Ты и я против (нас)

      – Разве хёны не учили тебя стучаться?       Тэён развернулся на своём геймерском кресле. На входе в комнату стоял Джэхён с самодовольной улыбкой на лице. Он выглядел так, что у поклонниц точно подогнулись бы колени: только что со съёмок в рамках своего личного расписания, весь в чёрном, с лёгкой усталостью и с укладкой, которая подчёркивала мужественность его лица.       – Почему не снял куртку? – Тэён кивнул на его длинный пуховик.       – Очень торопился, – прошептал Джэхён. В его голосе отчётливо звучали сексуальные нотки, но Тэён и так догадался, зачем он пришёл к нему в комнату сразу же после съёмок в начале второго ночи. Единственное, что он не понимал, так это почему. Неужели ему настолько не терпелось пристроить свой член хоть куда-нибудь?       Тэён был совсем не в настроении. Ещё с самого утра он почувствовал, что весь выходной проведёт за ничего не деланием. У него не было ни сил, ни желания заниматься чем-либо. За лень он себя всегда корил, поэтому к концу дня он чувствовал себя вымотанным постоянным накручиванием себя и бесконечной тревогой. Только компьютерные игры помогли ему отвлечься. Он надеялся закончить день на более-менее хорошей ноте. Но вот в его комнате появился Джэхён, и теперь всё точно пойдёт не по плану.       Ему уже становилось хуже. Как только он взглянул на Джэхёна, то не мог не почувствовать себя ниже него. Тэён редко сравнивал себя с кем-то, но, когда весь день его мысли наматывали мучительные круги, он начинал реагировать на привычные вещи по-другому. Опрятный и ухоженный вид Джэхёна вызвал в нём укол стыда. Стыда за то, что он включил обогреватель и сидел за компьютером в старых шортах и потёртой, с дырками футболке. На щеках снова высыпали прыщи, хотя он следил за питанием. Он не побрился, и теперь, хотя волос на лице у него всегда было немного, подбородок неприятно синел и кололся. Он выглядел не «небрежно плохо», как он часто выглядел перед публикой, а «просто плохо». Так, как он мог позволить себе выглядеть только перед самим собой. И контраст с Джэхёном бил его по самооценке очень сильно, буквально наотмашь.       Джэхён тем временем начал строить из себя вежливого гостя. Он снял пуховик и зацепил его капюшоном за край книжной полки. Он не сводил с Тэёна внимательного взгляда, и Тэёну от этой пристальности становилось ещё тошнее.       – Почему ты не позвонил спросить, не сплю ли я? А если бы я спал? – заговорил Тэён, не скрывая своего недовольства.       – У меня было предчувствие, что Ён-и как всегда в ночь перед официальным выходным будет сидеть за компьютером до самого утра, – Джэхён не переставал улыбаться так, как будто он хозяин всего. Хозяин жизни, хозяин этой комнаты.       Хозяин Тэёна.       Он подошёл к креслу Тэёна и поднял его голову за подбородок. Тэён ненавидел, когда он с ним так обращался. Ненавидел эту демонстрацию силы, ненавидел его воркующий голос, ненавидел, как Джэхён выкатывал губы, сюсюкая его, как младенца. Ненавидел, как от настолько дешёвых трюков он соскальзывал с грани разумного и попадал в западню бессознательного, превращаясь в то, что было больше похоже на секс-куклу, а не на человека. Стоило Джэхёну выполнить один из этих пунктов, как Тэён терял себя – и он ненавидел себя такого где-то на периферии разума, где в такие моменты мигала огромная красная лампочка.       Он ненавидел, что после дня апатии и тревоги он был согласен на что угодно, лишь бы заснуть в спокойствии и равновесии.       – Всю дорогу до общежития не мог перестать думать о твоём мягком ротике и тесной попочке… Какая милая у тебя пижамка, Ён-и. Но тебе будет лучше без неё, – ворковал Джэхён, поглаживая подбородок Тэёна большим пальцем. Когда при свете дня Тэён вспоминал, как Джэхён с ним разговаривал ночью, то его передёргивало и начинало тошнить. Но под покровом ночи от его наигранности Тэён становился сам не свой.       – Я не хочу… – глядя снизу вверх на Джэхёна, красивого, как с обложки, прошептал Тэён. Брови Джэхёна приподнялись удивлённо.       – Как это не хочешь? Не может быть такого, – он покачал головой и начал расстёгивать рубашку; Тэён не мог не следить за его быстрыми, торопливыми действиями. – Быстро на кроватку, и без разговоров! Я не люблю повторять, ты же знаешь.       Тэён, уже с трудом соображая, чувствуя, как сознание наполняется каким-то странным туманом, нехотя пересел на кровать. Он плюхнулся на одеяло, как кукла, и остался сидеть в изломанной позе. Он лишь поднял взгляд на Джэхёна, когда тот аккуратно повесил свою отглаженную рубашку на его геймерское кресло.       – То есть, мне тебя ещё и раздевать придётся? – ухмыльнулся Джэхён; Тэён никак не отреагировал на эти слова. – Ну, хорошо.       Оставшись в одних брюках, он нагнулся, чтобы стянуть с Тэёна футболку одним движением.       – А это что? – Джэхён перехватил его запястье. Тэён, попав в капкан апатии, не находил в себе сил сопротивляться. Он лишь покраснел, догадавшись, о чём идёт речь.       – Почему Ён-и за собой не следит? – спросил Джэхён с полушутливым укором и ткнул пальцем ему в подмышку, поросшую ещё совсем короткими волосами. – Я теперь от тебя не отвяжусь, ты же знаешь.       – Но ты же сам… – пробормотал Тэён, кивая на узкую дорожку волос, тянувшуюся от его пупка и ниже, за границу пояса брюк. – Знаешь, не всегда приятно… втыкаться носом в гущу этого куста…       Джэхён рассмеялся своим бархатным, низким смехом. Но Тэён не шутил.       – Я знаю, что тебе и так вкусно, – Джэхён наклонился, коротко поцеловал его в макушку и продолжил раздевать его дальше. Тэёну захотелось закрыть лицо руками: его словно сжимало огромными тисками между двух пластин гигантского пресса. Ему было стыдно, но при этом…       Джэхён уронил его спиной на кровать, чтобы снять с него шорты и бельё. Тэён лежал на одеяле безвольно и смотрел в потолок, видя перед глазами только пелену. Он знал, что будет дальше. Что Джэхён снова будет выискивать у него на теле, на тех местах, которые не могут видеть посторонние люди, чужие следы. Он скользил пальцами по коже, пытаясь рассмотреть что-то, хотя бы отдалённо похожее на укусы, засосы или хотя бы царапины. Иногда он выдавал свои осмотры за предварительные ласки, но ничего «ласкового» в его движениях не было. Тэён чувствовал себя вазой на экспертизе подлинности в музее.       – Иди ко мне, куколка, – убедившись, что всё чисто, и явно испытав от этого облегчение, Джэхён навалился на Тэёна сверху. В Тэёна сразу же упёрся его затвердевший член, напоминая обо всех гранях удовольствия, которые он ему дарил. Тэён закрыл глаза, обнимая Джэхёна за шею.       – Чего куколке сегодня хочется? Я готов дать ей всё, что ей только угодно, – Джэхён сминал в обеих руках его ягодицы и целовал долго и тяжело за ухом, отчего по спине бежала дрожь, как от озноба.       – Ничего не хочу, оставь меня… – пробормотал Тэён невнятно даже для самого себя; он наморщился, пытаясь увернуться от губ Джэхёна. – Не хочу сегодня секса…       – А мне кажется наоборот, – Тэён ощутил кожей шеи хищный оскал Джэхёна. – Если будешь капризничать, я тебя накажу. И я не шучу. Куколка и так меня разочаровала, так что не надо усугублять ситуацию.       Тэён приоткрыл глаза. Он не понял, о чём идёт речь, но понял, что Джэхён ещё к этому вернётся. И что это замечание наверняка связано с тем, насколько пристально он его рассматривал буквально несколько минут назад.       Если Джэхён начинал подозревать его в чём-то, то он не успокаивался быстро. Подозрительность и недоверие сквозили в каждом движении, в каждом взгляде, в каждом прикосновении. Тэёна будто постоянно прижигали раскалённым клеймом. Он даже не пытался отвечать на настойчивые, тяжёлые ласки Джэхёна. Он лишь постанывал, тяжело дышал и уворачивался, когда Джэхён становился слишком грубым. Джэхён уже не раз прикусывал его слишком больно, отчего Тэён тихо вскрикивал.       – Мне так не нравится, когда куколки касается кто-то другой, – шептал Джэхён, зализывая ещё один болезненный укус в сочленении плеча и шеи; Тэён, напрягшись всем телом, не открывал глаза. – Когда кто-то лапает её у меня на глазах… и особенно, когда меня нет. Чем куколка занимается, пока меня нет, а?       Тэён не понял, был ли это настоящий вопрос или просто мысль вслух. Вместо ответа он попытался незаметно потереться пахом о пах Джэхёна – и Джэхён крепко схватил его за бок, пресекая всякое возможное движение.       – Я задал вопрос, – голос Джэхёна прозвучал низко, как раскат грома где-то вдалеке.       – Ничем. Я ничем не занимался, – морщась от слишком крепкой хватки, прошептал Тэён.       – Куколка меня ждала? Ждала, когда я вернусь? – продолжил Джэхён прежним требовательным тоном. – Ты всегда ждёшь меня, когда меня нет? Тебе всегда хочется, чтобы я поскорее вернулся?       Тэён выдохнул стон. Он уже ничего не понимал. И особенно не понимал, почему требовательность Джэхёна отзывается вибрирующими волнами возбуждения в низу живота.       – Да, я хочу, чтобы ты вернулся поскорее… чтобы ты пришёл ко мне и чтобы…       – Говори-говори, иначе я не сделаю куколке приятно, – сказал Джэхён, на секунду оторвавшись от зацелованной шеи. Тэён почувствовал, что лицо загорелось. Непонятно только, от того, что ему нужно было сказать, или от того, насколько тон Джэхёна был похож на садистский.       – Чтобы ты меня растянул… медленно, но не слишком долго… Я хочу, чтобы было больно.       – Для чего куколке это нужно?       – Чтобы я чувствовал боль каждую секунду, пока ты будешь… пока ты будешь внутри меня. И чтобы… чтобы она ощущалась и на следующий день… Хочу, чтобы пришлось пить обезболивающее.       Тэёну стало немного страшно от собственных слов. Он не понимал, откуда вдруг взялись эти шальные, не совсем здоровые мысли.       – Нет, я не могу сделать куколке настолько больно, – заворковал Джэхён, приподнимаясь на локтях; Тэён резко ощутил, что ему не хватало кислорода из-за тяжести его веса. – Куколка заслуживает наказания, но не настолько.       – Я ничего не сделал, – Тэён, всё ещё обнимая Джэхёна за шею и не открывая глаз, чуть не заканючил, как ребёнок. – Я ничего такого не делал, чтобы меня наказывать… Я не хочу, оставь меня, уйди…       В ответ он услышал лишь негромкий грудной смешок Джэхёна и почувствовал поцелуй в укушенное плечо.       Их движения в постели больше напоминали борьбу. Тэён не убирал правой руки с плеча Джэхёна, чтобы отталкивать его, когда ему становилось больно. Он уже не мог говорить членораздельно: попался в ловушку желания и тревоги, всегда дававшую непредсказуемый результат. Он дышал тяжело, пытаясь подстроиться под Джэхёна, а тот, будто специально, делал всё не так, как обычно. Он как будто торопился. А ещё искусал ему всю грудь и плечи. Тэёну не было ничего видно, но он был уверен, что наутро увидит не только засосы, но и следы укусов. Несколько раз ему уже казалось, что Джэхён прокусывал кожу до крови. Всё это было против их негласных правил.       Джэхён его обманул. Он обещал сделать так, как хотелось Тэёну, а в итоге делал только так, как хотелось ему. Он продолжал шептать обжигающе в самое ухо, что «его куколка самая лучшая, самая прекрасная, самая гибкая» – и Тэёну, обливающемуся потом и слезами, этого было достаточно, чтобы терпеть дальше. Он цеплялся отчаянно за похвалу, за боль и за вспышки удовольствия. Он даже не находил в себе сил, чтобы целовать Джэхёна в ответ. Но Джэхёну, казалось, было вполне достаточно и этого. Он ловко и легко перекладывал тело Тэёна так, как ему больше хотелось. Каждый раз, когда Тэён приоткрывал глаза, ему казалось, что Джэхён с жадностью смотрит на то, как он под ним извивается, уже перестав понимать разницу между удовольствием и болью. А когда Тэён, зашипев от слишком резкого толчка, чуть не поцарапал живот Джэхёна, Джэхён, недовольно цыкнув языком, схватил оба его запястья и прижал их к простыни у него над головой. Стыд обжёг ещё сильнее, чем разросшееся возбуждение: Тэён почувствовал себя под Джэхёном совершенно беспомощным, жалким, не имеющим никакого значения. Просто секс-куклой для чужого удовольствия. О его удовольствии никто не пёкся.       Когда унижение и чувство собственной никчёмности достигли апогея, Тэён неожиданно для самого себя кончил себе на грудь.       – У нас ведь не осталось мороженого?       Слова прозвучали издалека, как будто из другой комнаты.       – Что?..       – Хочу мороженого. Пойдём купим? – перед глазами в темноте нарисовалось лицо Джэхёна. Голос будничный, а вопрос – и того прозаичнее. Тэён не успел сообразить, когда они вернулись к обычному, нормальному разговору. Но от одного только вопроса у него резко засосало под ложечкой. Он вдруг вспомнил, что не ел сладкого уже пару дней.       – Пойдём, – сказал Тэён. Джэхён улыбнулся широко и начал быстро одеваться.       Тело ещё ощущалось немного чужим: ватные ноги и руки, вместо суставов – желе. Но Тэён привык к тому, что каждый оргазм отнимал у него очень много сил и превращал его в немощную развалину. На Джэхёна, казалось, секс производил обратный эффект: он шёл бодро, упруго, в быстром темпе. Он открывал Тэёну двери своей картой и ждал, пока он пройдёт. Когда Тэён оступился на лестнице, – лифтом они не пользовались из принципа, чтобы шум механизма не был слышен в тихих коридорах и не привлекал лишнего внимания, – Джэхён подхватил его легко и удержал уверенно, как будто Тэён не весил ничего.       Всю дорогу они шли молча. У Тэёна наконец-то не осталось в голове никаких мыслей. Он наслаждался вакуумом и просто старался не отставать от Джэхёна. Джэхён периодически бросал ему взгляды из глубины капюшона пуховика, как будто проверяя, рядом ли Тэён. Тэён смотрел на него в ответ и слегка улыбался, чтобы дать понять, что с ним всё в порядке. Его слегка познабливало; он прятал руки в рукавах зимней куртки, держась пальцами за собственные запястья.       – Не уходи далеко, окей? – попросил Джэхён, когда они вошли в магазин. Тэён сощурился от яркого освещения, покивал согласно и подошёл ближе. Они оба надели маски и капюшоны, хотя никто не собирался обращать на них внимания. Где-то между рядов полок бродил поздний посетитель, и Тэёну стало интересно, почему не спится ему. Но тут же его стегнул другой вопрос: почему двое молодых мужчин могут покупать мороженое в два часа ночи? Вопрос ему не понравился, совсем.       Джэхён долго копался в ящике с мороженым. Тэён смотрел, как он перебирал упаковки, откладывал их в сторону, искал что-то опять. Тэёну уже было всё равно, проведут ли они в магазине пять минут или двадцать пять. Для него всё резко перестало иметь значение. Он получил своё долгожданное спокойствие, пусть это и было всего лишь на время, и остальное его интересовало в меньшей степени. Джэхён мог перерыть хоть весь магазин в поисках нужного мороженого, но Тэён, успокоенный мощным оргазмом, мог ждать его до самого утра.       – Ты будешь? – Джэхён кивнул на холодильник.       – Я не взял карту.       – Выбирай, я заплачу.       Улыбнувшись из вежливости, Тэён открыл ящик и взял первое попавшееся мороженое. Ему действительно было всё равно, какое. Ему хотелось чего-то сладкого, но желание было абстрактным и несильным. Ему больше не нужно было закармливать себя сахаром, чтобы унять гудящее внутри чувство.       На улице они замедлили шаг, чтобы поесть не торопясь. Они специально отошли в тень, подальше от основной дороги. Улицы были совершенно пустыми и освещались не очень хорошо, но не перестраховываться было нельзя. Тэён, присев на металлическое ограждение, чтобы дать ногам немного отдохнуть, развернул обёртку и по привычке предложил Джэхёну попробовать первым. Джэхён наклонился рассеянно, как будто думая о чём-то своём. В голове Тэёна вспыхнула незнакомая азартная мысль, и он не успел среагировать, как мороженое мазнуло Джэхёна по носу. Джэхён уставился на Тэёна во все глаза; он выглядел как персонаж из детского мультика, и Тэён рассмеялся.       – Совсем дурак? – спросил Джэхён, но Тэён видел, что он улыбается. – У меня даже салфетки нет, а размазывать эту сладкую жижу по рукаву я не хочу. Мне что, возвращаться в общагу с белым носом? Это у тебя юмор такой, да, Ли Тэён?       Тэён не мог перестать смеяться. Ему очень нравилось, когда Джэхён начинал его отчитывать в шутку. Они как будто менялись ролями, и тогда шаловливым младшим становился Тэён, а Джэхён брал на себя роль ответственного старшего.       – Ну ладно, не ворчи, – сказал Тэён и, дав Джэхёну подержать своё мороженое, взял его лицо в обе руки, подался ближе и лизнул его в нос. Ему показалось, что он пропустил ещё одно пятно – и он лизнул снова. А возможно, никакого второго пятна на самом деле не было…       Джэхён посмотрел на него вопросительно. Тэён пожал плечами:       – Ну, в следующий раз можешь ходить как поросёнок, если тебе так больше нравится.       – В следующий раз я лучше испачкаю мороженым свой член, – сказал Джэхён с каменным лицом. Тэён прыснул снова и чуть не уронил своё мороженое на асфальт. Шутка показалась ему очень плоской, но почему-то ему всё равно было смешно.       – С каких это пор тебе нужно подкупать меня мороженым, чтобы я взял в рот твой член? Вроде бы раньше обходились и без этого, – сказал Тэён. Он думал, что он просто подыгрывает пошлому юмору Джэхёна, раз уж он поднял эту тему. Но когда Тэён услышал собственный голос со стороны, ему стало не по себе: он был заигрывающим, дразнящим, приглашающим к чему-то большему.       И Джэхён, по всей видимости, услышал именно это.       Даже в полутьме, даже из-под капюшона Тэён видел, насколько сильно потемнели его глаза. Тэён не посчитал, что в его словах было что-то такое. В конце концов, оставаясь наедине, они часто разговаривали откровенно, без фильтров. Буквально час тому назад Джэхён сам говорил такие пошлости, что фраза Тэёна казалась на их фоне совершенно невинной. С чего это вдруг он среагировал на самые обыкновенные слова, как бык на красную тряпку?       – Тогда… – Джэхён облизал испачканные мороженным губы; Тэён проследил за его языком, как будто пытаясь считать потенциальную угрозу. – может, у меня получится уговорить тебя сделать это без подкупа, когда мы вернёмся в общагу?..       На этот раз стало не смешно, а тяжело. Тяжело где-то в области груди, где одновременно горело мягкое тепло. Тэён посмотрел на Джэхёна, пытаясь улыбаться. Что-то внутри него начало шататься. Тэён осел на железном ограждении, чувствуя, что его тело превращается в мешок с мокрым песком.       Джэхён зачем-то подошёл ближе. Его фигура, сейчас возвышавшаяся над Тэёном, загородила весь свет, и Тэёну на секунду показалось, что они снова очутились у него в комнате. Он наклонился вперёд, проваливаясь под тягой взявшейся из ниоткуда усталости, и уткнулся лицом в зимнюю куртку Джэхёна. Она была неприятной: холодной и шершавой, а ещё она шуршала наполнителем довольно неприятно. Но приятно было то, что она была частью Джэхёна. И именно части Джэхёна ему не хватало прямо сейчас.       – Ну-у-у, – протянул Джэхён, а потом Тэён почувствовал, как его голову поднимают за подбородок вверх. – опять ты раскис, Ён-и? Ну что же это за такое?       Это была, конечно же, не забота – это было сюсюканье. Очевидно, думал Тэён, его лицо даже в те моменты, когда ему было плохо, выглядело умилительно и несерьёзно, и сочувствовать ему можно было точности так же искусственно, как и забавной мягкой игрушке. Даже Джэхён нередко обращался с ним именно так.       Его размышления оборвались, когда щеки коснулось что-то холодное и влажное. Встрепенувшись, он услышал негромкий смех Джэхёна, на этот раз искренний, полный ничем не сдерживаемой радости. Такой, как будто он нахулиганил, знал это и получил от этого огромное удовольствие.       – Только не говори, что ты измазал меня остатками своего слюнявого мороженого, Джэхён-а.       Джэхён, всё ещё заливаясь своим богатым низким смехом, смог только покивать. Тэён хотел было потрогать щёку, чтобы проверить, но понял, что в этом нет необходимости.       – Ну ты-то точно не захочешь ходить как поросёнок.       В следующий миг Джэхён легко нырнул в капюшон Тэёна. Тэён инстинктивно закрыл глаза и крепко вцепился в металлическое ограждение, чтобы случайно через него не перелететь. Его кожи коснулось горячее, сладко пахнущее дыхание Джэхёна, а затем он ощутил прикосновение его влажного мягкого языка. Мазок мороженого оказался широким и проходил под скулой в сторону уха. Тэёна прошила обжигающая дрожь, когда после языка его кожи коснулись губы, превращая всё это в чувственный поцелуй рядом с ухом. Тэён схватился свободной от мороженого рукой за плечо Джэхёна, чувствуя, что теряет баланс. Но в следующий миг Джэхён ткнулся носом под челюстью Тэёна, прижался к коже губами – и дунул в неё изо всех сил.       Тэён, съёжившись и увернувшись, громко засмеялся. Он сам не понял, из-за чего именно: из-за щекотки или же из-за смешного неприличного звука. Джэхён, поймав его за предплечье, тоже смеялся.       – Но моё предложение было серьёзным, – сказал Джэхён, кося лишь полушутливым взглядом на Тэёна, когда они доели мороженое и пошли обратно в общежитие. Часть оставшегося веселья в миг поугасла, но Тэён не собирался проваливаться снова. Шагая рядом с Джэхёном, он случайно коснулся плечом его плеча.       – Мороженое было слишком хорошим. Не хочу перебивать его вкус.       Джэхён покивал, вытянув губы в линию, отчего рядом с ними появились ямочки – верный признак его полного согласия.       Но как только они вернулись в комнату Тэёна, – Джэхён сказал, что что-то забыл и сейчас же уйдёт, – Джэхён расстегнул куртку, а вместе с ней и ширинку брюк.       – Он так замёрз – не согреешь его? – спросил он, кивая на уже внушительных размеров выпуклость на боксерах. Тэён, уже наполовину раздевшийся и мечтавший поскорее оказаться под одеялом, не сразу понял, что Джэхён не шутит. А когда до него дошло, он снова плюхнулся к себе на кровать, как кукла. Руки повисли по бокам, глаза наверняка большие, – больше и картиннее, чем ему хотелось бы, – и, скорее всего, снова выражают непонятно что. Ему вдруг стало трудно дышать, как будто ком подкатил к горлу. Джэхён почему-то заулыбался шире.       – Так не терпится? – засюсюкал он снова. Он подошёл вплотную, провёл тяжёлой тёплой рукой по волосам Тэёна, и у Тэёна не осталось никакого выбора. Стягивая с Джэхёна брюки, он прижался лицом к его животу, начиная целовать медленно. Ему не хотелось, он уже был давным-давно сыт. Но отказать он тоже не мог.       – Только не кончай в рот, ладно? – попросил Тэён, не поднимая глаз и спускаясь губами по узкой дорожке волос. Джэхён хмыкнул:       – Хорошо. Но если разрешишь кончить себе на лицо, то я провожу тебя до душевых. Идёт?       Тэён невольно нахмурился при одной только мысли о том, что, скорее всего, придётся не только умываться, но замывать, как минимум, чёлку, плечи, а если Джэхён промахнётся, то нужно будет потом стирать бельё, а оно вообще-то ещё совсем свежее…       – Идёт.       Джэхён рассмеялся довольным смехом; его пальцы прошлись сквозь взъерошенные волосы Тэёна.       – Умница. Ты моя умница.       Тэён не мог не улыбнуться себе под нос. Дышать тоже стало чуть легче.