Она выждала ещё минуту, хмыкнула и вернулась в купе. Обожгла его коротким, прямым взглядом глаза в глаза: обдало жаром. Не из-за длинных тёмных ресниц, не из-за огромных, инопланетянских каких-то зрачков, не из-за недовольно напряжённого рта и не из-за складки, залёгшей между бровей. Этот взгляд ему был заместо прикосновения. Самого первого. И сразу же захотелось дёрнуть дверь этого купе, посмотреть: с кем там она едет?

Егор поднимается на ноги и делает несколько шагов ей навстречу. Она вдруг понимает, насколько маленькая с ним рядом, она протягивает ему цветок: не вперёд, а вверх. Он вдруг раскрывает объятия и наклоняется. На мгновение она вся оказывается укутана: его руками, его худи, его одеколоном, а потом Егор отстраняется и очень аккуратно перехватывает стебель пальцами, слегка задевая её пальцы.

Воспиталка Ирина Викторовна, та самая, которую обожал весь детдом, а Макс сторонился, не доверяя, под выпускной в задушевном разговоре повздыхала: не умеешь ты любить, Максим, не всякому это дано. И добавила, подсластив скормленную пилюлю диагноза: зато в карты будет везти.

До неё у Булаткина всегда почти были брюнетки. Это ей рассказала Полина, когда наткнулась на них в подъезде. Егор как раз собирался Даню поцеловать, а Даня как раз раздумывала, готова ли она перестать опускать подбородок всё ниже и отворачивать голову всё левее.

Славянское!АУ. Цесаревич Александр — обуза для отца. Тот ждет рождения нового наследника от молодой супруги, а потому с радостью соглашается избавиться от старшего отпрыска, выдав того замуж за князя полудикого горного народа.