***
Инструктор кадетского училища Утопии грозно осмотрел всех собравшихся подростков: казалось, от этого пронзающего насквозь взгляда вяли цветы и гнулись деревья. Сглотнув, куратор в возрасте (чтоб не сказать старый дед) стал неспешно разгуливать рядами кадетов, которые затаили дыхание. — Имя. — резко остановился он возле Аяно Као, но глядя на девушку, что стояла возле нее: рыжая, с карими глазами, невысокого роста. — Петра Рал! — уверенно ответила та, глядя прямо в черные, как смола, глаза инструктора КЩУ. — Зачем пришла сюда? — грозно спросил дед, наклонившись к Петре. — Хочу помочь человечеству обрести свободу! — решительно воскликнула Петра Рал, отдав инструктору условную честь. — Хочешь пойти на корм титанам?! — было разгневанно спросил тот но, отвернувшись, ответил будто сам себе. — Удачи! Они подавятся твоими волосами! Кондуктор училища повернулся к Аяно Као и хотел было начать ее проверку, но опешил: только заглянувши в ее болотные глаза, ему захотелось отшатнуться, отдернуться, убежать куда-то подальше от ее сурового взгляда и просто сломаться. Она смотрела на него, как мертвая. Напускно-строго осмотрев ее, инструктор пришел к выводу, что она проверенная, и направился дальше, проверять всех остальных кадетов: пару человек выгнали сразу, остальных выворачивали наизнанку и публично издевались. Никого дед не обошел стороной. Он поговорил со всеми, кроме Аяно Као.***
— Одевайте ремни и попытайтесь сохранить равновесие на приводе, — кондуктор Беккер прошелся вдоль ряда десятка кадет, что шатаясь и колыхаясь выполняли задание. — Кто не сумеет, тот вылетит. Сначала все шло довольно-таки гладко: курсанты КЩУ застегнули на поясах ремни, отпустили тросты и стали ловить точку равновесия. Но именно тут всех их и подкосило задание. Тросты будто двигались против инерции, опускались, поднимались, но упрямо не давали кадетам овладевать собой. Пару человек выгнали. Остальные, худо-бедно, но справились. В самом конце кондуктор КЩУ подошел к Аяно и скептично осмотрел ее, будто выискивал изъян. Она ведь была единственной, кому не потребовалось и малейших усилий, чтоб справиться с приводом. — Ты. — Ватрэн Беккер нахмурился, а потом указал на привод, что стоял в самом конце ряда: там еще не было никого. Говорилось вроде, что он был сломан. — Тебе туда. Злорадство было одолело инструктора Беккера: он двухсмысленно усмехнулся, ведь понимал, что и сам вряд-ли смог бы маневрировать на бракованном ремне. Но какого было его удивление, когда Аяно осталась на весу и ни разу не пошатнулась. — Вольно. — буквально насильно вытащил из себя Ватрэн Беккер, еле не вскипев от недовольства: какая-то девчонка смогла сделать то, что не удавалось еще никому. И все-таки, она годная. — Следующая десятка! — И почему он так строго относится к тебе? — Аяно обернулась на тонкий голос, увидевши рудоволосую худощавую девушку. — Тот привод ведь был неисправен. — Понятия не имею, — холодно ответила зеленоглазая девушка, ведь еще слишком мутно понимала, как правильно вести себя в обществе. — Как тебя зовут? — приветливо усмехнулась кариглазая курсант КЩУ, протягивая руку в знак приветствия. — Я Петра Рал. Думаю, ты слышала. Инструктор Беккер ведь проверял всех, кроме тебя, вот никто и не знает твоего имени. — Меня зовут Аяно Као. — кадет протянула руку в ответ и, о черт, смогла улыбнуться Петре. — Дирк! Не спать! — разозлился кондуктор Беккер и настолько сильно дал подзатыльник сонному парню, что тот из другого конца строя отлетел прямо в Аяно и Петру. — Тебя взбодрить?! — Было бы кстати! — паренек среднего роста с оливковыми глазами, веснушками и яркими, как огонь, волосами, подошел к своему товарищу. — Разве ты сегодня не спал? — Я неделю с начала обучения не спал, разве не видно? — устало ответил Дирк, и обернулся к Аяно и Петре, что молча наблюдали за ним: высоким, с выбритыми волосами и темными, как ночь, глазами. — Девочки, простите. У инструктора, походу, старческий моразм начинает проявляться. Я Дирк, он — Брюс. Будем знакомы.***
Аяно ловко сбила Петру с ног, схватила за руку но аккуратно, почти невесомо взяла в залом: нет, Као не могла сделать больно Рал, что вновь обматерила саму себя за недоразвитые навыки рукопашного боя. — Не злись. У тебя все получится. — Аяно отпустила Петру, что отчаянно хватала ртом воздух после боя. — Ты молодец. Скоро меня сразишь. — Не смогу. — обессиленно выдала Рал, схватившись за легкие и осевши на рыхлую землю. Остальные кадеты заинтересовано глянули в ее сторону. — Тебя никто еще не смог взять в залом, а я не сильнейшая. Аяно промолчала. Ее ненормальная для курсантки КЩУ сила оправдывалась только тем, что Као выросла на фронте, где слово «слабость» отсутствовало у всех в лексиконе. — Тебе плохо? Стоит позвать инструктора? — обеспокоенно спросила она у Петры. — Не надо. — Рал поднялась с места, усмехнулась и, помахав рукой Дирку и Брюсу, условным знаком позвала их к себе. — А где Римма? — Черт ее знает. Наверное, воровать провизию пошла, пока Дед на нас глядит. — утомленно отмахнулся Дирк, глянувши на своего товарища. — Опять лыбишься? Что происходит? Вдруг Брюс взял в захват руку сонного друга, перекинул его через себя и навис сверху, начавши пытаться вытянуть руки Дирка из-за спины и взять его в залом: а закончилось все тем, что Римма, худая, миниатюрная, блондинистая девушка с голубыми глазами буквально вылетела из кадетских казарм и принесла с собой мясо, остановив их схватку.***
— Вместо подготовки к военному делу мы занимаемся расчисткой двора КЩУ! — протестующе воскликнул Брюс, поднявши вверх грабли и совок. Остальные кадеты выразили свое согласие с ним одновременным «Да!» — Дед сегодня явно в ударе! Осень. Расчищать листья не хотелось никому: ни Петре, ни Аяно, ни Брюсу, ни Дирку, ни Римме. — Дед? Брюс, ты совсем? — испуганно шепнула Римма, схватившись за рукав его формы. — Мы ведь договаривались, что эту кличку будут знать только наши! — Дед? — спросил кто-то из толпы. — Ахуенная кличка! Так и будем называть Ватрэна Беккера! Подхватили. Рассмеялись. Вдруг Брюсу в голову прилетело вердо и парень, выдавши что-то нечленосуразное, потерял сознание от удара и упал. Курсанты КЩУ рефлекторно обернулись в сторону своих казарм, но было поздно: еще пару ребят задело ведрами, которые, как выяснилось вскоре, все это время бросал инструктор Беккер. Дед! На крыше кадетских казарм у него, оказывается, была своеобразная будка, как прозвали этот недо-шалаш курсанты КЩУ, откуда Ватрэну Беккеру была видна абсолютна все территория училища. Но что на самом деле было у Деда в ведрах и что они делали у него в будке, знают только те, в кого попала кислая «водичка» из них.***
Петра Рал пошатнулась, еле не упала от груза, но уперто шла дальше: за всем остальным строем. Снег давал пощечины, закалял, приказывал не останавливаться, но легче от этого не становилось. Римме, чертовке, повезло не меньше, чем Брюсу, хорошие они товарищи: сейчас валяются в лазаретах и отдыхают под видом простуды, пока их друзья таскают немыслимые веса под покровом ночи и еле трепятся на своих двух. — Петра, — Аяно забрала у Рал ее мешок и закинула его себе на плечо, не отставая от строя курсантов КЩУ. — Как ощущения? — Аяно, не надо! Ты себе спину надорвешь! — запротестовала Петра так обеспокоенно, что зеленоглазая девушка невольно засмотрелась на нее. — Я-то справлюсь, а вот ты здоровье не вернешь! Не глупи, оно того не стоит! Груды снега валились на несчастных кадетов, и пока все еле не ревели от отчаяния, Аяно невольно слабо улыбалась, и ее щеки были красными не от мороза, а только от осознания того, что она все еще кому-то не безразлична. Хотя-бы Петре Рал, что все еще тараторила Као под руку что-то о ее здоровье и упертости, хотя сама была готова от усталости упасть в снег прямо сейчас. Аяно хотела было сказать девушке кое-что существенное, но ее перебили. — Дирк! — сердито воскликнул Ватрэн Беккер, что вел отряд бедных курсантов вперед. — Как у тебя хватает совести спать?!***
— Аяно Као! — свирепо затарахтел преподаватель военного дела. — Обьясни всем, как действовать в критических ситуациях. Немедленно. Время пошло. Кадет встала, прокашлялась и, на удивление всех присутствующих в аудитории, рассказала военные правила четко и по делу: оно и понятно, провести все свое детство на фронте, где ошибся, значит, мертвец. — Вольно. — ответил преподаватель, одновременно скептично и внутренне восхищенно глянувши на Аяно Као: она знала все от А до Я, была несравнима с остальными, но только потому, что просто была бесчеловечно убита внутри. — Любишь правила? — тихонько спросила Петра, глянувши на Аяно, что села на место. — Терпеть не могу. — без какого-либо скрытого гнева ответила та. — Их никогда не соблюдают. — Почему это? — весело усмехнулся Брюс, скрутивши самолетик из листка бумаги, что раздали всем кадетам для того, чтоб они записывали информацию. — Мы вот, например, всегда казармы моем по три раза в день. — Зато из экипировки получаем только форму и газ, которым нас всех и потравят! — рассмеялась Римма. — А вместо нормальных сухпаек давимся сгустками муки, которые по-любому насквозь пропитаны ядом! — Так еще и недосыпаем по четыре часа, вы это представляете? — лениво отозвался Дирк, поклавши голову на скрещенные руки. — Без сна мы все скоро умрем. «Не терпиться, — Аяно Као печально вздохнула, мол, прошлое из памяти не сотрешь. — Думаю, и не только мне»***
— А у тебя есть какие-то мечты? — тихо спросила Петра, когда залезла к Аяно на вторую полку постели. — Ты очень мало говоришь о себе. — Хочу просто понять, зачем я здесь. — девушка устало, почти мертво глянула на Рал, и про себя невольно отметила, что под покровом ночи она казалась красивее и загадочнее, чем обычно. — Мне нечего говорить о себе, Петра. Понимаешь? — Ты была на фронте, правильно? — спросила Рал. — Извини, если я чем-то задела тебя. Просто мне хочется понять, что на душе у очень дорогого мне человека. — Была. — честно ответила Аяно. — Ничего хорошего там нет. — Дальше. Я буду слушать! — Чем тебя привлекла эта грязь, Петра? Заглянув внутрь меня, ты испугаешься. — Као неловко обняла Рал за талию, а рудоволосая девушка поклала свою голову на ее плечо. — Лучше спи. Как выяснилось, открываться людям очень страшно: сильнейшая из сильнейших, непобедимая Аяно не смогла и слова выдать о своем прошлом, ведь просто боялась, что вновь потеряет еще одного родного человека. В детстве она пообещала себе, что больше никого не полюбит, но ведь привязанность не считается за любовь, не так ли? — Не человек меняет ад, а ад меняет человека. — сказала Петра Рал. — Поэтому я ничего не испугаюсь. Ни тебя, ни того, что против воли осело внутри тебя.***
Аяно шустро проманеврировала на УПМ вдоль деревьев, узрела картонную фигурку гиганта и направилась в ту сторону. Завела лезвия за голову и, взмахнув ими, поразила цель. Идеально. Направилась дальше. Скучное это было дело, рвать и метать на куски картонные силуэты титанов, понятия не имея, как они будут двигаться на самом деле. Кадетская Щука Утопии не подготовит к реалиям мира за стенами, и к концу обучения это поняли все, кого еще не выгнали. — Не открывайте гигантам спину, иначе будете, тупые, как на ладони! — гневно воскликнул Дед, шандарахнувши какого-то паренька по спине. Долго и нудно он обходил ряды кадетов, стараясь повысить за невыполнение выдуманных критерий всех. — Правильно руководите тростами, идиоты! Вы цепляетесь за ветки деревьев! Скоро и тросты оборвуться! — Есть тут хоть кто-то, к кому Дед еще ни разу ни придрался? — саркастично спросила Петра. — Вряд-ли. — стоящая рядом Римма нахмурилась, проводив инструктора Беккера недобрым взглядом. — Дирк, а почему ты постоянно хочешь спать? — внезапно спросила молчаливая Аяно, которая предельно редко начинала первой разговор. — В детстве я имел проблемы со сном. Как-то раз старший брат начал пугать меня всякими духами, демонами и бесами, поэтому я долго не мог уснуть. Бывало, не спал месяцами в прямом смысле слова. — Дирк зевнул. — А что? — Просто интересно. — ответила зеленоглазая девушка, а потом вдруг мило улыбнулась, чему сама удивилась. — Теперь вместо Сатаны у тебя Дед, да? — Аяно шутит! — громко воскликнул Брюс, что манервировал на приводе и, как следует разогнавшись, влетел в Као с раскинутыми в разные стороны руками, намекая на объятия. — Вот это да! Я что, умер, что-ли? Как-то не верится мне во все это! Аяно, сглотнув, обняла рудоволосого Брюса в ответ и почему-то предательски захотела заплакать, хотя раньше ее одолевали только слезы боли и бессилия. — Ты не холодная, Аяно! — девушка не позволяла и на метр подходить всякому мусору к себе, не то что б прикасаться. Но Брюс ее друг, больше, чем просто курсант. Как Као могла отталкивать его, если тот был светлым? — Ты добрая, слышишь? Душа всегда красивая, ее ничто не изувечит, Аяно! По ее щеке потекла слеза. Все остальные кадеты КЩУ ошарашенно уставились на ту, чья сила могла сравниться с силой инструкторов, чья выносливость была в разы выше, чем у всех курсантов училища вместе взятых, чья строгость зашкаливала и чье сердце убивало своим холодом, но чья душа по-старому была поранена несправедливостью этого мира.***
— Кто воровал ночью хлеб из хранилища?! — свирепо спросил инструктор Беккер, нависая над пятью кадетами, что обвинялись в воровстве. — Признавайтесь, не то все бегать будете! Угнетенное молчание. — Это была я. — Аяно уверенно вышла вперед и отдала Деду условную честь. — Сколько кругов? — Као?! Кто-кто, но чтоб ты так бессовестно нарушала правила! — удивился кондуктор, отпрянувши от курсанта КЩУ. — Миллион! Четыре часа будешь бегать вокруг штаба за непослушание, ясно?! Я был лучшего мнения о тебе! Аяно выслушала все ругательства, маты и оскорбления в свою сторону, а после направилась на выход из кадетских казарм. Као принялась бегать вдоль тренировочной площадки, мысленно находясь рядом с Петрой, Риммой, Дирком и Брюсом. — Она хотела, чтоб мы доправили этот хлеб бедным детям на фронте. — сказала Петра, глянувши в окно. — Взяла всю вину на себя! — Дурочка. — добавил Брюс. — Надо выполнить то, чего она хотела! — решительно воскликнула Римма, поднявшись с места. — Хлеб воровали мы все, а отдувается за нас она! — Римма права, — согласилась Рал, задумчиво постучавши пальцами по подоконнику. — Стоит провернуть все это дело ночью. — Ночью? — Дирк, что все это время дремал, мигом подорвался с места. — А спать когда? — Потом решим. — ответил Брюс. — У меня есть идея. Сначала мы разделимся по казармам, это понятно. Потом ночью, примерно в три, выйдем к запасному выходу из щуки, и следом все вместе направимся к фронту. Утопия очень близко к деревне Сахада. Как думаете, стоит ли нам отправляться туда? — Я думаю, да. — сказала Петра Рал. — И я! — затараторила Римма. — Мне не остается ничего, кроме как согласиться, — Дирк устало посмотрел на часы, что отбивали вечернее время. — Согласен. — Передадите план Аяно, и пойдем все вместе! — Брюс радостно усмехнулся, направившись к выходу из казармы подруг. — Нам пора. Встретимся! — Обязательно. — попрощались Петра Рал и Римма. — Только не засните. Когда ночью компания кадетов незаметно выскользнула из штаба и направилась в прифронтовую деревню Сахада, все шло вполне гладко. Однако когда курсанты прибыли, наконец, на место назначения, всех, кроме Аяно, охватил страх. Ни Петра, ни Брюс, ни Дирк, ни Римма не поверили, что в таком проклятом, как Сахада месте, могла расти Аяно, стальная, непобедимая. Као лишь холодно кивала в ответ на их слова сочувствия, разыскивая в деревне дом Оддо. Спустя десяток минут Аяно нашла его и, молча поклавши под почти выбитую деревянную дверь хлеб, воду и картошку пошла дальше, не находя в себе сил увидеться с Оддо напрямую. Почему-то она чувствовала вину за то, что бросила его.***
Это был ничем не отличающийся от остальных день лета: утренняя разминка, бег вокруг казарм, рукопашка и учеба в специально отведенном для этого помещении. Ничего не предвещало беды. Курсанты КЩУ вышли на тренировочную площадь, построились и хотели было слушать дальнейшие указания инструктора Беккера, как вдруг услышали нечто странное со стороны юга. Грохот. — Это что еще за дрянь? — грязно выругался Дед и оглянулся по сторонам. В Утопие поднялась паника, все начали куда-то спешить и суетиться. — Вот дерьмо! Кондуктор училища приказал угнетенным кадетам стоять на месте и не двигаться, а сам пошел в штаб Военпола, что стоял недалеко от КЩУ. Но когда инструктору Беккеру сказали, что произошло, было поздно. Титаны пробрались в Утопию. Дед со всех ног мчал обратно к своим новобранцам, хотел предупредить их об опасности, но у него на пути появилось скопление неразумных гигантов: их было десятки, нет, сотни. Кондуктор уперто хотел обойти их, но не смог. Деда убили титаны. Стена Мария пала.