***
Два часа спустя Феликс просканировал коридоры, направляясь к вестибюлю, довольный тем, что все заняты едой. Он открывал и закрывал за собой двери как можно тише, изо всех сил стараясь никого не насторожить. Они, скорее всего, были бы в безумии кормления, но он не хотел рисковать ради чего-то столь важного, как это. Он решил, что лучше всего расположить его за центральным троном. Шансов быть увиденным было мало, и не было никакой реальной причины отставать от них. Даже если кто-то и заметит, маловероятно, что он заметит крошечный предмет, прижатый прямо к ножке трона. Феликс присел, чтобы прислонить жука к нему. Он мог слышать шаги снаружи, приближающиеся к камере. Его пальцы ускорились, пытаясь правильно расположить его. Когда дверь распахнулась, он выпрямился и полетел через комнату, его мысли лихорадочно пытались придумать оправдание. — Феликс? Что ты делаешь? Почему ты не в кормушке со всеми остальными? Позволив себе легкий вздох облегчения, Феликс повернулся лицом к дверям. — Привет, Маркус, — поздоровался он, пытаясь выиграть себе больше времени. — Почему ты здесь? — Я просто… — Это было внезапное решение. Он не сказал бы Маркусу. Он будет избегать вопроса, пока не узнает, что может доверять ему. — Маркус, что ты знаешь об охотниках на вампиров, преследовавших Калленов? Вопросительно склонив голову, Маркус захлопнул дверь и сделал шаг ближе к Феликсу. — Что ты имеешь в виду? — Если ты понимаешь, о чем я. — Хорошо, Феликс. Я знал с самого начала. У Аро был блестящий план по уничтожению Калленов, и, очевидно, Кайус согласился с ним. — И ты не пытался их остановить? — Что мне было делать? Ты же знаешь, какой Аро. Несмотря ни на что, я был равнодушен. Что бы они ни решили сделать, мне было все равно. Феликс нахмурился, постукивая пальцами по ноге. — Почему ты говоришь мне это? — Потому что я не согласен с тем, что Аро сделал с Калленами. Особенно с Изабеллой и Эдвардом. Убивайте их, изгоняйте, делайте что угодно. Аро был конечной причиной разоблачения, а не Эдвард. Теперь Аро довольно не обращает на тебя внимания. О, он немного обеспокоен тем, сколько времени ты проводишь с Изабеллой, но он уверен в твоей преданности ему. Я, с другой стороны, видел, что ты делаешь. Я знаю, что ты пытаешься помочь Изабелле воссоединиться со своим ковеном и другом, и я поддерживаю это. Однако Кай тоже понял. Следи за ним. Усвоив эту информацию, Феликс кивнул. — Спасибо, Маркус. Пожилой вампир слегка наклонил голову. — В день битвы я знаю, что вы с Изабеллой оба собираетесь бежать. Я знаю это, потому что вы не можете вернуться сюда. Аро узнает, что вы сделали, и он потребует вашу голову за измену. Уверяю вас, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помешать ему добиться успеха. Однажды я совершил ошибку безразличия, и это вызвало опустошение товарищей. Я не сделаю этого снова. — Маркус… — медленно сказал Феликс. — Мы не планируем возвращаться к Вольтури. Мы хотим полностью уничтожить их, за исключением тех, кому, как я знаю, мы можем доверять. Прошло несколько секунд. — Я понимаю. Тем лучше, я полагаю. Просто убедитесь, что так или иначе меня убьют. Голова Феликса вскинулась, а рот открылся. — Что? — Убей меня, Феликс. Моя смерть давно назрела, мое пребывание в этом мире длилось слишком долго. Если ты действительно верен мне, ты обеспечишь мою смерть. Сглотнув, Феликс на мгновение заколебался, наблюдая за одним из трех королей. Его не должно было удивить, когда Маркус попросил, чтобы его убили, но все же удивило. Была причина, по которой Маркус гораздо больше симпатизировал Белле и Эдварду, чем Аро или Кайюсу. Потеря партнера — самое разрушительное событие в жизни вампира, и это убедило Феликса. — Хорошо, — сказал он. — Спасибо, Феликс. Надеюсь, ты выиграешь битву.***
Чувствуя нетерпение, Эдвард заставил себя дышать, присев на край кровати. Потянувшись к прикроватной тумбочке, он взял замысловатую рамку с фотографией себя и Беллы. Она лучезарно улыбалась — они оба улыбались, — положив голову ему на грудь и крепко обняв его обеими руками. Глубоко вдохнув, он почувствовал ее запах, который едва задержался. Запах, который усиливал боль в груди. Это напомнило ему ее голос, ее смех, ее улыбку… Стук в дверь предупредил его о присутствии дочери, которая заглянула внутрь и села на кровать рядом с ним. — Привет, папа, — сказала она, прислонившись к его плечу. — Привет, Несси, — пробормотал он, глядя в пол. Она была так похожа на свою мать, что Эдварду было больно каждый раз, когда он видел ее и вспоминал, что ее здесь нет. Но он не мог оттолкнуть ее — он отказался. — Ты в порядке? Она не ответила сразу. Когда она это сделала, она была застенчивой, почти смущенной. — Я боюсь, — призналась она. Эдвард повернулся, чтобы посмотреть на нее. — Почему? — спросил он, почти сразу почувствовав себя глупо. Конечно, она испугалась. Через два дня им предстояло сразиться с Вольтури, и в зависимости от того, чья сторона была лучше подготовлена, они могут больше никогда не увидеть Беллу. Они могут не дожить до следующей недели. — Мне страшно, потому что… что, если Вольтури передумают? Может быть, мамы там не будет. Может быть, их больше, чем видела Элис. Что, если мы недостаточно сильны или нас недостаточно? Что, если Вольтури убьют нас и победят? Что, если они возьмут в заложники больше из нас или заставят присоединиться к страже? Обняв дочь за плечи, Эдвард притянул Ренесми ближе к себе, все еще крепко сжимая фотографию в руке, словно хоть немного для утешения. — Этого не произойдет, — сказал он. — Нас достаточно. Мы усердно тренировались, разрабатывали стратегию, планировали. У нас есть это. Ты хочешь знать, почему? Потому что мы полны решимости. Все мы хотим, чтобы Белла вернулась, и мы все заботимся о ней достаточно, чтобы потенциально пожертвовать всем ради нее. И этой заботы, этой решимости будет достаточно. Поэтому нам нужна уверенность. Посмотри на это с позитивом. Через два дня твоя мама будет здесь, со всеми нами. Наша семья снова будет единой. Вот на чем мы должны сосредоточиться: на высокой вероятности успеха. Потому что, если у нас этого нет, какой смысл во всем этом?***
— Я боюсь. Феликс ничего не сказал, просто сидел и кивал, слушая. — Я знаю, что они будут тренироваться прямо сейчас. Я знаю, что они умные, хорошие стратеги, сильные бойцы. Но я не могу не бояться. Каковы шансы, что все мы выберемся из этого живыми? Потому что я знаю, что они все будут там. Аро не волновался бы так, если бы их не было. И если они все там, это увеличивает наши шансы на победу, а также увеличивает количество жертв. — Белла, — она повернулась к Феликсу. — Не беспокойся об этом. Я знаю, что это звучит глупо и невозможно. Но перестань думать о негативных последствиях. Что произойдет, то произойдет, и мы ничего не можем сделать, чтобы изменить это, кроме как тренироваться как можно лучше и работать изо всех сил. Вспомни, почему ты сражаешься, и сосредоточься на этом. Закрыв глаза, Белла позволила себе вспомнить любимое воспоминание: первый день рождения Ренесми. Празднование полного года жизни чего-то, что никто из них не считал возможным. Все собираются вместе, чтобы посмотреть с любовью и спеть с днем рождения. Ренесми с самой широкой улыбкой на лице загадала желание, задула свечи и бросилась в объятия родителей. — Я сражаюсь за… Ренесми, — сказала Белла, уголки ее рта приподнялись. — Для Эдварда, для всей моей семьи. И для себя. — Верно, — мягко сказал Феликс. — Представь себе их. Представь идеальный результат. Тот, в котором вы все выживете и перед вами будет вечность счастья. Представь их радость, когда они снова увидят тебя, приветствуют тебя снова. Представь себе это и стремись к этому. Что ты хочешь делать? Что ты делал до всего этого хаоса? — Я была учителем, — ответила Белла, напомнив о простоте своей жизни так давно. Когда-то ее больше всего беспокоил план урока и вопрос о том, кто из учеников будет разыгрывать этот урок. Тогда, когда она была занята, пытаясь угодить своему боссу своим умением преподавать, а не готовясь к битве против королевской семьи вампиров. Она вспомнила учителей, учеников, друзей, которых приобрела на этом пути. Эшли. Белла почувствовала укол боли, когда ей напомнили о том единственном человеческом друге, которого она приобрела, когда работала учителем. Тот, кто всегда был рядом с ней. Тот, кто утешал ее, пока они с Эдвардом переживали трудные времена. Тот, кто отвернулся от нее, как только ее секрет раскрылся. Хотя Белла вряд ли могла ее винить — любой нормальный человек отреагировал бы со страхом и подозрением, — все равно было очень больно вспоминать, что Эшли даже не остановилась, чтобы выслушать ее, вместо этого решив заставить ее бежать, присоединившись к другим учителям с другими учителями. Она всегда будет ясно помнить слезы на глазах Эшли, предательство, которое она чувствовала. С тех пор, как она встретила Эдварда, она мечтала обратиться, стать вампиром, как и он. Он всегда спорил, желая, чтобы она осталась человеком и получила все возможные человеческие переживания, но она была непреклонна, это было то, чего она хотела. Теперь она не пожалела о своем решении. Но ничто не могло подготовить ее к тому отчуждению и враждебности, которые она испытала, увидев, что ее сформировавшиеся коллеги, некоторые из ее друзей так желали избавиться от нее. Это были редкие моменты, когда ей так хотелось быть нормальной. — Я была учительницей, — повторила она. — Мне нравилась моя работа, и у меня появилось так много замечательных друзей. Но в тот день… в тот день, когда наш секрет раскрылся, они все отвернулись от меня. Каждый из них, — она подняла голову и открыла глаза. — И это вина Аро. — Так скажи мне еще раз, Белла, — сказал Феликс. — За что ты сражаешься? — Ради справедливости, — ответила она. — Я борюсь за то, чтобы все снова было правильно. Поднявшись, Феликс прислушался, не бродит ли кто-нибудь по коридорам, и, к счастью, никого не услышал. После того, как он получил подтверждение от Маркуса о большом плане Аро по уничтожению Калленов, он вернулся в комнату для кормления, где Аро передал ему сообщение для передачи Белле. Феликс, конечно же, не передал ей сообщение. Это только вызовет у нее чувство вины, беспокойства, стресса, а сейчас ей это было не нужно. — Уже достаточно темно, — сказал он, выглянув наружу. — Я пойду возьму для тебя несколько животных. Встретимся в восточном дворе, — Феликса не удивило, что ему приказали не давать Белле пить кровь животных. У нее был выбор: питаться от людей, как и все остальные, или просто не питаться вообще. Феликс боялся тащить за собой в Вольтерру пару туш животных; если бы его поймали, последствия были бы серьезными. Но он должен был это сделать. Для Беллы. Вот за кого он боролся.***
Выбраться из Вольтерры было достаточно легко. Он следовал плану побега, разработанному им и Беллой, до того, как они услышали новости о том, что румыны бросили вызов Вольтури. К счастью, Феликсу посчастливилось не пересечься ни с одним из более сильных стражников, и он обманным путем пробрался мимо охранников в коридоре. Добраться до ближайшего леса тоже не составило труда, под покровом темноты и придерживаясь малоиспользуемых дорог и тропинок. Он набросился на пару оленей, убив их наименее грязным способом. Меньше всего ему хотелось тащить окровавленный труп животного за мили. След на крови наверняка вызовет подозрение и страх среди людей. Приближаясь к Вольтерре, Феликс замедлил ход, перебрасывая туши через плечо, чтобы они производили меньше шума. Он максимально прилипал к стенам, осторожно продвигаясь мимо окон в сторону восточного двора. Он был на полпути, еще немного, и он смог бы уловить запах Беллы. — Феликс. Череда проклятий почти вылетела из его рта, когда он медленно повернулся лицом к поймавшему его вампиру. Глядя в темные глаза, на злобную ухмылку, на жестокое лицо, обрамленное светлыми волосами, Феликс знал, что не сможет солгать от этого.