На обложке Форнакса

      — Гаррус связывался со мной аккурат, как вы выдвигались в Лондон — прощался и делился сомнениями. До него доходили обрывки информации, он сложил их в одну картинку, но все равно не мог поверить в такую возможность. Я рассказал ему о деле, которое мне довелось вести давным-давно.       Кастис небрежно прислонился к скале спиной, закинув ногу за ногу и скрестив руки — сердце Шепард екнуло. Именно так делал Гаррус, когда предстоял долгий разговор. Она зажмурила глаза — хорошо, что шел дождь.       — Я обнаружил труп женщины, человека. У нее дома, в обычном рабочем квартале на Цитадели. Выглядело так, будто она погибла при родах или сразу после, ребенка при ней не было, но результат вскрытия и поверхностного исследования трупа настораживал.       Шепард не перебивала, но предположение рвалось наружу само собой. Она приложила пальцы к губам, будто сдерживаясь.       — В ее крови обнаружены остаточные следы декстра-ДНК. Кроме того, следы когтей на щеке справа — посмертно, ссадина и слюна на виске слева. От того же носителя.       — Над ней еще и издевались.       Кастис улыбнулся впервые за несколько дней и покачал головой. Да как его вообще это могло веселить?       — Нет. Подойди сюда, я покажу.       Он умел заинтересовать.       Шепард сделала несколько шагов, почтительно остановившись в метре — вроде бы, такая дистанция для турианцев считается приемлемой.       — Еще ближе, не бойся.       Она подошла почти вплотную, уже кляня себя за любопытство. Кастис взял ее за лицо, ощутимо вдавив когти в щеку. Шепард оторопела.       — Смотри, он схватил ее вот так, потом лизнул в щеку, — Кастис повел подбородком сверху вниз, имитируя возможное движение злоумышленника, а после покачал головой слева направо, — а потом потерся лбом о ее висок. Возможно, действовал грубо, эмоционально, но других повреждений на теле у женщины не было. Никто над ней не издевался.       Шепард хотелось прервать неловкую ситуацию, но Кастис задумчиво потирал ее нежную кожу на щеках, погружаясь в старые воспоминания.       — Ласка любящего супруга, Шепард. Последняя и отчаянная. У людей мягкая кожа, на пластинах турианки бы не осталось повреждений. Она носила его первенца.       — Откуда вам это известно?       Кастис опустил руку, но взгляда не отвел.       — Я назначил дополнительную экспертизу. Результатов так и не увидел, дело закрыл директор с формулировкой «несчастный случай». Я был моложе и весьма любопытен, и как не копал, везде упирался в глухую стену. Но мне удалось узнать имя, и его обладателя я встретил несколько лет спустя, случайно. Это действительно было стечение обстоятельств, невероятное, немыслимое, но тот турианец не врал.       Шепард была заинтригована. Черт возьми, какая-то давняя драма, а так интересно. Она стояла слишком близко и не знала, будет ли вежливо увеличить дистанцию, поэтому от неуверенности скрестила руки на груди.       — Они были молоды и бедны, работали на грязном и чрезвычайно вредном производстве. Он и его женщина-человек. Она сообщила, что беременна, разумеется, он счел себя обманутым, ушел. А потом не выдержал и вернулся. У них в квартире стояла колыбель — для человеческого младенца. К врачу они ни разу не обращались. А потом, с его слов, ночью родился ребенок, а та женщина умерла, стоило новорожденному расправить гребень. Он испугался, что малыша заберут, и скрылся. Я видел его сына — красивый мальчишка, копия отца.       — К врачу не обращались, потому что с ней было все в порядке?       — У них не было денег, но да. Со слов того турианца, чувствовала она себя хорошо.       — А почему умерла? Кровотечение?       — О точной причине может сказать только покойный Паллин. Но крови там было немного, так что думаю, причина в ином.       Шепард задумалась. Если Гаррус связал все в одну картину, то у нее пока не получалось — разрозненные сведения противоречили друг другу.       — Странная история, да? Все-таки хотелось бы знать, из-за чего она умерла.       Кастис отвел взгляд, а пауза казалась бесконечной.       — Я понимаю обеспокоенность. Тебя забрали с научной станции, насколько мне известно.       — Да, там был знакомый врач, саларианец Мэлон. Он обещал помочь, очень заинтересовался этим случаем. Врачи Альянса хороших прогнозов не давали. А потом мне стало совсем худо, очнулась я уже здесь.       — Насколько ты доверяешь этому Мэлону? Больше, чем врачам Альянса?       Достаточно, чтобы вверить ему его же жизнь, но недостаточно, чтобы доверить свою. Шепард посмотрела на неаккуратный шов на своем костюме.       — Даже верь я ему всецело, я не знаю, что он успел или не успел сделать.       Кастис наклонил голову набок, и его носовые щели дернулись:       — По крайней мере сейчас с тобой все хорошо. ***       Логово Серого Посредника представляло собой уютную студию, пропитанную ароматами трав, совсем крохотную, но большего Лиаре и не нужно было. Оставаться здесь она не собиралась. Она была, наверное, единственной азари во всем городе, и слишком на виду. Сейчас это несло значительную угрозу — Альянс объявил охоту и на пособницу Шепард доктора Т'Сони, но задерживать почему-то не торопился, хотя вся информация о ее местонахождении у них была, в чем Лиара была уверена. Пока она была им не нужна.       Времени грустить не оставалось — хотя все каналы связи и были перекрыты, Серый Посредник пользовалась возможностью раздобыть любопытные данные Альянса, за которые могла запросить неплохую цену, а уж во время войны — особенно. Получаемые ею сведения касались только Солнечной системы, но сегодня появилось кое-что новенькое.       Когда Лиара вчитывалась в сухие строчки донесения, ее бездонные синие глаза наполнялись слезами, а подбородок дрожал. В это было невероятно сложно поверить: Нормандия нашлась.              — Во имя богини, почему ты ко мне подкрадываешься?       — Ты что, боишься меня, азари?       Да, он все еще ее пугал, особенно, когда ходил по пятам, как тень, и смотрел не мигая, как водный змей. На прямые вопросы о намерениях от Явика в ответ сыпались едкие замечания на грани оскорблений. Лиаре начинала надоедать эта игра, и она призналась прямо, надеясь прояснить ситуацию:       — Да, боюсь.       Его глаза будто посветлели — зрачки сжались, дурацкая ухмылка сползла с лица, и Явик беспардонно схватил ее за руку:       — Идем. Кое-что покажу.       Лиаре хотелось закатить глаза, но она была слишком хорошо воспитана. К этим его чудачествам привыкнуть было невозможно. С другой стороны, а если Явик покажет что-нибудь стоящее? Информацию для книги приходилось выцеживать из него по капле.       Явик затащил ее в свою каюту и заблокировал дверь. Лиара даже бровью не повела, когда протеанин стал стаскивать с себя изысканную красную броню — попробуй он только что-нибудь учудить, в ход пойдет стазис, вот и все. Поэтому она продолжала наблюдать за представлением, отмечая, что ископаемое, в общем-то, весьма неплохо сложено. Плоский живот, крепкие мышцы на груди и руках, словом, на него было приятно взглянуть. И в отличие от того же Веги, в протеанине не было ни капли неуклюжести, скупые сдержанные движения выдавали тренированного бойца. Весьма сильного и привлекательного.       Эта мысль заставила ее вспыхнуть. А когда он заставил прикоснуться к своей шее, неловкость ситуации достигла максимума.       — Смотри, уязвимое место. Ударишь сюда — даже просто рукой, и я отключусь.       Он продолжал показывать болезненные точки, рассказывая, как их можно использовать во вред себе, а Лиара не могла поверить своим ушам. Явик, который отказывался есть что попало из страха, что его могут отравить, рассказывал ей, как убить его или сделать больно десятками разных способов.       — Теперь не боишься? Видишь, и у меня есть слабости.       — И ты показал мне их все?       — Нет.       Он сделал шаг еще ближе, оказавшись вплотную.       — Есть еще одна. Показать?       Все происходило слишком быстро, но что в этом плохого? Ей нужно было сказать только одно слово: да или нет.       — Да.       Его рука легла на ее грудь.              Лиара стала нервничать — единственный ее шанс улететь, Шершень майора Аленко вот-вот должен стартовать — по словам Спектра, он не планировал оставаться на Земле. Но решилась бы она полететь с этим диким человеческим биотиком?        Обида и возмущение от его неумелого, выворачивающего наизнанку контакта почти прошли — прошли, а сейчас разгорелись с новой силой. Лиара терпеть не могла Кайдена еще со времен первой Нормандии: он был слишком наглым, торопливым, его было слишком много. Впрочем, то же можно было сказать и обо всех людях.       Но Шепард такой не была. Она бы нашла точки соприкосновения — ох, богиня, если она кварианцев и гетов помирила, то и с этой проблемой совладала бы.       Лиара набрала короткое сообщение:       «Кайден, где ты? Мне нужна твоя помощь. Нормандия нашлась. Подбросишь?»       К сожалению, отправить она его не успела — в квартире раздался оглушающий взрыв, двери выбило, а Лиара, от удара погружаясь в пучину собственного «я», потеряла связь с реальностью.       Утомленные и расслабленные, они лежали лицом к лицу на его узкой койке. Явик не мог оторвать от нее немигающего взгляда, но искренняя улыбка смягчала серьезный напор сразу четырех глаз.       — Ты все смотришь и смотришь на меня. И что ты видишь, протеанин?       — Я вижу, что ты никогда этого ни с кем не делала.       Лиара смутилась и постаралась отвернуться — не получилось. Явик поймал ее лицо в ладони и поцеловал — легко, одно нежное невесомое касание ощущалось интимнее, чем все, что произошло с ними часом ранее.       — Влезла в разум какому-то дреллу пару раз — баловство. По-настоящему ты ни с кем не была до меня, и больше не будешь.       Лиара улыбнулась. Его самоуверенность уже не раздражала, а казалась довольно забавной. Возможно, она даже была бы не против — Явик оказался потрясающим любовником.       — Для тебя это так важно?       — Важно, потому что я тоже раньше ни с кем не был.       Лиара ревниво прищурилась:       — Так и не скажешь. Действовал ты, надо сказать, весьма уверенно.       Он улыбался теперь уже хищной, задорной улыбкой.       — О, нет, только не говори мне.       — Ты сама мне говорила, что нужно делать.       Разумеется, Явик беззастенчиво пользовался своими способностями, как оказалось, не только на поле боя. Хотя результат того стоил.       — Почему ты этого раньше не делала? Сколько тебе лет? Сотня?       — Детские страхи, Явик. Обе мои родительницы были азари. Все детство боялась, что окажусь ардат-якши. Мама пугала меня ими в детстве, чтобы не убегала далеко.       Вместо очевидного вопроса он просто прикрыл глаза — Лиара даже не почувствовала, как Явик проник в ее разум, настолько умелым было его касание.       — Какие-то азарийские сказки. Генетическое заболевание, которое диагностируют только в подростковом возрасте? Ты сама-то в это веришь?       — Шепард с одной такой сталкивалась. Это монстры, Явик. Убийцы, рожденные от союза двух азари.       Явик не выдержал и присел, потирая лоб.       — Я не ученый, но это кажется абсурдом. Азари далеко не сразу вышли в космос и нашли другие расы. Послушать тебя, так в докосмическую эпоху все вы должны были рождаться монстрами. К тому же протеане хорошенько поработали над вашей расой.       Его улыбка была такой похабной, что Лиара не выдержала и лягнула его ногой — он легко поймал ее и прошелся пальцами по колену, а потом выше и выше.       — Не думаю, что протеанские ученые пропустили бы такой дефект. Мало того, подозреваю, что это не болезнь, а способность, присущая всем азари от рождения, которая либо проявляется, либо нет — иначе не нужно было бы ждать подросткового возраста, хватило бы простого генетического теста.       Лиара задумалась — его аргументы были просты и убедительны, мало того, лежали на поверхности. Почему же она сама не пришла к такому же выводу? Потому что привыкла, приучена была думать по-другому?       Его рука, ласкающаяя ее в низинах, мешала думать. Лиара уставилась в потолок, пытаясь сконцентрироваться на ночных демонах, мешающих спать по ночам, а не на пальцах, поглаживающих тонкую кожу вокруг самого чувствительного места ее тела.       — Представляешь, какое это грозное оружие, азари? А вы боитесь его использовать, и тех, кто наконец осознал свою суть, запираете в монастырях. Вместо того, чтобы усиливать свои способности, трахаетесь с инопланетянами и рожаете от них полукровок. Хотя тут у меня возражений как раз нет.       Его движения стали ритмичными и настойчивыми, и сконцентрироваться на чем-то другом стало невозможно.       — Когда-то вы были опасными морскими хищницами, плавающими в океанах, насыщенных нулевым элементом. Вы гипнотизировали своих жертв, и они сами шли в ваши цепкие лапки.       Явик положил ее руку на свою плоть, прося о ласке. Лиара стала поглаживать прихотливые изгибы его тела, все еще переваривая услышанное. Тот будто заметил ее отстраненность и сказал:       — В любом случае, я видел тебя, доктор Т’Сони. Я видел всю тебя изнутри, и ты прекрасна. Ты добра и справедлива, и ты отлично владеешь собой. Все, что ты делаешь — правильно. Я никогда не осудил бы тебя и я всегда буду рядом. Ничего никогда не бойся.       А потом он добавил еще три слова, которые вернули ее в реальный мир. ***       Шепард показалось, что их разговор зашел не туда:       — Кастис, что вы скрываете от меня и, тем более, от Соланы? Она же считается уже взрослой, если не ошибаюсь?       Кастис тоже начал не с того, с чего следовало.       — Мои дети выросли очень одаренными, Шепард. О Гаррусе ты и сама знаешь, а Солана с детства бредила звездолетами. Потом ее желание стало более осмысленным, и она работала над тем, чтобы ее мечта сбылась. Акробат с отменной реакцией и гений в математике. Она была в пятерке первых, когда сдавала экзамен в летную академию. И вот история повторилась — ее мать заболела, а Солана приняла решение остаться с ней.       Как раз в то время, когда они истребляли Коллекционеров. Шепард почувствовала неловкость, будто в ситуации была ее вина — в конце концов, это она поманила Гарруса за собой в очередной раз. А с другой стороны, не явись она тогда на Омегу, и жизнь ее любимого была бы еще короче.       — А потом моей жены не стало, и началась война. Солана сломала ногу при эвакуации, и мы оказались здесь. Чуть-чуть не дотянули до Цитадели.       — И хорошо, что вы остались здесь. Цитадель разнесло в щепки, а еще раньше все жители оказались во власти Жнецов. Выжили единицы.       Взаимным молчанием они почтили гибель миллионов разумных существ. Кастис продолжил — он сокрушался, что пилотом Солане теперь не стать: и возраст, и травмы.       — Старые глупые правила, Шепард. У турианцев кости срастаются плохо, когда-то такие повреждения и правда серьезно осложняли жизнь. Сейчас медицина шагнула вперед — а правила остались теми же. К тому же всегда есть кто-то, отстающий от тебя на полшага. Зачем перелопачивать законы, если можно взять другого. Несправедливо, обидно для нее, но что тут сделаешь? Солана восприняла ситуацию слишком болезненно.       Кастис неспешно двинулся к дому. Шепард хотелось задать вопрос в лоб, но это казалось ей невежливым.       — После исчезновения Гарруса и его показательного выступления на Омеге я сделал для себя выводы. Система бывает несправедлива. Ему сложно было это понять, и он поставил себя вне ее ради справедливости. В Солане я вижу ту же горячность, то же упрямство. Еще одна капля — и она тоже может пойти по кривой дорожке.       — И вы считаете, что скрывать от нее тяжелую правду — лучший выход?       — Нет. Я хотел бы рассказать вам обеим, поэтому мы идем домой. Не хотел бы повторяться, если ты не возражаешь.       — А что изменилось? Почему вы решились рассказать ей сейчас?       — Потому что сейчас рядом есть ты. Ты смогла удержать моего сына от многих опрометчивых поступков, значит, сможешь повлиять и на Солану.       Они спустились к дому, и дверь открылась. ***       Дверь открылась, и зашел очередной альянсовец, чтобы ее допросить — в однообразных повторяющихся диалогах не было ни смысла, ни логики. Лиара говорила только то, что они знали уже сами, и ни словом больше. В углу комнаты сидели два биотика, а ее руки были закованы наручниками за спиной. Как Лиара не старалась воспроизвести хотя бы простейший трюк, не могла без концентрирующего движения.       Напротив нее сидел невзрачный худой человек в форме, снова и снова спрашивающий ее о Шепард. А Лиара мысленно возвращалась к кораблю, который плутал среди звезд, и злилась на ситуацию. Она должна была лететь к нему, к Явику, а вместо этого тратит время на этих остолопов. Если бы она могла разозлиться как следует, кажется, тогда биотика прорвалась бы через невидимые барьеры условностей и Лиара была бы свободна.       Опять нудные вопросы. Она скрипнула зубами — да сколько можно? Лиара чувствовала, как пальцы щекотали холодные искры, но сделать толком ничего не могла. А потом пришла идея — решение, кажущееся, на первый взгляд абсурдным.       Она посмотрела на человека перед собой. Он был совсем рядом, так что даже физического контакта ей не потребовалось:       — Обними вечность.       Он был внутри ее перекрученного, вращающегося «я» — узорчатый тоннель, где тьма вокруг подсвечивалась визуальным ритмом небывалой красоты. Жалкий человечек из тех, кто работает, ест, спит, и вот в этом и состоит их жизнь — такая уникальная, такая единственная. Теперь Лиара отнимет у него душу.       Медленно она стала сжимать стенки тьмы, придушивая костлявого человеческого уродца. Кажется, он кричал, но слышала его только она одна. Лиара поглощала его силу, пила ее всласть, и неказистый силуэт внутри нее стал таять.       Лиара шла неторопливой походкой, оставляя за собой лишь пустые оболочки, исходящие кровью из носа и глаз. Все оказалось так просто и так приятно. ***       — Так, еще раз. Они что?       — Заодно, Шепард. Игра для отвлечения внимания Альянса. Пока Виктус невинно делает вид, что договаривается с мятежными турианскими колониями, те выкашивают целые человеческие миры по его же приказу. Вина за их исчезновение будет возложена на сепаратистов, если вообще до этого кому-то будет дело. В нужный момент Иерархия восстановит контроль, показательно «накажет» пару должностных лиц, переставив их местами.       — Этого просто не может быть.       — Это происходит прямо сейчас. Во имя благородных целей, несомненно, но c помощью совершенно неприемлемых методов.       — Запроси Иерархия помощи у Альянса — и тот не отказал бы.       — В оборонительной войне, разумеется. Но не в наступательной. Вы предпочтете героически быть уничтоженными через сотню лет в кровавой мясорубке с кроганами вместо того, чтобы принять сложное решение сейчас. Расчеты не врут, Шепард. Бомба уже наготове, и фитиль подожгла ты сама.       — Расчеты, расчеты… Я действовала исходя из ситуации на текущий момент! Я должна была остановить Жнецов любой ценой.       — Ценой будущего?       Шепард присела на край дивана: она начинала уставать. Солана молчала и только хлопала глазами — по ее внешнему виду было трудно что-то понять.       — За сотню лет может что угодно произойти. И жаль, что вы не отнеслись так же серьезно к угрозе Жнецов.       Она намеренно и совершенно несправедливо использовала это «вы», видя в Кастисе бездушную машину из правил и скепсиса, которая тормозила ее на всем пути: косный Совет, неповоротливая махина Альянса и Цербер, который мог бы стать надеждой человечества на лучшее, а стал ударной силой Жнецов, так и застряв в своих ксенофобских убеждениях.       Кастис молчал, будто давая ей выговориться.       — Это была бы другая война, по другим правилам и на других условиях. Не наша. Не моя.       — И ты планируешь просто отсиживаться здесь? Не похоже на ту женщину, которая трижды спасла галактику.       А что она планировала? Шепард закрыла глаза и прислушалась к себе. Судьба будто вела ее за руку, и все происходило именно так, как нужно. Она исполнит последнее желание Гарруса, но, черт возьми, что она может дать его ребенку? Ничего. Она едва может жить в его мире, а он не сможет жить в ее. В конце концов, Кастис сможет о нем позаботиться, а она…       Она исполнит свое последнее желание.       — Той женщины больше нет. Считайте, погибла под обломками Цитадели. Все, баста, я больше не воюю. Навоевалась уже.       При этих словах Кастис порывисто встал и вышел. Почему он так разозлился? От нее больше никто и ничего не вправе требовать. Шепард не успела раскрутить в голове эту мысль, как он вернулся — с тяжелой старой винтовкой, которую они брали на охоту.       — Не можешь воевать сама — учи воевать других, Шепард. Ты должна будешь отвести сына на его первую охоту, помнишь?       Он протянул ей тяжелое неуклюжее оружие, которое Шепард не могла удержать одной рукой.       — Я не могу ее взять. Это же ваше.       Кастис беззвучно рассмеялся.       — Думаешь, что я пользуюсь таким старьем? За кого ты меня принимаешь, за поехавшего умом деда? Это первая винтовка Гарруса, учебная. У меня есть Валькирия.       Кастис махом головы показал на несколько кофров, в одном из которых, по всей видимости, и дремала его Валькирия. Шепард опустилась на софу и бережно положила тяжелое оружие на колени, а потом не выдержала и в необъяснимом порыве прижала его к груди.       — Это много для меня значит, Кастис.       Кастис погрузился в свои заботы, а она продолжала сидеть, баюкая на руках старую винтовку и прислушиваясь к шуму дождя.