Клаус
Каждого влечет своя страсть. Данную фразу я для себя по-иному интерпретирую: каждый сам выбирает, что его погубит. И дело не в возвышенном смысле добра или зла. Есть масса способов, изничтожающих чужую волю, жизнь, свободу или же власть. Эти способы опутывают, сковывают и сладостно манят, оставляя после себя легкий флёр горечи. И смысл любой блажи лишь в том, насколько все мимолетно. Конечно, есть то, о чем никогда не пожалеешь и это маленькое исключение — становится сверхценностью. Тем, ради кого ты продолжаешь бороться, запрещая мыслить о проигрыше. — Пап, твой ход, — улыбаясь, говорит моя маленькая, но самая главная сверхценность. — Я продумываю следующий ход, принцесса. В шахматы играют наобум глупцы, позволяющие себя загнать в капкан, — отвечаю ей и ставлю пешку на Е4. На личике дочки отразился долгий мыслительный процесс и голубые глаза сосредоточенно уткнулись в шахматную доску. Мне хочется отдернуть её, но она делает ход пешкой и ставит её на Е5. Конечно, умно с её стороны, но стратегию мою не поняла. Не буду строг к ней, так как она ребёнок, который только учится. — А в шахматы мухлевать можно? — поинтересовался Хоуп после того, как лишилась коня и ферзь на её доске остался беззащитным. Она уже сонно зевала, но оставлять игру незавершенной не желала. — Почему ты спрашиваешь? — уже четко понимая, откуда ноги растут. — Дядя Кол и тётя Никс говорят, что игровые мероприятия, в которых нельзя смухлевать — сложно назвать спортом, — невинно проговорила девочка, подпирая кулачком щёку. — Я слышала, как они играли внизу в карты. — И что ещё ты слышала? — недовольно проворчал я, делая свой ход. — Дядя Кол поспорил, что тётя Никс не сможет сделать мороженое из виски. И они уехали, а я ведь тоже хотела попробовать мороженое, — грустно отвечает Хоуп. — А что такое виски? Дядя Кол сказал, что ты знаешь. Я подавил в себе сдавленный смешок, ощущая страстное желание открутить братцу голову. И как только ему удается быть в числе любимчиков женщин, которые нужны мне? — Гадость, — тут же прервала нашу беседу Хейли, кидая на меня предостерегающий взгляд. На девушке было светло-голубое платье, которое она надела для романтического ужина с Джексоном. Полагаю, благодаря моим постоянным появлениям, их личная жизнь вновь вернулась в то медовое время. Настолько сладко, что гадко. — Клаус, заканчивайте. Ей пора спать. Пришлось оставить партию незавершенной. Хоуп была недовольна подобным поворотом, но сменила гнев на милость, когда я отнёс её на руках в спальню. Улыбка не сходила с моего лица, пока я рассказывал ей более невинный вариант нашей с Никс сказки. Дочка оценила историю по вкусу, заявив из женской солидарности, что вождю Деише не нужен император, на что пришлось ей тут же ответить, что императора не особо волновало согласие вождя, так как она сама не знает, чего хочет. — Император нехорошо поступил с Деишей, — покачала осуждающе головой девочка. — Она его обворовывала, — с намеком ответил ей. В первую нашу встречу Никс украла мой телефон, чтобы установить слежку для Марселя, и случайно чемоданчик, который предназначался мне. Вернее, для меня это была первая встреча, а Никс на протяжении многих лет следила за моей семьей, пересекалась со мной на улицах под личиной грубого паренька и собирала информацию, как обычный наёмный работник. — Тогда нужно было назначить штраф, ведь могла бы выйти замуж за того князя, приняв решение сама уже. Он же её любил, да? — Не любил, — процедил я, начиная раздражаться. — Ему казалось, что он любил её, как и Деише чудилось. Только император всё знал с самого начала и… Спи уже, милая. С видом победительницы девочка поцеловала меня в щеку и удобнее устроилась на кроватке, обнимая ручками один конец одеяла. Мне хотелось спорить и доказывать, что она не так поняла сказку, но что-то зудело под кожей. Услышав мирное сопение девочки, поспешил выйти из комнаты и аккуратно прикрыл дверь за собой. Что-то в словах Хоуп наталкивало меня на одну мысль: не под напором и шантажом, а сама Никс дала бы согласие выйти за меня замуж? Выудив из кармана куртки черную бархатную коробку, взглянул на тоненький платиновый обруч с насыщенным квадратным изумрудом по центру и рядом бриллиантов по бокам. Это кольцо я хотел ей отдать взамен того, что швырнул под ноги, когда её оборотни готовы были разорвать друг друга и войско вампиров гибло от моих укусов. М-да, не то, о чем мечтает женщина вспоминать в самый памятный день в своей жизни. Тогда я ставил на то, что зарвавшееся лживое отребье недостойно иного обращения, а теперь же осознаю, будь Никс таковой, то никогда бы меня не зацепила. В ней была завораживающая сила, которой я восхищался. Даже если ей сломать ноги, она будет ползти по грязи, захлебываясь ею, никогда не прося помощи и просто дальше действуя. — Красивое, — протянула подошедшая Хейли, оглядывая кольцо на белой подкладке. — Не находишь, что мне его уже поздновато дарить? Улыбнувшись от её шутки, захлопнул крышку и убрал коробочку обратно в карман. Похоже, хоть раз придется поступить правильно. — Ей понравится, — неожиданно добавила она, складывая руки на груди. — Если, конечно, опять не принудишь её его принять. — Знаешь, твои предположения даже оскорбительны, — сморщился я. — Или это провокация? Девушка фыркнула от моих слов. Конечно, я бы ей никакого вреда не причинил, но меня иногда раздражало, что окружающие переставали меня бояться и сохранять субординацию. — Извини, но ты сам себе заслужил такую славу, мистер Я Всех Вас Убью, — усмехается Хейли, откидывая темные локоны с лица. — Никс не только моя подруга, но и один из кураторов Луизианы. Так что, если из соседних городов появятся новообращенные оборотни, желающие отхватить кусок нашей территории, то я уговорю Элайджу запереть тебя в гробу. Ну, это мы ещё посмотрим, ибо руки — коротки для подобного дела. Но забавно слышать угрозы в свою сторону. Тем более, при факте, что им никогда не суждено сбыться. — Я ещё ничего не сделал, — вкрадчиво говорю ей. — Это стимул, — невозмутимо отвечает Хейли, направляясь в спальню Хоуп.***
Никс
— Боги, ты — отвратителен, — морщусь я, когда тоненькая струйка крови стекает в железную миску из распоротых вен на кисти. Кол отпихивает меня в сторону и вовремя, так как тошнота подкатила к горлу, когда он с воодушевлением налил молоко в миску. В смысле, смешал кровь с молоком и добавил еще ко всему прочему сахар. Пока он готовил свое кровяное мороженое, я присела на корточки перед морозильником, открыла дверцу и проверила свою сладость с кубинским ромом, кусочками апельсина и персика. Когда я его готовила, то стоял просто обалденный запах чего-то тропического. Напоминающего мою мечту уехать на день или два на знойные пляжи Латинской Америки. Больше нельзя, так как солнце не особо люблю, да и без дела быстро заскучаю. На самом деле мороженым это сложно было назвать, просто лед на палочке. Не говоря о том, что пришлось ром разбавлять с соком несколько раз подряд, дабы он немного начал замерзать. Моя морозилка не поддерживала ту температуру, при которой алкоголь с высоким содержанием спирта может заледенеть. А вот творение Кола точно замерзнет. Данное «мороженое» мы решили раздробить и пустить кусочками льда в стаканы с виски. Разочарованные неудавшимся экспериментом, обустроилась в саду у камина в саду. Фонарики зажглись по всему периметру, из-за чего было ощущение праздника какого-то, а вода в бассейне таинственно мерцала, отражая в себе всполохи огня и сияние луны. — Настолько все плохо? — спрашивает меня Кол после того, как я рассказала об Ардении. — Честно? Я не знаю, что думать. Иногда жалею, что не обычный человек, ибо даже умереть нормально не могу, — призналась я, делая глоток обжигающего виски. — Но я никак не могу перестать думать о причине смерти моего ребенка. Если от него ничего не зависело, то зачем она его забрала? Вернее, даже не дала шанса родиться, а своих детей она съедала после рождения. — Чтобы сделать тебе больно? Странно искать логику чокнутой злобной колдуньи, не находишь? — подчеркнул Кол, закидывая ноги на садовый столик. — Может, ты и прав, — вздохнула я, сильнее кутаясь в плед. — Во многих случаях практика показала, что моя интуиция более развита, чем нужно, — самоуверенно отвечает вампир, а затем отчего-то скривился, словно вспомнив нечто неприятное. — Не страшно быть снова человеком после той силы, что у тебя была? Я несколько удивлённо взглянула на Кола. Но тот смотрел на меня своими темными глазами в упор и с интересом, как на редкий объект для изучения. — Знаешь, я никогда и не возвращалась в тело восемнадцатилетней версии меня. И это меня пугает даже больше, — усмехаюсь и заправляю волосы назад. — Нет. Я и без мощи Монстра на многое способна. Это было не бахвальство, а просто факт. У меня были способности, опыт и цели, которых я рано или поздно достигала. И всё это мне дал никак не облик Монстра или же Люсьен. Всё, что мне нужно было — я взяла сама. — Но ты была могущественнее даже Ника, — с намеком проговорил Кол. Я сдавленно хохотнула, едва не разлив на себя свой напиток. — Не я, а Монстр и привилегии этой оболочки. Увы, но даже я осознаю, что с тысячелетним гибридом у меня в любом облике — тупо не хватит ни сноровки, ни сил, ни опыта, чтобы его одолеть. По крайней мере сейчас. Твой брат не раз мне уже это доказал, — с грустным вздохом протянула я. На самом деле на душе стало как-то печально, ибо борьбу вела всегда я, а Клаус просто играл. Да, мне удавалось его пару раз болезненно «куснуть», но не более. И, будем честными, поддайся он мне или окажись слабее меня — я бы перестала его уважать… ну или бы никогда не влюбилась заново. Чокнувшись стаканами и провозгласив тост за инстинкт самосохранения, мы ещё полчаса посидели у костра. После Колу кто-то позвонил (наверное, Давина). После короткого диалога, вампир вернулся ко мне, чтобы попрощаться. Я махнула ему и просила передать «привет» ведьмочке, оставаясь и дальше сидеть в плетеном кресле. Налив себе ещё немного виски, откинулась в кресло и наблюдала за огнем. Ярко-оранжевые, словно перья какой-то сказочной птицы, появлялись во тьме, так сильно напоминая притягательное пламя костров Лунного Сада. На миг показалось, что в среди золотых искр мелькнул образ танцующей девушки и её заливистый смех. Но не как знак чего-то плохого, а наоборот… пульсирующая, съедающая и мучащая меня столько времени головная боль внезапно отступила, а нервы перестали быть похожи на натянутые струны. Будто кто-то резко перестал давить на стенки черепной коробки или нажал кнопку «выключить». Облизываю губы, ощущая как странное тепло распространяется по коже, а песня Brain певицы BANKS, играющая из садовой колонки, наполняет душу той пьянящей легкостью. Голова пошла кругом от трепещущего волнения, когда слишком хорошо знакомые мне ладони скользнули по плечам. — Я пьяна, так что ты не имеешь права воспользоваться моим беззащитным положением, — говорю и вскидываю голову наверх, откуда на меня уже с мягкой игривостью смотрели зеленовато-голубые глаза. — Уверен, ты больше меня расстроишься, если я даже не предприму попытку соблазнить твое маленькое пьяное тело, — ухмыляется Клаус, обходя мое кресло. Я попыталась спрятать улыбку, ибо да… даже сильно оскорблюсь, если он не пустит в ход все свои грязные методы. — Почему не осталась? — Я тебе говорила, что никогда не отниму тебя у Хоуп. Женщин у тебя было и будет полно, а дочь — одна. Нет ничего важнее детей. Это твои кровь и наследие — продолжение тебя самого в будущем и я не хочу, чтобы Клаус хоть на секунду об этом забывал. У него была ответственность, которую он обязан пронести до конца. Или это мой комплекс безотцовщины диктовал все эти мысли. — Мне не нравится твоя формулировка, — с улыбкой произносит мужчина и неожиданно с какой-то робостью смотрит на меня. — О чём ты? Я в недоумении замираю, ощущая обтягивающую пленочку мурашек на спине, когда он обхватывает мою ладонь и притягивает к себе, заставляя подняться с кресла. Успеваю только поймать спадающий плед с плеч, ибо Клаус все также удерживал мою руку и пронзал пристальным взглядом. Его пальцы скользнули к концу перчатки и стянули её, а затем в руке оказалось нечто металлическое, маленькое и холодное. — Никоиша Марисса Касл, ты согласишься стать моей женой? — практически шепотом говорит Клаус. — На земле и в аду, в горе и радости, на бумаге и в моей постели. На секунду мне показалось, что я ослышалась и у меня от мороженого нашего производства пошли глюки — только слуховые. Но Клаус с требовательным взглядом были, как и мое бешено забившееся сердце. А ещё слегка стремновато, так как меня спросили, а не, как обычно, пригрозили и принудительно-добровольно добились ответа. Разжимаю кулак и вижу на ладони изящное колечко с изумрудом. Совсем далекое от той помпезности с позорной гравировочкой на обруче, что он натянул мне на палец, ибо оно валялось у меня где-то в тумбочке. А такое… действительно родное. — Так мы разве уже, нет? — неловко пробормотала я, быстро смаргивая влагу. Мне всё ещё не верилось, что он говорил это серьёзно. А потревоженное сердце так сильно то сжималось, то расслаблялось. — Я не об этом. Прими решение сама: хочешь ты оставаться моей женой или… — Желваки на скулах зло дернулись и он все же в напряжении завершил фразу: — Или мы оформим развод. Всё будет так, как ты хочешь. Я не хочу, чтобы ты оставалась со мной по принуждению. — Ты что… кому-то проигрался? — выдала я первое, что мне пришло на ум от его странного поведения. На меня взглянули так, что стало понятно: шутить над открытой и ранимой душой гибрида — небезопасно. А отблески пламени в изумруде тоже ожидали ответа. Я с шумом втянула в себя воздух, упирая взгляд в лицо гибрида. Наверное, при любой иной возможности съехидничала бы и потребовала с радостью развода, да и ещё бы отметила все это дельце на его глазах. Но сейчас я не хотела сама отпускать его. В голове мелькали образы нашей первой встречи, моей работы на Клауса, то, как мы спорили, делали друг другу пакости, строили сарай для животных в детдоме, затем мои слёзы на вечере Тристана, когда он меня по незнанию унизил, и его отчаянные попытки извиниться перед безродной девкой, превозмогая свою непомерную гордость… Господи, всего и не упомнишь даже, что было между нами. Словно с ним уже была прожита одна маленькая, неправильная и такая насыщенная жизнь. Одно я знала, что больше не смогу без Клауса, если сейчас соглашусь. Для идеалистки, вроде меня, слишком глупо и опасно пускаться в такую авантюру. Но мозг твердил одно, а вот губы произнесли совсем иное: — Да… я согласна. Быстрая слеза скатилась по щеке. Но я тут же шмыгнула носом и стерла её свободной ладонью, пока на безымянный палец второй натягивали колечко. Смаргивая влагу, подняла взгляд на Клауса, осознавая, что моя улыбка нашла отражение на его лице. А в следующий миг я задохнулась. Рот гибрида впился в меня, словно он умирал от жажды и лишь мои губы были способны утолить её. А мне оставалось вцепиться в него покрепче и пытаться поспеть за его пылом. Но там, где я старалась его нагнать, мужчина уже избавился от моего кардигана и принялся за майку. — Клаус, подожд… Я вскрикиваю, когда он резко меня поднимает на руки и с дурацкой вампирской скоростью преодолевает расстояние от сада до двери, а оттуда уже до бильярдной. Стало очень интересно: когда он успел выучить планировку моего дома? Пытаюсь подняться со стола, но рука на животе властно удерживает на месте. Клаус взглянул на меня с ироничной укоризной, проговорив: — Никс, разве ты не знаешь, что останавливать мужа от выполнения супружеского долга крайне не рекомендовано семейными психологами? — О боги, так и знала. Покажешь палец, а ты его по плечо откусишь, — прошипела я, уже начиная сомневаться в правильности своего решения. Твою же мать, кто меня за язык тянул? — И с чего ты взял, что семейные психологи советуют сразу начинать жизнь с так называемых «тяжких обязанностей супруга»? — Сомневаюсь, что у них было столько времени и опыта, дабы изучить человеческую психологию, как у меня, — независимо отвечает Клаус, одним движением руки сбивая идеальную пирамидку из шариков. Кругляши раскатились по периметру стола, слегка задев меня. — И мне одного «да» достаточно, Никс, чтобы больше не задавать свой вопрос дважды. Можешь уже начинать жалеть о своем согласии. Оптимистично. Кто бы сомневался? Уилл у меня пару раз спрашивал, мол, я точно уверена в своем решении, а Клаусу спасибо и на том, что поинтересовался. Несмотря на возраст, память у него была убийственная. Сев на столе, я обвила его шею руками и тихо прошептала, едва касаясь его губ: — И не надейся. Ты — мой с того момента, как я всадила тебе кол в сердце, Майклсон. Темные глаза полыхнули. Да, спасая девушку Люсьена от расправы, я сумела подкрасться настолько близко и всадить кол ему в сердце, что он так и не понял тогда, кто это сделал, ибо отец сразу же свернул ему шею. За пару минут до этого Клаус сильно толкнул меня в магазине антиквариата у двери, считая парнем из убогого райончика, с которым не стоит считаться, а мне слишком хотелось ему отомстить за высокомерие. Правда, лицо я всемогущего гибрида увидела впервые именно в момент его недееспособного вида. И… он мне понравился, но я тут же себя тогда отдернула, припечатывая одним весомым «этот мужчина не для меня». — Мы вернемся к этому разговору. Твоя же была гениальная идея закинуть мое тело в мусорный бак? — сурово поинтересовался Клаус. Видимо, его это до сих пор злит. Люсьену он тогда за эту подлость мозг знатно выел. — А-а, так ты старые счеты сводишь, — съехидничала я. — Поверь, дорогуша, ты изумишься списку претензий, что я приготовил. Но в следующее мгновение мне стало совершенно плевать на прошлые обиды и впрочем на всех. Поцелуи варьировались от сладких до страстных, у которых был привкус пьянящей жгучести. Мы никуда не спешили, позволяя друг другу наслаждаться каждым прикосновением. Словно у нас действительно впереди полно времени ещё, а все остальное казалось просто краденными урывками, которых было на самом деле ничтожно мало. Раздражающая кожу одежда была сброшена с наших тел, жаждущих скорее воссоединиться и прекратить терзать друг друга. Одно наполненное силой и жесткое движение и мой стон разносится по комнате, отражаясь гулким эхом. Опаляющее дыхание тает на шее, плечах, груди, а затем он припадает губами к пульсирующей жилке, не прекращая ритма. Раздается треск дерева и шелест летящих вниз щепочек. Но даже они не перекрыли наше тяжелое дыхание и все чаще выходящие из меня стоны. Гуляющее напряжение давило, проскальзывало в меня, заставляя все чаще хватать ртом воздух. В такой просторной комнате стало слишком душно. Клаус зло откидывает кусок стола в сторону и теперь его шероховатая ладонь ложится мне на бедро, тут же сжимая его. Спустя мгновение все его движения становятся более неистовее, он берет меня с воистину голодной страстью, от которой мне начало рвать крышу. Наслаждение и боль становятся в прямом смысле синонимами, когда мы вместе. Я запрокидываю голову назад, подставляя шею для его рта, ласкающего тонкую кожу. Капля пота стекает по напряженной спине. Да и вообще моё тело, будто превратилось в один инструмент, которым Клаус умело управлял. — Я люблю тебя, — хрипло шепчет он. — Кстати, ты мне должна, Никоиша. — Что именно? — Кого, — улыбается Клаус. — Хочу одну маленькую наследницу от тебя. Сладостное напряжение внизу живота усиливается от его слов, служа тем топливом, от которого пламя во мне сильнее разгорается. Отдавая ещё один стон в честь него, обнимаю его за шею и с улыбкой произношу: — Ребекка мне как-то говорила, что мужчина может всё что угодно сказать в пылу страсти. Похоже, она права. — Господи, не упоминай мою сестру. Да и что она понимает в мужчинах, провалявшись столько времени в спячке? А вот отравить мою жизнь у неё даже сейчас получается, — весьма нелестно отозвался Клаус о вампирше. — Так ты её туда и упёк, так что заслужил. Знал бы ты, что про тебя Кол говор... Мне резко закрыли рот ладонью. Сердитые глаза гибрида на сверкающем от пота лице в полумраке окатили меня угрожающим взглядом. — Ещё раз упомянешь моих родственников, когда я беру тебя, — прорычал Клаус, совершая более глубокие и сильные толчки внутри меня. Пальцы на ногах, скрещенных позади его талии поджались от наслаждения. — И я… — Умфхешь? — промычала я и закатила глаза. — Не надейся, мечтательница. Я выберу участь гораздо хуже, чем смерть для тебя. Типа вечного отдыха на круизном лайнере в сопровождении твоей шайки, которых я загипнотизирую. Ничего делать не будешь, вокруг океан — не сбежать, да ещё и соглядатаи будут. Представляю, что с тобой станет через месяц плавания, — мечтательно протянул Клаус, наверное, думая о том, как я скину якорь ему на голову, ибо после подобного стану серийным убийцей. Не потому что начну всех убивать, а для Клауса точно придется придумать пятнадцать версий убийства. Мысли о том, как я с помощью подъемного крана скину якорь на него, затмила стремительная, но такая приятная вспышка. Лишь тогда Клаус опустил руку с моего рта, дабы вовсю насладиться тем эффектом, что он оказывал на мое предательское тело. А изумруд на кольце поблескивал, будто напоминая, что это было нечто большее. Ну, по сути, секс с мужем весомее и значимее для каждой женщины, чем с просто бойфрендом, да? В любом случае, мне нравилось так думать.***
Я была счастлива. Странно и очень боязно думать об этом, но так и было. Прекрасное раннее утро, где я разбирала пришедшие электронные письма, сортируя их сначала по важности и дате, а некоторым отправителям уже назначила прием на следующей неделе. Звонок Дом, которая уже была в городе, но решила провести время до вечерней игры с Хантером, а затем короткое сообщение Уиллу, с которым я договорилась встретиться на стадионе. Все эти муторные обычно мне вещи я делала иногда с трудом и большой неохотой. В особенности, по утрам. А сейчас помимо них, я пританцовывала под музыку, поставила в духовку шоколадные кексы и любимый пирог с вишней для Доминик. После игры она будет голодной и захочет отпраздновать удачную выездную серию. Да и ей предстоит разговор с Уиллом, что тоже будет волнующим мероприятием. — Твою ж мать, — выругалась я, когда жар от раскаленной формы прошел через прихватку. Выудив выпечку из духовки, прижала опаленные пальцы к мочке уха и подошла к ноутбуку на столе, усевшись на стуле. Ноги под столом сами пританцовывали под песню Poison Girl моей любимой группы HIM. — Та-а-ак, что там дальше? Хм-м-м… Последним письмом было не прошение или отчет, а приглашение на кулинарную ярмарку, которую устраивает какая-то сетевая компания. Думаю, будет увлекательно посетить её, а так как все будет на следующей неделе, то даже сумею подстроить свой график под нее. Мне очень нравились такие события, где все веселятся, а кому-то выдается шанс показать свое мастерство. — Доброе утро, — раздается над ухом низкий голос, а затем мягкие губы касаются моей щеки. Я чуть улыбаюсь, продолжая печатать ответ, пока голова мужчины устроилась на моем плече. — М-м-м, ежегодная осенняя кулинарная ярмарка. Хочешь туда сходить? — А почему бы и нет? Как бывшей владелице десертного бара, тема гастрономии всегда будет мне интересна, — отвечаю ему. Услышав ехидный смешок Клауса, тут же добавляю: — И только попробуй сказать, что это ярмарка и для тебя шведский стол — и я очень сильно разозлюсь. За этот месяц и так повышен уровень смертности и пропажи людей. А мне это придется как-то объяснять на заседании губернатора. Лицо Клауса стало таким, что я была уверена, что он скажет типа «люди — моя еда, дорогуша. Смирись». С молчаливым вызовом смотрю на него, ибо я ответственна за людей в этом городе и не могу допустить, чтобы гибло молодое население, которое обязано хоть как-то поднимать и так упавшую демографию страны, так как вампирюги — брезгуют питаться пожилыми людьми. Но гибрид отодвигает соседний стул и занимает его со словами: — Ладно. — Победно улыбаюсь, как тут он сразу добавляет: — Я твой сопровождающий. — Не похоже на вопрос. — Это факт, — спокойно подчеркнул Клаус, отпивая кофе из моей чашки и резко притягивая меня к себе на колени. С влажными волосами русыми волосами, в одних штанах и хитрой улыбкой на губах — он выглядел дико притягательно. — И сколько ты уже работаешь? — Встала я в шесть, так что… часа три. Не говоря о том, что придется устроить показную свадьбу. В прессе до сих пор вспоминается вечеринка в честь моей второй помолвки и тайная женитьба — хороша только для звезд шоу-бизнеса. У политиков, тем более молодых, в этом плане иной регламент, — говорю я. — И это я ещё по плечо откусываю? — поддел меня Клаус, припомнив мои вчерашние слова. — Хотя, я всегда знал, что женщинам нравится вся эта предсвадебная суета и разговоры. Взять хоть сестричку, у которой подобные приготовления проходили не дважды и не трижды. — Я планирую и аргументирую свои будущие действия, а не хватаю и не говорю, мол, вот и песенка спета, — парирую я, перетягиваясь к ноутбуку и открывая новое электронное письмо. — И раз уж мне этого не избежать, то я хочу, чтобы всё прошло на высшем уровне. Разве это плохо? Клаус закатил глаза и непримиримо захлопнул крышку ноутбука под моим возмущенным возгласом. — Всё будет, моя командирша. Я сам не против показать всему миру, что, наконец, ты перестала меня стесняться. Но с утра мне хочется находить свою жену рядом с собой, а не загруженную уже делами и планирующую нашу свадьбу, как какую-то выставку… — Очень важную, — подала голос я. Мне не хотелось дальше прерывать его речь, но раздавшийся звоночек плиты напомнил о том, что и пирог для Дом приготовился. — Я сейчас. — Ты неисправима, — припечатал гибрид, убирая руки с моей талии. Быстро соскочив с Клауса, кинулась к плите. Ну что поделать если я такой человек? Мне нужно было спланировать всё, так как сюрпризы и осечки — ненавидела. Жизнь меня отвадила от любви к неожиданностям, так как зачастую они неприятные. Если до десяти все было относительно спокойно и мы даже обсудили нечто подобие плана против Ардении, который, видимо, у каждого из нас был свой, но деталями никто из нас делиться до конца не хотел, то после началась моя ежедневная текучка. Мой телефон редко пребывал в спящем режиме и теперь надрывался от постоянных звонков. Когда Клаус чуть его не запустил в стену в момент лишения меня пижамной шелковой рубашки, то и я показала характер, оттолкнув его от себя и сказав, что это очень важный звонок, ибо Ланс звонил только по неотложным вопросам. Итог: очень сердитый и даже слегка обиженный гибрид быстро собрался, а затем сурово заявил, что вечером — у меня конфискуют телефон, злостно мешающий счастливым семейным отношениям. Я усомнилась в вине несчастного куска пластика в данном вопросе и тактично намекнула, что этому способствуют нервы особо психически нестабильных индивидов. Ответом мне стал многообещающий взгляд и практически жизнеутверждающий хлопок дверью. А телефон всё же совершил свой эпичный полёт, разбившись о ту самую дверь. Короче, к психологу мы пойдем, видимо, вместе. Вздохнув, направилась в ванную. После провождения времени на кухне возле раскаленной плиты хотелось освежить лицо. Но когда я взглянула на себя в зеркало… — А-а-а-а-а! — завизжала я, ибо в зеркале вместо моего отражения было какое-то чудовище! Огромное, с болотной чешуей по всему скользкому телу и шипами в том месте, где предположительно должна быть шея. Оно оскалило свою острозубую пасть, пуская мерзкие зеленые слюни и смотря на меня плотоядными маленькими глазками в количестве семи штук: три по бокам плоской головы и один посередине. Почему-то в первую очередь я кинулась осматривать себя на наличие чешуи, шипов и слюней. Ничего подобного не было обнаружено и вот тогда я уже услышала звонкий, похожий на стук монеток друг о друга, смех. Изображение монстра исчезло, сначала показывая мою перепуганную мордашку, а затем являя черноволосую девушку. — Ы-ы-ы, ну и умора! Видела бы ты своё выражение лица… Ой, не могу! Ахахаха, — смеялась она, сидящая на моей кушетке. Хотя рядом со мной её не было, как и в самой ванной. Разозлившись, я развернулась и потянулась за шваброй, но на белой плитке резко появилась темно-серая тень женской фигуры, у которой вместо ног почему клубилось нечто газообразное и с малиновым оттенком. И эта же тень проговорила голосом зеркальной девицы: — Не советую бить зеркала. Хочешь, чтобы и в этот раз с Грязным ничего не получилось, а? Примета же плохая. Изумленно приподнимаю бровь и вижу, как тень юркнула в зеркало, вернувшись в свой первоначальный вид. — Ты от Ардении? — сухо спрашиваю я. — Меня ещё так никогда не оскорбляли! — полным обиды и негодования голосом воскликнула девушка, отчего зеркало слегка завибрировало, как и предметы вокруг. Затем сложила руки на груди и отвернулась от меня. — Пф-ф, от Ардении, говорит… Может, это она сама от неё? Хотя вышла действительно из неё, так что логично… Совсем нет чувства такта у молодняка, а ведь я незаменимая и… — Подожди-подожди, если ты не от неё, то кто ты? — спрашиваю я, прерывая её сердитый монолог. Она замолчала и с укоризной взглянула на меня своими кукольно-огромными глазами, в которых клубился ядовито-розовый туман. Вообще, девушка выглядела, как выходец из какого-то иного мира или же… Лунного Сада. Спускающиеся до талии черной волной волосы, симметричные тонкие черты лица, неестественно идеальная светлая кожа и, на удивление, очень женственная фигура с пышными формами, которых не скрывало длинное просвечивающееся платье из летящей сиреневой ткани. — Во имя Чёрной Луны, так ты совсем не поняла, что сделала? — взвыла она, драматично заламывая руки. А потом сурово пригвоздила: — Неуч! А мне ещё с тобой возись, мать их за селезенку. — Ногу, — поправила я. — Чего? — Правильнее говорить «мать их за ногу», — объяснила я, уже начиная привыкать к новой жительнице в моем зеркале. — Мой вариант лучше, — не согласилась она. — Значит так, меня зовут Шуэмильраст. Для тебя с человеческим неразвитым разумом — Шуми, так как ненавижу, когда мое имя коверкают. Я демонический проводник, наставник-суккуб, негласная тень и продолжение каждой Матери-Хранительницы. Всё это было сказано таким величавым тоном, словно мне оказывали огромную честь. Но титулы даже на меня произвели впечатление. Факт. Да и я знала, что шаманы произошли от демона похоти, но странно было видеть представителя подобной высшей касты у себя в зеркале. — А почему ты появилась у меня здесь? Демоница взглянула на меня, как на полнейшую тупицу, а затем она буквально загорелась малиновым пламенем и пронзительно заорала: — Да потому что ты и есть, грязное отребье, властительница силы Матери-Хранительницы! Ты! Зачем нужно было пользоваться артефактом и тащить его силу, а?! Решила отказаться от истинной натуры и подыхать, так подыхай и не вякай! Кто тебе велел вообще лапать ручонками своими его и тем более портить? Теперь возись с тобой и учи тебя. Вечно с вами беды, выродки Скар! В голове стремительно складывался пазл. В тот вечер, когда я выступала против заговорщиков, то на секунду ощутила помимо той силы, которой по сути не должно было быть столько, но и металлический треск. Сначала грешила на артефакт, но тот сохранял первоначальный вид, а выходит… он перестал быть цел и сила начала вытекать, из-за чего в последние дни я ощущала жуткую головную боль и постоянную агрессию. — Это ты вчера избавила меня от последствий испорченного артефакта? — говорю я, вспомнив девушку в огне. — Спасибо. Шуми перестала «пылать» и с легким уважительным удивлением покосилась на меня. — Действительно, ледяная искорка, — задумчиво протягивает она, поправляя волосы, которые вмиг заплелись в сложные французские косы, а между ними зазмеились жемчужные нити. — Моё полное имя? — Шуэмильраст. — Ах, моя смышленая красавица, запомнила и даже не запнулась! — радостно всплеснув тонкими руками, пропела она. — А ты продолжай свою гипотезу. Мне очень интересно послушать. Моё лицо вытянулось от подобного резкого контраста. Сначала орала и оскорбляла, а теперь… Может, у демонов так принято? — Ну, я думаю вы прибыли сюда, так как артефакт поврежден, а сила теряется, то её должен кто-то поглощать, а иначе бы здесь была Ардения, — неловко проговорила я. — Ух, нет, ну что за умничка? Всё верно поняла, стоило только немного наорать, — восторгалась Шуми, доводя меня до состояния переваренного рака от смущения. — Но маленькая поправочка: я — часть той силы, что уже вытекла. И пока моё сознание не успело проснуться, то ты и испытывала боль, так как остатки пытались попасть в твое пока неподходящее для них тело. Остальное же получим, когда сломаем артефакт. — То есть, это безопасно для меня на самом деле было и сейчас тоже? — изумилась я. Она распахнула рот, чтобы что-то сказать, но замерла. Теперь в её глазах появился лиловый туман, а на лице смятение. — Я… не знаю. Среди Матерей-Хранительниц не было перерождённых. — Отпад. Моя тень мне больше не принадлежит, а насколько губительной окажется сила в сломанном артефакте — не ясно, — выругалась я, раскрывая дверь и выходя из ванной. — Эй, ну ты не расстраивайся! Навязчивая тень скользнула следом за мной на кухню. Я чуть не взвыла, когда отражение девушки замелькало в столовых приборах. — О боги, я что теперь никогда не останусь одна? — вскричала я, захлопывая стеллаж и зло глядя в узкое зеркало на кухне, в котором отражалась Шуми. — Стой, то есть ты уже была и ночью… — Охренела? Думаешь, я — извращенка, раз демон? — искренне возмутилась девушка, упирая руки в бока. — Больно надо смотреть на ваши секс-игры! Я, как бы, сама устраивать их люблю, а не быть наблюдателем… Вот прибьём Тварьдению, которая, кстати, лишь благодаря моему блоку за вами не подсматривала, а она лютая маньячка, войдешь в полную силу, тогда и я смогу разгуляться, найдя себе подходящее постоянное тело. Если хочешь знать мнение самого близкого тебе создания во всем мире, то Грязный нам не подходит. Давай бросим его? Не знаю, что меня больше разозлило: что она за секунду всё решила с моей жизнью или за попытку всунуть нос в мои отношения с Клаусом, когда у нас всё наладилось. — Я никого не собираюсь бросать. И почему ты его так называешь? — И он, и его дочь — эксперименты против природы, как и вампиры, но к ним мы уже привыкли. А мы не такие. Мы — высшие, древние и, будем честными, более совершенные создания. Ты думаешь: почему забеременела тогда? Из-за его крови? Ха! Ты же, как Мать-Хранительница, воплощение чистоты и плодородия. Убогого — пожалеешь и поможешь, сироту — к сердцу горячему прижмешь, руины — в уютный дом построишь, — ласково улыбнулась она мне, а затем как закричит: — А он!.. Достойных ничтожными сделает, детей в сирот превратит, а город в порошок сотрет, будь не по его воле. Ублюдок сладкоречивый и тебе голову вскружил. Нам он не нужен! — Мне он нужен, так что тема закрыта, — прорычала я, уже под конец топая ногой от её высокомерия и категоричности. — Шуми, я могу задать вопрос? Демоница покрутилась вокруг своей оси и игриво произнесла: — А для чего я здесь по-твоему? Кстати, твоя дорогая Доминик готовится невинности лишиться с лохматым прохиндеем, от которого похотью воняет, как от тухлых носков на жаре. В ванной сидит и уговаривает себя пойти на этот шаг, бедная. Давай звони, спасай девичьи сердце и невинность. Нечего девке юбку задирать, да и ещё не с тем мужичком. Торопись, пока она вся в сомнениях и мы можем повлиять! Вот же Дом! То есть, это значило, что Шуми может следить за многими. С одной стороны: это даже удобно и полезно. По совету моего наставника позвонила девушке. Её напряженный голос сказал о многом. Я попыталась максимально веселым голосом сообщить ей, что нам нужно встретиться, мол, подарок у меня готов для неё и очень хочу вручить прямо сейчас. Похоже, придется всё-таки подарить ей ласку, которую она очень просила разрешения завести. Шуми одобрительно кивала под каждым моим словом, будто говоря, что всё правильно делаю. Договорившись встретиться через час в «Ревине Кокс» и заодно позвонив Лансу с просьбой найти, купить и привезти за сорок минут пушистого зверька ко мне, перевела пристальный взгляд на зеркало. Был вопрос, который очень долго терзал меня. — Почему Ардения забрала моего ребёнка, раз уж ты затронула эту тему? — Девушка попыталась спрятать от меня свое лицо, но я дрогнувшим голосом попросила: — Пожалуйста. Она тяжело вздохнула и села на столешницу с ногами. Взяла один из кексиков и поднесла ко рту. Я подождала, пока она съест его и села на стул, готовясь слушать. На удивление, слишком быстро к ней привыкла за эти десять минут… словно она действительно была продолжением меня или родным человеком, так как никакого чувства дискомфорта тоже не было. — Причина есть на самом деле… Ох, горе-то какое, — всхлипнула Шуми, стирая кристальную слезу с щеки. — Чистой такой души и очень красивая девочка должна была появиться. Она бы и унаследовала дар тебе нежеланный. Ой, как бы вы любили её, Никки! Но нет её, да и других не будет. Так как дети высшей породы рождаются очень-очень редко от Матерей-Хранительниц. Им один ребёнок только даётся на всю жизнь, а эта, змеюка Ардения, знала всё — вот и сгубила сразу опасность, надеясь, силу заветную так получить. Но откуда же ей взяться, если тело там в животе тельце даже не сформировалось? Мы вдвоём надрывно заревели. Демоница от жалости к нерожденному ребенку, а я не только из-за этой причины. Ведь… ведь это значило, что я совсем никогда не смогу испытать радости материнства. У меня был шанс, а я его по своей глупости и недоверчивости чудовищно упустила. Хочу одну маленькую наследницу от тебя. Эти слова жгли раскаленным клеймом моё кровоточащее сердце, ибо её не будет никогда. Маленькой крохи, подобной малышке Хоуп, не суждено появиться на свете. Я её просто отдала, так и не поняв до конца, что потеряла.***
— Давно не был на таких мероприятиях, — говорит Уилл, пробираясь с пачкой чипсов и газировкой к нашим местам на трибуне. — Выбери его, пока ещё не поздно. Хороший мужик, кстати, и о-очень темпераментный. Что тебе ещё надо, малахольная? — шептала Шуми, заселившаяся в мою золотую сережку. — Хотя… темпераментом-то тебя не удивишь же. Я мягко улыбнулась парню, прикрывая рукой ухо, которое уже хотела оторвать. Кто же знал, что теперь мы неразлучны? Она один раз меня покинула, чтобы найти Уилла в этой толкучке и привести меня к нему. Вечером стало прохладно и очень влажно, как бывает в осенью в Новом Орлеане. Все зрители пришли в утепленных вещах и с термокружками, из которых исходил пар. На удивление народу было достаточно. Помимо родителей, среди которых я увидела очень много моих коллег, присутствовали парни спортсменок, учителя и просто зрители, которым нравится этот вид спорта. Мы с Уиллом удобно расположились на третьем ряду трибун — ближе к полю, где разминались девушки в черно-зеленой — наши и вражеские в бело-синей форме. — Подержишь? — поинтересовался он, протягивая мне еду и напиток. — Мы что официанты? — возмутилась вечно чем-то недовольная демоница. — Я передумала. Найдем тебе не такого олуха. — Да, конечно, — мстительно произношу и придерживаю вещи мужчины под его удивленным взглядом. — Извини, нервы. Такое ощущение, будто над ухом кто-то постоянно зудит. Как надоедливая муха. Кто-то задохнулся от возмущения, грозясь на меня обрушить шквал ругани. Но я тут же сжала обе сережки, чтобы на мне не было отражающихся предметов. — Ничего страшного, — говорит Уилл и достает свернутый рулон из-под пальто. А точнее это был красочный плакат, на котором было написано: «Дом, вперед! Ты лучше всех». — Сам рисовал. — Очень классно. Она оценит, — улыбаюсь я и убираю руки с сережек, чтобы отпить кофе из своей термокружки. — Неблагодарная! Я на тебя столько сил истратила, а ты!.. Ладно, потом устрою тебе взбучку, а теперь волосы убери за уши, я хочу посмотреть и погордиться нашей девочкой, — бурчала Шуми. — Спасибо, — саркастично выдыхаю и стягиваю волосы сзади резинкой. — Что? — не понял Уилл, оглядывая меня своими глубокими карими глазами. — С тобой точно всё в порядке? — Ой, миленький мой голубчик, знал бы ты, то охренел бы слегонца. Такое творится… такое! Девок спасаем от надругательств, ибо сами мы-то не можем уберечься, так как ходят тут всякие твари хитромордые и жизни вкусить не дают. Размножаться им хочется, видите ли. Вон даже сейчас сюда заявились не с платоническими для нас намерениями. Беда-а-а… Куда ж нам деться-то таким соблазнительным и красивым? — веселилась вовсю демоница. Прикрыла глаза, ощущая, что ещё немного и начну ругаться. Как же непривычно для такой одиночки, как я, иметь постоянного спутника — да и ещё такого вредного. А ещё, похоже, Клаус тоже здесь, раз Шуми его засекла. Но что он здесь делает? Почему-то я не особо верила в слова ехидного суккуба. — Спасибо, что поддерживаешь Дом и хочешь наладить с ней контакт, — выкрутилась я. — Орехи! Чипсы! Вода! — четко кричал знакомый мальчишеский голос. Повернув голову, увидела мальчика из детдома. Сейчас среди рядов он нес огромный контейнер, ремешок которого перекинут через шею, дабы удобнее было подавать товар, принимать деньги и давать сдачу, если на то была необходимость. На нем были все те же старые джинсы, кеды и не особо греющая в эту погоду толстовка. — Клайд! — окликнула я его и махнула, привлекая к определенном ряду внимание зеленых глаз. До этого озирающийся по сторонам мальчик, нашел взглядом меня и радостно улыбнулся, тоже махая свободной ручкой в ответ. Затем извинился перед худощавым мужчиной с надменным выражением лица и отдал ему пакетик орешек. Он потихоньку начал пробираться к нам вниз. — Здравствуйте, тетя Никс. Тоже любите хоккей на траве? — бодро поинтересовался мальчик, перекатываясь с носка на пятку. Не потому что нервничал, а так как ноги были без носков, а торчащая кожа из-под джинсов приобрела голубовато-красный оттенок. Знакомое ощущение, так как в детстве сначала так и делаешь, а потом привыкаешь к постоянному холоду. — У меня здесь подопечная играет, — говорю я, ощущая, как сердце сжалось от его изможденного, замерзшего, но такого заинтересованного происходящим на поле видом. — Так, я покупаю всё, а взамен ты садишься и объясняешь мне правила игры. А то я вообще ничего не понимаю. Да и мой друг тоже. У нас здесь и место свободное есть. Глаза мальчика загорелись, но тут же потухли. Клайд вновь подхватил свой контейнер посильнее и проговорил: — Ну… не знаю. Я не хочу, чтобы вы потратили деньги зря, ведь я и так могу вам потом объяснить правила. — Да всё нормально. У меня Дом зато теперь не будет покупать просто вкусняшки к сериалам, — улыбаясь я ему и протягиваю руку ему. Ухватившись за мою ладонь, он сел на место справа от меня. Затем снял ремешок контейнера с шеи и передал мне, прежде вытащив деньги из него. Я достала нам по пачке орехов, затем выудила из сумки вездесущую серую шапку, в которой постоянно скрывала свои волосы столько лет и сняла пальто с себя. На мне был шерстяной свитер и такой же теплый шарф, так что не замерзну. — Ну, не надо. Мне не холодно, — попытался открутиться Клайд, но шапку все же натянул пониже на красные кончики ушек. Очки его блестели в свете софитов. — Ничего не знаю. Я сейчас в ответе за здоровье своего комментатора, — не терпящим возражений тоном говорю я и придерживаю пальто, пока он просовывал руки через рукава. — Вот и хорошо, так что там у нас по составу? Как ни странно, но демоница ни разу не пыталась вставить свои «пять копеек» в наш разговор. Хотя, она точно была здесь, так как периодически я слышала: «молодчиночка моя» или «мазилы криворукие». Уилл энергично махал плакатом и Дом даже заметила его, прыснув со смеху, пока мальчик объяснял мне правила игры. Мы тоже с Клайдом смеялись до упаду, когда какая-то мамашка решила вступить в спор с Уиллом, что не поддержал командный дух, выделив лишь одного игрока и проигнорировав остальных. Жаль, что эта дама не слышала комментариев Шуми. Тогда бы её и след простыл. Нет, всё-таки, спорт — это кровавое, нервозатратное и опасное действие. Даже среди болельщиков.