Ваша честь, прошу учесть

      Поездка заняла десять минут. Ещё одна – здание, другая – лестничный пролёт…       Нил резко отшатнулся, но не упал – успел схватиться за распахнутую перед его лицом дверь. К нему вышла Шейла Синт.       – Ой, прости, пожалуйста! Не ушибся? – девушка протянула руку.       – Нет, всё в порядке, - Джостен не без помощи встал, начал отряхиваться, – А Вы – соседка Эндрю Миньярда?       – Да, а как ты… А, точно! – оживилась она, – Ты был его адвокатом в суде! Тебя только и не хватало! А то тут-       – Что? – перебил Нил, сильнее сжав руку Синт, – Что «тут»?       – На Эндрю напали! – воскликнула Шейла чересчур громко.       – Что?..       Джостен ещё сильнее напрягся. Как напали? Почему он тогда не в больнице? Почему…       – Да Эндрю прошлой ночью пришёл, начал дверь открывать. А сзади какой-то парень подошёл, что-то сказал, потом лезть начал. Я только в глазок смотрела, не разобрала, телефон только вытащила. Когда почти открыла дверь, слышу, драться начали. Даже нет – Эндрю отбивался. А тот ему раз – и рубашку порвал, отбирать ключи начал. А тот ему полоснул по лицу ими, ключами то есть. И вот я достала телефон, начала фотать, так этот парень его отобрал, разбил, а сам сбежал. Смотрю на Эндрю, а у того взгляд бешеный, глаза на пол-лица, сам задыхается, но дышит через нос, губы почти побелели. Я подошла, помочь хотела, как тебе сейчас, а он раз – в квартиру прошмыгнул и закрылся. С тех пор больше не выходил.       Вопросов меньше не стало. Эндрю точно знал, кто «этот парень» такой, иначе откуда ему было знать, где жил Миньярд. Либо неизвестный был сталкером Эндрю. Или же и то, и другое. Нельзя было исключать ни один из вариантов. Ладно рубашка, но ключи? Зачем? Вломиться в квартиру? Почему тогда с владельцем? И отчего у Эндрю был такой шок после нападения? Он был явно не из робкого десятка, вряд ли обычная драка его бы так взволновала. Боже…       – Больше ничего не произошло? – взял себя в руки Джостен, – Тот парень больше не объявлялся?       – Да вроде нет, – пожала плечами Синт, – А, точно, к сегодня днём нему зашла какая-то девушка с разноцветным каре. Не припоминаю, чтобы она уходила.       Так. После произошедшего Эндрю позвал Рене. Для поддержки?       – Послушайте, Шейла, – начал Нил, доставая визитку из кармана куртки, – Вы ещё не сдавали телефон на ремонт? Если нет, то сдайте в ближайшие сутки. И если что случится, вам поступит звонок от этого номера, хорошо?       – Да, конечно, – охотно взяла из его рук карточку Синт, – Хорошо, завтра схожу. И, если что, скажешь, как он там, ладно?       – Конечно. А теперь идите.       – Да, – за соседкой закрылась её входная дверь.       Теперь настал черёд узнать историю из первых уст. Если Эндрю был готов к разговору.       Тук-тук-тук.       Без ответа.       – Это я, Нил!       Тишина.       – Ты дома? Эндрю? – тук-тук-тук.       Шуршание.       – Ты же мне звонил, да? Минут пятнадцать назад.       Дверь приоткрылась на щель. Настолько маленькую, что был отчётливо виден только левый глаз. Карий, с расширенным зрачком, напуганный.       – Проходи.       Эндрю отошёл, пропуская гостя внутрь. А квартира была, как и машина, тёмная, опрятная, почти вылизанная. Джостен снял кроссовки и прошёл в носках.       На кухне стояла Рене, судя по пакетам возле неё, заваривала какой-то чай.       – Привет, – как можно дружелюбнее улыбнулась Уокер, возвращаясь к своему занятию, – Чай будешь?       – Да, пожалуй.       Обернувшись, Нил заметил силуэт, скрывшийся в комнате слева, и проследовал за ним. По пути он наткнулся на что-то. Подняв блестящую упаковку, болтающуюся под ногами, Джостен прочитал:       – Золофт.       Решив ничего не говорить по этому поводу, Нил молча положил упаковку на близстоящую тумбу.       Эндрю, сгорбившись, сидел в чёрном компьютерном кресле, почти сливаясь с ним. Виднелась только светлая макушка – всё тело было повернуто к потухшему монитору.       Кровать была идеально застелена. Даже не так – она будто и не расстилалась.       В остальном комната была такой же, какой и всё жилище – тёмной, прибранной, почти пустой. Ни плакатов на стенах, ни горшков с цветами, ни книжных полок, ни каких-либо атрибутов обжитого дома. Будто парень только-только переехал в новостройку: каждая вещь лежала на своём месте, ничего не выделялось из общей массы.       Кроме одного. Полупустые блистеры антидепрессантов точно не должны были валяться на полу.       – Ты как?       Эндрю заторможенно крутанулся в кресле. Вопрос отпал сам собой. Перед Нилом сидел и без того бледный, почти белый человек с контрастными мешками под глазами, взъерошенными волосами, в мятой футболке и штанах, повязках, которых раньше не было видно из-за кофт с длинными рукавами, с абсолютно отрешенным выражением лица.       Казалось, Эндрю и таблетки – единственные источники беспорядка в своей, что являлась определением чистоты.       – Ты мне скажи, в порядке я или нет. Нил сглотнул неприятный комок, вставший поперёк горла.       – Прости.       Миньярд отвёл взгляд. Скрещённые руки ещё сильнее сдавили предплечья. Он закусил губу и начал слабо раскачиваться взад-вперёд.       – Звонил Би? – осторожно спросил Джостен.       Эндрю остановился.       – Нет.       – Почему?       – У неё только завтра рабочие часы, – объяснил Миньярд, скрестив ноги.       – Чай готов.       В комнату вошла Рене с дымящимися чашками ароматного напитка. Зелёный.       – Спасибо, – принял свою порцию Нил, глянув на Миньярда. Тот только дёргано кивнул. Но Уокер, похоже, это не волновало.       – Тебе интересно, почему ты здесь, так? – внезапно заговорила Рене, – Не волнуйся, скоро узнаешь.       – Возможно, он уже знает.       От неожиданности Джостен чуть не выронил чашку из рук.       – Почему ты так думаешь?       – Ты разговаривал с ней, да? Там, в коридоре, – Эндрю отчего-то подозрительно, недобро покосился на Нила, будто тот – подосланный шпион.       – Да, – признался Джостен, не видя смысла отрицать, – Мы случайно столкнулись. Она мне рассказала о том, как увидела произошедшее, – на это Эндрю хмыкнул, – Теперь жду твоей версии, – Миньярд вздрогнул, – Ты же меня ради этого позвал, верно?       – Чтобы ты выслушивал мои охуительные истории?       – Чтобы я помог. Я же адвокат, помнишь? Вряд ли тебе нужна помощь в уборке или заваривании чая.       Наступило напряжённое молчание. Только треск системного блока и ветер на улице давали о себе знать. Запах остывающего зелёного чая заполнял помещение. Нил уставился на Эндрю. Последний потупил взгляд в пол. Рене наблюдала за обоими.       – Или позвони, когда реально будешь готов. Я не знаю, чем могу помочь сейчас, – признался Джостен, сделав глоток, – Если хочешь, могу остаться и проследить, вернётся этот тип или нет.       – Нет, – резко прервал Миньярд, выставив ладонь вперёд, – не надо. Нил снова оглядел Эндрю. И тяжело вздохнул.       – Тогда… Не забудь завтра Бетси позвонить, ладно? Надумаешь – звони, пиши. Да и просто пиши. До связи. Пока, Рене, - адвокат махнул девушке на прощание.       И только Джостен начал идти к дверному проëму, его остановили на полпути.       – Стой!       Нил обернулся. Его цепко схватили за рукав.       – Эндрю…       – Я расскажу. Расскажу, ладно? Только обещай, что поверишь.       – Конечно, поверю.       – Нет, поклянись. Что будешь верить. Каждому слову.       – Клянусь. Я всегда буду верить тебе. Всегда.       Со вздохом Миньярд, пересекший полкомнаты за один рывок, вновь прошёл к своему месту. Джостен понимал, что разговор предстоял тяжёлый, потому сел на диван, опëршись локтями о колени.       – Я хочу подать в суд. На него, – руки Эндрю зажили своей жизнью: постоянно хрустели, переплетались, крутились. Рене кивнула в сторону чашки, но Миньярд только завертел головой.       – За домогательство? – подсказал Нил.       Эндрю спустя время неуверенно повторил жест.       – Не только.       И замолчал.       Поняв, что продолжение придётся вытягивать клешнями, Джостен попытался прощупать почву в другом месте:       – На кого? Кто на тебя напал?       – Мой… знакомый, - проговорил Миньярд, все-таки начав пить, – Священник, – поморщился, – В последний раз виделись двенадцать лет назад. Он... плохой человек. Очень, очень плохой человек. Мне нужно лекарство.       – Я принесу, – отозвался Нил, метнувшись за бело-синей упаковкой на тумбе возле входа. Передал её Эндрю, – Продолжай.       Быстро запив таблетку, Миньярд прочистил горло.       – Он пришёл после переезда. Родители уже развелись, я остался с полоумной мамашей, – нервный смех, – и этим всё сказано. Из-за неё мы обратились к церкви, её голову полечить. Сама она ходить туда не могла – срывалась на незнакомцев, и потом уезжала в полицейский участок. Потому отправляла меня за её здравие свечки ставить. Со временем за ней начал заходить святой отец, но я также был «мальчиком со свечками». И через неделю ко мне подошёл он. Сказал, что видел, как я постоянно прихожу, спросил, хочу ли я приходить на молитвы. А я атеист, сказал, что только ради матери прихожу. А он ответил, что можно не верить и приходить. И я пришёл. Домой всё равно не хотелось – снова начали бы орать. И постепенно я начал проводить в церкви большую часть времени. Он читал мне Библию, рассказывал о прелестях веры в Бога, давал мне поддержку, когда я в ней нуждался. Тогда мы с Рене не были знакомы, так что он для меня был всем. Я почти поверил.       Рене сжала плечо друга. Тот положил на её руку свою в ответ, выражая благодарность так, как он только мог в тот момент.       – Но в один момент мой мир начал рушиться. Ни развод, ни переезд, ни годы с матерью не смогли этого сделать. А он смог, – после паузы Эндрю отпил ещё немного и продолжил, - Спустя три года от меня почти ничего не осталось. Я хотел умереть. Но пришла Рене, – остановил на ней благодарный взгляд, – Благодаря ней я понял. Как не сломаться. И стал сбегать. Сначала раньше всех уходил с молитв, потом вообще перестал ходить в церковь. Он, конечно, начал понимать. И пытался перехватить в школе. Тогда я начал угрожать, что расскажу всё святому отцу. Не сработало. Тогда сказал, что покончу с собой. Моя душа будет во грехе, и я никогда не попаду на небеса. И он… оставил меня. Я тогда не понял, почему. Но сейчас, кажется, начал понимать, - Миньярд сглотнул, – Он ждал. Не хотел отпускать меня. Какое же у него «ангельское» терпение, – снова нервный смех, – Двенадцать лет… Через год у меня начался нервный тик. Я боялся, что он выследит меня, узнаёт через святого отца, где я живу. Я не мог этого вынести. И сбежал.       – Куда? – поинтересовался Нил, наблюдая за тем, как Рене подливает чая в чашки.       – В Колумбию, к Ники, – немного расслабился Эндрю, – У него была отдельная квартира, они с Эриком жили раздельно. Так что до окончания школы я пробыл с ним. А потом съехал в общежитие. И жизнь стала налаживаться. На первом курсе я снова встретился с Аароном, устроился стажёром в издательство, потом начал в нём работать на полную ставку… Недавно я встретил тебя, – на этих словах уголки слабо изогнулись в подобии улыбки, которую было бы трудно заметить, не зная Эндрю лично. Но Нил заметил, – А потом он нашёл меня.       – А что он делал? – задал решающий вопрос Джостен. Хотя казалось, что ответ на поверхности, всё равно было важно его услышать. Как бы не было тяжело. Нил готовился к худшему.       – Он… три года… насиловал меня.

* * *

      – Алло, Ник.       – Привет, Лисёнок! Не думал, что позвонишь в такую рань, – по ту сторону трубки послышался зевок, – Сейчас только десять утра. Что-то случилось?       – Да.       – Так, – Хэммик словно протрезвел, – ты меня лучше не пугай с утра пораньше. Что случилось?       – Тебе по почте придёт приглашение в суд.       – Какой суд? – Ники опешил, – Я что-то сделал?       – Ты – нет, успокойся, – заверил Нил, – Ты нужен нам в качестве свидетеля.       – В смысле «нам»?       – Мне, Эндрю и Рене. Мы подаем в суд на Дрейка, Дрейка Спира. На месте объясню.       – Эндрю? На Дрейка? Что происходит?       – На месте объясню. Сейчас Дрю созванивается с Бетси. Когда сможешь подъехать?       – Через час, нет, полчаса, – послышалось копошение, застегивание молнии, – Вы где?       – Хорошо, ждём. Дом Дрю. До встречи.       Отключив телефон, Нил вздохнул. Заявление уже было составлено, главные свидетели - оповещены. Осталось только подать запрос и рассказать Аарону. А потом наступит самая тяжёлая неделя как для них, так и для Эндрю, – особенно для Эндрю – судебное расследование.