На обложке Форнакса

      — Коммандер Вакариан? Мы вас искали. Лейтенант Растис. Окажете нам честь и проведете по трофейному кораблю?       «Лейтенант», скорее всего, был в чине не меньше майора — но в иерархии службы внутренней безопасности и контрразведки. Руководство небольшим отрядом гарнизона было только прикрытием для его основной работы.       — С удовольствием.       Турианец в красной броне в недоумении наклонил голову, рассматривая открытый шкаф, набитый человеческой одеждой. Гаррус понимал, что лучше бы просто увести незваного гостя как можно скорее из капитанской каюты, а не возиться с закрыванием необъятного шкафа, содержимое которого тот и так уже рассмотрел. Но ничего не смог с собой поделать — его бесил откровенно любопытный взгляд лейтенанта, скользящий по платьям Шепард.       Створки шкафа сходились медленно, как будто время остановилось. Чудесный мир цветов, платьев, запахов и фруктов закрывался, но думать становилось легче. Началась серьезная игра, ставка в которой — жизни членов экипажа Нормандии.       Когда замок шкафа щелкнул, Растис ощерился:       — Прастин должен мне двадцатку. Это была ваша общая каюта, а то фото на обложке Форнакса — не подделка.       Духи, Гаррус мог и не нервничать. Шепард была в истерике, когда их сфотографировали в обнимку в парке на Цитадели — она сидела сверху, чувственно изогнувшись в талии и смущенно приложив нежные человеческие ладони к его лицу, без конца нацеловывая глубокие шрамы. Снимок вышел очень искренний, единственное их фото вдвоем — и оно попало на обложку Форнакса.       Почему Шепард так кричала, Гаррус так и не понял, потому что его этот инцидент только позабавил, и, признаться, изрядно подогрел самолюбие. Она же клялась разбить морду каждому журналисту, до которого дотянутся руки. Когда Гаррус не выдержал и спросил, неужели она его стыдится, Шепард осеклась и ответила, что беспокоится, как на это посмотрят люди.       — Вопросы, лейтенант?       — Признаться, множество, но остановимся только на относящихся к делу. Сколько людей на корабле?       — Двадцать четыре человека экипажа, кварианка-инженер и тот самый знаменитый протеанин.       — Какой резон им вам подчиняться?       Гаррус мысленно стер с себя синие колониальные метки и остался с голым лицом. Под сладким соусом лести, приправленным полуправдой, можно скормить кому угодно мясо даже двухнедельной давности.       — Люди боятся смерти куда больше, чем мы с тобой. Никто из них не хочет первым схлопотать пулю в лоб.       Лифт опустился в боевой информационный центр. Растис почему-то не торопился выходить, когда лифт остановился. Наоборот, он подпер плечом стену, нажал кнопку закрытия двери, опустил руку на винтовку у пояса и спросил:       — Разрешите задать личный вопрос. Меня снедает любопытство.       — Оставлю за собой право не отвечать, если он мне не понравится.       — Принято. То, что происходило с человеческой коммандер — искренне?       Самый паршивый вопрос, который только можно было услышать. Тут соврать не получится, лейтенант уже сам видел ответ — едва заметные движения пластин, сымитировать которые невозможно. Гаррус чувствовал себя даже более голым, чем во время боя с Вегой, так как Растис не был человеком и читал каждое его движение. Без оружия, без брони, в одном бесполезном парадном тряпье чувство незащищенности усиливалось стократно. Остается надеяться, что получится уладить все миром.       — Мне все ясно. Следующий вопрос очевиден: остаетесь ли вы верным Иерархии?       Место для самого важного вопроса было им выбрано не случайно — ответь Гаррус не так, как следовало, его мозги не разлетелись бы по всему БИЦ, а стекли бы по стенке лифта, и мыть пришлось бы меньше — ничего личного, исключительно практичность. Но сейчас коммандеру Вакариану не нужно было прибегать ни к каким уловкам. Он ответил совершенно искренне.       — Я всегда оставался верен только ей.       Растис убрал руку с винтовки и вышел из лифта. Истины, которые вбивали каждому турианцу с детства, сыграли с ним злую шутку, и он не заметил двусмысленности ответа.       Лейтенант не казался настроенным откровенно враждебно. Всегда заводи личные связи, твердил отец, и этот совет казался разумным. На любопытстве Растиса можно было поиграть, даже не ожидая в ответ ничего конкретного. Гаррус закинул удочку.       — Давно не были в увольнительной, лейтенант? Понимаю, всем иногда хочется расслабиться и выпустить пар.       — И не говорите. Уже две недели без выходных, часть личного состава гарнизона стягивают в наступательные войска, персонала для дежурств не хватает. Разумеется, разведка отправилась одной из первых, вот и скучаем.       — Отлично вас понимаю. Помню такие же авралы в СБЦ после Властелина. Девчонки из Чистилища успели затосковать, пока снова не набрали пушечного мяса — людей, в основном.       Растис остановился перед дверью в рубку и с чувством признес:       — Мы гордимся вами, коммандер Вакариан. Вы были на Цитадели, сражались с Сареном и внесли свой вклад в победу.       Гаррус кивнул — он попал в цель.       Лейтенант заинтересованно рассматривал СУЗИ, неподвижно сидящую в кресле второго пилота и изображавшую интерфейс ВИ, а после не удержался, обхватил ладонью округлую грудь синтетика, потом провел когтем вверх, к шее. СУЗИ продолжала сидеть неподвижно, тем временем Растис, улыбнувшись и наклонив голову, попытался протолкнуть большой палец ей в «рот» — безуспешно. Он облизнулся и продолжил свою ласку, обводя щеку совершенного механического тела с наигранной нежностью.       — Люди. Сделать робота в виде танцовщицы. Все стараются приукрасить и покрыть блестками, иначе у них не работает. Ладно, проверим логи вашего назначения, коммандер Вакариан.       — СУЗИ, открой приказы о моем включении в штат и о переходе полномочий, а также подтверждение Примарха.       — Слушаюсь, коммандер.       Растис оторвался, наконец, от СУЗИ и уставился в желтый экран. Он моментально сложил два и два, и ответ его удовлетворил. Все же въедливый засранец не унимался:       — Меня также интересует, кто отдавал указания в последнее время. Покажите мне переписку.       Гаррус замер. Он отказывался отвечать на бесконечные письма о согласования маршрута, графика дежурств и температуры в санузле, отказывался подписываться в ответах как коммандер. И сейчас его идиотская сентиментальность может стоить жизни всему экипажу. В голове зазвенело, а рот наполнился отвратительным медным привкусом. Отказать — получить пулю в лоб прямо сейчас, согласиться — отсрочить смерть на пару минут, пока Растис убедится в том, что Нормандия функционировала практически сама по себе, а не по приказам коммандера Вакариана. За пару минут много чего может произойти.       — СУЗИ, выполняй.       Ко всем несогласованным письмам прилагались пояснения Джокера: «Получено устное распоряжение к-ра Вакариана о …» Не приходя в сознание, лежа с переломанными костями, Джокер сейчас спас их задницы в очередной раз.       Растис развел мандибулы, оставшись довольным результатом.       — Итак, де-юре у нас все отлично, осталось проверить де-факто. Пойдем в грузовой отсек, нас уже ждут.       — На жилой отсек и инженерную взглянете?       — Ребята уже проверили. Ничего интересного.       Лифт заскользил вниз. Время тянулось невыносимо медленно, Гаррус переводил взгляд от одной загоравшейся кнопки к другой. Растис не выдержал — по всей видимости, не только Гаррусу отец давал правильные советы:       — Коммандер, смотрели последние новости?       — Были проблемы со связью. Кое-что открыть удавалось, но в полете, очевидно, это сделать сложнее.       — Знаете, что Альянс охоту открыл на вашу бывшую коммандер? Она объявлена вне закона.       Лейтенант начал подбирать слова осторожно, стараясь быть максимально нейтральным, одновременно оценивая реакцию Гарруса.       — Корабль, который она угнала, улетел в направлении станции «Лериан» в туманности Змея. Наши ребята допросили экипаж с подбитых кораблей сепаратистов. Те заметили, как из ретранслятора выпрыгнул малый корабль Альянса, но рисковать и открывать огонь не стали — слишком маленькая и кусачая добыча. Отследили направление и все.       Гаррус старался не думать об услышанном, не думать о Шепард, но тело его предало — руки сжались, сердце пропустило удар. Он кивнул и ответил:       — В нужный момент я вспомню о вашей услуге, лейтенант.       — Приятные известия, не так ли?       Растис не упускал возможности поддразнить.       — Я просто хочу забрать свое.       Открывшаяся дверь лифта пришла на выручку, остановив разговор, начинавший становиться щекотливым. В грузовом отсеке было практически тесно — отряд вооруженных турианцев держал под прицелом экипаж Нормандии. Джокер до сих пор лежал без сознания в той же позе, оказать ему помощь не разрешали: к шее острой на язык Чаквас была приставлена виновка. В Явика целилось сразу трое, и тот мрачно щурился, понимая, что расклад не в его пользу. А хуже всего было то, что Вега не выполнил приказ: Трейнор и две девушки, чьи имена Гаррус никак не мог запомнить, стояли рядом с набычившимся лейтенантом Альянса.       — Да уж жалкое зрелище. Но в вашем случае, к сожалению, чем хуже — тем лучше, да, коммандер?       Растис ожидал, по всей видимости, хоть какой-то реакции Гарруса в ответ на свою несмешную шутку, но того начинало потряхивать от вида изломанного Джокера и от осознания того, что сейчас произойдет.       — Мы забираем этих троих и…       Растис неуверенно указал на Чаквас.       — Это корабельный медик. Участница инцидента у Ретранслятора 314.       — Ясно. Вопросов нет.       Вега дернулся, Гаррус жестом приказал двум десантникам его задержать. Сейчас он не допускал мысли о неподчинении, иначе всем им конец. Джонс и Крус скрутили Вегу, а Растис хмыкнул.       — Ладно, я смотрю, все у вас под контролем.       В темных глазах Трейнор застыл ужас — в затылок ей уперлось дуло ружья. Гаррус мог попытаться спасти хотя бы ее, но он рисковал, чертовски рисковал вызвать подозрения.       — Оставьте аналитика. Вот эту.       — Она вам так нужна во время рутинного перелета из одной точки в другую?       — Нам не хватает топлива. Она занимается сканированием.       — Охотно посодействуем господину советнику. Топливо у нас есть, поделимся. Аналитик больше не понадобится.       Крыть было нечем. Выглядело все так, будто он выторговал пару дней пути на жизнь человека.       Отряд Растиса отступил, уводя трех девушек и сохраняя боевое построение. Когда дверь лифта закрылась за последним солдатом, Гаррус бросился к Джокеру. Тот едва дышал.       Чаквас, приземлившаяся на колени рядом, уже активировала медицинский интерфейс инструментрона и цепким взглядом стала пробегать по всплывающим предупреждениям о переломах и внутренних кровоизлияниях.       — Будет жить?       — В медотсек его, живо! Сделаю все возможное, коммандер.       Стараясь не пошевелить ни единым суставом, Джокера уже укладывали на носилки. Остальное было в руках Карин и загадочного Господа, которого она постоянно упоминала.       А Гарруса все мучил умоляющий, отчаянный взгляд Трейнор, который она бросила ему и только ему. Черные миндалевидные глаза трогательной девушки прожигали душу, ее страх был очевиден всем в помещении.       Вопрос, почему вообще так произошло, надо было задать Веге, которого все еще удерживали за руки, хотя он не сопротивлялся.       — Вега, есть что сказать в свое оправдание?       Вега молчал. Гаррус был благодарен ему за то, что тот не стал унижаться оправданиями и ложью. За неподчинение приказу во время войны, повлекшее смерть других военнослужащих, Веге светило только одно — смерть, что по человеческим, что по турианским законам, а девушки были, считай, уже мертвы.       Вегу закрыли в пустом отсеке, а Гаррус отправился к Карин. Скорых новостей о выздоровлении Джокера он не ждал, но рядом с размеренно дышащим пилотом становилось легче.       — Джокер, знаешь новую шутку? Почему человеческой коммандер приходится спать с турианцем? Угадай!       Джокер молчал, разумеется. Конец шутки Гаррус так и не стал озвучивать, вместо этого погрузившись в воспоминания.       Шепард подстрелили на задании. Пока доктор Чаквас колдовала над ее телом, едва подававшим признаки жизни, Гаррус и Вега сверлили друг друга взглядами. Джеймс серьезно облажался, и это могло стоить Шепард жизни.       Она очнулась, но была все еще слаба. Гаррус заключил с Карин сделку, и в обмен на обещание не позволять коммандер вставать с постели, ей было разрешено отправиться в каюту. Шепард приходилось удерживать чуть не силой. Впрочем, потом Гаррус нашел более приятный способ, в перерывах между подходами к применению которого она честно отдыхала, обнаженная и расслабленная.       — Я убью Вегу. Если его не загрызут хаски до конца войны, я лично всажу ему пулю промеж глаз.       — За что?       — Я взламывал эти системы не раз. Шепард, чтобы активировать Атласы, надо ввести руками команду «активировать Атласы», а потом ввести «да», притом два раза. Случайно это сделать невозможно.       Шепард выскользнула из-под теплого бока Гарруса и уселась на него сверху, невесомо пробежала пальцами по грудным пластинам и остановилась возле талии.       — Нет. Это мое решение и моя ответственность. У Веги проблемы с доверием. Мне не нужно, чтобы он тупо выполнял мои приказы, мне надо, чтобы он им доверял. Я хотела, чтобы он попробовал сделать что-то под прикрытием.       — Я это понял. Логично было доверить взлом мне, но ты сделала по-своему. Это не объясняет его поступок. Сейчас у меня вообще складывается впечатление, что он спустил на нас роботов, лишь бы не стоять с голой спиной.       Шепард заерзала, устраиваясь удобнее — острые пластины его бедер натирали и упирались в ее чувствительную плоть. Она активировала инструментрон и открыла записи по прошлой операции.       — Посмотри на показания в тот момент.       Гаррус не знал, насколько показания сердцебиения и кровяного давления Веги превышают норму.       — Это не просто стресс, Гаррус. Это глубокий шок, аффект.       — Как он вообще ухитрился до лейтенанта дослужиться с такими проблемами?       — Бежать, стрелять по команде — с этим у него проблем нет. Но мне и не нужен послушный солдатик, у меня таких половина грузового отсека, мне нужен человек, который, доверяя мне, будет способен выполнять в боевой обстановке сложные интеллектуальные задачи с максимальной самоотдачей, импровизируя при необходимости. У Веги отличный потенциал и всего один недостаток.       Шепард спрятала экран и легла на грудь Гаррусу. Слабость еще оставалась, и эмоциональная речь, казалось, ее утомила больше, чем даже минимальная физическая активность.       — Ты хочешь научить Вегу доверять другим?       — Нет, это невозможно. Это из детства, починить такие травмы нельзя. Но я хочу заставить его доверять хотя бы мне. Сегодня я ему показала: «Чувак, у тебя проблемы». Он умный парень, сообразит, что к чему. Буду работать с ним дальше. Потом, когда наберется опыта, буду рекомендовать его для N7. В будущем я вижу его Спектром. Будет волком-одиночкой, как покойный Найлус Крайк.        Сердце в разочаровании стало биться быстрее. Это можно было списать на то, что Шепард стала целовать его в шею, осторожно прикусывая. Она прошлась языком вдоль ряда чувствительных чешуек и сжала бедрами его талию. В голове Гарруса не оставалось ничего, кроме удовольствия, но язык оказался проворнее:       — Меня ты от этой затеи в свое время отговорила.       Она рассмеялась и сместилась ниже, оставляя за собой на бархатистой коже его живота влажный скользкий след, пахнущий возбуждением.       — Мне просто нужен был свой человек в СБЦ на тот случай, если меня поймают на краже пончиков.       Она решила отвлечь его максимально нахальным образом, обхватив губами то, что по его мнению, хватать не стоило. Хотя?..       — Эй, прекрати. Прекрати, я сказал, Шепард.       — Не нравится? Расслабься и доверься мне. Все дело в доверии.       Он унесся мыслями куда-то далеко, а когда вернулся, она сидела на краю кровати. Гаррус сомневался, следует ли ему обнять ее, попытаться ответить такой же лаской или предпринять что-то еще, поэтому он спросил:       — Что мне делать?       — Прости его, Гаррус.       — Да чтоб тебя, Шепард!