***
Дмитрию пришлось оставить отчёт о доходах предприятия, принадлежащего его хозяину, и пройти в кабинет дьявола, повинуясь недвусмысленному приглашению. Только когда он открыл дверь, исчезло ощущение, что изображение цепи на его руке раскалено, как настоящий металл. — Мой новый щеночек, — представил Демьян, рядом с которым на диване сидело ещё несколько темных, — забавный мальчишка, так что не ешьте, когда пришлю по делам. У него на коленях пристроилась одна из близняшек, вторая сидела у ног и разливала по чашкам чай. Остальные демоны были не такими прекрасными, но и не такими пугающими, впрочем, дышать в небольшой комнате все равно было нечем от мощи их древней силы. Парень послушно опустился на стул, когда дьявол подал знак, не отрываясь от разговора с демоном. — Какой милашка, — Дмитрий едва не вздрогнул, с трудом подавил в себе этот рефлекс, когда его уха коснулся шелестящий шепот, — такой мужественный, — демоница скользнула ладошкой по его груди, поддевая коготками пуговицы рубашки, но он не реагировал, только покосился на Демьяна. За короткий срок своей службы помощником этого существа он уже понял, что делать придется всякое. Убивать, пытать, приносить коктейли, подставлять тело для ощупывания — все это было вполне очевидным. В целом, дьявол вполне мог бы позволить своей знакомой использовать его в качестве игрушки. — А что, готов по приказу? — усмехнулся темный, смешливо щурясь и поглаживая по коленке свою очаровательную грелку. — Хотел бы оставить это Пашику, но если нужно, то без проблем, — спокойно ответил Дмитрий. Большая часть секса в его жизни была не то чтобы вынужденной, но и не слишком страстной. Трахнуть такую привлекательную женщину не составило бы труда — раньше. Теперь, когда уже начало нечто вполне конкретное получаться с любовью всей его жизни, ему не хотелось очередной раз предавать свои чувства. — Забавный, — увердительно кивнул Демьян, словно он снова показал, чем интересен своему хозяину; принял у второй близняшки чашку, — ну, решай сам, я ведь говорил, какой у тебя статус. Только услышав это, Дмитрий небрежно стряхнул руку демоницы и повел плечом, отгоняя ее. Человек, находящийся между дьяволом этого мира и всеми остальными темными, вполне мог себе это позволить — что подтвердила демоница, недовольно ворчащая, но все же покорно усевшаяся обратно на диван.***
Мне было немного скучно, да и заняться никак ничем не получалось. Дима написал, что будет очень поздно, так что я не стал готовить ужин. Убираться я не люблю, бездумно вязать несколько часов подряд надоело. Хотелось поехать домой, но опять видеть разгромленную квартиру и вспоминать о необходимости убираться ещё и там... Поэтому я решил пройтись чуть-чуть и проветриться. На улице было морозно и ярко, ночью шел снег, так что деревья были очень красивыми в чистом белоснежном наряде. Скоро новый год. Я немного понаблюдал за детьми на площадке, раздумывая, что бы подарить немногочисленным друзьям и, конечно же, Диме. Вообще, я ведь могу снова начать вести более активную жизнь, куда-то выходить, развлекаться. Я так привык постоянно экономить энергию, что уже почти разучился получать удовольствие от прогулки, не ходил куда-нибудь вечером просто потанцевать или с кем-то встретиться уже целую вечность, да и неловко было показываться людям на глаза, будучи почти скелетом. Я постоял, повздыхал, замерз — и пошел обратно. Как-то всё это глупо выходит, как будто я впервые в отношениях и вообще как только что вылупившийся утёнок, не пойму, куда и когда идти, с кем, чем заниматься, как вообще дальше жить. Радует только, что этому мудаку уже нечем на меня надавить, я никогда больше не буду ни от кого зависеть. Пора вернуть жизнь в привычную колею и становиться тем, кем и был до встречи с чёртовым бандитом. Лучше бы он там и подох, как собака, пятнадцать лет назад.***
Дмитрий был предельно недоволен, но знал, что этого разговора не избежать. Если он мог не отвечать на звонки, а его ребята не подпускали бывшего начальника к дому, то почти официальное приглашение в ресторан уже можно было и принять. Там он вряд ли станет орать и буянить — несмотря на свой внушительный рост и выцарапанный статус, что-то детское и робкое просыпалось у него внутри, когда он видел отца в гневе. Стоит ли говорить, что Дима от всей души ненавидел это чувство и ту невольную слабость, к которой оно приводило. Позволив себе опоздать на пять минут, он все же приехал на встречу. Не собирался ничего здесь есть и даже пить, потому что и задерживаться не хотел — просто требовалось расставить точки и окончательно распрощаться с источником ночных кошмаров. — Явился, — мрачно обронил мужчина, даже в костюме с галстуком похожий на простого бандита из подворотни. — Что нужно? — без прелюдий спросил Дима, садясь напротив. Он не любил смотреть на этого человека. Прямые взгляды к хорошему не приводили, да и видеть сходство тоже не было приятно. Его выводила из себя одна только мысль, что Паша тоже видит, что он похож на отца — и, возможно, ещё и поэтому сомневается, принимать ли его в свою жизнь. Конечно, кому будет приятно миловаться с почти точной копией человека, который пятнадцать лет психически издевался над зависимым от него суккубом. — Больно ты дерзкий для того, кто меня кинул, — нахмурился мужчина, с плохо скрытой угрозой похрустывая пальцами, — в себя поверил? Действительно, в один вечер подрядчик разорвал все контракты, выплатил неустойки, которые были небольшими — ведь они заключали договор, будучи семьёй. Все официальные и не очень подчинённые Дмитрия без проблем и пререканий перешли вместе с ним под руководство дьявола — половине было все равно, под кем ходит их главарь, остальным даже больше нравилось, что потенциальные доходы растут. Оставалось только узнать, сколько из них останется, узнав, что главарь решил связать свою жизнь с суккубом, мужчиной, но это уже была проблема отдаленная. — Я ушел к Демьяну, — почти небрежно ответил парень, пристроил подбородок на ладони и расслабленно полуприкрыл глаза, зная, как сильно такая манера общения бесит его отца, — теперь я его правая рука. Ещё вопросы? Это имя знали все. Истинные масштабы величия Демьяна были известны немногим людям, но и его публичная личина не могла не вызывать уважение и опасения. — Ты-то? — ухмыльнулся мужчина, пытаясь за пренебрежением скрыть удивление. — Нахер ты ему сдался? — Слушай, я сейчас много работаю, устал, — Дмитрий вздохнул и прикрыл глаза сильнее, но не позволял себе полностью выпустить этого вспыльчивого человека из поля зрения, — в конце концов, меня дома ждёт Пашик, а я торчу тут с тобой. На кой хер ты меня позвал, а? Вообще, конечно, он должен был догадаться, куда делся суккуб, уже больше недели не появлявшийся дома. Но такое прямое заявление было почти объявлением войны. — Неужели ты подобрал эту шалаву? — хмыкнул мужчина, пытаясь задеть сына. — Не стыдно за мной подбирать? Он всегда знал, что что-то там нечисто, уж очень мальчишка был привязан к Паше, бегал к нему при каждой возможности и смотрел совсем не платонически. Оскорблять Пашу он никогда не позволял, бесился от любого слова, но в этот раз совсем не отреагировал. — Ну, я в процессе ухаживаний, — безмятежно улыбнулся Дима, прекрасно зная, как вся эта ситуация воздействует на раздутое самомнение некоторых бандитов, — а ты не жмоться, пусть он хоть узнает, что такое оргазмы, — его собеседник с озлобленным взрыком вскочил, видимо, тема была болезненной. Впрочем, Дмитрий тоже встал, — ладно, хватит. Думаю, мы больше не встретимся, ты стал для меня окончательно бесполезен, так что прощай Не слушая больше ничего, он просто ушел. И, едва оказавшись на улице, жадно закурил. Холодный воздух немного отрезвлял, но у него все равно бешено колотилось сердце где-то в горле. От страха, волнения, торжества и мальчишечьей гордости. Ему всегда хотелось как-то вот так пафосно разорвать отношения, стать лучше и круче, показать, что мучивший его всю жизнь человек — просто никто перед ним самим. И сейчас получилось почти так, как он представлял себе, когда был подростком — теперь он выше рангом, будет богаче, бросил работать на отца. И даже забрал у него Пашика. Пашик ушел к нему, сам, добровольно. И он будет выглядеть счастливым, довольным, сытым, будет купаться в заботе и роскоши — чтобы кое-кто знал, как стоит обращаться с этим суккубом, добрым, ласковым и, на самом деле, очень мягким. Теперь оставалось немного подождать, чтобы порядком растерявший хватку и почти потерявший авторитет в уже давно не криминальном мире бандит окончательно выбился из сил, пытаясь наладить свое разваливающееся дело, а после просто создать конкуренцию и раздавить его, лишить всего, чтобы все, что у него есть, исчезло. Под своеобразным шефством Демьяна такое предприятие почти обречено на успех, монополия в нише кажется вполне достижимой — а даже если и придется рассказать о причинах такого вектора развития, он, наверное, не будет возражать. Просто маленькая месть. Месть и ничего больше.***
Я немного задремал прямо с вязанием в руках, потому что мыльный сериал по телевизору был совсем уж неторопливым. И проснулся только от того, что у меня попытались забрать спицы. — Спи, если хочешь, — улыбнулся Дима, склонившийся надо мной, чмокнул меня в лоб, — я отнесу тебя в кровать. — Нет, нет, я не сплю, — я потер запястьем глаз и проверил, не слетели ли петли, раз уж задремал в середине ряда, — может, ты поужинаешь? Отрицательно замычав, парень уселся рядом и потянулся, расстегнул ещё пару пуговиц на рубашке. В телевизор даже не глянул, размял шею и откинулся поудобнее на спинку. То ли из приличия, то ли из-за моих ног на сиденье, но он сел на расстоянии. Может, надо бы поближе? Ну, обниматься перед телевизором, все такое? Но точно ли надо? — Завтра сходим на свидание? — предложил он, а потом вдруг ласково и рассеянно погладил меня по стопе. — Если ты не занят, — пробормотал я, поспешно опуская глаза к вязанию. Он предложил пару вариантов, мы решили сходить просто поужинать и, может быть, выпить, но я никак не мог сосредоточиться. Его рука продолжала гладить мою ногу, мягко касалась щиколотки, немного массировала свод. На мне были носки, это было немного щекотно, но при этом так нежно и ненавязчиво, я все равно чувствовал тепло его ладони. Хотелось попросить перестать, но тут ведь ничего такого, явно он тоже не вкладывает в это действие какие-то пошлые смыслы, просто гладит меня. Ну какого же черта этот парнишка такой милый! Отложив спицы, я отобрал у него свою ногу и встал на диване на колени. Только для того, чтобы поцеловать его, да, я безвольный и глупый! Но он так старается, чтобы мне было хорошо, так любит меня, ну как тут удержаться и напоминать себе, что я знал его ещё ребенком? Дима не отказал мне, когда я лизнул его губы. Словно только этого и ждал — уверенно и напористо углубил поцелуй, обнял меня, крепко прижимая к груди. Боже, прости меня, я сумасшедший, я серьёзно целуюсь с этим мальчишкой. И да, мне нравится, потому что этот мелкий засранец отлично целуется. Когда он опрокинул меня на диван, я осознал, что, вообще-то, дразню заждавшегося молодого мужчину, к тому же, влюбленного по уши. Но нет, вот к сексу с ним я пока не готов, ещё не настолько я больной. — Слушай... — пробормотал я, когда его большая горячая рука забралась под кофту, огладила мою спину. И останавливать жалко, и вымучивать я из себя ничего не хочу. Решил ведь, что больше не буду себя заставлять, ну серьезно. — Знаю, — проурчал Дима мне в шею, чуть отодвинулся, но руки не убрал, — ещё немного, пожалуйста. И я почему-то поверил. Поверил, прикрыл глаза и расслабился, то ли потому, что это он, то ли потому, что шея у меня чувствительная, но я позволил ему целовать себя, обнимал его, едва не дрожащего от переполняющего возбуждения. И почему-то наслаждался этим. Хотя вот тут вполне ясно — меня не хотели так сильно уже очень давно, много лет у меня не было такого страстного партнёра. И уж точно меня никогда так сильно не любили, чтобы сдерживать такую страсть. — М-м-м, Пашик... — тихо и хрипло позвал Дима. — Что? — откликнулся я, приподнимаясь на локте и пытаясь в темноте разглядеть его бесстыжее лицо. Глубокая ночь, чего вот он не спит? И что за тон такой умирающий? Ему плохо, что ли? Может быть, простыл, температура поднялась? — А? Что? — он резко вскинул голову, я не ожидал такого рывка и чуть не отшатнулся. — Прости, ты позвал меня, — пробормотал я, понимая, что он просто во сне это выдал, а я его разбудил, хотя вечером он устал, а утром опять подскочит рано. — Поэтому я никогда не оставался ни с кем спать, — усмехнулся Дима, укладываясь обратно, нашарил вслепую мою руку и ласково сжал пальцы, — ты мне часто снишься, и я говорю твое имя. Не знаю, мило ли это или проявление его одержимости моим образом, но раздражения не вызывает. Все же, он в душе совсем ещё подросток. И опять свернулся весь, съежил плечи, прижал руки к груди. Ну вот как он вообще дышит так во сне? Все лёгкие скукожиться должны были!***
Обратив внимание, что мальчишка спит на спине, раскинув руки и приоткрыв рот, мужчина ухмыльнулся. Его пьяному сознанию показалось, что будет неплохо показать пятилетке, что мир — место жестокое, где никогда нельзя расслабляться, поэтому он увесисто хлопнул его по животу.***
— Ну и какого хрена ты дрыхнешь? — его разбудил не только громкий рык, но и чувствительный удар по груди. Конечно, он сам виноват — заснул раньше, чем отец вернулся домой. После смерти матери встречать его после работы стало его обязанностью.***
— Разлёгся тут! — возмущенный окрик сопровождался ударом коленом в грудь, от которого подросток невольно откинулся на спину, пытаясь вдохнуть и прижимая к рёбрам обе руки. Только это уберегло его от серьезных последствий сразу же прилетевшего второго удара сверху.***
Я только-только начал засыпать, когда, по ощущению, прямо под головой завибрировал телефон. Недовольно скрипнув, Дима выудил его из-под подушки и прищурился на яркий экран. — М? — немногословно отозвался он, приняв вызов. — Тут отец твой буянит, что делать? — в ночной тишине даже я услышал, и Дима поспешно защелкал клавишей, убирая звук. — Ну как обычно, схуя вы его жалеть собрались, — зевнув, он откинулся на спину и заложил руку за голову. Вот так вот да, серьезно? Хотя... Не уверен, что у него есть хоть один повод за него заступиться, — мы на него больше не работаем, так что отпиздите настолько, насколько сами хотите. Ну не, убивать не надо, Демьян сказал, что пока ещё рано. Он убрал телефон обратно, а мне от этого разговора стало как-то тошно. Из-за его мягкости и всех этих улыбочек я постоянно забываю, чем он занимается. Теперь уже даже работает на Демьяна, это не может быть доставка букетов к празднику. И мне, в общем-то, наверное, все равно, просто... Неприятно получать напоминания. Дима повернулся ко мне, приподнимаясь на локте, положил ладонь мне на щеку и самым нежным образом поцеловал, едва ощутимо коснувшись губ. Ну вот и как тут будешь держать в голове, что он бандит с малолетства? — Послушай, я... — он нервно кашлянул и прижался ко мне ближе, уткнулся носом мне в плечо. — Я ни с кем особо не нежничал, не был таким терпеливым, потому что это был просто секс. У меня грязная работа, я постоянно кидаюсь в драки, убиваю, если надо, — я поморщился, но только потому, что он этого просто не мог увидеть, — я давно не тот щеночек, которого ты помнишь, но могу поклясться, что всегда буду им для тебя. — Я знаю, — мне оставалось только вздохнуть в ответ на эту торопливую тираду, погладить его по плечу, чтобы не загонялся. Определенно, это крупное и мускулистое тело не может принадлежать тому щеночку, которого я помню. Но ещё я помню, что у него всегда был не по-детски серьезный и грустный взгляд, привычка неосознанно стискивать зубы — это ведь не изменилось. Я ведь решил, что, раз все так закрутилось, попробую начать воспринимать его взрослым, мужчиной, потенциальным партнёром — и это придется сделать. Я немного увлекся, поглаживая изгибы мышц, и осознал, что делаю, только когда Дима начал тяжелее дышать. Неужели завелся? Может, это его чувствительное место? Но ему надо выспаться, да и дразнить его лишний раз не хотелось, так что я поспешно убрал руку. — Ну, чего перестал? — недовольно засопел Дима, явно пригревшийся у меня на плече. — Это было так нежно, мне понравилось. — Ты же возбудился, — буркнул я, чтобы помнил, кому не стоит рассказывать сказки про нежности и ласку. — Ну, вообще-то, меня заводит даже как ты моргаешь, так что можешь не обращать на это внимание, — усмехнулся он, откинулся на спину и сладко потянулся. Да уж, сама честность. Но ему надо поспать, так что я не стал развивать тему. И прикрыл глаза, чтобы не смотреть, как он возится и укладывается на боку лицом ко мне. Как-то всё само собой получается. Может, так и надо? Может, такая у меня судьба — быть связанным с ним, а не с его отцом?***
Дмитрий не мог отвести глаз. Знал, что не должен пялиться, что должен скрывать свои чувства, но не мог оторваться. Он снова завалился в гости к Пашику, знал, что однажды надоест ему и просто будет послан подальше, но не мог удержаться. Как обычно, ему принесли чай, угостили сладостями. Паша смотрел фильм, медленно потягивая ещё горячий чай из своей кружки, и Дима не мог оторвать взгляд от его ресниц. Довольно длинных, пушистых, очень темных в контрасте с белой кожей. Смотрел, как завороженный, как Паша моргает — быстро опускает веки, быстро их поднимает на две трети, а потом медленно и плавно окончательно открывает глаза. Это было слегка манерно, но так красиво и увлекательно, что Дима сидел и пялился, пылая ушами, пока смущённый суккуб пытался делать вид, что ничего не замечает. И после, уже ночью, наслаждаясь сном с Пашей в главной роли и мучаясь от точного знания, что это лишь сон, он молился только о том, чтобы никогда не проснуться — потому что его возлюбленный смотрел на него снизу вверх из-под этих пушистых темных ресниц, так лукаво и томно, что оставалось только сойти с ума.***
Утром Дима, на удивление, встал вовремя, а не после десятого перевода будильника, поэтому мог спокойно позавтракать. Я сварил яйца в мешочек, как он любит, приготовил горячие бутерброды и порезал огурцы и помидоры — потому что явно уж этот негодник ест что попало на ходу весь день, овощи просто необходимы! А ещё, раз уж было время, я на скорую руку сообразил простенькие макароны по-флотски, добавил побольше томатного соуса, упаковал в контейнер с кусочком хлеба, чтобы он, если будет время и микроволновка под рукой, пообедал чем-то горячим. Пока я возился со всем этим, он принял душ, оделся и пришел завтракать уже вполне бодрый, хоть мы и просыпались посреди ночи. Я присел напротив, как обычно, чтобы ему не приходилось есть в одиночестве, но сам я не планировал даже кофе выпить, потому что и так вечером пойдем ужинать, там придется есть. Не хочу два раза за день прочищать желудок. — М-м, просто идеальное! — восхитился Дима, откусив от яйца. Да, он не любит и полужидкий белок, и сварившийся желток, я специально засек время и проверил на одном из яиц. — Будешь? — Ну ты же это облизал, теперь твое, — буркнул я, отворачиваясь. Не столько от брезгливости я отвернулся, сколько чтобы он не видел мое смущение, потому что это просто издевательство! Идеально сваренное яйцо, точно как он любит — и отдает? Что за невыносимый ребенок! Дима с самым спокойным выражением на лице вдруг встал, перегнулся через стол и лизнул меня в щеку. — Теперь мое, — дежурно констатировал он, садясь обратно. Я не выдержал и шлёпнул его, бесстыже ржущего в себя, полотенцем по плечу. Ну что за наказание мне такое!***
Делая пометки в ежедневнике, Дмитрий поднял голову, когда в дверь его кабинета постучали. — Ваш обед подан, господин, — сообщил чертик, немного поклонившись. — Погрей ещё это, — распорядился помощник дьявола, вынимая из сумки пакет и передавая ему. Доведя свою мысль до точки за несколько минут, он оставил все на местах и пошел в зал клуба для темных, где никогда не бывало пусто. Впрочем, для него один столик двадцать четыре на семь оставался свободным. Сейчас на нем сервировали стейк с печеными овощами и тарталетки с икрой и другими морепродуктами, но свой обед он начал с макарон с фаршем в томатном соусе.