На обложке Форнакса

      Они подходили к шаттлу, и Шепард сама не верила тому, что возвращается на Нормандию. Это был ее настоящий дом, тот, где она была полноправной хозяйкой.       Но все же она по-своему была счастлива и на Динитас. Пока Шепард, не желая расставаться ни на минуту, гладила руку Гарруса, заводившего транспорт, перед глазами вставали долгие жаркие вечера в доме Кастиса, ее бесконечные рассказы Солане, и та прежняя атмосфера уже не казалась такой тоскливой.       - Гаррус, что с отцом?       Мотор отчаянно заревел, и в салон ворвался поток воздуха - Гаррус завелся, но забыл закрыть дверь.       - Уверен, с ним все будет нормально. Серьезных повреждений не было. Хотя этот вопрос хотел задать тебе я. Так что с отцом, Шепард? Что ты ему наобещала? С папой шутки плохи. Он из тебя душу вытрясет, но обещание сдержать придется.       - А мне кажется, что ты преувеличиваешь. Мне он показался весьма милым.       Гаррус оторвался от панели управления и повернулся к Шепард:       - Папа - милым?       - Само обаяние.       - И чем таким он успел завоевать твое расположение?       - Мы ходили убивать колосса. Животное-колосса.       - Ясно, латебра. Два охотника на одну дичь? И как, удачно сходили?       - Я съела ухо. И сердце попробовала.       - Технически, это не ухо, а... Мелон же убрал у тебя импланты, которые отвечали за устойчивость к отравляющим веществам. И как тебе пошло ухо?       - Вкусно. И я учила Солану стрелять. У нее талант. Она подстрелила троих сегодня. Мы с ней плечом к плечу стояли, я сама видела.       - Солана тоже полезла в перестрелку? Что сказал отец?       - Волновался.       - Удивлен, что он тебе доверил свою любимицу. И как отреагировала Солана?       Шепард сдержала улыбку, вспоминая конфуз, который приключился с трепетной Сол по окончании боя.       - Фонтанировала восторгом.       - С трудом верится. Чем еще интересным занимались?       - Мы говорили. Много говорили. Кастис рассказывал мне разные истории про свою работу в СБЦ.       - О, тебе же нравились мои истории про СБЦ. На первой Нормандии, помнишь? Ты часами слушала. Папины, наверное, поинтереснее будут, да?       - Ага. Одна мне особенно запомнилась. Ты ее должен знать. Отец рассказал ее тебе, когда мы в Лондон выдвигались. Накануне.       - Наверное, что-то интересное.       - Такое интересное, что потом ты пришел ко мне в каюту, но совсем забыл рассказать ее мне. История-то занятная. Люблю трогательные, романтичные и загадочные сюжеты.       - Ты меня тогда отвлекла. Я такого напора не ожидал.       - Как и я. Впрочем, я-то понимаю, что тебя просто очень воодушевила та история.       - Признаться, некоторые моменты показались мне весьма вдохновляющими.       - Но не настолько, чтобы ты совсем потерял голову, правда?       - Ну не настолько же я отчаянный. Удачный выстрел, случайность, сам не знаю, счастливая или нет.       - Счастливая. Все твои выстрелы были удачными. Мы найдем решение.       - Нам придется его найти, Шепард, не только для тебя.       Он опустил голову. Если бы Шепард могла, то сжала бы его в объятиях так сильно, чтобы вытеснить все дурные мысли из его головы, полной загадок.       - Эй, посмотри на меня. Посмотри. Я помню, почему ты присоединился к нам, когда мы охотились за Сареном. Я понимаю, что для тебя это тяжело. Но это же не твоя вина, Гаррус.       - Не вина, Шепард. Сопричастие.       Переводчик выдал еще с десяток синонимов. Это было то, чего она понять не могла, то, что было только его - сложные понятия о коллективной и личной чести и ответственности одного перед другим. В понимании Шепард все было проще. Человеческий индивидуализм не допускал рассматривать отдельные общности и социум в целом как нечто, что может иметь духа, иметь честь и с десяток других слов, которые на человеческом языке имели ровно те же названия, но на турианском приобретали новые грани смысла.       - Гаррус, давай заедем домой. Мне нужно кое-что забрать.       - Мы можем сделать это потом.       - Все же давай заедем.       Он аккуратно развернулся, и спустя несколько минут печального молчания шаттл сел возле жилого блока, на который она указала. Сердце Шепард сжалось, потому что это тоже был ее настоящий дом, тот, где ее душа срослась заново.       Внутри оставались следы спешных сборов. Как Кастис не пытался привести в порядок снаряжение, Шепард снова и снова вытаскивала его из кофров, раскладывала и рассматривала, будто насыщалась за все свое бездеятельное время. Кастис смирился и оставил все, как есть, с улыбкой наблюдая, как женщина играет с оружием.       На столике стоял трогательный белый цветок, который Шепард гипнотизировала вечерами, ожидая момента, когда он схлопнется на ночь со слышимым треском. Питомец появился после того, как Кастис рассказал ей историю о погибшей женщине - старший Вакариан сорвал его по дороге и принес в их дом. Цветок оказался весьма живучим и даже не думал вянуть.       Гаррус неловко развернулся, и тонкая колба упала и разбилась. Он будто не понял, откуда исходил звук, и нечаянно раздавил тяжелой стопой хрупкое растение. Шепард лишь укоризненно покачала головой, а тот пожал плечами - всякое бывает.       Она молча достала из своей спальной капсулы то, что искала, и протянула ему.       - Неси. Для меня тяжеловата, а я чертовски устала.       - Отец сумел забрать ее из дому? Подарил ее тебе? Духи, как же я ненавидел эту винтовку. И ты что, спала в обнимку с "Тамарой" все это время? Я тронут.       - А с кем, по твоему мнению, я должна была спать?       Гаррус посмотрел на следы разрушения, которые оставил после себя, и лишь сказал:       - Все равно на Нормандии ему не место. Пора уже возвращаться, Шепард.       Они зашли в шаттл, но садиться в кресла не торопились. Ситуация требовала слов, слова были лишними, а долгие объятия в полутьме - в самый раз.       Когда Гаррус поднял завесу на лобовом стекле, оба они зажмурились и закрылись от яркого света. Шепард удивилась, помня мгновенную приспосабливаемость зрения Гарруса к смене освещения:       - Что с тобой?       - Голова болит.       Шепард поднялась и стала нежно поглаживать пластины на лбу и гребень в надежде, что ее касания хотя бы немного облегчат мучения.       - И давно с тобой это?       - Это из-за имплантов. Садись, нам нужно лететь.       - Имплантов? Они же прижились хорошо, милый. Что случилось?       Гаррус молчал, ожидая, когда она усядется, потирая лоб обеими руками. Его страдания были очевидны.       - Электромагнитная бомба. Тали на славу постаралась.       - Зачем вы взрывали ЭМИ? Это же могло быть опасно. В чем была необходимость?       - Нужно было вызволить Саманту и десантниц из плена. Их схватил Растис.       - Как? Он мне показался таким приличным турианцем.       Гаррус включил автопилот и с усталым видом откинулся на подголовник. Он зажмурил глаза.       - Само обаяние, да? Думаю, Сэм могла бы рассказать тебе о нем много интересного. Сейчас она в порядке, но с ней очень плохо обошлись, Шепард.       - Но как так случилось, что их схватили в плен?       - Нас подбил их корабль.       Шепард попыталась притянуть к себе руку Гарруса, но не успела - он приложил ее ко лбу. По всей видимости, его головная боль усилилась, но он мужественно терпел, не издавая ни звука.       - А где был Джокер? Почему не отреагировал?       - Смотрел на поединок и принимал ставки.       Шепард тряхнула головой, будто отгоняя от себя морок. Гаррус приоткрыл один глаз и оценил реакцию. Он шел по очень тонкому льду.       - Какой еще, блядь, поединок?       Лед треснул. Гаррус сглотнул.       - Шепард, не кричи, пожалуйста. У меня мигрень.       - Тебя этому спектаклю Аленко научил? Повторяю вопрос, какой еще поединок?       - Мы с Вегой дрались.       - И кто победил?       - Ты должна была спросить: из-за чего дрались.       - Нет, мне все же интересно.       - Ничья. Нас размазало о стену при ударе.       - Ну, уже неплохо. Так почему вы дрались?       - Вега устроил бунт.       Гаррус ожидал хоть какой-то реакции: вопроса, замечания - но она молчала, уткнувшись в ладони. Прошло немало времени, прежде чем Шепард все-таки спросила тоном, по которому нельзя было понять, злится она, опечалена или ей все равно.       - Расскажи по порядку.       И он рассказывал всю дорогу, пока Шепард смотрела вперед, даже не замечая удивительной красоты пейзажи, которые превращались в цветные пятна по мере того, как шаттл набирал высоту и уходил на орбиту. Она видела другое: ее ученик, ее надежда слепить из человека нечто большее, чем есть она сама, круто облажался, в результате чего погибли две девушки.       - Я действительно разочарована. И я виновата перед тобой. Я оставила тебе проблему, с которой так и не справилась. Впрочем, ее человечество решало столетия и пока, к сожалению, так до конца и не решило.       - Ваша страсть к неподчинению? Ну, в некотором смысле мне это даже нравится. С людьми не соскучишься.       Гаррус положил руку на колено Шепард, но та даже бровью не повела. Она думала, напряженно думала совершенно о другом, а ответа не находила. Горячая трехпалая рука проследовала выше, и уголки ее губ все же дрогнули.       - Нет, Гаррус, Ксенофобия. Расизм. Ненависть к тем, кто от тебя отличается.       - Вега не расист. Я ни разу не замечал, чтобы он реагировал с ненавистью на прикосновения Явика или на мои - даже на физиологическом уровне.       - Это как понимать?       Гаррус с недоумением наклонил голову, потому что не понял вопроса. Его рука как раз добралась к одному сладкому местечку на теле Шепард, гладить которое было приятно им обоим. Для него оставался загадкой один деликатный вопрос, и он решил прояснить ситуацию:       - Уточните вопрос, коммандер.       - Я пока не коммандер. И приму дела только после того, как все проверю, а вы подтянете свои хвосты, офицер Вакариан. Так что за реакция на Явика? Чем вы там в мое отсутствие занимались?       Рука продолжила свои движения.       - Шепард, я не видел, чтобы его сердце начинало колотиться от злости, когда Вега касался во время спарринга кого-то из не-людей. И он сказал сущую правду, я не гражданин Альянса.       - Да, ты прав. Вега не расист. Он слишком умен для этой херни, и все азарийские танцовщицы в Чистилище клятвенно могут это подтвердить. Дело в другом. Для достижения своих целей он обратился к худшей стороне людей. Те же погибшие Салли и Джо, которые его поддержали - простые девчонки с ферм, их страх к ксеносам можно если не простить, то понять. А вот поступок Веги простить нельзя.       - Шепард, ты способна к сложным умозаключениям в такой момент?       Она вздохнула и прикрыла глаза, потому что Гаррус продолжил наступательные действия, опустив вторую руку ей на грудь. Сосок легко угадывался под тонкой тканью, и реакция нежного бугорка говорила о том, что кто-то все же готов сдаться и оставить скучные темы на потом.       - Мне казалось, они были меньше.       - О чем ты, Гаррус? Я тебе говорю о важных вещах. Послушай, я разговаривала с Хакетом насчет этой формулировки, когда просила о твоем официальном назначении на Нормандию. Для службы в Альянсе гражданство не имеет значения. Это слово использовано просто потому, что другого подходящего не нашлось. Ближайшее подходящее по смыслу было бы "разумные существа, достигшие совершеннолетия", но "существо" звучит уничижительно.       - Я тоже хотел задать один важный вопрос.       - Валяй.       Он потерся лбом о ее висок и прошептал что-то ей на ухо, так тихо, будто кто-то их мог услышать, хотя в шаттле никого больше не было. Она ответила в той же манере, но ответа он не понял, начав ковыряться в поисках разъяснения, по привычке, в инструментроне.       - Шепард, какое отношение имеет половина плода голосеменного хвойного растения к тому, что я спросил?       Она рассмеялась и пересела к нему на колени.       - Нет, не так, Шепард. Сядь спиной ко мне.       - Я хочу тебя видеть.       - Я хочу, чтобы мы смотрели в одну сторону. Знать, что я сейчас вижу то же, что и ты. В тех же красках, в том же свете.       Она повернулась, и увидела райскую планету впереди себя - загадку, полную возможностей.       - Я тоже вижу сейчас то, что и ты. Проблему. Я же не смогу отказаться от своих слов?       - Нет. Но я не думаю, что это будет проблемой. Скорее, забавным фактом в твоей биографии. В той строчке, где скупо описана твоя семья.       - Все еще не понимаю, зачем Кастис это сделал.       - Я тоже. Но, думаю, не без причины. Он никогда не делал что-либо без веских причин. Чтобы понять это, у меня ушло без малого тридцать лет.       Вокруг была только пустота. От холодного космоса их отделяла лишь хрупкая металлическая скорлупа, тонкая грань между жизнью и смертью. Но они были вместе, и только это имело значение здесь и сейчас.        ***       - Я бы хотела переодеться.       - Ты прекрасно выглядишь. Хороший костюм. Подчеркивает твои... Все же они стали больше. Это уши так повлияли?       - Не говори ерунды. Я в этом комбинезоне черт знает сколько хожу, и он порван.       - Подожди. Карин рвалась тебя осмотреть. Просила зайти сразу, как появишься.       - Ты ей сказал.       - Я волновался.       - Ты не должен был, Гаррус. Я доверяю только Миранде в этом вопросе.       Они проходили обеззараживание, и эти минуты стали тянуться бесконечно. Шепард снова стала избегать смотреть Гаррусу в глаза.       - Карин столько раз жизнь спасала, что тебе, что мне. В чем проблема?       Шепард вспомнила укоризненные слова военного медика о том, как посмотрят люди, презрение в его глазах и тот тон, те эвфемизмы, которыми он описывал ее состояние. У нее не возникало ни единого сомнения в том, что Карин была настоящим профессионалом, она никогда не давала ни малейшего повода в себе сомневаться. Тут было другое.       - Я все же поговорю на этот счет с Мирандой. Она смотрит на вещи шире.       - Ах, вот оно что. Думаю, Миранда тоже там, она будет рада тебя увидеть. Иди. Я буду ждать в каюте.       Шепард пошла к медотсеку, а Гаррус бросился к лифту. Когда дверь в каюту распахнулась, он окинул взглядом поле боя, которое осталось после затянувшихся на двое суток посиделок, и тихо вздохнул:       - Мне конец.       Дверь лифта открылась, и голос Шепард за спиной заставил его вздрогнуть:       - Они еще заняты Кастисом, и с ним Сол, ничего страшного, но попросили подождать... Твою нахрен душу мать. Вакариан, тебе конец.       Она молча раздевалась, глядя, как Гаррус вытряхивает переполненную пепельницу. Шепард на мгновение отвлеклась, рассматривая свой заживший шрам, а потом подняла голову, услышав странное копошение. Гаррус пытался достать изо рта головы хаска непочатую сигарету, которую тот зажал в зубах и не собирался выпускать.       - Больше нельзя. Тебе вредно. Кинь, я сказал. Приятель, ты и так хреново выглядишь.       Шепард подавила смех и спросила, как ей показалось, со всей строгостью:       - Ты же не куришь.       - Я думал, что и ты не куришь. Это Аленко. И Явик немного. И Вега. Они нашли твою заначку.       Шепард голышом ринулась к шкафу, откуда вывалился ворох одежды, которая раньше была аккуратно развешена, а сейчас кое-как запихнута внутрь.       - Ты пояснишь мне, что тут произошло?       - Я на какое-то время потерял контроль над ситуацией, а Аленко полез искать еще пачку.       - Два платья изодрано. Когтями, Гаррус.       - Вот тут тебе лучше у Аленко уточнить. А, кажется, вспомнил - он напялил желтое сам, а красное пытался надеть на Прастина. Прастин сопротивлялся.       - И ты их не остановил.       - Я не мог. Мне было очень смешно.       - Почему в аквариуме бутылка? Где все рыбки?       - Явик съел, а бутылку утопил нарочно. Аленко должен был достать ее биотикой.       - Но он не смог?       - Нет, он был пьян.       - Аленко не пьянеет. Вообще. Никогда.       - К концу второго дня у нас вышло его напоить. Ты не сердишься?       - У тебя есть шанс все исправить. Я в душ, не хочу присутствовать при сборе пустых бутылок. Мне страшно даже представить их точное количество.       - Подожди. Не надо в душ.       - Что там? Что-то страшнее того, что я увидела?       На зеркале в ванной красной краской размашисто было написано нечто, что переводчик интерпретировал как "Я люблю тебя Саманта Трейнор". Шепард сложила руки на груди.       - Это не я написал.       - Это на турианском.       - Меня подставили. Явик сказал Прастину, что Сэм нравится твой душ, и она часами готова там нежиться.       - Какое отношение это имеет к надписи?       - Он немного не так понял нашу лекцию насчет человеческой культуры ухаживаний. Не бери в голову.       Шепард закрыла дверь в душ и встала под горячие струи воды. Когда она закончила, в каюте был идеальный порядок. Но Гарруса там не было. ***              Он в нерешительности стоял возле двери в отсек жизнеобеспечения - просто хотел на минуту зайти и убедиться, что все прошло как надо, пока Шепард плещется в ванной. Рядом с Сол была Шепард в тот самый сложный момент, а вот он почему-то решил перепоручить Титуса Явику, хотя сам понимал, что этим убегает от каких своих невысказанных проблем.       Шепард нашла его и тут - с мокрыми волосами и в простом черном платье.       - Там новенький? Познакомишь?       Это было не самое правильное время, но Гаррус все же кивнул. К сожалению или к счастью, войти они так и не успели. Из-за двери раздался протяжный женский стон, посыл которого ни с чем не спутаешь, а потом жаркие просьбы повторить то, что этот стон, по всей видимости, вызвало.       - Да уж. Смотрю, ваши разъяснения насчет ухаживаний все же достигли цели. И какой цели. Вега год ходил вокруг да около.       Только они, смущенные, хотели уйти, подошел Явик, и Шепард могла поклясться, что впервые увидела на его лице не оскал, а настоящую улыбку.       - Коммандер Шепард.       - Явик.       Стоны и мольбы стали громче. И чаще.       - Смотрю, молодой турианец приступил к обряду братания? Он показал себя хорошо, коммандер. Я даже оружие не доставал - он снял всех, притом на глаз.       - Почему он стрелял на глаз?       Стоны стихли. Явик озадаченно смотрел на Шепард, будто размышляя над вопросом Гарруса. Он наклонил голову вправо, потом влево, а после задумчиво изрек:       - Система наведения на шлеме вышла из строя. Мне кажется, или...       Шепард уловила направление взгляда четырех желтых глаз:       - Ни слова, Явик. И смотреть мне в глаза.       Из-за двери раздалось поскуливание, а после - приглушенный голос Саманты: "Мой маленький, ты проголодался? Кто у нас такой хороший?"       Шепард вопросительно взглянула на Гарруса.       - Ты говорил, что там новобранец с турианского корабля.       - Нет, это варрен.       - Она там с варреном?       - С ними обоими, я полагаю.       - Я должна еще о чем-то знать? Замороженный кроган? Рахни в грузовом отсеке? Вега выиграл в покер гета?       - В целом, Шепард, на Нормандии все как всегда.       Она улыбнулась и отправилась к медотсеку, откуда уже выходила доктор Лоусон. На минуту Шепард стушевалась, потому что ей больше всего хотелось крепко ее обнять - но Миранда всегда держала дистанцию, выстраивала границу между ними, невидимую, но все же ощутимую. В этот раз Миранда обняла ее сама.       - Ты к Чаквас? Она вышла.       - Нет, я к тебе.       Пока они смотрели друг на друга, сзади подкрался Гаррус. Его вопрос вывел обеих из ступора:       - Там отец? Могу я войти?       - Да, конечно.       Они снова остались вдвоем, но немой вопрос повис в воздухе.       - Шепард, я польщена, но ты же сама знаешь. Для меня этот момент может быть проблемой.       - Равно как и для меня. Мы пройдем через это вместе. Как всегда, Миранда.       - Как всегда. Я даже не смотрела данные, которые взяли с Цецилии. Гаррус открыл мне доступ, но я правда не хотела вникать.       Повисла пауза.       - Но ты же быстро учишься, правда?       - Почему не Чаквас?       - Она даже не признает, что у нее с этим есть проблема. В это-то и разница.       Они вошли, нацепив на лица маски, предназначенные для тех двух, кто эти маски надеть не успел. Шепард невольно улыбнулась открывшейся трогательной сцене: даже по скупым, сдержанным жестам было видно, насколько отец с сыном рады друг другу.       А Миранда, похоже, уже приняла для себя новый вызов: то, с чем она обещала себе разобраться как-нибудь потом, да все откладывала в долгий ящик. Гораздо проще это оказалось сделать для кого-то другого, а не ради себя.       - Отец может остаться.       Гаррус и Кастис, не сговариваясь, вышли оба.       Дежурная полуулыбка никогда не давалась идеальной мисс Лоусон тяжелее, чем сейчас.       - Шепард, у меня так и рвется наружу бесктактный вопрос.       - Валяй.       - Кто отец?       - Я сама пока не понимаю.       - Моя школа.       Шепард представила себе на месте Миранды Карин, и поняла, что сделала правильный выбор. Смех сквозь слезы закрасил тяжелый момент аляповатыми красками перенесенного накануне стресса, радости встречи, и прочего, что сейчас разрывало душу.       - Ребенок в порядке. Одного не понимаю, как ты этого добилась?       - Никак.       - Рассказывай, Шепард.       Миранда уселась за терминал, а Шепард, вздохнув, приступила к долгому рассказу, сидя на кушетке и болтая ногами. ***       Тяжелый день подходил к концу, и настала самая тяжелая его часть - тот момент, когда коммандер Шепард осталась одна. Гаррус так и не пришел.       В аквариуме остались только две рыбки, те, которых Явик съесть не мог. Они лениво разворачивались и выглядели вполне довольными жизнью. Сложные нюансы человеческих и нечеловеческих отношений были для них чужды, и Шепард искренне завидовала этой простоте.       А потом она вообразила себе на мгновение, что и у этих рыбок может быть какая-то своя, таинственная жизнь. Малютка стала виться вокруг второй рыбы, выписывая фигуры сложного танца. Рыбка покрупнее опустилась ко дну, и малютку это будто устроило. Она успокоилась и стала колыхать рядом своими когтистыми плавниками.       Шепард не знала, захочет ли ее сейчас видеть Гаррус. Но она хотела быть рядом, ей это было нужно. Если он мог убегать от проблемы, то она давно перешагнула этот рубеж.       Когда дверь лифта открылась, внутри был он.       И этого хватило, чтобы осознать, насколько тревожным и отчаянным было ее ожидание. Ее замечание прозвучало чуть более эмоционально, чем того хотелось:       - Ты все же пришел.       - Прости, я показывал Сол рубку. Ты ждала меня.       И он тоже выдал себя - скрыть хрипоту в голосе не удалось.       Одного тона его голоса хватило для того, чтобы Шепард провалилась в медленный, завораживающий сон, где каждое движение было растянутым бесконечно, где время текло иначе, уходя в другое измерение - измерение удовольствия от каждого прикосновения друг к другу.       Одной нежности было мало для них обоих. Она закончилась где-то на середине, а взаимная жажда все еще не проходила. Чтобы утолить ее, у них был целый океан, где было и искристое мелководье, и таинственные глубины, и волны, бесконечно гоняющиеся одна за другой. Грозный шторм пролился дождем, и небо посветлело.       Утром они всегда выходили из этой планеты-океана, но теперь их души остались внутри нее навсегда.