Comeback/Возвращение

      Казутора отвёз Такемичи в небольшой парк, и тот снял шлем, поблагодарив парня. Ханемия поджал губы, видя, что подросток собирается развернуться и уйти, он набрался смелости и спросил:       — Ты живёшь в этом доме?       — Нет… А что такое? Хочешь ко мне в гости?       Казутора, услышав последний вопрос, склонил голову.       — …Нет.       — О… Ну, тогда пока. Надеюсь снова встретиться с тобой случайно, чтобы ты начал доверять мне.       Такемичи махал Казуторе на прощание, пока байк того не исчез на перекрестке, и медленным шагом направился к дому Хинаты.       Из-за случайной встречи с Казуторой, Такемичи прибыл намного позже, чем планировал. Он позвонил в звонок, и через пару секунд Хината в пижаме с радостью открыла дверь, выбежала на порог и крепко обняла его.       — Ты сегодня припозднился.       Через неделю после фестиваля Мусаши деятельность Такемичи начала становится очень регулярной. Посетить Дракена утром, посетить Шиничиро днём, и пойти в дом Хины вечером, чтобы погулять с ней. Но сегодня он опоздал, и она, наверное, не сможет выйти.       Такемичи вынул из кармана ожерелье из четырёхлистного клевер, но не такой дешёвый, который он купил в прошлом. На этот раз Ханагаки потратил все свои сбережения, чтобы купить это новое ожерелье с серебряной оправой клевера и четырьмя зелёными драгоценными камнями на четырёхлистных «лезвиях». Это самая дорогая вещь, которую он когда-либо покупал в своей жизни.       — Это для тебя.       Хината была удивлена, она поняла, что ожерелье было очень дорогим, как только увидела его.       — Мне… Разве сегодня годовщина?       — Нет… я просто хотел отдать его тебе. Подойди сюда, я помогу тебе его надеть.       Пока Такемичи надевал на Хину ожерелье, он заметил, как в тусклом свете её затылок слегка покраснел. Пальцы его слегка дрожали, когда он попытался подавить образ в своей памяти, который резко возник перед его глазами, стараясь сохранять спокойствие.       — Почему четырехлистный клевер? — смущённо спросила Хината.       — Потому что я надеюсь, что ты будешь жить мирной и счастливой жизнью, наполненной радостью и удачей, — мягко ответил Ханагаки.       Теперь Хината носила блестящее серебряное ожерелье на розовато-бежевой коже, четыре драгоценных камня в четырёх листах сверкали, действительно выглядит очень красиво. Она счастливо улыбнулась.       — Что ты думаешь?       — Красиво, — улыбнулся Такемичи.       Хината была очень счастлива, но, глядя в глаза парня перед ней, её сердце, казалось, упало на дно реки посреди зимы. Снова этот взгляд… Тот же самый взгляд, наполненный любовью, но в то же время удушающей грустью.       Как бы Такемичи ни пытался спрятать это, но Хина всё же время от времени замечала этот взгляд.       Этот взгляд заставлял ее чувствовать, что её чувства были бременем для парня. Хината больше не понимает себя. Может это потому, что она слишком чувствительна?       Хина попыталась сдержать эмоции, переполнившие её сердце, взяла ожерелье и заставила себя улыбнуться:       — Спасибо. Я буду дорожить им.       К уголкам глаз Хинаты подступили слёзы, из-за чего Такемичи испугался и потянулся, чтобы вытереть её слёзы, но Тачибана быстро развернулась и вошла в дом, в то время как её голос срывался, как будто она собиралась заплакать:       — Это… я… Давай завтра снова увидимся.       — …Хорошо, уже поздно. Увидимся завтра.       Такемичи не понял, что так тронуло Хину, но, может, это из-за ожерелья, поэтому он больше ничего не спрашивал и направился домой.       В парке перед домом Хины Такемичи сел на качели, взглянув на небо.       Он не знал, из-за чего ему хочется плакать.       Чем больше он дорожит данным шансом, тем больше Такемичи боится провалиться.       Он говорил себе, что тогда надо стараться, надо быть сильным, не падать духом сейчас. У него остался лишь один шанс и он не может потерпеть неудачу.       — У тебя определённо что-то ещё есть! Дай и я тебя прощу.       — Не лги, ублюдок!       — Хей, сволочь, я слышал, что у тебя есть красивая сестра? Может позвать её?       Послышался гам от хулиганов поблизости, из-за чего Такемичи нахмурился и посмотрел на источник шума. Четверо или пятеро мальчишек в школьных рубашках пускали дым, один из них взял за воротник худощавого мальчишку в рубашке и толкнул его на землю.       Они смеялись над упавшим на землю ребёнком, их слова от места, где сидел Такемичи, было крайне трудно разобрать.       У Ханагаки расширились глаза. Это Наото?       Поскольку на этот раз он вернулся назад во времени без помощи Наото, Такемичи не хотел беспокоить его, и не собираясь строить хорошие взаимоотношения со всеми, он вообще не собирался встретиться с Наото.       В конце концов, как можно запугивать Наото? Он ясно помнит удар…       Такемичи был поражён. А ведь точно, в первый раз он вернулся четвёртого июля, и случайно испугал хулиганов, а на этот раз это было седьмое июля, и, по сути, Наото всё ещё был тем ребёнком, который молча терпел издёвки.       Он был так зол на себя, и из-за того, что его гнев был на пике, когда он приблизился к хулиганам, он использовал всю свою силу, чтобы ударить парня, до этого наступающего на тело Наото. Тот парень откашлялся с кровью.       — Да пошел ты н-… Агх, ах!!!       Другой парень, стоящий рядом с ним, закричал, когда Такемичи ударил его по лицу. Кажется, у того был сломан нос, когда он схватился за него и от боли упал на колени на землю.       Глядя на покрытого синяками Наото, Такемичи наклонил голову, широко раскрыв глаза.       — Если вы посмеете ещё раз прикоснуться к этому парню… Я убью вас всех.       Один из толстяков в группе, поняв, кто такой Такемичи, вздрогнул и закричал:       — Б-беги… Это Ханагаки Такемичи!       Глаза у другого парня тоже расширились:       — Такемичи?! Тот, кто готов убивать?!       Ханагаки не знал, какие ужасные слухи о нём распространяли в преступном мире, но преувеличение было несомненно. Тем не менее, та группа тут же поклонилась на девяносто градусов, синхронно крикнули «Извините» и взяв с собой двух парней, которых Такемичи сбил с ног, и убежали на максимально быстрой скорости.       Такемичи также не понял такого страха перед ним от хулиганов, но ему было всё равно, и он попытался помочь Наото подняться.       Но Тачибана ударил Такемичи по руке, уголок рта у того был порван и слегка кровоточил, он выглядел хладнокровным и упрямым, а глаза полны гнева.       — Вы, преступники, — все мусор.       Увидев, что нежный мальчик Наото стал таким, Такемичи почувствовал неописуемую душевную боль. Он присел и тихо спросил:       — Хочешь ударить меня?       Наото стиснул зубы и ударил Такемичи по лицу, но боль, исходящая от собственной руки, тут же напугала его, он не в силах поверить в то, что он только что сделал.       За последний месяц хулиганы всё больше издевались над ним, дойдя до предела терпения Наото. Теперь, излив свой гнев на парня, который его спас, ему больше не хватило духу поднять голову.       Такемичи потёр раненную щеку, которую так сильно ударили, что она распухла. Он отметил, что этот мальчик встретил кучу хулиганов, на удары которых не отвечал, но всё же тот вложил всю свою энергию в то, чтобы ударить человека, который спас его, какой парадокс.       Или это потому, что он неудачлив?       — Теперь ты не так зол? Подойди сюда, мне нужно осмотреть твою рану.       Такемичи потянул Наото за руку к качелям и заставил его сесть. Он поднял рубашку, чтобы посмотреть, не сильно ударили ли его в живот или в спину. Но, с другой стороны, когда странный парень начал стягивать с него рубашку, Тачибана так запаниковал, что его лицо покраснело:       — Я… Что ты делаешь?       У Наото всего несколько синяков на предплечье и коленях, ещё больше синяков на щеке и слегка порванный уголок губы. Такемичи вспомнил, как его избивали как тряпку десятки раз, и заключил вывод, что всё в норме.       — Всё в порядке, нигде нет ничего тяжёлого. Вечером можешь приложить к синякам лёд, а ранку во рту обработать антисептиком, завтра подсохнет.       Наото пробормотал:       — С-спасибо… извините… я был… я был немного зол… так что…       Такемичи энергично погладил мальчика по голове.       — Не нужно извиняться передо мной, извинись перед собой.       — А…?       — Не терпи молча, когда тебя избивают, надо любить себя! Хулиганы выбирают только слабых людей, но когда им дают отпор, они выбирают другую цель, понимаешь?       Наото наблюдал за тем, как сияют глаза парня перед ним, и молча кивнул.       Такемичи, присев на корточки, серьёзно инструктирует Наото, как обращаться с «полусырыми» хулиганами:       — У таких нет униформы, они не состоят в бандах. Если встретишь таких, просто притворись слабым на некоторое время, пока они не потеряют бдительность, а после, повали на землю и бей как можно сильнее.       —…       — Если один из них сильно пострадает, то и остальные будут сильно напуганы. Затем оставайся спокойным, будто не признаешь поражения, будто тебе будет всё равно, если тот, кого ты избил, умрёт. Это пугает «полусырых» хулиганов.       Наото со всей серьёзностью выслушал Такемичи и нерешительно спросил:       — А тех, кто в банде и носят форму?       — Тогда немедленно беги, постарайся найти меня.       — Тебя?       — Да, я попрошу верхушку банды, в которой состою, избить их.       —…       Такемичи погладил мальчика по голове, вспомнив, что когда тот вырос, казался взрослым, умным, упрямым, но теперь он маленький, нежный и послушный, Ханагаки не мог не хотеть погладить его по голове ещё больше.       — Иди домой, Хина позаботится о твоих ранах.       Наото моргнул и быстро спросил:       — Ты Такемичи? Ханагаки Такемичи? Её парень?       — Да. Я знаю тебя, Наото, — с улыбкой кивнул Такемичи.       «Ведь ты тот, кто всегда был рядом и помогал мне в будущем».       С тех пор, как над ним издевались и до сих пор, у Наото сложилось плохое впечатление о гопниках. Крашенные волосы, пирсинг и плохой характер, каждый день дерущиеся и вызвающие беспорядки в обществе.       Но даже несмотря на то, что этот парень покрасился в блонд, сделал эту нелепую причёску, этот нежный взгляд в голубых глазах и нежная улыбка…       — Ты гопник?       — Наверное, на половину, я очень слаб в бою, — покачал головой Такемичи.       Но люди, которые увидели его, выкрикивали имя Ханагаки Такемичи, а затем убегали, боясь смерти?       Он вспомнил, как его сестра всегда была очень счастлива гулять со своим парнем каждый день, хоть тот был гопником, против чего Наото всегда возражал, но всегда в ответ слышал, как она описывала своего парня как самого нежного человека в мире. Теперь этот парень сидел на качелях рядом с ним, как ребенок, раскачивая качели взад и вперед, играя сам по себе и ведя себя совсем не было похоже на кого-то плохого.       — Но ты… не выглядишь как плохой парень… и не ведёшь себя как плохой парень.       От этих слов Такемичи рассмеялся. Наото, взрослый или подросток, остаётся всё ещё Наото, всегда делящий всё на белое и чёрное, как будто все в этом мире можно свести только к одному атрибуту.       — Как думаешь, все ли копы хорошие?       От этого вопроса Наото поджал губы.       — …Нет, но… большинство из них по-прежнему хорошие.       Такемичи наклонил голову в бок.       — То же самое касается и людей, состоящих в бандах, большинство из них плохие люди, но и там не без хороших людей.       Наото нахмурился, выглядя так, словно собирался что-то опровергнуть, но Ханагаки не собирался спорить с этим парнем, ведь тот был настолько умён, что невозможно было ответить.       — Мои друзья и я хотим создать новую эру преступного мира. Конечно, будут «тёмные» дела, но невинных людей они точно не коснутся. Это идеал, над которым мы работаем… Так что не волнуйся.       Тачибана явно не поверил словам Такемичи, но почему-то не возразил, как обычно.       Ханагаки сидел на качелях, погрузившись в воспоминания, всё было точно так же, как впервые в жизни вернувшись в прошлое, сцена, с которой все началось, из-за чего у него появилась надежда.       — Знаешь… Вообще-то в 2017 году я упал на железнодорожные пути станции…       — …?       Руки Такемичи тёрлись друг о друга, пока не покраснели. Он рассказал Наото всё точно то же, что и в первый раз, о том, как он путешествовал во времени и что двенадцать лет в будущем Хината и Наото умрут. Чем больше Такемичи говорил, тем больше заплетался его язык, а в голове гудело. Он не понимал, что делает.       — Пожалуйста, защити свою сестру, Наото…       Рука Такемичи потянулась к Наото, его сердце бешено колотилось, а в голове эхом отдавались его последние слова и смех.       — Не забывай о нашем контракте, Ханагаки Такемичи.       «Пожалуйста…».       Наото был сбит с толку, но всё же потянул свою руку, чтобы сделать рукопожатие.       Минута, три минуты…       Наото сглотнул и неуверенно спросил:       — Ханагаки?       Было трудно описать разочарование, которое наполнило эти голубые глаза, его руки дрожали, когда он схватил руку Наото, не отпуская, будто держась за последнюю соломинку, способную спасти его жизнь.       Блондин крепко схватил Наото за руку, опустился на колени на землю и разрыдался, прозрачные слёзы текли по его лицу, капля за каплей падая на землю, он задыхался от горя.       Если бы не было надежды, не было бы и разочарования.       Прими это, Ханагаки Такемичи.