После смерти

*** К утру дождь перестал. Цзинъянь очнулся совершенно обнаженный в объятиях Линь Чэня и с ужасом вспомнил предыдущий день. Что на него нашло? Неужто и вправду дождь? И так его будет теперь накрывать в любую непогоду? А зимой, когда пойдет снег? Тоже? Или снег не считается? Он выбрался из постели, подхватил свою одежду и вышел. Это был вовсе не побег, конечно, нет. Ему следовало проверить рисовое поле, потом наловить дичи для Линь Чэня и, да, придумать подобающие случаю извинения. В глубине души Цзинъянь вовсе не чувствовал себя таким уж виноватым. Обескураженным, удивленным, растерянным, и только. Если такова темная сторона его демонической сущности, то, что же, она оказалась гораздо более разумной, чем Цзинъянь мог надеяться. Примитивной, практичной, немного эгоистичной и гневливой, и все же не лишенной благородства и великодушия. Это и радовало, поскольку он не был так опасен, как мог бы, и пугало обнажившейся правдой: ему хотелось пойти с Линь Чэнем. Цзинъянь давно отвык, отучился желать что-то для себя. Он был императором, драконом на вершине мира, а тот единственный, кто возвел его на эту вершину, кто мог бы встать рядом с ним, рука к руке, сгинул навеки в снегах Мэйлин. Других он никогда не хотел и не видел. Всю оставшуюся жизнь он прожил в вынужденном одиночестве. Отгородился от семьи и бывших друзей, чтобы те не видели его скорбь и не бросали жалостливые взгляды, недостойные Сына Неба, с головой ушел в дела и все силы бросил на управление империей. Он оживал единственно в минуты посещения своих детей. Но те постепенно вырастали, у них появлялись свои дела, и Цзинъянь отпустил и их. Он устал жить в холоде и в пустых надеждах. Кажется, пришла пора признать, что он просто не создан для счастья. Цзинъяню следовало понять это раньше, и не грезить о несбыточном. Тогда, быть может, он не лишился бы души и не превратился в гуя, способного выпить человека одним глотком. Впрочем, даже если у него выйдет обуздать свои инстинкты и жить среди людей, принять щедрое в своем безумии предложение Линь Чэня, то это все равно не приведет ни к чему хорошему. Если он поддастся своей слабости, то лишь внесет тягостную неловкость и сумятицу в отлаженное годами чужое счастье. Нет, даже будучи драконом он никогда не сможет так поступить. Цзинъянь был уверен, что Линь Чэнь прекрасно понимал всю бесплодность своих слов и хотел, чтобы он отступился сам. Что ж, он так и поступит. Прекратит метания, оставит опасные мысли, подберет правильные слова для извинений и поставит точку в этой долгой, истерзавшей его истории. Так будет правильно. *** Прогулка по лесу позволила Цзинъяню вернуть самообладание и послужила поводом для нового открытия. Он не взял с собой ни лука, ни стрел, но возвратиться с пустыми руками не хотел и не мог. Линь Чэнь сразу бы понял, что он сбежал в расстройстве чувств, а вовсе не из-за обилия хлопот. Цзинъяню не хотелось ни взглядов, ни вопросов, ни фальшивых увещеваний, и он попробовал охотиться на животных, как подобает гуям. Цзинъянь расставил пологи, точно силки, а затем убил добычу, используя свою темную энергию вместо стрел. Через несколько часов он возвратился домой, нагруженный дичью. На его поясе болталась пара заячьих тушек, а на плечах лежал олень. Он понятия не имел, куда собирается девать столько мяса, Линь Чэню было бы довольно и зайцев, но он просто не смог вовремя себя остановить. Где-то в глубине души он готов был признать, что погнался за оленем лишь из нежелания возвращаться домой. Цзинъянь остановился на пригорке, откуда открывался вид на немудреную усадьбу. Сердце его зашлось в волнении. Было еще светло, окна не горели, нельзя было сказать здесь Линь Чэнь или бродит где-то по своим делам. Цзинъянь не знал, что для него сейчас являлось предпочтительнее. “Совсем не обязательно говорить ему сегодня, - подумал он. - Достаточно просто извиниться. Даже будет лучше, если до самого конца никто ничего не узнает”. Линь Чэнь встретится с Мэй Чансу, поймет, каких глупостей наговорил, и сам же испытает облегчение, когда Цзинъянь тихо исчезнет из их жизни. Да, так будет лучше. *** Линь Чэнь обнаружился на заднем дворе. В одних нижних одеждах, с отвратительно бодрым видом он махал топором так, что только щепки летели. Увидав Цзинъяня, он выпрямился и широко улыбнулся. - Я гляжу, у Вашего величества выдалась славная охота, - протянул он с уважением. - Погодите, сейчас закончу и помогу вам все это разделать. Цзинъянь кивнул, устроился под яблонями и вынул нож. Пока руки делали привычную работу, он все больше следил за Линь Чэнем и размышлял, умеет ли тот колоть дрова с помощью ци? Если нет, можно будет попробовать его научить. Шкура слишком плотно приросла к мясу, и Цзинъянь, не долго думая, отделил ее направленным ударом энергии. После нескольких часов охоты этот немудреный фокус стал выходить у него сам собой. - Надо же… - Линь Чэнь заметил его манипуляции и отложил топор. - Покажите еще раз, как вы это делаете. Он стремительно приблизился и присел рядом. Цзинъянь повторил. Нежная заячья шкурка лопнула. Кровь потекла по пальцам на зеленую траву. Линь Чэнь сунул палец в рану, растер каплю, понюхал и спросил: - Это так вы их убили? Цзинъянь снова кивнул. - Я вижу, вы быстро осваиваетесь в роли гуя, - одобрил Линь Чэнь. - Кстати, как вы после вчерашнего? Что-то вы больно молчаливы. От этого напоминания настроение Цзинъяня окончательно скисло. С тихим вздохом он отложил нож, сложил окровавленные руки в положенном учтивостью жесте и с поклоном произнес: - Приношу уважаемому мастеру Линю извинения за неподобающее поведение. Линь Чэнь от удивления аж рот раскрыл. Потом, впрочем, закрыл, подхватил Цзинъяня под локоть и решительным рывком заставил выпрямиться. - Прекратите немедленно, Вашему величеству вовсе не за что извиняться! - воскликнул он с возмущением. - Мастер Линь чрезвычайно великодушен, - Цзинъянь так и не решился поднять глаза выше ворота его нижнего халата. Не из-за угрызений совести, а из страха увидеть то, что снова поколеблет его решимость и надрежет сердце. - А вы, как всегда, чрезвычайно к себе строги! Линь Чэнь попытался завладеть его перемазанной в крови рукой, но Цзинъянь отстранился. - Я совершил неподобающее, а вы все шутите! - произнес он сердито. - Ну-ка, ну-ка, расскажите поподробнее, - Линь Чэнь склонил голову набок. - Я люблю неподобающее. Цзинъянь с раздражением поморщился. Даже если сейчас человек изо всех сил пытался сгладить случившееся, это не отменяло того факта, что накануне он стал жертвой драконьих прихотей. Цзинъянь окинул взглядом разложенные перед ними тушки, подцепил одну из них и бросил Линь Чэню. - Вчера вы чуть не превратились в это. Мне кажется, нападение - достаточный повод для извинений. Линь Чэнь в ответ брезгливо отодвинул несчастного зайца, мягко фыркнул и с отвратительной проницательностью заметил: - Полноте, Ваше величество. Вы и сами не хуже знаете, что мне вчера ничто не угрожало. Я ведь дал довольно поводов, и, если говорить о нападениях, то сделал это первым. Предупреждая ваши возражения, - он поднял руку в ответ на мрачный, упрямый взгляд, - нет, всерьез не сопротивлялся. Просто было интересно посмотреть, на что вы способны. - Это было очень глупо с вашей стороны, - проворчал Цзинъянь. - Я люблю исследовать непознанное, - с нелепой бравадой заявил Линь Чэнь. - Без риска в жизни ничего не добьешься, а я очень хочу добиться вас! Цзинъянь отодвинулся еще чуточку дальше. - Извините, - буркнул он. - Я постараюсь больше не заставлять вас рисковать. Линь Чэнь нахмурился и как-то разом утратил свою игривую веселость. - Звучало бы обнадеживающе, если бы не ваш скорбный вид, - произнес он огорченно. - Знаю, вам не просто поверить после стольких лет обмана, - он вздохнул и веско добавил: - Но я не перестану убеждать. Цзинъянь ничего не ответил и снова принялся свежевать дичь. Остаток вечера они провели за работой, а когда Линь Чэнь засобирался ко сну, Цзинъянь не пошел в дом и до рассвета просидел под яблонями, глядя на молодую луну. Так продолжалось четыре ночи. На пятую Линь Чэнь не выдержал, вышел в сад с одеялом и устроился рядом. У Цзинъяня не достало сил его прогнать. *** - Ваше величество, не сочтите за праздное любопытство, но позвольте задать вопрос? Они завтракали. Вернее, Линь Чэнь завтракал, а Цзинъянь из вежливости потягивал теплую воду. - Задавайте, мастер Линь, - разрешил он. Линь Чэнь в задумчивости постучал пальцами по столу. - Скажите, Ваше величество, что снится гуям? Цзинъянь нахмурился. Ему по-прежнему снилось, что он - длинный и гибкий, плывет во тьме в поисках того, что сможет заполнить его пустоту, и ничего не находит. Сосущее чувство в груди больше не проходило с наступлением рассвета, он постоянно ощущал холод и не мог согреться ничем, кроме человеческого тепла. Не удивительно, что Линь Чэнь заметил, как он невольно льнет к нему во сне, и спросил. Цзинъяня обжег стыд. - Ничего не снится, - проворчал он. - Темнота. - Да? Жаль, - по лицу Линь Чэня облачком прокатилось разочарование, и даже какая-то обида. - Я думал, это будет нечто более захватывающее. - Например? - Цзинъяня его реакция невольно позабавила. - Ну… - он задумчиво посмотрел вдаль. - Раз вы - дракон, стало быть, вам должно сниться, как вы чахнете над сокровищами. - Непременно чахну? - усмехнулся Цзинъянь. - А как иначе? Драконы и сокровища в легендах неразделимы! - Линь Чэнь поучительно воздел палец. - Тогда, кажется, там еще должны быть девицы, - припомнил Цзинъянь. - Целый гарем самых прекрасных дев со всей Поднебесной, которых я коварно похитил, когда те любовались луной в своих душистых садах. - Весьма неосмотрительно с их стороны, - покивал Линь Чэнь. - А уж с вашей и подавно! - Это еще почему? - возмутился Цзинъянь. - Что плохого в девицах? - Склоки, сплетни, ревность, козни, - перечислил тот, загибая пальцы. - Неужто Вашему величеству не хватило этого счастья при жизни? Цзинъянь хмыкнул. У него был тихий гарем. Быть может, оттого, что он сам появлялся в нем так редко, как это было возможно, и не брал туда кого попало. Его же обитатели не смели тревожить императора по пустякам. - Гуи с ними, с этими девицами, - отмахнулся он. - Ну же, мастер Линь, - он подался вперед, уперевшись руками в колени. - Что еще мне должно сниться? - Мудрость веков? Тайны мироздания? Откуда мне знать? - пожал Линь Чэнь плечами. - Я же не дракон. - Но вы бывший хозяин Архива Ланъя, места, где ведают обо всем и обо всех, - вкрадчиво напомнил Цзинъянь. - Неужели в ваших сокровищницах знаний не нашлось ничего о подобных мне? Линь Чэнь вздохнул. - Любопытство Вашего величества понятно. На вашем месте я и сам бы искал ответы. В конце концов, от этого зависит ваша жизнь. Но, к великому моему сожалению, в мире живых сведения о драконах настолько обрывочны и противоречивы, что я не смог бы дать ответ и за половину вашего сердца. Однако, - тут он воодушевился, точно его настигла какая-то мысль, - я знаю, где мы можем попробовать поискать что-нибудь о гуях. Было в выражении его лица что-то такое подозрительное, отчего Цзинъянь немедленно подобрался. - Ну-ну? - подбодрил он. - И что же пришло в голову досточтимому мастеру? - Помните, эта демоница… - Вэй Лань. - Да, Вэй Лань. Она рассказывала о секте, которая делала демонов из своих адептов. - Цзинъянь кивнул. - Почему бы нам не сходить и не поискать остатки их построек? Эти люди должны были вести записи своих опытов. Быть может, там найдётся и что-то о таких, как вы. - Идея неплоха, - согласился Цзинъянь. - Но вы уверены, что за такое время там действительно что-то сохранилось? А если и так, кто поручится, что мы не наткнемся на какую-нибудь дрянь, которая нас погубит? - Вот потому я прошу Ваше величество отправиться со мной, - ответил Линь Чэнь. - Такая трагедия должна оставить тёмный отпечаток, который вам будет отыскать сподручнее, чем мне. - Откуда вам знать, что этот отпечаток не помутит моё сознание, и вам не придётся спасаться уже от меня? - скептически хмыкнул Цзинъянь. - Вас не свела с ума демоница. Отчего бы следам старой беды подобное оказалось под силу? Ну же, Ваше величество! - воскликнул Линь Чэнь. - Решайтесь! Как-никак, от этого зависит ваша судьба! - Хорошо, - немного подумав, согласился Цзинъянь. - Я пойду. Но только с одним условием. - Всё, что угодно, - щедро пообещал Линь Чэнь. В уголках его губ и в глазах притаилось выражение непонятной радости, что лишь укрепило в Цзинъяне уверенность об опасности задуманного. - Если кто-то из нас почует хоть толику опасности, мы немедленно уходим оттуда и забываем об этом месте навсегда. Линь Чэнь поджал губы. Было видно, что условие не пришлось ему по нраву. Но Цзинъянь оставался твёрд и непреклонен, и он вынужден был сдаться. *** На этот раз Цзинъянь и без подсказок представлял, что ему следует сделать. Вэй Лань он нашел по свежим следам, но здесь задачка была посложнее, ведь от той страшной битвы их отделял не один десяток лет. Но Линь Чэнь сказал, что подобные беды долго сохраняют свои отпечатки. Цзинъянь был склонен положиться на его мнение. - Не думаю, что наш путь будет долог, - принялся рассуждать Линь Чэнь, когда они вышли на дорогу и побрели наугад. - Темная энергия должна притягивать гуев без разума, стало быть, далеко они уйти бы не захотели. "Тогда почему они не стали жить в развалинах? - подумал Цзинъянь. - Над неразумными совесть не властна. Если Линь Чэнь прав, и их тянуло обратно, то что-то должно было и отпугивать". Его снова охватило чувство смутной опасности и, чем дальше они шли, тем сильнее оно становилось. Они вышли к ручью чуть выше места, где обыкновенно брали воду. Цзинъянь приблизился к воде и замер, зачарованный игрой солнечных бликов. Ему вновь нестерпимо захотелось нырнуть, хоть здесь и зайцу было по колено. "Нырни! - потребовал мощный инстинкт в противовес разуму. - Ты должен нырнуть! Там так хорошо, так прохладно, так темно…" Не помня себя, Цзинъянь присел и подставил руку под быстрые струи. Ледяная вода была такой приятной. Он наклонился, чтобы ощутить эту прохладу пылающим лицом, как в те дни, когда сажал рис, и увидел, что светлые струи здесь смешиваются с темными в стремительном водовороте, но тьма отступает, не в силах преодолеть течения. Это было воистину завораживающее зрелище. - Нужно двигаться вдоль ручья, - с трудом произнес Цзинъянь, сглатывая. Теперь, когда в дело вмешалась тьма, его с каждым мигом его все сильнее влекло в ручей. - Хорошо, - согласился Линь Чэнь. "По ручью будет быстрее, - искусительно шепнул внутренний голос. - Давай же, прыгай!" "Да тут ширина с полотенце!" - запротестовал Цзинъянь. В нем говорили остатки человеческих предрассудков, но, попробовав за эти дни много нового, он уже начал понимать не только инстинктами - умом, что в его желании нет ничего невозможного. - Идёте вы? - нетерпеливо окликнул Линь Чэнь. Как выяснилось, он успел отойти на десяток шагов и остановился лишь когда понял, что за ним никто не следует. - Погодите. У Цзинъяня пересохло во рту и перехватило дыхание. Он встал, отошёл на пару шагов, примерился и прыгнул со сладким замиранием в животе. Вода приняла его, затянула, подхватила, понесла. Цзинъянь изогнулся и заработал хвостом и крыльями в стремлении обогнать течение. Когда ему это удалось, и первый восторг улегся, вернулся разум, искаженный, звериный, примитивный, но его было достаточно, чтобы осознать себя. Цзинъянь с некоторым сожалением повернул обратно, влекомый мыслью об оставленном на берегу человеке. Часть его хотела резвиться и играть, но была безжалостно подавлена и призвана к порядку. Сначала следовало забрать Линь Чэня и заняться делом. “Потом, - подумал Цзинъянь с мимолетной грустью. - Он уйдет, и тогда…” Тьма поредела, блеснуло солнце. Он взрезал собою толщу воды, разрастаясь и ширясь, усилием воли вознесся головой под самые небеса. На мгновение захватило дух от этой головокружительной высоты, и вот уже Цзинъянь забеспокоился, до каких же размеров он сможет вырасти? Ещё чуть-чуть, и он проломит Небесные Сферы, закроет собой луну и солнце!.. Нет. В животе словно что-то оборвалась. Цзинъянь охнул и стал стремительно уменьшаться. Он сощурился и увидел под собой далеко внизу крохотную сверкающую песчинку. Вот песчинка превратилась в фигурку, затем в человека, объятого голубым свечением. Линь Чэнь стоял там, где Цзинъянь его оставил, и, казалось, не только не шевелился, но и не дышал. Цзинъянь изогнул шею и склонил голову, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Мастер Линь, кто бы мог подумать, молчал, хотя, если судить по горящему взгляду, слова явно теснились у него в глотке. Цзинъянь поддался порыву, обнюхал его и чихнул. Из ноздрей вырвались короткие струйки пара. Человек пах одновременно отталкивающе и притягательно, как нежная, сочная начинка, завернутая в совершенно непотребную оболочку. "Натерся какой-то травой и теперь невкусный! - подумал он с досадой, вспомнив острую, соленую сладость человеческой крови. - Невкусный и смотрит! И руки! Руки!.. Эй!" Линь Чэнь зачарованно погладил неосмотрительно подставленный ему нос, аккурат меж ноздрей, где кожа оказалась нежной и мягкой. Цзинъянь снова чихнул и отпихнул его мордой. Хватит! Играть с чужой добычей недопустимо, даже если очень хочется. Линь Чэня это только развеселило. Обескураженный Цзинъянь прижал уши, когда его с наскока обхватили поперек морды и принялись тереть кулаками под челюстью, точно он был собакой, а не драконом. Да что ты будешь делать!!! Цзинъянь вырвался и отпрянул так резко, что человек не удержался на ногах и приземлился на задницу. Но глаза его продолжали сиять все тем же необычайным, почти детским восторгом. - Ваше величество просто кладезь чудес! Дракон! Удивительно! "Дракон. А кто ещё?" Глупый человечишка. Линь Чэнь попытался было ухватить его за кисточку на хвосте, но Цзинъянь наклонился, поддел его мордой и без особых церемоний закинул себе на шею. Линь Чэнь вскрикнул, крепко обхватил его обеими руками, повис теплой тяжестью и снова засмеялся. - Ваше величество… вы уверены? Цзинъянь встряхнулся дабы проверить, как он там устроился, не свалится ли невзначай? Лови его потом по всему ручью. Линь Чэнь не растерялся, сжал его ногами, точно коня, и ухватился за рога. Цзинъянь удовлетворённо взрыкнул, вдохнул и прыгнул. *** Они стремительно неслись во тьме, совсем как в его снах, только там он был один, без раздражающей и столь тщательно оберегаемой ноши. Ноши, которую он сам вез навстречу опасности. Чем ближе они подплывали, тем сильнее становилось чувство неминуемой угрозы и крепче желание развернуться обратно. Но Цзинъянь не привык отступать. Они только посмотрят, говорил он себе. Лучше знать и быть готовым к атаке, чем тешиться наивной надеждой, что беда пройдёт стороной. Из-за тёмной энергии он не видел даже солнца, потому весь напружинился, готовый обороняться от неведомой опасности, но, когда они в туче брызг вышли на поверхность, оказалось, что защищаться тут не от кого. Они очутились у подножия зелёного холма. Ручей огибал его и бежал дальше, но их путь по воде был завершён. Теперь следовало идти пешком. Линь Чэнь тяжело закашлялся и неловко сполз с его шеи. - Приплыли? - спросил он, потрепанный, мокрый насквозь, уже отнюдь не такой восторженный, и принялся выжимать подол своего халата. - Дальше пешком, - Цзинъянь легким усилием воли перетек в человеческую форму. Мастер Линь мгновенно забыл про сырую одежду и с неподдельным интересом подался вперед, дабы получше рассмотреть, как хвост превращается в ноги. - Эй, а вы почему сухой?! - запоздало возмутился он, когда представление закончилось. - Пожалуйста, соберитесь, здесь опасно, - буркнул Цзинъянь, пропустив этот возглас мимо ушей. - Пойдёмте. Он зашагал на вершину холма. Линь Чэнь догнал его чуть погодя: в подоле его драгоценного халата обнаружилась дыра. - Нет, это невыносимо! - принялся он громогласно жаловаться. - Мыслимо ли достойному мужу жить в мире, где невозможно добыть даже сменной одежды?! Цзинъянь, которому было вовсе не до праздных разговоров, так сильно искажала его разум темная энергия, недовольно цокнул языком и заметил: - Новое тело вы точно нигде не купите. Линь Чэнь в ответ окончательно надулся. - Кто бы говорил! У вас-то их целых два, и оба преотличные! А у меня даже халата нет… Цзинъянь украдкой закатил глаза. Ну что за существо? Вроде умное и смелое, но такое невыносимое! Взгляд острый и цепкий, а язык все мелет попусту. Так и хочется наступить лапой и нарычать в уши! Но нет. Впору вспомнить, что и он сам еще немножко человек, способный, хоть изредка, разить остротой языка. - Мастер Линь наделён столькими талантами и добродетелями, что мечтать ещё и о халате - равно гневить богов, - с издевкой произнес он. - Думаете? Линь Чэнь заметно оживился. Цзинъянь ускорил шаг. На холм они взошли молча. С вершины холма открывался вид на дорогу и окрестные пустоши. За ними виднелся край леса. Едва окинув взглядом этот пейзаж, Цзинъянь сделал вперед несколько стремительных шагов, заморгал в неверии и снова огляделся. Линь Чэнь, не сводивший с него пристального взгляда, спросил с легкой тревогой: - В чем дело, Ваше величество? Вы что-то чувствуете? Наконец-то он снова стал серьезен. - Нет. То есть да, - проговорил Цзинъянь. - Понимаете… - он поднял на мастера Линя растерянный взгляд. - Это место. - Да? Что с ним? - подбодрил Линь Чэнь. - Я здесь очнулся, когда умер. Линь Чэнь хмыкнул: - А что так удивляет Ваше величество? Это место пропитано силой. Вовсе не странно, что вас притянуло именно сюда. Цзинъянь кивнул, и все же сказанное, пусть понятное и логичное, до конца его не убедило. - Здесь что-то еще… Он стремительно сбежал с холма. Цзинъянь помнил, как почти год назад также спустился по пологому зеленому склону и побрел в сторону дороги, еще ничего не знающий, растерянный и полный надежд. Теперь он был совсем другим, не человеком даже, но все так же мало знал и мог положиться лишь на чутье, которое вело его все дальше. Линь Чэнь держался на пару шагов позади. Его лицо выражало легкое напряжение, но, тем не менее, он ничего не говорил, а просто следовал за Цзинъянем. Когда тот внезапно остановился на полушаге, Линь Чэнь остановился тоже. - Что?.. Цзинъянь оборвал его властным взмахом руки. Ему показалось, что почва завибрировала под ногами. Причиной тому был странный гул. Словно гигантский пчелиный рой... Нет! Сотни голосов! Кричат, сыпят проклятиями, плачутся, сетуют, воют, умоляют на все лады. Мужчины и женщины, молодые и старые. Все они слились в единый хор, от которого дрожала земля. Цзинъянь оцепенел. Он уже слышал такое однажды, когда на огромном поле собрались скорбящие по семидесяти тысячам солдат погибшей армии Чиянь, и даже воздух рябил от единого порыва горя и скорби тысяч людей. Но эти покойники еще не были отомщены, и вопияли об этом. Цзинъянь содрогнулся. - Что? - нетерпеливо спросил Линь Чэнь. - Что вы чувствуете? - Неужели вы не слышите? Разве возможно не услышать этот вой? Даже если залить уши воском, все равно низкий, страшный гул, минуя все преграды, вопьется в самый мозг. - Не слышу, но чувствую. - Линь Чэнь нахмурился и потер лоб. - Большое скопление темной энергии. Стало быть, это здесь. Цзинъянь кивнул. Он уже увидел, что среди зеленой травы в холме темнеет провал. - Останьтесь тут, - приказал он Линь Чэню. - Глупости! - запротестовал тот. - Я не могу отпустить вас в одиночку навстречу неизвестно чему. Цзинъянь накинул на него полог и с удовлетворением понаблюдал, как Линь Чэнь бьется в попытках его пробить и, наконец, демонстративно усаживается на землю, скрестив ноги. Убедившись, что пронырливый, хрупкий человечек никуда не выскочит, Цзинъянь подошел к темному лазу и начал спускаться вниз по стертым ступеням. Гуйская сущность наделила его даром прекрасно видеть в темноте. Но, даже не будь этого, Цзинъяня бы вывел далекий серебристый свет. Чем сильнее он приближался к его источнику, тем острее становилось сияние и гуще воздух. Цзинъянь двигался осторожно, все замедляя шаг. Шерсть у него на загривке дыбилась, а сердце глухо стучало, рождая угрожающий рык. Что бы там впереди ни было, к нему не хотелось идти, но Цзинъянь должен был. Если не ради себя, то хотя бы ради Линь Чэня, который вломится сюда сам, если он вернется с пустыми руками. Ступени закончились и начался недлинный коридор, который вскоре завершился тупиком. Огромная каменная плита преграждала путь. Она-то и была тем самым источником света. Серый камень был весь пронизан тонкими голубовато-белыми жилками. Цзинъянь, наконец, понял, что это зрелище ему напоминает: Линь Чэня, когда тот показывал свою силу. А, поняв, осознал, что это такое, и кровь застыла у его в жилах. В скалу были впаяны десятки душ бессмертных заклинателей. Они сплелись в единую сеть, пронзили собой скалы, и навеки преградили путь тому, что рвалось из-под земли. Но тот страшный, злой, возмущенный, трагичный вой издавали не они. Это были лишь холодные, безмолвные стражи тем, кого поглотила тьма. С каждым мгновением в этой пещере Цзинъянь терял силы. Дышать стало почти невозможно, ноги дрожали, по шее скатилась капля пота. Он пошатнулся и оперся рукою о стену. В тот же момент сеть-ловушка вспыхнула, и Цзинъянь провалился куда-то во тьму, а потом его выбросило на каменный пол.