Клаус
Смех зрел где-то в районе груди от вида девушки. Будто пристыженный ребёнок, которого заставляют признаться в содеянной шалости. Чёрт побери, вернее выражения сейчас и не придумаешь. Никс всегда оставалось той хладнокровной наёмницей с сосредоточенным выражением на прелестной мордашке, но никогда не знала, что делать со своими эмоциями. В этой области она была хуже даже меня. Приятно ли мне это признавать? Возможно, может быть… ещё как. Получал ли удовольствие от этой ситуации? Просто огромное. Выгнув вопросительно бровь и старательно пряча улыбку, наблюдал за ней. Если госпожа-мэр почувствует хоть малейший оттенок торжества над ней, то запустит в голову моё же полотно. Уже пройденный этап в нашей совместной жизни. Никс выдыхает воздух сквозь стиснутые губы, а затем тянется рукой к карману своего пиджака. Недоумение пронзает меня при виде золотистого мистического медальона на белом бархате её перчаток. — Я хочу, чтобы он хранился у тебя и дальше, Клаус, — сокращая небольшое расстояние между нами, твёрдо говорит Никс. Шелковистая ткань касается моих рук, когда она вкладывает артефакт в мою ладонь. Жгучая вспышка проскакивает внутри вен, на миг воспламеняя кровь. — Почему? — Как оказалось, тебе я чуть-чуть доверяю больше, чем себе. Вот же кошмар, да? — делает попытку пошутить она. Затем все же сдается под моим взглядом и с некоторой изможденностью в голосе признается: — Я оценила и знаю, что это значит, когда ты мне вернул его. Но он зовёт меня, понимаешь? В этом артефакте часть того, что было оторвано от меня три года назад и… — Ты сама хочешь соединится с тем, что таится внутри, — констатирую и вкладываю артефакт в пустую глиняную баночку из-под краски. То с какой тоской Никс проводила взглядом побрякушку — утверждало мою правоту. Суть подобных магических операций с подавлением и отрезанием какой-либо силы от тебя предполагало такой недуг, как призрачное прикосновение утраченного. То, что могло быть, если бы потерянный источник находился при тебе. Чувствуешь в себе, но воспользоваться никак не можешь и иногда это сводило с ума. Нечто подобное я ощущал, когда мои чокнутые родители подавили во мне волчью сущность. И тема с делом, как быстрее решить проблему с Арденией и её специфичным наследием — была важна. Но не в этот вечер. Сейчас я хотел услышать иные слова. Но, к моему удивлению, Никс с загадочной улыбкой подошла ко мне и перехватила руку, увлекая обратно к окну. Стук её каблуков глухо разносился по мастерской, будто бы в так песни Mercy группы Hurts, звучащей из музыкального центра. — Клянусь, если ты заржёшь, то я обналичу все твои банковские карты и пропущу деньги через шредер. И тогда у тебя не будет возможности покупать свои модные шмотки, — по-классически начала Никс с угроз. Прохожусь взглядом по её порозовевшему лицу и часто вздымающейся груди, что слегка виднелась из-за выреза белоснежной рубашки. Ловлю себя на мысли, что даже Элайджа не столь внимательно относится к своим образам, как Морель. Я был знаком с преступницей в потертых обносках — грубой и саркастичной, а теперь с властной и деятельной госпожой-мэром, одетой всегда с детальным лоском и строгостью. Мне нравилось прослеживать эти черты в её образах. — Моя жена — мэр, так что в этом плане она меня не обидит, дорогуша, — съехидничал я, с огромным удовольствием наблюдая за тем, как меняется её лицо. Чёрта с два Никс отдаст свои деньги. — Так вы альфонс, товарищ. — Что ты сказала? — Говорю, что делать мне больше нечего, как заниматься кражей, — фырчит Никс, плавно двигаясь назад. — Нет-нет, не оборачивайся.***
Никс
Желудок свело от волнения. Мне хотелось то ли очень сильно есть, то ли выпить. Я была бы не против и поесть, и выпить водки. Вот! Надо было идти домой, купить алкоголь, пожарить стейки и убить вечер за просмотром сериала «Борджиа», иногда прерываясь на обмен всякими смешными картинками с Дом по чату. Сомнения грызли, заставляя отойти на пару шагов к двери. Буквально сразу за моё малодушное отступление прилетела расплата. Моя спина оказывается прижата к жесткому телу, пока широкие ладони мягко сползают с плеч вниз. — Так будет надежнее, — с хитринкой говорит Клаус, принявшись снимать с меня перчатки. Белая пара бархатных изделий полетела на стол к тюбикам с красками. Я поёжилась, ощущая себя практически нагой перед ним. — Не надо прятать от меня свои, как ты думаешь, изъяны. Я хочу видеть всю тебя, Никс. Чёрт. Я тихо прыснула со смеху, быстро смаргивая подступившие слёзы с глаз. Что-то светлое и радостное обволокло моё сердце. Тот страх, что был со мной, стоило переступить порог его мастерской, начал таять, отдавая место какому-то трепетному чувству. — Что? — по голосу услышала, что он напрягся. — Ты крадёшь мои фразы, — мягко пояснила ему. — Знаешь, почему последние два года я разъезжала по всем странам мира, как только появлялась такая возможность? Развернувшись к нему, с улыбкой смотрю на него. Выражение лица Клауса разгладилось, а в глазах запылали огоньки. Уголки полных губ изогнулись в предвкушающей, даже нетерпеливой улыбке человека, заждавшегося долгожданного подарка. Тем временем его руки по-хозяйски легли мне на талию. — И почему же? Только не говори, что хотела собрать коллекцию дешёвых футболок, — мягко глумится Клаус, обнимая крепче меня. Боже, ну и кретин. — Твой скептицизм говорит мне о том, что тебе не стоит рассчитывать даже на обзор моей коллекции футболок, — гордо парирую и обвиваю руками его шею, изучая взглядом каждую черточку лица Майклсона. Я задерживаю дыхание, уловив то, как быстро изменился его взгляд, став глубоким и жадным. Гибрид тянется к моему рту, но быстро уворачиваюсь и качаю головой, собираясь завершить дело. Глаза его загораются злостью и я понимаю, что отступать сегодня он не будет, поэтому решает зайти с другой стороны. Клаус приступает покрывать поцелуями шею, попутно избавляя меня от пиджака. Я зажмуриваюсь от ощущения горячего языка, скользящего по моей коже. Пьянящий туман забивается в голову, спутывая все мысли и накаляя нервы до предела. Времени остаётся ничтожно мало, ибо говорить хотелось всё меньше и меньше, как отдергивать себя от желания повалить его на спину и показать, что главным здесь может быть не только он. Пальцы цепляются за его плечи, пока слова отрывисто выходят из меня: — Мне постоянно кажется, что я схожу с ума. Куда бы я ни пошла в Новом Орлеане, то вижу только тебя, Никлаус Майклсон. На аллее художников, в «Ревине Кокс», площади Джексона, на городском совете, даже на гребаной мессе… Ах! Сноровистые руки задирают мою длинную юбку до талии и затем резко подхватывают под бёдрами. Чувство восторга взрывается во мне, растворяясь тысячью импульсов в крови. Я скрещиваю ноги у него за спиной, пока мужчина быстро направляется прочь из мастерской. Туфли же слетели с меня, оставаясь где-то на расстоянии между мастерской и кабинетом Элайджи. Чёрт, надеюсь, дом был пуст. — Не могу поверить, что должны были пройти три года и мне придется потеснить тебя на престоле командира Луизианы и совершить переворот в корпорации, чтобы услышать эти слова от тебя, — жёстко говорит он, ловя зубами мою нижнюю губу. — А ты тогда их заслуживал? — усмехаюсь я и ответно прикусываю его губу. — Давай без твоих философских рассуждений о морали. Так как этой ночью я собираюсь вдоволь отпраздновать на тебе свою победу, Никоиша, — шепчет Клаус, резко прислоняя меня к стене. Краснота оккупировала каждую частичку моего лица, спускаясь вниз по шее. Никому в жизни не удавалось меня с таким завидным постоянством смущать грязными словечками и намёками, но ещё больше делом. Этот безобразно самоуверенный мужчина всегда знал, что сказать и сделать, чтобы мне рвало крышу от желания. Злоба наравне с возбуждением кружит голову, из-за чего дыхание становится учащённым и тяжёлым. Но и в этот раз Клаус не даёт перехватить нить контроля, первым впиваясь в мой рот. Темпераментный и воистину захватывающий поцелуй, от которого губы начали зудеть от сладостной боли. Вместе с тем мне безумно хотелось похулиганить. Я делаю движение бёдрами вперёд, потираясь своим пахом о его. Затем ещё раз, ощущая, как грубая ткань брюк натирает внутреннюю часть ляжек, а бугор стал больше и твёрже. С глухим рычанием и не разрывая поцелуя, он отрывает меня от стены и несёт в свою спальню. — Хватит провоцировать меня, — шипит Клаус, пинком ноги распахивая дверь. Взгляд его глаз потемнел, становясь угрожающим, опасным… пробирающим до дрожи. О, это ещё не провокация. Так… цветочки. Стоило нам оказаться в комнате, как я ловко слезаю с него и помогаю снять водолазку. Не медля, толкаю его к двери и захватываю губы, не собираясь отдавать ему право хозяина положения. Плевать, что это ему не понравится. Главное, что я так хочу. Через миг рубашка соскальзывает с шорохом с моих плеч. Пальцы очерчивают рельеф его мышц, спускаясь к напрягшемуся торсу, пока не останавливаются на ремне. Я припадаю губами к его шее, попутно расстёгивая одной рукой ремень и ширинку. — Чёрт возьми, Никс, — выдыхает он, когда я медленно начинаю поглаживать его уже эрегированный член. — Помнится ты говорил, что хочешь увидеть меня на коленях перед тобой? — ухмыляюсь я, проводя рукой по всей его длине. — Так твоё желание исполнится. Желваки на его скулах дёргаются от гнева. Я заглядываю в глаза Клауса, в которых просто смешалась ядерная смесь из эмоций. Казалось он вот-вот близок к тому, чтобы убить меня. Весело улыбнувшись ему, опускаюсь на колени перед ним и откидываю волосы назад, а затем невесомо прохожусь языком по головке члена. Услышав сдавленный стон сверху, я решила действовать смелее. Совершив языком пару круговых движений, начала вбирать его в рот. Медленно двигаю головой вперёд-вниз и вскидываю взгляд вверх на него, наблюдая за тем, как исказилось его лицо еле сдерживаемого удовольствия. Помогая себе рукой, я ускорилась, ощущая, как ладонь легла мне на затылок. Мне нравилось, что с ним сейчас делала. Не смотря на то, что я сейчас находилась на коленях, власть была у меня. То, как он вздрагивал от каждого движения моего рта, наполняли меня радостью. Ведь сейчас я управляла его удовольствием, а не Клаус. Кулак мужчины сжался на моих волосах, резко поднимая меня с пола. Я ничего не успеваю предпринять, как лопатки касаются двери, а затем он поднимает мою ногу под коленкой. — Тебе всегда нужно искажать мои слова, да? — с грубой хрипотцой в голосе интересуется Клаус, отодвигая ткань нижнего белья в сторону. Зеленовато-голубые глаза удовлетворенно сверкнули. — В особенности, когда сама уже на взводе? Я запрокидываю голову назад и ловлю губами воздух, когда шероховатые пальцы начинают потирать круговыми движениями клитор. Внизу живота разгорается нетерпеливое пламя, грозящееся сжечь меня, если сейчас же не почувствую его в себе. — Только не говори, что тебе не понравилось, — с вызовом кидаю ему, чувствуя, как его пальцы вонзились в кожу под коленкой. — Раньше никто не жалова… Боже! Войдя в меня во всю длину, Клаус заглянул в мои широко распахнутые глаза. Внизу живота засаднило от резкой боли, из-за чего слёзы выступили на глазах. Вот же дерьмо. — Извини, — мягко произносит Клаус, стирая большим пальцем влагу с щёк. — Забыл, что это тело ещё не знакомо со мной. — Было пару секунд назад не знакомо, — тихо поправляю я. Проведя рукой по его лицу, прикасаюсь лёгким поцелуем к мягким губам. — Не надо со мной осторожничать, Клаус. Сам знаешь, что я не боюсь ни тебя, ни того, что ты можешь со мной сделать. Он улыбается и подхватывает вторую ногу под коленом, отрывая меня от земли. Я сморщиваюсь от неприятного ощущения, когда мужчина начал заполнять меня медленными и короткими толчками. Не смотря на грубое начало, Клаус продолжил с удивительной нежностью. Каждые его прикосновение и движения были ласковыми и бережными. Моё тело расслабляется и начинает принимать участие в процессе, становясь податливым под ним. Почувствовав, что боль сошла на второй план, мужчина постепенно начал совершать более сильные и глубокие толчки, вынуждая меня срываться на громкие стоны. Я обнимаю его за спину, ощущая, как мышцы ритмично ходят под покрытой испариной кожей. — Клаус… Клаус, дай мне… пожалуйста, — захныкала я ему в ухо. Гибрид правильно понял мою просьбу и вскоре мы оказались на кровати. Восторг закружил голову, когда он оказывается подо мной. Черт возьми, да! — Знаю, что тебе нравится эта поза, — усмехается Клаус, приподнимаясь и оказываясь лицом к лицу со мной. Снимает с меня лифчик, откидывает в сторону и накрывает ладонями мою грудь, задевая пальцами раздразненные соски. — Один раз сегодня позволю. Как всегда в своем репертуаре. И как я могла забыть, что ему необходимо постоянно руководить процессом? — Ну, это мы ещё посмотрим, — с дерзкой улыбкой отвечаю, приподнимаясь и резко опускаясь на нём. Зрачки глаз Клауса бешено расширяются, когда я вновь повторяю движение, а затем для своего удобства кладу руки на его широкие плечи. Дыхание сбивается и я замираю от наливающейся истомы между ног: так глубоко он был сейчас во мне. Но остановиться, чтобы немного прийти в себя мне не дают. Клаус припадает влажным поцелуем к моей шее и сжимает мои ягодицы, насаживая на себя. Все мои чувства сейчас были также обнажены. Но самое удивительное, что я получила от Клауса ту свободу, о которой просила с первого дня знакомства, и мне всё равно хотелось быть подле него. Наверное, впервые. — Не сдерживайся, моё счастье, — шепчет Клаус, прикусывая мой подбородок. — Доставь удовольствие и покажи, как великолепно смотришься на мне. — Господи, ты просто ужасен, — мученически всхлипываю я, ибо мне хотелось продлить это ощущение. А он же делал всё, чтобы быстрее закончить. — Этого мне ещё точно не говорили в спальне, — самодовольно ухмыляется он. Словно обезумевшая двигаюсь на нём, пока внутренние мышцы не сжались вокруг него. Накатывающая волна жара становится невыносимой. С криком обмякаю на нём, уперевшись лбом в плечо и ощущая, как его сотрясает ответная дрожь, а затем он кончает в меня. Я закрываю глаза, наслаждаясь спокойствием и остаточным ощущением нашей близости. В голове вертелось куча мыслей, но хотелось немного помолчать. И дело было не в том, что мне стыдно или же не знала, что сказать. Совсем нет. Для меня это был некий хрупкий сон, который испортить не желала. Я не могла поверить, что после всего, мы оба находились в объятиях друг друга, будто впервые. Хотя… может, это и действительно первый раз, когда всё было правильно. Никаких тайн, лжи или же провокаций. А всё честно и искренне. — У меня есть одно предложение, — спустя какое-то время произносит Клаус, опуская меня на кровать и ложась набок. Его глаза исследовали моё тело и ехидно блеснули, когда я опустила юбку пониже. — Но в виде исключения согласен выслушать тебя. Ну, надо же. Что-то новенькое. — Наконец-то, приход демократии? Класс. Тогда предлагаю разойтись и продолжить дальше игнорировать друг друга. Каждый на своём участке, строя козни, — шутливо промолвила я, сдувая свой локон с лица. Правда, Клаус шутки не оценил. Его губы искривились в едкой улыбке и в следующий миг он подмял меня под себя. Я упёрлась руками ему в грудь, не сводя ошеломлённого взгляда с лица Клауса. Но по взгляду поняла, что наши кошки-мышки — достали его конкретно. — Этот вопрос мы с тобой в первую очередь пересмотрим, — чеканя каждое слово, говорит Майклсон. — И ещё, ты можешь руководить, кем угодно: оравой наёмников или же городом, но в нашей постели я буду с тобой бороться за место главного, моя несносная мэрша. Да ради бога. Мне не жалко. — Ух, намечается ожесточенная борьба. Пора выстроить план по тому, как свергнуть в самый низ конкурента, — хохотнула я, убирая мокрые прядки с его лба. Клаус закатывает глаза и ловит мою руку, прикасаясь губами к шрамам. — Если это всё, то я бы хотела сходить в душ и съесть что-нибудь очень высококалорийное.***
— А ну положи всё на место! Мой глаз нервно дёрнулся, когда папки распластались по всему полу, вывалившись из рук непоседливого наёмника. Терпеть не могла, когда в моём кабинете роятся и всё трогают. Ощущение сродни копошащимся вшам в волосах. Никогда не забуду, как в девять лет ходила стриженной под мальчика, из-за этих тварей. Бр-р, мерзость. Шмель послал мне неловкую улыбку, прежде чем приступить к сбору папок, которые сам и вытащил. Я раздражённо крутила ручку между пальцем, ощущая, накапливающуюся агрессию под кожей. Скрип мартинсов и постукивание корешков папок о плитку, подобно капающей воде из неисправного крана действовали на нервы и мешали сосредоточиться на пришедшей накладной. Состояние какой-то пассивной злобы преследовало меня с самого утра. Понятия не имела с чем это связано, но контролировать было сложно. — Быстрее! Мне нужно через тридцать минут быть в детском доме, — рычу я, постукивая ручкой по столу. — Чё вы с Трипом злые, как собаки-то, а? — подал возмущённо голос Шмель, откидывая черно-желтую чёлку с глаз. — Между прочим, я — единственный, кто пытался тем примитивным макакам вправить мозги! И это моя благодарность? Да идите вы, блин, все нафиг. Проклятье. Он прав. Даже сейчас наёмник оставался в городе по моей личной просьбе — в качестве телохранителя. Подобного Шмель не заслуживал. Я глубоко втягиваю в себя воздух и пытаюсь расслабиться, а это сделать… ой, как сложно. Словно майнинговая ферма у жерла вулкана, а необходимый холод был недоступен. — Извини. Сама не знаю, что со мной, — закапываясь пальцами в волосы, проговорила я. — Просто с утра такое состояние, будто… — Руками изобразила придушивающее движение, из-за чего смешинки в глазах парня весело заплясали. — Ых! Поколотить кого-то хочется. — Странная хрень. В человеческом обличье ты пугаешь меня больше, чем в обличие супер-всемогущего Монстра, — усмехается парень, поднимаясь с коленей и бережно держа папки. — А вообще, всё нормально, босс. Никто не святой, так что пойду и найду какого-нибудь своего лоха-должника и вместе мы ему сделаем хараки… Да вашу ж мать! Резко распахнувшаяся дверь угодила прямо по рукам наёмника, выбивая собранные папки их хватки. Те, круто перекувыркнувшись в воздухе, плюхнулись на пол, раскидав все листочки. Ребекка величаво вошла в кабинет, мимо схватившегося за голову Шмеля. Я прикусила губу, ощущая, что у моего неформально-аристократичного телохранителя натурально произошёл культурный шок. — Никс, есть разговор, — без обиняков предъявила вампирша, располагаясь в кресел напротив. — Какая экспрессия. Я в трепетном ужасе, — иронично проговорила я, поднимаясь со своего места и направляясь в сторону мини-бара. Вновь опустившись на колени, Шмель закатил глаза. Было видно, что демонстративное безразличие гостьи его слегка задело, но, будучи неконфликтным человеком, решил забить на всё и не вмешиваться. — Кстати, посторонним лучше удалиться. Это конфиденциальный разговор, — как бы невзначай бросила Ребекка, закидывая ногу на ногу и поправляя идеально уложенные волосы на голове. Не успела я даже открыть рот для ответа, как нервная система наёмника, на котором все сегодня, похоже, решили сорваться — не выдержала. Ибо в следующий миг парень подлетел с ворохом папок и кинул на колени Ребекке. — Так, стервочка-охреневочка, тебя нормально с людьми общаться не учили, не? — вспылил Шмель. На острых скулах заиграли желваки, а вытатуированные костяшки побелели от того с какой силой он сжимал краешек стола. — Никс, ты можешь сказать своему псу отойти подальше. А то убью ещё ненароком. Вот же горе будет, — с ядовитой улыбкой протянула Ребекка, складывая папки на стол. — Вот. Я — человек другой шишки, а значит и исполнять приказы буду только своего прямого начальника, — тут же поддакнул парень, щелкая пальцами перед лицом вампирши. — Кстати, про кодекс уважения все тысячи лет с двух сторон ни слухом, ни духом, да? Лицо Ребекки подёрнулось от ярости, когда с чувством исполненного долга наёмник плюхнулся на диван и широко ей улыбнулся, закатывая рукава темно-красной рубашки до локтей и натягивая на руки кожаные перчатки без пальцев. Я покачала головой, пытаясь спрятать свой смех. — Шмель, я ценю твою преданность, но она не шутит, — прокомментировала я, когда страсти немного улеглись. — И чё? — Дорогуша, я гораздо старше тебя и с легкостью могу раздавить, — поведала Ребекка, принимая из моих рук стакан с бренди и не спуская уничтожающего взгляда с Шмеля. — И это даёт тебе право вести себя с людьми, как со сбродом? Поразительная логика. Все десять баллов твои… в смысле, ваши, — съехидничал наёмник. Затем хлопает себя по коленям и вскакивает с дивана. — Ладно, не буду опускаться на недоступный мне уровень для вампиров «высшей» лиги и мирно пойду. Босс, позвонишь мне, когда я смогу вернуться или мне в машине ожидать тебя? — Лучше в машине. — Окей. До свидания, мисс, — кивает Шмель в сторону готовой вот-вот разорвать его в клочья Бекки. Я улыбаюсь краешком губы, расстегиваю пиджак и сделала небольшой глоток алкоголя. Конечно, пить, даже немного, в самый разгар дня не самая лучшая идея, но кому какое дело? У меня нервы, и ещё мэр города может позволить себе сделать такую уступку. — Не обращай внимания на него, — произношу, усаживаясь в кресло. — Несмотря на свой нынешний статус, Шмель происходит в прошлом из манхэттенской элиты и клеймо лакея ему ещё не довелось носить. У меня же он скорее числится личным ассистентом, чем полноценно работает наёмником. — И тебя это устраивает? — хмыкает Ребекка. — Вполне. Я ему доверяю, — спокойно отвечаю, откладывая стакан с алкоголем в сторону. — Если ты хочешь сказать что-то насчёт утреннего инцидента, то, клянусь, я попрошу Шмеля вернуться. Судя по хитрому блеску в глазах именно это она и хотела сделать. Обсудить то, как я выползала из окна спальни Клауса. Да, я слишком сильно люблю свои старые добрые традиции, где рано утром исчезала из постели Майклсона. Правда, обычно, это получалось, куда быстрее и менее заметно. А встреча с Ребеккой, возвращающейся из клуба с каким-то парнем — была неким отрезвителем, вроде крепкого кофе после адского похмелья. — Я тогда промолчала и дала тебе уйти, дабы чудовище в лице моего обрата не очнулось, — с ухмылкой отвечает девушка, закидывая ногу на ногу. — Но хотелось бы подробностей. — Прям все? — уточняю… ну на всякий случай. — Фу, нет, конечно, — сморщивает Ребекка, а затем махом опустошает содержимое своего стакана. Прыскаю со смеху, пытаясь хоть как-то остановить расползающуюся красноту по лицу. Впервые за свою жизнь ощущая себя конкретной девочкой-девочкой. Не знаю: плохо ли это? Но пугает однозначно. Не говоря о том, что ранее у меня такого не было — Я призналась ему в любви. — Глаза Ребекки округлились, пока я усердно щипала себя за кисть, чтобы не сбежать из своего же кабинета. — Конечно, не в вечной и без всякой возвышенности. Ну, про возвышенность погорячилась, ибо парочу раз ночью я точно парила над самой вершиной. Эх, на лирику потянуло. — Гос-с-споди, ну и дурочка. Зато теперь понятно, почему Ник все утро чуть не лопался от самодовольства, — фыркает Ребекка. — Это уже мои проблемы. И давай переведем тему на другую сенсационную новость дня, ибо времени у меня осталось немного, — съехидничала я. Девушка с радостью поддержала идею, ибо говорить о том, кого видишь каждый день и так — пресыщает. Да и я не особо любила распространяться на тему своей личной жизни. Всё равно, что кому-то открыть свой плейлист, где есть композиции, предназначенные только для своих ушей и ничьих других. Далее разговор пошёл о менее животрепещущих темах, как реклама для продвижения моих проектом. Например, тот же туристический город. Мне хотелось, чтобы к Новому Году проект стал работать и туристы начали бронировать дома с прочим спектром услуг. В конце концов, была придумана и праздничные увеселения, не говоря о том, что часть дохода от этого места должна будет пойти на обустройство медицинского детского центра, с запуском которого было куда сложнее. Из мэрии я вышла одна и в своем прикиде выходца из неблагоприятного района под недоуменные взгляды сотрудников. Никто из них не узнал меня, ибо дело было не только в моих тряпках, но осанке и походке. Научиться подстраиваться — одно из самых сложных и гибких искусств. И не важно в одежде дело или в месте. Главное, не сломаться и не забыться в одном из образов. Перехватив чехол с костюмом и натянув шапку пониже на брови, быстро посеменила в сторону припаркованного внедорожника Шмеля. Без лишних слов залезла на заднее сиденье и расслабленно растянулась. Хотелось спать до безумия, но предпочла оставить это дело до вечера. — Короче, я купил шпатели, краски, валики и кисточки, — проинформировал меня Шмель, что тоже переоделся в голубые джинсы и рубашку. — Вопрос, а почему мы с тобой нанялись обычными рабочими, а не как мэр города и её помощник? Разве это не дополнительный пиар? — Пиариться на детях? — недобро протянула я, приоткрывая один глаз. — Репортеры замучают детей, умалчивая о том, как это всё-таки будет выглядеть в глазах общественности. Будто мэр города пытается нажиться на детях. Ты бы разве поверил, что министр финансов пришел к тебе, жертве какой-то катастрофы, чтобы просто помыть машину? — Нет, но посмотрел бы на это, сфоткал и продал машину втрое дороже, — усмехнулся Шмель. — Значит, мы с тобой теперь, как две добрые феи только в убогих обносках, босс? — Из убогого здесь только запах твоей травки, — прошипела я, перетягиваясь и выдергивая из его пальцев косяк. Шмель издал возмущенный возглас, когда я выкинула в окно наркоту. — Чтобы при детях действительно перенял образ добрейшей феечки, пьющей из крепкого только молочный коктейль. — Всё, я передумал. Больше не хочу быть твоим телохранителем. А если ты сойдёшься со своим психанутым бывшим, то уволюсь к чёртовой матери, — ныл Шмель, не осознавая насколько близки его слова к правде. На самом деле я не просто так решила приехать инкогнито. Хотелось знать прямо, как вообще продвигается ремонт на выделенные средства. Без всяких увиливаний или же прикрас. Рабочих действительно было полно, но и сами дети присутствовали. Кто-то играл на площадке или же проводил за самообразованием свой досуг, но были и те, кто пожелал помочь рабочим. И от этого моё сердце переполнялось нежностью и трепетом, но больше надеждой на то, что у них будет чуточку счастливее детство, чем у меня и тех ребят, что были в одном детдоме со мной. Шмель отправился шпаклевать стены, а я последовала сдирать старомодные обои с кабинета директора детского дома. Правда, оказалось, что не я одна буду работать. На краю укрытого пленкой стола сидел мальчик лет девяти, пристально смотрящий на стены через очки с круглыми стёклышками. Светло-русые волосы взъерошены и покрыты бетонной пылью, как и джинсы с серой водолазкой. — Не трогайте, ещё семь минут осталось, — попросил мальчик, когда я подошла к стене. — Поче… А, — в конце многозначительно протянула, увидев мокрые обои, а затем и ведро с мыльной водой. — Хорошо. Сев рядом с ним окинула быстрым взглядом, заметив потрескавшийся край очков, царапины на руках и пылающую ссадину на щеке. Только мальчик тоже заметил моё внимание и остался этим недоволен, судя по скривившимся губам. — Да, знаю, что урод, — неожиданно враждебно бурчит он, отворачиваясь от меня. — Кстати, вы тоже не фонтан. Смятение уступило острому пониманию, когда взгляд зацепился за небольшие бурые пятнышки на спине. Ладно. Выяснять о возникновении крови на водолазке потом буду, да и смутные представления были. А вот расположение мальчика стоит завоевать. И уж точно не жалостью и сюсюканьем. — Эй, женщина должна быть чуть красивее крокодила, не слышал? — весело поинтересовалась я. Мальчик чуть повернул голову в мою сторону. — И я тебя рассматривала, чтобы просто знать своего напарника в лицо. К слову, сама росла в этом детдоме. Мальчишка обратно повернулся ко мне лицом, но, видимо, чтобы тоже приступить к осмотру. Сочные зеленые глаза внимательно осмотрели даже мои перчатки и даже развязанные шнурки на правом сапоге. — Почему вернулись? — спросил он, складывая руки на груди. — Потому что в моей жизни одна из целей — помогать детям, — честно призналась я, протягивая ему перчатки. — У вас что денег и времени много? Или заняться совсем нечем? — скептично говорит мальчик. — Или же просто своих детей нет? — Да, у меня нет своих детей, — спокойно отвечаю ему. — Но суть не в этом, парень, а в том, что ты хочешь дать кому-то. Если это агрессия и стремление унизить, то, увы, на большее тебе не стоит и надеяться от других. Я отлично понимала состояние парнишки сейчас. Идти сразу в нападение, чтобы только не показаться уязвимым. Знакомое состояние. Обычно в него рано вталкивают, заставляя выживать по одному простому и банальному закону «Побеждает сильнейший». Вскочив со стола, перехватила шпатель и принялась отдирать железным краешком обои. Запах мокрой бумаги и клея забился тут же в ноздри. Хотелось открыть окно, но, помня о довольно ветреной погоде, не стала рисковать здоровьем мальчика и своим. Уголок моих губ поднялся довольно вверх, когда рядом со мной заработал кто-то вторым шпателем, а звук рвущейся бумаги стал громче. — Извините, — произнёс он, когда села на корточки и принялась маленькие кусочки бумаги отдирать. — Я не хотел вас обидеть. — Ты и не обидел, — мягко улыбаюсь, поворачиваясь лицом к нему. — Лучше скажи мне, как тебя зовут? Юное личико окрасилось некой растерянностью. Мальчик почесал макушку шпателем, а затем протянул мне руку и коротко представился: — Клайд. — А меня Никс. — Пожимаю его холодную ладошку и чисто машинально отряхивая его узкие плечи от пыли. Бровь мальчишки удивленно приподнялась от моего жеста. — Что ж, раз мы теперь с тобой познакомились, то давай приступим к работе, пока вдвоем здесь не задохнулись. — Надо было наркоманов сюда нагнать. Им-то запах клея в кайф, — сыронизировал Клайд, пряча зевоту за кулачком. Какие любопытные познания для столь юного возраста.***
Она вернулась. Несносная, невыносимая аж до скрежета зубов, что впору было задуматься об отпуске. Это я о головной боли, если кто не понял. Часы в непроветриваемом помещение с запахом размокшего клея дали свои и плоды, вновь пробуждая утреннюю головную боль и раздражение. Моего славного напарника я попросила удалиться сразу, как увидела вялое выражение его лица. Клайд немного посопротивлялся, ради приличия, но все же ребенок согласился с моим командным тоном. Сам мальчишка оказался на редкость замкнутым и неразговорчивым. Все мои вопросы о себе Клайд переводил на меня, не стремясь делиться подробностями своей жизни. Запив таблетку обезболивающего водой, направилась в сторону парка, примыкающего к территории сиротского приюта. Что-то внутри захрустело, как сахар по стеклу, когда начала обходить заросшие кустарники и доисторические металлические качели с облупившейся синей краской на держателях для рук. Раньше здесь было по-другому. Не было такого обветшалого вида и разрухи. Меня откровенно злило, что такие управление за долгие годы посчитало, что приюты в неблагоприятных и старых районах города не нуждаются в финансовой поддержке. Ведь здесь же тоже живут и растут дети. Грустная улыбка тронула губы, когда я подошла к сторожке охранника из серого камня: теперь местами разрушенного, но все так же вызывающее самые добрые воспоминания. Конечно, и при моей жизни в приюте здесь никто не жил, но именно это место я отвоевала себе у старших мальчишек, любивших покурить дешевую дурь. Но это маленькое, убитое стихиями и вандалами местечко — было моим самым первым домом, где я была сама себе хозяйка. В котором обычно ночевала, ибо здание детдома запирали, а директриса нередко лишала меня ужина за проделки, а без еды молодому организму очень тяжело уснуть. Именно сейчас я почему-то и ощутила себя тем нелепым подростком. В этом убитом временем месте, а не в здании, где были бумаги о моей истории. Не смотря на то, что прошло уже почти четырнадцать лет с того момента, как Люсьен взял официально меня под опеку и забрал отсюда. — Привет, — тихо говорю и поглаживаю ладонью полусгнившую дверь с проржавевшими ставнями. Легкий ветерок скользнул по разгоряченной шее. — Я тоже скучала. Каменная крошка и осколки битого стекла скрипели под подошвой моих ботинок, когда вошла внутрь. Затаив дыхание, прохожу мимо чуланчика, набитого разным сейчас мусором, собираясь навестить свое любимое место. Правда, резко сграбаставшей меня ручонки я никак не ожидала! И, чёрт побери, у меня даже сомнений не было в том, кто способен на такую наглость. — А… мгх. Крик тонет в порывистом и одновременно таком сладком поцелуе, от которого колени подогнулись, а сердце так быстро-быстро забилось и… Господи, о чём я вообще? Меня откровенно домогаются, а я тут о своих неожиданно размягчившихся коленках беспокоюсь! До визгов и демонстративных пощёчин не дошло, ибо гибрид всё-таки вспомнил о законах приличия. Даже шапку на мне поправил, сползшую в последствии его… кхем, активного приветствия. И улыбается ещё так, что сияние чуть ли не исходит от него, но ничего не говорит. — Да, я тоже тебя рада видеть. Согласна, что выгляжу просто великолепно, — с ехидцей говорю, пытаясь отцепить его руки от своей талии. — Никс, в следующий раз, когда будешь сбегать, то необязательно оставлять мне такой оригинальный след в виде чулка на водосточной трубе, — подражая моему тону произносит Клаус, доставая из кармана куртки порванный чулок. — Я и так тебя найду. Я закусила с досады губу, так как при моем спуске вещица зацепилась за торчащую железку. А большим треском ткани не хотелось привлекать внимание гибрида, вот и пришлось оставить чулок, как флаг поражения. — Ну ты и извращенец, раз таскаешь подобное с собой, — с гаденькой ухмылкой отпарировала я. И пока он не сообразил ответ, тут же спросила: — Зачем приехал? Клаус отпустил меня, даруя мне свободу. Хотя… может, и зря? Так было тепло и уютно, а сейчас придется слушать либо нотации, или шуточки о его крайней хитрозадости. Но нет. Мужчина поворачивается и задумчиво глядит на меня, словно обдумывая что-то. На мой вопрос он отвечать не спешил. — Что это за место? — Ты знаешь. — Затем вздыхаю на его пристальный взгляд и кивком головы указываю на следующую дверь. — Раньше здесь была сторожка, но так как у приюта никогда не было денег на сторожа, то это место быстро опустело. Мы прошли в помещение, где раньше был второй выход. Одна стена напрочь отсутствовала, осталась лишь каменная лестница. Весь этот вид выходил на те же самые дебри, но вдалеке уже виднелись дома. Никогда не забуду, как сидела ночами и высматривала в окнах семейные встречи. Иногда я представляла, что тоже была там. Сев на лестнице, вытянула ноги на ступеньках и продолжила: — А потом это место было главным трофеем, среди небольших банд подростков. Воспитатели сюда редко заходили, так как боялись сторожки. Грязь заскрипела под его ботинками сзади. Я даже не представляла, насколько сильно была напряжена, пока руки Клауса не привлекли меня к себе. Он сел сзади, вытянув ноги по двум сторонам от меня и обнимая за плечи. — Ты здесь выросла, — констатировал он. — Да. А это место было моим почти шесть лет. Я побила мальчишек за него, — с хулиганистой улыбкой поведала ему. — Кровь жестокого оккупанта в тебе уже тогда была. Я практически горд тобой, — хохотнул мужчина, снимая с меня шапку и мягко проводя пальцами по волосам. Вторая его рука легла мне на живот, в то время, как губы прижались к шее. — Представь себе, что ты вновь оказалась здесь. Чтобы ты попросила для себя? Из того, что никогда не было у тебя, Никоиша? Прикосновения и глубокий голос заставили меня расслабиться в его руках, впитывая в себя каждое слово и тепло. Но… чёрт, почему он об этом спрашивает? Я согнула колени, удобнее устраиваясь на нем. Никогда об этом не задумывалась, так как всё что у меня не было — уже получила. А тех годов уже не вернуть. Да и больше я тогда мечтала об огромном куске вишневого пирога или ножке праздничной индейки. Хотя… Нет, всё-таки было кое-что. — Сказки, — неловко пролепетала я, вцепляясь пальцами в его руки. — Мне никто не рассказывал сказок или каких-то выдуманных историй перед сном, как бывает в нормальных семьях. — Твоя жизнь и так сплошная сказка. Взять хоть твою безумную мамашу, — с некой долей иронии протянул он. Вот умеет же человек испортить весь момент! Но, если честно, то я всё-таки слегка обиделась. Ведь сам же спросил, а я ответила ему. Что поделать, если у меня такие смехотворные запросы были? — Заткнись. Ты ничего в этом не понимаешь, гибрид реалистичной масти, — съязвила я, недовольно шевелясь в его руках. Хватка стала железной, не давая мне демонстративно свалить в закат и обвинить всех мужчин в черствости. — Успокойся. Будет тебе сказка, — неожиданно просветили меня. Я приподняла удивленный взгляд на его мученическое лицо. Могу ли сказать, что всё-таки разулыбалась? Ибо все мои тридцать два зубы были также сильно показаны, как у щуки, перед тем, как сожрать рыбешку поаппетитнее. — Надеюсь, там не будет никаких рыцарей и принцессок, — тут же деловито протянула, вновь преисполнившись благоволения к мужчине. — А то мне уже поздно дожидаться и принца, и его белого коня. — Я знаю твои утонченные вкусы, моя мэрша, — усмехается Клаус, не обращая внимания на мою последнюю подколку. — В общем, дело было в одном королевстве, разделенном на три части. В одной части жили… злобные, но очень тупые гоблины и руководил ими довольно сильный, но зазнавшийся князь Мартел Вейпер. На второй, ближе к северу жили друиды, но обученные не лечить, а убивать, ну и выпивать очень любившие. Этим народом правила их вождь Деиша Ферель — невыносимо подлая девица, способная своими дурными манерами и старых конюхов покраснеть до кончиков пальцев. Та-а-ак, что-то мне это напоминает! — Клаус… Кто-нибудь меня услышал? Чёрта с два! Гибрид поймал вдохновенный раж и муза им руководила, требуя не прерываться на глас недалеких простолюдинов в моем лице. — А ещё в этом королевстве был сильный, умный и мудрый император Никас Сайксон. И народ своего правителя очень сильно любил, так как на его территории люди жили зажиточно и не знали невзгод. Даже подданные соседних правительств сбегали из своих домов, чтобы жить под его блистательным правлением, — продолжал Клаус с широкой улыбкой на губах. — Ну, в твоих фантазиях и это возможно. А то знаю я в жизни одного Никаса — очень неприятный тип, — бурчу я, ощущая уже вкус огромной подставы с этой сказкой. — Прикрой свой милый ротик, дорогая, так как это только начало, — воодушевленно подметил Клаус. — А теперь возвращаемся к нашей сказке. И жил этот император прекрасно: балы, лучший алкоголь и окружение самых красивых дам — все было в его распоряжении. — Хоть где-то правдивость присутствует. — Но всё же Никасу бывало временами очень одиноко… — Между бокалом вина и перед тем, как добраться до нижних юбок какой-нибудь смазливой профурсетки высокого происхождения, — не преминула колко добавить я, осознавая, насколько сильно не понравится мне продолжение искаженной на манер Клаус сказки. Грудь Майклсона затряслась от смеха и все же он меня не отдернул. Мне приходилось только догадываться о том, какую унизительную роль он уготовил бедной Деише Ферель. — Да, красивых женщин император любил. Было бы непростительно для его империи и всех женщин, если бы он предпочитал проводить время с мужчинами, не находишь? — ухмыляется гибрид, убирая волосы с моей шеи. Я вздрагиваю от его скользящих пальцев по коже шеи и плеч. — В любом случае, он хотел женится и уже был сделан отбор из прекраснейших дам его империи, но набеги коварных друидов на его территории отвлекали от столь важного вопроса, заставляя возвращаться к государственным делам. — Какая напасть. Император занимается возложенными на него обязательствами. Немысленно! — не без сарказма протянула я. — И только Никас хотел назвать имя претендентки на место рядом с ним, как вваливается стража и тащит всю перемазанную грязью, связанную и невероятно пьяную девицу, коей оказалась вождем соседнего государства — Деиша Ферель, — мстительно произносит Клаус. — Запах друидской самогонки с такой силой разил от неё, что несколько леди двора упали в обморок. Но это только те, что были рядом с ней, остальные успели убежать, а император мужественно выстоял. Я убью его. Никогда в своей жизни не напивалась до такого состояния… даже в мыслях! Р-р, запомню и отомщу непременно, но это чуть позже. Сейчас пускай продолжит копать себе могилу. — Надо же. Какой император… стойкий, — прошипела я. — Так как Деиша была пьяной и так не поняла, что её взяли в плен, то не сразу осознала, кто перед ней стоит. Она поднимает свои зелёные глаза на Никаса и замирает. Император вождю так понравился, что она забыла даже о своей девичьей чести и королевской гордости, громко объявив на весь двор, мол, ты мне понравился и прошу будь моим первым мужчиной, а то вокруг все уроды — даже отдаться некому! В этот раз я не сдержалась и всё-таки врезала локтем по ребрам мужчины, веселившегося от всей своей черной душонки. Хотелось ещё добавить, но смеющийся Клаус лишь сильнее сжал меня в объятиях. Ничего, я подожду своего звездного часа. — И что же было дальше? Император сослал её или развернулся и ушел к своей претендентке? — ядовито интересуюсь. — Не угадала. Он приказал отмыть её, ибо ему уже доложили, кого стража поймала. Но Деиша никому не давалась и пришлось императору самому заняться её мытьем. Уже в ванне девушка вспомнила и про девичью честь, и королевскую гордость. Врезала императору по лицу и заверещала: «Как ты смеешь касаться меня, животное?! Я — Деиша Ферель, потомок царственной династии, и не потерплю, чтобы какой-то мужлан меня лапал», — недовольно проговорил Клаус. — Во-о-от, знай наших, — радостно ответила я. — Но тут император всё-таки заметил… — Что? Я действительно испугалась, что извращенная фантазия Майклсона припишет мне какой-то дефект внешний или, упаси боже, парочку лишних гениталий. Но интересно всё-таки было очень. — Насколько дикарка выглядит привлекательно в пене и его ванне, — промурлыкал Клаус, прикасаясь губами к моей щеке. — Ведь Деиша поднялась от ярости со дна ванны и стояла нагая перед ним. Но даже в таком состоянии, она смотрелась величественно, задрав своевольно подбородок и глядя на него, как на ничтожество. Это его разозлило… восхитило. И понял император, что хочет обладать девушкой, которая не так давно организовывала набеги и грабила его империю. Голос мужчины стал ниже и интимнее. По телу пробежались мурашки, но всё же я хотела отомстить за пьяную и грязную Деишу, выкрикивающую похабности. — А я знаю продолжение этой сказки, — обманчиво нежным голосом говорю и поворачиваюсь лицом к нему. Клаус ослабил хватку, давая мне полностью развернуться и скрестить ноги за его спиной. Провожу кончиками пальцев по щеке гибрида и приближаю свое лицо к нему настолько близко, что мои губы касаются его, когда продолжаю: — Он подхватывает её на руки и целует, не обращая внимания на стекающую воду на его одежду. Деиша сопротивляется, но исходящие напор и страсть всё-таки заставляют её забыться. Тем временем, император несет в свои покои её. О да, их ожидает отличная ночь, но тут… — многозначительная пауза для драматичности. — Что случилось? — недобрым голосом произносит Клаус, осознавший, что не только он умеет подлости подкидывать несчастным вождям, но и императоры должны пострадать — для баланса и гармонии. — Деиша стыдливо прижимает простыню к груди и полным трагизма голоса восклицает: «Я думала, что ты везде такой… стойкий!». — Никс! Нисколько внимания не обращаю внимания на полный негодования и ярости ор. — Но неожиданно в покоях появляется он! Давний друг Деиши, князь гоблинов, решивший спасти её. А ведь Мартел Вейпер был очень даже ничего по меркам тех же гоблинов. И стоило императору на него взглянуть, как его нижние нестойкие дела, стали очень даже стойкие и… Пхахаха! Я смеялась, когда он опрокинул меня на пол и даже во время того, как его руки принялись стаскивать с меня куртку и водолазку. Зачем? Наверное, чтобы доказать все-таки свою… стойкость. Ха-ха. — Клаус, это же сказка… вымысел. Сам говорил! — все так же посмеиваясь, чуть ли не кричу я и заодно пытаюсь удержать джинсы на себе. У меня не было сомнений, что Клаус так меня припугивает. Что ни говори, но заниматься сексом в месте, где валяется мусор и шприцы — не особо-то и гигиенично… ну и брезгливо — в первую очередь для меня. Не говоря о приближенности к детям, так что я была спокойна. — Но на всякий случай стоит тебе доказать свою… стойкость. Мне не понравился твой полный сомнения голос, — серьёзным голос процедил мужчина, отбиваясь от моих рук и ног. Спустя минуту возни с моим ремнем, неожиданно расхохотался и лег рядом на расстеленную куртку. Я лукаво поглядывала на него, подползая ближе. Уголок его губ тронула улыбка, а рука обвила мою талию, приближая к себе. От этого жеста в груди поднялось тепло, греющее, казалось, все мое тело. Да, я скучала по нашему противостоянию, но больше по тем моментам, когда просто разговаривали и возможности прикасаться к нему. Странно, да? Но мне ни к кому в жизни не хотелось постоянно тактильно контактировать, как с ним. — Слышал, что ты подала прошение на оборудование для медицинского центра, — произносит Клаус, проводя большим пальцем по линии моего подбородка. Хм. Как-то слишком резко сменил тему. Ну и ладно. — Да. Таких центров достаточно по всему миру и мы можем ожидать его только по истечению шести месяцев. Как мэр, я не имею право ускорить процесс или же поставить в центр нелегализованное оборудование. Сам понимаешь, закон… да и бюрократию никто не отменял, — отвечаю я. — А что? Голубые глаза с хитринкой взглянули на меня. — Завтра в мэрию тебе должна прийти одна бумага, подтверждающая, что запрашиваемое оборудование придет в центр в течение трёх недель. В том, что он говорил правду — не было сомнений. Но вопрос был совсем иной. — Но как? — искренне изумилась я, приподнимаясь на локте. — Там же такая бешеная текучка, не говоря о требованиях производителя и… — Моя справедливая Никки, ты каждый раз забываешь о том, кто перед тобой. Не говоря о том, что у меня есть свои методы. Улыбка на лице Клауса была просто запредельной и я смутно начала догадываться, что он сделал. И мне бы лучше разозлиться, но никак не могла, глядя в его сверкающие озорством глаза. — Догадываюсь, что ты сделал и точно знаю, что это незаконно. И всё-таки… я, мать твою, люблю тебя, Майклсон, — прошептала я. И, похоже, настолько сильно, что на этот раз точно не сумею уйти. — Повторишь ещё раз и мне придётся доказывать свою стойкость прямо здесь, — с хрипотцой в голосе говорит Клаус и поднимается с пола, отряхиваясь от пыли. Затем помогает мне встать и брезгливо оглядывается. — Хорошо, не здесь, а в более чистом месте. — Вот что ты за человек? Я тебе о высоком и духовном вещаю, а ты только со своей стойкостью насаешься, как с писаной торбой, — ехидно посетовала я, натягивая шапку на голову и подхватывая свою куртку с пола. Светлая бровь скептично приподнимается и я уже начинаю подозревать, что кто-то, может, и наплевать на свои взгляды на чистоплотность. Но спасение всё-таки пришло. Нет, не в лице князя гоблинов, как в сказке, а в совершенно неожиданном амплуа. — Тётя Никс! — зовет меня Клайд где-то за пределами сторожки. — Тётя Никс, вы телефон свой забыли!