лично. Мы тебя очень любим!

А.Ш.

Эту маленькую записочку, которая была наполнена искренними и чистыми словами, омега сохранит навсегда, не сможет выбросить никогда, словно это ненужный мусор. Арсений чувствовал, что Анатолий уже относится к нему хорошо и открыто, а про отца Шастуна и говорить нечего. Антон сам рассказал, что когда старший альфа увидел впервые своего внука, то из рук потом не выпускал и все приговаривал про самое ценное сокровище, которое нужно оберегать. Антон показывал видео, которое снимал на телефон — взгляд Андрея сам за себя говорил, что добрее этого человека не существует на планете. Потому и новость эта, по поводу знакомства с полным семейством Шастуна, не то что вгоняет в ужас, наоборот придает какой-то окрыленности и умиротворения, но все же тревожит. Это же знакомство с родителями — такое с Арсением впервые. Что-то внутри подсказывает, что все пройдет гладко и спокойно, посему и мальчишка вдыхает тихо, сразу же наполняя легкие феромонами мужчины, и успокаивается окончательно. — Мы тоже скучали по тебе, Антош, — омега улыбается робко, поглядывая на конверт с сыном в руках у мужчины. Рядом с отцом новорожденный омега чувствует себя спокойно — не плачет, а засыпает быстрее. Арсений тоже готов засыпать на руках Антона, большие и крепкие руки не дадут в обиду, защитят. — Думаю, что Анатолий и Андрей уже заждались нашей встречи, как и я. Так что, поехали скорее, — мальчишка кладет хрупкую ладонь на сильное предплечье мужчины, и оба они стремительно покидают здание клиники под тихое сопение малыша. Антон улыбается яркому солнцу, которое решило обогреть весь Омск своими теплыми и нежными лучами. Мужчина полностью солидарен с этим полыхающим шаром — он тоже хочет светить ярко-ярко и греть всех людей, чтобы все были счастливее. Альфа даже и не задумывается над тем, что он выглядит как полный дурак — с улыбкой до ушей и зажмуренными глазами. Шастун знает, что в данный момент он самый счастливый человек, потому что он едет вместе со своими омегами домой. Конечно, есть загвоздка в том, что дом не их общий, а только омежек, но все же. Он счастлив, как никогда не был счастлив — да.

***

Сашенька уже спокойно спит в своей кроватке, а семья Антона и сам Арсений сидят в гостиной и тихо переговариваются между собой. Их знакомство прошло чересчур спокойно, словно они уже были знакомы много времени. Такое чувство складывалось, будто бы они близкие и родные люди, которые не виделись давно. Это чувство дарило такое теплое ощущение таким, что хотелось согреваться им в самые холодные зимы, когда за окном бушевала метель и покрывала дороги высокими слоями снега. Просто в один момент омеге показалось, что он этих людей знает многие годы и в знакомстве не было никакого смысла — они пришли, и Анатолий сразу же подлетел, чтобы обнять омегу и по-родному поцеловать в макушку. Он прижимал мальчишку к себе так мягко и близко, будто хотел в самое сердце вплавить, чтобы не отпустить от себя далеко. Смотрел так, словно видел будущую жизнь наперед, в его глазах был мягкий свет, который освещал все вокруг. Папа Антона сказал всего несколько слов, но они запомнились отчетливо: «ты дома, сынок». Хотелось заплакать в ту же секунду, но он держался из последних сил, тычась своим носиком в плечо старшего омеги. Антон рассказывал, что поначалу Анатолий был насторожен и хотел относиться к Арсению отстраненно, наблюдая со стороны. Но что изменилось? Мальчишка не знал ответ на этот вопрос, но точно знал, что эти объятия и мягкие поглаживания по спине — не лицемерие и ложь, а искренность и доброта. Старший альфа был немного сдержаннее, нежели супруг, а потому только обнял крепко, прижимая к своей широкой груди, и улыбнулся по-отцовски. Мужчина был бережным, словно в руках у него был не Арсений, а самое что ни на есть настоящее фарфоровое изделие, которое может разбиться от одного неверного движения. В ту секунду в голове мальчишки промелькнула одна мысль — «это и есть семья». В гости забегали и дядя Саша с Мишей, а еще бывший начальник — Владимир, чтобы навестить омег. Задержались ненадолго, потому что дел много было, да и не хотели отвлекать семейство от общения. Успели только чай выпить со всеми, да с Сашенькой понянчиться — малыш всех-всех запомнил, а потому и не капризничал на руках никогда. Новорожденный омега словно чувствовал людей, которые окружали его, видел их свет и принимал, робко растягивая губы в подобии улыбки. И только именно на руках у Антона малыш всегда был спокойней всего: заглядывал своими изумрудными глазами в точно такие же, носик свой хмуря, и щебетал что-то тихо. Их сын часто что-то щебечет, но каждый слышит в этих звуках что-то свое — кто-то из близких соглашается с малышом, а кто-то просто говорит, что Александр Антонович прав во всем, что только что сказал, от этого маленький Сашенька пуще прежнего болтать начинает на своем языке. — Арсюш, ты не устал? — тихо спрашивает папа Антона, с искренней заботой заглядывая в глаза омеги. Мальчишка энергично качает головой отрицательно, так же упираясь взглядом в добрые глаза Анатолия. — Сходим на кухню, чай сделаем для всех? — старший омега улыбнулся так тепло, что Арсений готов был согласиться на все что угодно, лишь бы ему улыбались так каждый раз. Робко кивнув, мальчишка поднялся со своего места и хвостиком засеменил за Анатолием. Он отчетливо понимал, что на кухню его позвали не просто так, а для разговора. Страха, как такового, не было — было волнение и интерес, которые затапливали его с головой. Стало жутко интересно, что же такого ему скажет мужчина, что именно он захочет спросить. Потому, когда старший омега присел на один стул, то Арсений присел на противоположный, чтобы удобнее было смотреть в глаза собеседнику. — Я знаю, что ты многое пережил, маленький мой, — омега глубоко вздохнул, опечалено смотря в голубые омуты Арсения. — Знаю про твоих родителей и то, при каких обстоятельствах вы с Антоном познакомились, — мальчишка уже хотел было что-то сказать, но Анатолий жестом попросил немного помолчать. — Мой сын тоже многое пережил — его много раз обманывали и предавали близкие люди. Не счесть, сколько раз его уверяли, что именно он и есть чей-то истинный, что именно у них должно быть все хорошо, — мужчина покачал отрицательно головой, упираясь взглядом в стену. Ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями. И Арсений дал это самое время. Понимал, что разговор предстоит не из легких, а потому молчал, теребя подол домашней футболки. Омега и сам часто раздумывал над историями мужчины, который слепо верил в истинность и каждый раз упирался в тупик. Мальчишка помнит отлично, что один такой омега чуть было не развел их окончательно по разным сторонам, городам. Он не держит зла на Влада, но каждый раз, вспоминая его, поддавался волне раздражения и непонимания. Для чего же эти омеги так делали? Наверное, ради денег. Но они же должны были понимать, что Антон рано или поздно узнает всю правду — метка исчезнет. Они все равно шли на этот шаг — ложь. Как кажется Арсению, ложь — это самая гнусная вещь, которую только может человек преподнести другому человеку. Мальчишка никогда не лгал — мог молчать, но лгать нет. Он часто задумывался о том, что ложь все уничтожает на своем пути. Омега не считал, что ложь можно делить на категории: на благо или во вред. Ложь всегда остается ложью, кто бы и что не говорил. Еще дедушка в детстве говорил, что лучше горькая правда, нежели сладкая ложь, которая в конечном итоге раскроется, и все тайное станет явным. Это не убережет от неминуемого крушения доверия человека, которому солгали. Доверие легко потерять, но тяжело получить обратно. Именно так считал Арсений, а посему никогда и не лгал, молчал и жил с этим, но не говорил. — Мой Антоша всегда был наивным мальчиком. Верил в истинных. Говорил, что хочет как у нас с отцом, — Анатолий усмехается светло, поднимая взор на мальчишку. — Знаешь… он когда сказал, что у него истинный появился, а там и ребенок на подходе… Я не поверил, честно, — мужчина начинает усиленно кусать нижнюю губу, хмуря брови. Ему чересчур тяжело дается такая исповедь — не привык распахивать душу, чтобы показать свои сокровенные мысли и переживания. — Говорил ему, что это снова неправда, что его опять обманывают и водят за нос. А он все защищал тебя и чуть ли в грудь кулаком не бил, говоря, что ты его истинный и ребенок вот-вот родится. Я переживал за него сильно тогда, но согласился на встречу. Хотел увидеть тебя поскорее, — омега усмехается, укладывая свою теплую ладонь на хрупкое плечо Арсения, сжимая в поддерживающем жесте. — А потом узнал, что ты рожаешь и дальше все как в тумане. Страшно было за тебя, Арсений, очень страшно… — омега скривился будто бы от зубной боли, глаза зажмурил плотно. Мальчишка в порыве подался в сторону Анатолия и заключил старшего омегу в свои объятия. Арсений крепко сжимает омегу в объятиях и прикрывает глаза. Он знает, что Анатолий не верил сначала и переживал за сына. Это логично, ведь не счесть, сколько раз Антона обманывали и сколько раз он верил таким людям, а потом разочаровывался в своих же мечтах. Мальчишка уверен, что Антон винил не тех, кто его обманывал — он винил себя, что вновь поверил и следовал за слепой истинностью, которая горела ярким пламенем и ослепляла своим светом. Мужчина был маленьким мотыльком, который стремится к свету, но обжигался каждый раз, стоило только прикоснуться к нему. Каждый раз обжигаясь, можно сгореть дотла в последний момент. И омега искренне счастлив, что мужчина не сгорел, выдержал и не сдался — Шастун сильный альфа, который сможет преодолеть все. Только теперь он будет не один — за его спиной всегда будет стоять Арсений и сын, а так же родители, которые никогда не предадут. С Шастуном подле будут люди, которые всегда будут рядом, не взирая ни на что. — Все хорошо. Теперь все хорошо, — тихо шепчет мальчишка, раскачивая в объятиях омегу. Ему тяжело видеть мужчину в таком состоянии — он слышит тихие всхлипы и чувствует потряхивания Анатолия. Старшему Шастуну неловко за свое состояние, но и стыдно с другой стороны — он действительно не верил в Арсения. Считал его таким же лгуном и лицемером, который стремится только заполучить финансы сына. Не верил в истинные чувства этого омеги, а когда внука увидел, то и вопросов не осталось — их внук, самый родной мальчик, самый долгожданный. Мальчишка этот еще — искренний такой, стесняющийся, хрупкий настолько, что хочется оберегать и никому не отдавать, лишь бы его не тронули вновь, лишь бы не навредили. Мужчине тяжело осознавать тот факт, что все это правда — сын в надежных руках, в любящих. Антона любят, и это видно отчетливо. Любят так искренне и нежно, что плакать хочется от умиления и счастья. Анатолий уж и не верил, что сын найдет свое тихое пристанище, в которое возвращаться будет с желанием и благоговением. Теперь, когда видит все это и чувствует эту атмосферу, царящую между омегой и альфой, понимает, что дождался. Дождался счастья сыну и получил в подарок большее — внука и второго сына, омегу — Арсения. — Арсюша, мальчик мой маленький, — шепчет мужчина, заглядывая в голубые омуты, которые покрыты поволокой слез. Анатолий быстро стирает влагу на веках и целует в лоб мальчишку, сына. — Ты для меня теперь сынок, такой же как и Антоша. Всегда помогу тебе и Андрей тоже поможет. Ты не смотри на него, он только с виду всегда такой серьезной, но на деле же добрее него не найти, — омега фыркает, сам вытирая свои слезы, которые неизвестно когда потекли. — Спасибо за внука. Сашенька самый прекрасный мальчик, которого я только видел. Я сделаю все для вас всех, только счастливы будьте, вместе будьте, — Анатолий улыбается, поглаживая по темной макушке мальчишку. Он искренне счастлив видеть улыбку на таком нежном лице Арсения. Попов улыбается искренне, утопая в спокойствии старшего омеги. Складывается ощущение, словно камень с души упал — легко сразу становится, даже дышать больше не в тягость. Мальчишке хочется вдохнуть полной грудью от понимания, что именно эти люди, которые окружают его последние несколько месяцев, и являются его семьей. Чужие люди заменили самых близких. Жалеет ли об этом Арсений? Нет. Он научился больше ни о чем не жалеть в своей жизни. Если так случилось, так оно и было нужно.

***

— Арсюш, ты нормально? — взволнованно спрашивает Шастун, поглаживая хрупкие плечи мальчишки. Родители давным-давно уехали, им ведь ехать нужно было в другую квартиру, чтобы не теснить ребят, да и довольно поздно уже было. Антон хотел тоже уехать — они не обговаривали с омегой их дальнейшую жизнь, а потому он должен был покинуть квартиру. Вот только Арсений в последний момент попросил остаться, даже в одну постель разрешил лечь, поскольку мест на ночлег нормальных больше не было. Невозможно описать словами, как сильно альфа был счастлив, что останется рядом со своими омегами. Вот только ближе к полуночи на телефон Арсения пришло сообщение. Это сообщение довело омегу до трясущихся и влажных ладоней, глаза наполнились слезами, а губы тряслись. Мужчина пытался допытаться, чтобы узнать от кого сообщение, но все время видел сгорбленную спину омеги и ничего более. Потому и решил он не лезть с расспросами — мальчишка дал четко понять, что не хочет пока говорить. Альфа ушел в комнату к сыну и все это время любовался им, оберегая его сон, но душа его рвалась обратно в комнату к Арсению, он чувствовал, что с его омегой не все в порядке, но поделать ничего не мог. Он там пока что не нужен. Как только мужчина услышал тихий голос, который звал его обратно, то, последний раз взглянув на сына и укрыв получше крохотным одеялком, сорвался к омеге, который сидел в той же позе, в которой застыл до ухода Антона. Альфе страшно становилось все больше и больше — он не понимал, что ему стоит сделать, чтобы утешить мальчишку, но оставаться в стороне он более не мог. Приобнял легонько за плечи и только потом увидел, что трясущиеся руки тянут ему включенный телефон, на котором открыт мессенджер с единственным сообщением. Папа Арсений, я знаю, что ты недавно родил, поздравляю тебя. Желаю вам счастья всем вместе, чтобы здоровенькие были и крепкие. Прости нас, а точнее меня, что так вел себя и не был тебе настоящим папой, о котором ты мечтал всю свою жизнь. Я не смог дать тебе всего того, что хотел бы подарить своему ребенку, и я жалею об этом. Ты станешь самым лучшим папой, я в этом не сомневаюсь. Ты станешь лучше меня, только верь в себя. Может быть, когда-нибудь мы встретимся с тобой и сможем пообщаться, рассказать обо всем, но это будет потом. Сейчас ни ты, ни я не готовы к этой встрече. Прости меня, мой мальчик. 00:14 Антон бегает глазами по тексту и полностью понимает состояние своего омеги. Мальчишка никогда не поднимал тему своих родителей, старался сразу же закрываться от этого. Он прятался в свою скорлупку и не показывал носика за нее, оставаясь в зоне комфорта, в которой ему было безопасно и спокойно. Поэтому сейчас для него это моральная встряска, которая отражается на его лице и теле, которое до сих пор потряхивает от беззвучной истерики. — Маленький мой, поговори со мной, — просит мужчина, откладывая телефон и прижимая к своей груди омегу. Арсений жмурит глаза до темных бликов под веками. Он не может собраться с силами, чтобы разгрести ту кашу в голове, которая образовалась после сообщения папы. С одной стороны он безумно рад, что папа все же написал, но с другой понимает, что семьи у него никогда не было и уже не будет. Не будет настоящего отца, который бы воспитал его и защищал бы от всех невзгод. И этих счастливых моментов, когда отец подбрасывает своего ребенка высоко-высоко к небу, чтобы услышать в ответ заливистый смех, тоже не будет. Мальчишка четко понимает, что и любви папы не было и не будет — он один. В его жизни никогда не будет таких моментов, когда он вечером прижимается к папе и рассказывает все самые-самые секретные истории, которые должны храниться под семью замками. Не будет поддержки и помощи, которая так сильно была нужна маленькому Арсюше, когда он совсем не понимал, что же ему делать дальше и куда двигаться. Всего не будет, но будет он один. «Ты не один» — тихо подсказывает сознание, и в голове сразу же всплывают образы дяди Саши и Анатолия, которые заменили того самого папу. Безусловно, они не родные по крови, но они родные по душе. Эти люди сами выбрали себе сына, а Арсений сам выбрал себе родителей. Наверное, именно это и ценно, что эти люди всегда будут близко — не оставят и не бросят, потому что по-настоящему любят и ценят Арсения. У него есть Андрей и Владимир, которые заменили отца. Эти люди стали ближе и дороже, нежели когда-то самый родной человек. Эти альфы не видят в Арсении подстилку, который готов лечь под любого альфу, лишь бы получить хоть какую-то выгоду или угомонить свое омежье либидо. Нет. Они видят в Арсении чистого мальчика, которого полюбили по-отцовски. Омега почему-то уверен, что эти люди не оставят. Они будут всегда рядом, всегда готовые помочь и защитить. И есть Миша — молодой альфа, который стал мальчишке самым настоящим братом. Он близкий человек, которого Арсений никогда и ни при каких условиях не бросит — сам будет помогать и заботиться об этом человеке, потому что чувствует какое-то родство. Миша и впрямь стал самым настоящим братом — добрым чистым и искренним, он не бросит и не предаст. И в этом тоже омега уверен на все сто процентов из ста. А еще есть Антон. Самый любимый человек, который открыл второе дыхание в самом омеге. Этот мужчина не просто истинный — он самый родной человек, которого только могла послать судьба. Сколько бы омега не проходил в своей жизни тернистых путей, каждый из них привел бы его именно к этому альфе, который сидит рядом и прижимает к своей груди ближе, выпуская феромоны и успокаивая тем самым Арсения. Этот человек подарил омеге сына, в котором мальчишка души не чает, любит этого малыша до тянущего в сердце состояния. И только в этот самый момент Арсений понимает, что он не один — у него есть самая большая семья, которая горой встать готова за него, Арсения. Все они готовы идти и в огонь, и в воду, да хоть куда, лишь бы с омегой все было в порядке. И мальчишка счастлив, что его окружают такие люди — добрые и с кристально чистой душой, которые всегда подставят свое крепкое плечо, чтобы омега смог о него опереться и не пасть духом, подняться, чтобы пройти вновь любой путь. Омега готов на все, если только эти люди всегда будут рядом и будут счастливы. — Ты знаешь, Антон… Я самый счастливый человек на Земле, — омега поднимает свой взор на мужчину, который хмурит брови, глядя на него в ответ. В омутах альфы видны взволнованность и непонимание происходящего. Сначала Арсений плакал, а теперь улыбается так искренне, что в голове не укладывается. — Меня окружают самые дорогие мне люди, которые прошли со мной через многое. Сначала я думал, что остался один, потому что папа такое написал, но теперь я понимаю, что нет. Я не один, — мальчишка робко растягивает губы в смущенной улыбке, протягивая ладонь к кудряшкам Шастуна. Омега мягко зачесывает отросшую челку назад и прикрывает глаза, соприкасаясь с мужчиной кончиками носиков. В этот самый момент время будто бы останавливается, замедляет свой ход окончательно. Становится так спокойно, что Арсений готов урчать маленьким котенком и притираться еще ближе к мужчине, чтобы уж совсем врасти в него и никогда не отпускать от себя далеко. — Я не один, потому что у меня есть все вы. И я счастлив, что вы рядом со мной, — шепчет омега в самые губы Шастуна и, после последней фразы, прикасается к мягким губам альфы. Под глазами пляшут яркие огоньки, которые с каждой секундой начинают полыхать лишь ярче, разгораясь в настоящее пламя, которое невозможно потушить так легко. Их поцелуй передает всю ту нежность и не высказанную любовь. Он мягкий, словно лепестки пионов, которые мягко щекочут крылья носа, когда кто-то пытается вдохнуть этот прекрасный аромат, сводящий с ума множество людей. Антон мягко прихватывает верхнюю губу омеги, посасывая ее. Не проникает в рот языком, чтобы поцелуй не превратился из нежного и ласкового в развратный и страстный. Страсть — это не то, что этим двоим нужно в данный момент. Сейчас они хотят показать всю любовь, которая горит ярким пламенем внутри каждого из них. Через поцелуй они хотят слиться воедино, чтобы больше никогда не расставаться друг с другом. Они нашли то самое сокровенное, которое чуть не упустили по глупости и, возможно, гордости своей. И все же у них получилось уберечь это маленькое счастье, которое прорастает в них двоих. — Я счастлив, что вы есть у меня, — оторвавшись от манящих губ мальчишки, так же тихо шепчет альфа. Он прикасается своим лбом ко лбу омеги и прикрывает глаза — слишком хорошо и уютно. Не хочется даже двигаться. Хочется остаться в этом моменте на долгие-долгие годы, потому что они вместе. Мужчина знает, что им еще предстоит пройти многое, но все это потом — сейчас они вдвоем, за стеной мирно и тихо спит малыш, который так же счастлив быть частью этой семьи. Все они — огромная семья, которая готова горой встать за любого члена семьи, которого кто-то захочет обидеть. Они не позволят. Сделают все, лишь бы их семья была цела и невредима.