Соулмейт без намордника

— Хазин, там в допросной парень — твой клиент. Пётр Хазин кривит губы, тонкие, аристократические черты лица искажаются, сминаются, словно ровный лист бумаги сжали в кулаке. Затем лист разглаживается, Хазин коротко кивает и поправляет горло водолазки: саднит неприятно, может, застыл в своём «подземном царстве»? А может стоило укутывать горло шарфом, как настаивала мама. Ну ничего, вечером в «Сандуны» с пацанами — беленькой отогреет и подлечит. На ночь какой-нибудь «Антигриппин», или что лежит у него в аптечке, а потом к Нине под бочок. Или, если будет настроение, не под бочок. У них в последнее время всё никак не получается побыть вдвоём, наедине. Кинг-сайз ложе простаивает без дела да и наручники он же на кой-то чёрт притащил домой. Пётр Хазин — лейтенант Федеральной службы Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков чувствует, как папка с делом шершаво лежит в ладони, манит раскрыть, взглянуть одним глазком. Кто на этот раз? Девочка-проститутка с потухшим взглядом? Незадачливый барыга? Сторчавшийся отец семейства? Кого привела к нему белая, рассыпчатая дорожка на этот раз? Мальчик с фотокарточки, приложенной к делу, лыбится во все 32, сверкает зубами. Петя подносит папку ближе, но всё равно не может разобраться, что там на зубах. Хуйня какая-то… Ну вот эти два, положим, золотые, а вот это что за ебанина? Мальчик ему не нравится. Мальчика он сразу же решает презирать: слишком молоденький, чтобы иметь веские причины. Для того, чтобы ширяться вообще нет причин. Просто кому-то захотелось, чтобы стало легко и весело? Просто кто-то самый умный, а, судя по фамилии, ещё и родился с золотой ложкой в жопе. Что же, возможно, пришло время слегка закрутить эту ложку глубже и посмотреть, как мальчику это понравится? По крайней мере, пока папочка ещё не выехал в отделение со стайкой адвокатов. Перед Хазиным открывают решётку, вторую, он пожимает руки сослуживцам на ходу, на автомате, даже не поднимая глаз. Кириллу Гречкину нет и 17 лет, зато приводов — хватит не то что на детскую комнату милиции, на путёвку в колонию на лето или пару лет. Почилить, набраться ума, посмотреть, какое незавидное будущее его ждёт, если продолжит в том же духе. Штрафы за превышение и опасную езду, но прав не лишён: у мальчика их, блять, попросту нет. Распитие спиртных напитков в общественных местах. Справдление нужды в общественных местах. Подозрение в оказании сексуальных услуг за деньги. Не мальчик, а статья на статье, даже не знаешь за какой кодекс взяться первым делом: УК или КоАП. Хазин заходит в допросную, готовится напасть первым, но мальчик словно ждёт его появления, их глаза встречаются, и Петя успевает только открыть рот и подумать: «пиздец, оно без намордника». — Ля, дядь, ты пизже кокса. Лейтенант Пётр Хазин покрывается мурашкой, его прошибает холодный пот, ладонь сама собой тянется к горловине водолазки, тянет ткань выше. К горлу словно прижимают раскалённый металл. Кирилл синхронно тянется к своему, чешет и морщится, но Хазин ведь уже видит проступающие наподобие ошейника буквы, совершенно точно, складывающиеся в «здец» и «оно», и это не ёбаный Стивен Кинг. Это его блядская жизнь. "Блять", — думает Петр Хазин и садится напротив Кирилла Гречкина.