Танец продолжается

Лорд Тремарон Манвуди Когда его конь перевалил через последнюю дюну, отделявшую его от оазиса, лорд Манвуди поежился от холода. Солнце только что закатилось, но ночь уже начала сжимать пустыню в своих холодных объятиях. Тремарону оставалось только закутаться поплотнее в плащ и мысленно поблагодарить жену за то, что она убедила его взять с собой теплые перчатки. Ночи в этих землях всегда были холодными, но последние несколько лун они стали по-настоящему морозными, чего не было последние лет двадцать. И пока простые люди молились перед алтарями, чтобы Семеро вернули им тепло, те, у кого был доступ к услугам мейстеров, знали, что приближается зима — и она обещает быть по-настоящему холодной. Позади него шуршали по песку копыта еще трех коней. С собой лорд Манвуди взял тех, кому действительно мог довериться в таком важном деле. С кем он мог уехать из родного замка и не бояться за свою жизнь. Кто хорошо знал дорогу через эти сыпучие пески — и мог идти по ней даже в темноте, освещая себе путь факелами. Сейчас небо затянули тучи, не дававшими ориентироваться даже по звездам, что для Дорна было очень редко. И не только для Дорна. Жители всех земель к югу от Перешейка с трудом могли припомнить такую суровую погоду. Раз уж она даже Дорн затронула… Цитадель разослала белых воронов в несколько замков на северных границах Простора. И скоро его должен был получить Айронвуд — это было вопросом нескольких дней. А потом очередь дошла бы и до Солнечного Копья, и до остальных дорнийских городов и замков. Оазис, к которому они приближались, располагался вдали от караванных маршрутов и дорог, туда почти не заглядывали конные разъезды, направляемые великими лордами Дорна. Когда-то, в более счастливые времена, он был известен как Оазис Бледных Снов — это имя дал ему молодой рыцарь Айронвуд, который его и открыл. Вскоре вокруг этого места выросла небольшая деревушка, раскинулись поля и был построен небольшой постоялый двор. Дом Айронвуд старался не задушить молодое поселение высокими налогами, и это позволило паре торговцев открыть здесь лавки, в которых они продавали товары первой необходимости, нужные для выживания в пустыне. А еще, если Манвуди правильно помнил историю этого места, здесь раньше жили заклинатели змей, привлекавшие путников своими представлениями. Все закончилось сто с лишним лет назад, когда пришли Таргариены и обратили свой взор на юг. С началом войны Оазис Бледных Снов стал убежищем для отрядов разбитых дорнийских войск, которые надеялись, что наступающие воины Простора и Штормовых земель не смогут отыскать их здесь, на маленьком зеленом островке среди бескрайнего песчаного моря. Они и не смогли. Но дракон смог. Вхагар хватило одного захода, чтобы превратить все, что было в этом почти беззащитном оазисе в огромный костер. Сотни его жителей и укрывавшихся здесь же солдат бросились бежать кто куда — и некоторым это даже удалось. Остальные сгорели. Дракон не был врагом, с которым можно было справиться копьем и стрелой, как привыкли дорнийцы. Но они попытались — и погибли. А вместе с ними погиб и оазис. И их надежда на будущее. К тому времени, когда Эйгон Тиран отозвал свои полчища обратно за Красные горы, на этом месте остались лишь обугленные руины, а лорд Айронвуд так и не нашел деньги на его восстановление. Да и если бы нашел, никто из уцелевших беженцев не хотел возвращаться туда. С тех пор оазис так и остался местом горькой памяти, в котором, по слухам, все еще бродили призраки усопших. Оазис Бледных Снов затерялся в пустыне — и лишь случайные путники из владений Айронвудов или Уллеров время от времени останавливались там. Если больше негде было. Направляться сюда намеренно никому бы в голову не пришло. Но здесь была вода. Пусть большая часть водоема испарилась еще тогда, когда над ним пролетел огнедышащий крылатый ящер. Но она была. И были деревья, выросшие на месте сгоревших. Для встречи вроде той, на которую ехал лорд Тремарон, это место было идеальным. Он отдал команду остановиться. И несколько лошадей, привязанных к пальмам, давали понять лорду Королевской Гробницы, что он явился сюда не первый. Нельзя было сказать, что разрушенная деревня осталась в том же виде, в каком пребывала сто лет назад. Вовсе нет. Пустыня год за годом брала свое. Но кое-что еще было видно. Он дал знак своей страже и доверенным воинам занять позиции в уцелевших постройках, еще торчащих из песка, а сам медленным и размеренным шагом направился к группе людей у кромки воды. Огня никто из них не разводил — костер выдал бы их с головой, а свежее кострище могло навести на ненужные вопросы. Нет уж. Не стоило оставлять никаких следов того, что здесь вообще кто-то был. Единственным источником света был один факел на всех. И в его свете Тремарон узнал лорда Верона Виля — того самого, кто и пригласил его сюда. Рядом с ним стоял сир Дэзиель Алый Клинок, один из самых яростных воинов Дорна… и уж точно самый кровожадный. Слева от него, держа в руках пустой бурдюк для воды, был Люцифер Сэнд, бастард Звездопада, которого некоторые звали за глаза Мечом Позора, только тихо — все знали, что Люцифер ненавидит это прозвище и готов вызвать на поединок любого, кто его так назовет. Остальные были людьми более высокопоставленными: лорд Амор Фаулер из Поднебесья и лорд Азель Уллер из Пекла. Пока они тихо вели между собой обычную беседу ни о чем, но как только рядом появился одетый в красное сир Мерар Веран с несколькими сопровождающими, все тут же замолчали и переключились на то самое дело, ради которого собрались. Без сомнения, бывший командир наемного отряда Кровавые Копья специально задержался и явился чуть позже, ненавязчиво демонстрируя свою значимость. — Ладно, думаю, можно начинать, — сказал Уллер, бросив обжигающий взгляд в сторону опоздавшего. — Да, да, давайте… — тон Верана был намеренно-пренебрежительным, и он даже позволил себе расслабленно махнуть рукой, заставив собеседника покраснеть от гнева. Собравшиеся лорды и рыцари вцепились в свое оружие. Все знали, что род Уллеров никогда не славился ни рассудком, ни терпением, ни способностью проглатывать оскорбления без того, чтобы пустить кровь оскорбившему любого из них. Но сегодня… Сегодня, пожалуй, можно было сделать исключение. И лорд Уллер, тяжело дыша, заставил себя убрать руку с меча. — Итак, несмотря на наши требования, принц Кворен отказался идти на войну! — гневно объявил лорд Пекла. — Более того, он отказал нам в праве пролить кровь наших заклятых врагов, марочников! — Да! Верно! — тут же поддержал его Люцифер Сэнд. — Их замки пусты и беззащитны! Они так и просят, чтобы их захватили! Чего же ждет Кворен? — Да он просто трус! — Виль в сердцах сплюнул под ноги, и каждый участник встречи чувствовал, как сильно Лорд-Змея хочет высказать в адрес их сюзерена что-нибудь намного более крепкое. — Прятаться за стенами Солнечного Копья может лишь жалкий трус, а не настоящий воин! — Он отобрал нашу победу! — Он поднял налоги на принадлежащие мне апельсиновые рощи! — Кворен отказался выдать мою дочь за своего сына! — И заем в пятьсот золотых солнц так и не был погашен! — лорд Королевской Гробницы слышал как будто со стороны свой собственный голос, присоединившийся к череде жалоб на принца Кворена Мартелла. Он и сам понимал, насколько мелочно выглядит его претензия на фоне других. Но принц Дорна и в самом деле был от них слишком далек. И оба раза, когда он ездил в Солнечное Копье, то отделался формальными отговорками. Нет, они правы. Кворен не был воином, он был книжным червем! — У нас есть причины ненавидеть Кворена, — добавил Амор Фаулер. — Но речь не об этом. Вопрос в том, что нам с ним делать. Мгновение-другое все молчали, а потом… — Мое слово таково: не слушать его увещеваний и начать войну самим! — рявкнул лорд Виль, оглядывая собравшихся таким безумным взглядом, от которого любой здравомыслящий человек захотел бы бежать прочь как можно скорее и дальше. — Кворен может сколько угодно твердить о том, что не хочет войны, но посмотрим, как он запоет, когда десятки тысяч воинов стекутся под наши знамена и пойдут на север по Костяному пути и Принцеву перевалу! — А если они не стекутся? — возразил сир Дэзиель. — Если Дорн за нами не пойдет… Как мы возьмем замки Марок? Как бы Тремарону ни хотелось возразить, он понимал, что Алый Клинок прав. Черный Приют и Ночная Песнь были расположены и укреплены так, что даже небольшое количество воинов могли обороняться в них от многократно превосходящих сил. Конечно, эти две твердыни не могли перекрыть все проходы на север, в Красных горах было полно козьих троп и тайных перевалов, через которые могли перебраться небольшие группы налетчиков и устраивать набеги. Но если они хотели настоящей войны против Простора и Штормовых земель, эти два замка обязательно нужно было взять. — У меня есть друзья в Солнечном Копье, которые могут… убедить Кворена, если он окажется слишком упертым, — напомнил ему лорд Виль, стукнув кулаком по тому месту, где у нормальных людей находилось сердце, а у него — неизвестно что. — Лично я могу собрать пятьсот воинов за две недели и взять Черный Приют в одиночку. — Дом Уллеров может собрать еще семьсот. — А дом Фаулеров — восемьсот. — Я могу напасть на Каронов с пятью сотнями, — заявил лорд Королевской Гробницы. На самом деле он мог собрать и больше, замок и окрестные деревни обычно давали во время войны от семисот до восьмисот вооруженных мужчин, это если не считать кочевников, проходивших по его владениям через Западные марки. Но забирать с собой сразу всех в то время, когда принц и многие его сторонники никак не могли решиться начать войну с рушащимся на глазах королевством Таргариенов было слишком рискованно. Озвучив свои обязательства, лорды повернулись к трем оставшимся заговорщикам, ожидая их слова. В отличие от их высокородных соратников, у них не было замков и земель, откуда можно было бы привлечь войска. Поэтому им предстояло доказать свою приверженность как-то иначе. — Я связался кое с кем по ту сторону Узкого моря, — начал сир Дэзиель. — Не все верят, что владыки драконов настолько ослабли… Но многие видят, что у них осталось множество разгневанных вдов, жаждущих отомстить за мужей и сыновей. Несколько человек согласно закивали. Да, флот Трех Дочерей, конечно, сумел разорить Дрифтмарк и еще несколько портов, но он и сам понес очень тяжелые потери. И не сказать, что это было сюрпризом. Все знали, что остров находится совсем рядом с Драконьим Камнем, а драконы, даже совсем молодые, могли долго жечь деревянные суда, прежде чем их удавалось сбить. — Мной было изыскано на случай непредвиденных обстоятельств около двухсот тысяч волантийских онеров — этого должно хватить для первого платежа, — Верон Виль широко улыбался, довольный собой. По мере того, как золотые драконы Таргариенов с каждым днем теряли в цене, наемники по обе стороны Узкого моря предпочитали более «твердые» деньги из других стран. — Меня на Ступенях ждет четыре тысячи шестьсот человек в заранее условленном месте, — сир Мерар пытался казаться как можно более влиятельным, но не мог скрыть своего недовольства тем, что расплывчатые обещания Алого Клинка и денежные вливания Виля воодушевили собравшихся в оазисе заметно сильнее, чем то, что готов был предложить он. — И это не какой-то сброд из подонков и изменников! Это настоящие воины, обученные благородному строю фаланги и другим древним воинским искусствам. Уллер воспринял это чуть ли не как божественную проповедь, но остальные заговорщики были настроены более скептически. Каждый из знаменосцев и командиров наемных отрядов во все времена, начиная с Эры Героев, давал клятвы, что именно его воины самые умелые и самые храбрые, готовые сражаться до последнего вздоха за великое дело… И очень часто эти великие воины разбегались после первого же удара конницы. Или даже до него. А если еще вспомнить, какая репутация тянулась за Мераром во время его службы в Спорных землях… Лорд Тремарон готов был дать руку на отсечение, что любой наемник, имеющий голову на плечах, предпочел бы не отзываться на его заманчивые предложения. — Ну а ты что скажешь, Люцифер? — обратился к молодому бастарду бывший командир Кровавых Копий. — Ты-то что приготовил для общего дела? Ох… Только этого не хватало. Лорд Манвуди почти забыл о том, насколько мощной и глубокой была ненависть между Вераном и бастардом Звездопада. — Может, свой меч, который ты сломал о лезвие Рассвета? Или трех евнухов из Горной Обители верхом на мулах? Или пару страшных сказок о призраках пустыни? На лице бастарда лорда Дейна появилась зловещая улыбка. — Ничего из этого. Твоей смерти будет вполне достаточно. Прежде чем хоть кто-то из собравшихся успел среагировать на эти слова, Люцифер со змеиным проворством рванул из ножен меч и вонзил его прямо в глаз обескураженного Мерара Верана. Жизнь наемника покинула его тело раньше, чем он упал — казалось, что он сам не может осознать собственную смерть, пока алая кровь стекает по его роскошным алым доспехам. Он так и стоял. пока Сэнд не опрокинул его пинком в грудь, одновременно вырывая клинок из его тела. Веран рухнул у самого края воды, обильно заливая землю кровью. А лорды и их приспешники никак не могли поверить собственным глазам. Седьмое пекло, что это вообще такое? — Предатель! — взревел сир Дэзиель и в последний момент отразил своим копьем новый удар Меча Позора, которым тот собирался отправить его следом за Вераном. — Изменник! Остальные пятеро тоже обнажили оружие и готовы были прийти на помощь Алому Клинку, когда до их ушей донесся знакомый свист летящих стрел. Тремарон успел скрыться за ближайшей пальмой, следом за ним в укрытие бросился и лорд Фаулер. Сир Дэзиель, не обращая внимание ни на что вокруг, продолжал атаковать и отражать атаки предателя Сэнда. Верон Виль подхватил свой знаменитый щит, которым прикрылся от стрел. И только лорд Уллер попытался достать невидимых стрелков… Зря. Потому что в первые же мгновения две стрелы попали ему в руку и плечо. А затем поединок с Мечом Позора завершился так же стремительно, как и начался. Сир Дэзиель отступил назад, неосторожно открылся — и этого было достаточно. Второй заговорщик упал мертвым на траву оазиса. «Где же наша охрана? Почему никто не предупредил нас о том, что сюда явились враги?» — не понимал лорд Королевской Гробницы. Разумеется, чтобы спросить об этом вслух, он должен был, как минимум, выжить. Редкие факелы, горящие вокруг оазиса, теперь погасли или, как минимум, упали на холодный песок. Но один все еще светил — и за ним можно было разглядеть быстро приближающуюся тень. С яростным криком Тремарон рванул навстречу ей и нанес неведомому противнику мощный размашистый удар длинным мечом. «Берегись!» — тут же крикнул ему инстинкт опытного бойца. И он в последний момент отразил лезвием брошенный из темноты метательный нож. Этого времени было достаточно для того, чтобы на помощь его противнику явилось еще двое. И ему потребовались все его боевые умения для того, чтобы уцелеть. Краем глаза — насколько это позволяла все более кромешная тьма вокруг — лорд Манвуди видел, как теряет свое оружие сир Дэзиель. Теряет самым простым способом — вместе с рукой, которая его держала. Последний из поединков, в котором участвовал Алый Клинок, завершился полным его поражением. И бастард Звездопада был рад забрать еще одну жизнь в этом оазисе. — Иди сюда и умри, бастард! — кричал Тремарон. — Сразись со мной, предатель, если осмелишься! Иного выхода у него просто не было. Кроме него, бросить вызов Люциферу Сэнду было некому. Лорд Фаулер лежал на песке, устремив невидящий взгляд в черное небо. А на него со всех сторон надвигались вражеские воины, выставившие копья наперевес. Бежать было некуда. Оставалось хотя бы уйти красиво. — Ты не смеешь говорить о предательстве, Тремарон Манвуди. Из ночной темноты возникла стройная фигура верхом на коне, а этот голос… За всю свою жизнь лорд Тремарон слышал его всего три раза. Он говорил тихо, и его слова почти утонули в доносившимся шуме, но лорд Манвуди все равно его узнал. — Мой принц… Кворен Мартелл откинул капюшон, обнажив седые волосы и морщинистый лоб, хранивший на себе печать многих лет. Но его глаза все еще горели гневом, а изгиб губ был совсем не таким мягким и доброжелательным, как обычно. — Четверо моих лордов и двое моих рыцарей решили собраться посреди ночи в отдаленном оазисе… И вы думали, что я ничего не узнаю? Ему хватило мудрости и самообладания промолчать. А что он мог ответить, если действительно так думал? С его точки зрения, принц Кворен не мог узнать об их заговоре. Да даже если и узнал бы, что он мог сделать против них? Он ошибся дважды. И сейчас корил себя за легкомыслие. — Когда я говорил о скорпионах, я не думал, что мои верные знаменосцы станут подобны им! — принц Дорна оглядывал с грустью и презрением в глазах тела несостоявшихся заговорщиков. Возможно, он собирался еще что-то добавить, но потом передумал, развернулся и уехал прочь. Только несколько слов сумел услышать Тремарон — горьких и усталых: — Принесите мне его голову… — Есть что сказать напоследок, предатель? — Люцифер Сэнд спросил это так, словно ответ должен был его по-настоящему развеселить. Его меч, печально известный под именем Коварство, был залит кровью Дэзиеля, Мерара и остальных. Скоро к ним должна была добавиться и его… — Скажи моей жене, что я всегда ее любил… Он не успел заметить копья, брошенного ему в спину. *** Лорд Саргон Орквуд Одна за другой ладьи вползали в эту маленькую бухту, укрытую от бури и дождя. Один за другим спускались паруса и уцелевшие команды могли, наконец, вздохнуть с облегчением. Но не все. Некоторые суда пострадали в последних боях так сильно, что добрались до берега не иначе как чудом, волей Утонувшего Бога и непрерывным вычерпыванием воды из трюма. Только это не дало им отправиться в холодные объятья бездны. Для лорда Орквуда настало время великих забот. Он бросил всех своих людей и свои запасы на то, чтобы как можно скорее залатать все разбитые скорлупки и собрать из них хоть какое-то подобие флотилии. Но он прекрасно понимал, что никакие усилия не сделают из этих недобитков даже тени того могучего флота, который недавно отправился к берегам Зеленых земель. Не сделает. И никто бы не сделал этого, имея полтора десятка искалеченных ладей — из которых, вдобавок, не все подчинялись его приказам. И всё стало бы еще хуже, если бы кто-нибудь узнал, что лорд-капитан дал ему в три раза больше, когда две недели назад они покинули Железные острова, чтобы принудить изнеженных просторцев к подчинению. Тогда Саргон считался одним из самых доверенных капитанов под командованием величайшего из морских разбойников во всем мире. Он был топором, которому предстояло сокрушить флот зеленников. И потом, высадившись на их берега, дать понять, что отныне править Вестеросом будут они, железнорожденные. Все закончилось три дня назад, когда жизнь Красного Кракена оборвалась на Южном Щите — и дальше случилось все плохое, что только могло было случиться по воле Бога Бури. И даже чуть больше. Начиная с того, что они оказались между молотом флота Редвинов и наковальней озлобленных щитовиков. «И теперь… теперь у меня ничего не осталось. Ни чести, ни лучших моих кораблей, ни сотни верных людей, ушедших к Утонувшему Богу». Даже в холодных порывах ветра и криках чаек он слышал унизительные насмешки. Еще ни разу в жизни ему не доводилось испивать такой горькой чаши поражения. Ни разу. И хуже всего было то, что он даже не знал точно, сколько всего потерял. Но, оценивая общие масштабы произошедшего, лорд Саргон Орквуд понимал, что это знание его не обрадует. Можно было, конечно, списать все на их замешательство после гибели короля Дальтона. И, как он теперь вынужден был признать, на огромные потери при штурме Дубового Щита, где быстрый налет неожиданно обернулся кровавой резней — причем с их стороны погибло больше людей, чем с вражеской. Шесть сотен налетчиков ушли к Утонувшему Богу уже после того, как лорд Хьюитт расплескал содержимое своего черепа по камням, получив удар топором по голове в ответ на свое безрассудное сопротивление настоящим хозяевам… Но ради чего? Вся семья Хьюитта и большинство простых горожан заблаговременно спрятались за стенами Хайгардена, прихватив с собой все ценное. А все, что не смогли — то сожгли. И ничего не оставили железнорожденным. Даже одежды, которая могла согреть их в эти холодные бури. Ради чего тогда? На этот вопрос Саргон не мог ответить. Но какими бы ужасными ни были потери на Дубовом Щите, они меркли на фоне рек крови, пролитых на Южном. Сколько прекрасных воинов и моряков погибли под стенами замка Серри от стрел и кипящей смолы еще до того, как очередной жертвой резни стал сам Красный Кракен. А уж после того, как он предстал перед Утонувшим Богом… смертность среди железнорожденных тут же учетверилась. Как минимум. Флот Редвинов превосходил их во всем, кроме численности. У железнорожденных не было единого командира и плана действий, ветер дул против них, команды ладей были изранены и измотаны осадой и бесконечными рейдами вдоль всего побережья Западных земель. И хуже всего было то, что почти все корабли были вытащены на сушу, а те, что еще оставались на воде, в принципе не создавались для морского боя. Это были крепкие и простые транспорты, которые могли быстро доставлять налетчиков на чужие земли и так же быстро увозить их прочь — но не более того. И, каким бы неприятным ни было это осознание, единственным выходом для них в тот момент было бежать как можно скорее. Какими бы усталыми и растерянными они ни были в тот момент. Только так они могли пережить встречу с кораблями Редвинов, ощетинившихся скорпионами, абордажными крючьями и рядами лучников вдоль бортов. Увы, но эта очевидная мысль пришла в голову далеко не всем. Хотя, может, и пришла, но многие капитаны всего лишь хотели поскорее встретиться со своим любимым королем. «Или, может, Утопленники велели им драться насмерть. И вот ведь совпадение — на кораблях, что последовали за мной, не нашлось ни одного из этих фанатиков. И я понятия не имею, куда они делись после гибели короля». Стоит ли говорить, что те железнорожденные, что решили дать врагу бой, были моментально раздавлены? Но своей гибелью они позволили оставшейся части Железного флота вырваться из стальных зубов капкана, что сомкнулся на их щупальце. По крайней мере, Саргон на это надеялся. Старшие капитаны так и не сумели собрать остатки флота воедино — и оставшиеся ладьи быстро разбросало во все стороны. И каждая из них превратилась в одинокую добычу, преследуемую кракеном. И каждый теперь думал только о том, чтобы спастись самому, а потом, может быть, вспомнить и о братьях-островитянах. Он услышал громкий топот, уже понимая, кто это идет. Походку Торгона, своего младшего брата, он давно научился определять. И сейчас заставил себя отвернуться от разбитого корабля, который должен был довести их до родной земли. — Брат, у нас проблема. — Вот как? Всего одна? — позволил себе съязвить лорд Оркмонта, но почти сразу посерьезнел, заметив, что брат не на шутку обеспокоен. А ведь Торгон был не просто Орквудом, он был вторым человеком на борту «Разорителя морей» и не привык опускать голову, столкнувшись с какой-нибудь мелочью. Это Саргон тоже хорошо знал. И если уж он так поник… — Векс, — ответил Торгон на незаданный вопрос. — Он сильно болен. И что-то бормочет… Люди не знают, что с ним делать. — Старик наверняка пытался скрыть свою рану, пока она не загноилась… — Векс был самым старым членом его команды, и только Утонувший Бог мог сказать, как он умудрился протянуть на этом свете так долго. И это при том, что старый налетчик совершенно не заботился о собственном здоровье, на что капитан «Разорителя морей» только головой качал. Какой смысл держать на борту целителя, если он будет сидеть без дела? Спустившись по деревянной лестнице, Саргон развязной морской походкой направился к носу ладьи, где собралось около трети команды. — Разойдись, недоумки! Дайте ему свежего воздуха! — рявкнул капитан, разгоняя матросов тумаками и перешагивая через тех, кто не успевал убраться с его пути. Но как только Саргон, наконец, взглянул на старого моряка, он не мог не присвистнуть от удивления. Векс был стар, он уже миновал шестьдесят пятые именины, его волосы полностью покрылись серебром, а окладистой седой бородой он особенно гордился. Но он не помнил, чтобы у этого человека была серая, похожая на пергамент, кожа, обтягивающая почти голый скелет, и ужасные морщины, исполосовавшие лицо. Он словно постарел на несколько десятков лет с тех пор, как Саргон видел его в последний раз. То есть со вчерашнего дня. — Векс? Ты меня слышишь? Векс? Один из матросов попытался разрезать уродливую сине-зеленую рубаху, чтобы она не мешала ему дышать… И охнул от испуга при виде открывшейся его взору темной кровоточащей раны. — Красным был саван Кракена, черной будет его могила… — прохрипел неизвестно кому старый матрос. Он говорил не своим обычным голосом — Саргону казалось, что это какой-то дикий зверь пытается выдавить из себя человеческие слова. — Векс, ну хорош… Ты что, в Утопленники податься решил? — крикнул кто-то из налетчиков, который, к счастью, остался неузнанным. — Крылья… Синие крылья… Погибель… Кракена… Пульсирующие рядом с раной жилы, как ему казалось, темнели с каждым вдохом. — Что же ты мне не показался, дурак старый… — проворчал корабельный целитель, протискиваясь к Саргону, потом взглянул на старого моряка, вздрогнул и выдавил из себя: — Кровавый туман… — Кости Нагги… Тень… зимы… Взгляд Векса мутнел, но Саргон мог вспомнить, что у этого человека были голубые глаза. Голубые — а вовсе не черные. — Смрадное дыхание Бога Бури… — вырвалось у кого-то, когда из раны выплеснулось немного темной, почти черной крови. — Король… — хрипел умирающий. — Вече… берегитесь… Его глаза закатились, дыхание стало прерывистым… а потом замерло. Векс умер. — О чем он говорил, капитан? — спросил квартирмейстер «Разорителя» Марон. — Кракен какой-то, крылья, Вече… Как они связаны? — Забудь! — перебил его Саргон, сохраняя свой обычный неприступный вид, несмотря на то, что он и сам не знал, что ему думать и во что верить. Но если капитан покажет растерянность перед командой и хотя бы намекнет о том, что старик перед смертью выдал какое-то пророчество… Он потеряет остатки власти над своими матросами и остальными кораблями. Моряки по природе своей всегда были людьми суеверными. Во все времена, во всех странах и во всех морях. Железнорожденные не были исключением. А с учетом того, что обстоятельства смерти Векса явно не были добрым предзнаменованием… «Чем меньше они будут болтать о черной крови, текущей из груди мертвеца, тем лучше». — Милорд, а что, если это был не просто предсмертный бред? — А с чего это ты так решил, а, Бейлон? Бейлон Пайк был одним из многих «осиротевших» налетчиков, которых он взял на борт после бойни на Южном Щите. И за последние дни убедился, что моряком он был совсем неплохим… Хотя Саргон не был уверен, что этот юнец разделяет это мнение в отношении него самого и его команды. И старался за ним присматривать. И один из его доверенных матросов тоже. Мало ли какие амбиции могут родиться в голове у этого человека… Впрочем, сейчас он в ответ на слова капитана закрыл рот и заодно убедил своим примером других суеверных не разводить панику на борту. И это было хорошо, потому что лорд Орквуд понятия не имел, кто еще за ними идет. А уйти прямо сейчас они не могли, им нужно было починить корабль и пополнить запасы свежей воды перед последним броском на Железные острова. — Вернись к работе, матрос. Железнорожденный всегда остается железнорожденным. Но сейчас он повиновался — и остальные тоже. Пусть некоторые и жаловались вполголоса на то, что их капитан жестокий деспот или неверующий слепец. Или и то, и другое. — Что делать будем, брат? — спросил Торгон, когда четверо матросов подобрали тело Векса и унесли его для подготовки к похоронам. — Отплываем сразу, как только будем готовы — и отдадим последние почести Вексу, — голос лорда Орквуда должен был звучать радостно при мысли о возвращении домой. Но он не радовался. Совсем недавно они верили в неизбежную победу на Западе — и сейчас ему было страшно вернуться с вестью о поражении. О гибели короля, о разгроме флота, о пропавшей добыче… История Железных островов знала немало примеров того, что восстания и мятежи начинались по куда более мелким поводам. Но он, конечно, не мог сказать этого вслух, поскольку его мог услышать любой суеверный матрос. Вместо этого он сказал иное: — …и горе всем нашим врагам. *** Королева Бейла Таргариен Отложив очередной лист пергамента, только что прочитанный, молодая королева снова почувствовала, как ее переполняет отчаяние и бессилие. Если верить отправителю — а у нее не было повода не доверять кастеляну Блэквудов — прекрасная мельница, воздвигнутая всего шесть лет назад неподалеку от Харренхолла, сгорела дотла во время обычной стычки с бандой разбойников. И деревня, расположенная неподалеку, тоже сгорела. И все ее жители, человек сто, были вырезаны, а их тела остались гнить под открытым небом. Какая ирония. Даже Эймонд Убийца Родичей, впав в огненное безумие, обошел эту деревушку стороной, за что ее жители благодарили Богов. Но их это не спасло. Бейла тяжело вздохнула, положила пергамент на стопку на левой стороне стола, где их собралась уже целая куча высотой где-то в половину ее роста. Слева она собирала плохие новости. О сожженных деревнях, убитых крестьянах, расставленных на пиках головах, разрушенных замках, разграбленных зернохранилищах, изнасилованных знатных дамах и девах, вырезанных под ноль благородных домах… Обо всем том, что она, будучи королевой, должна была предотвращать любой ценой, будь то доброе слово или сила оружия, если иного выхода не было. И она не сделала ничего, чтобы это остановить. «Какая я, в пекло, королева? Я ничего не могу! Я ничем не управляю! Я властвую над оголодавшими простолюдинами, сожженными деревнями и погребальными кострами!» Она посмотрела в единственное окошко скромных покоев, которые ей выделили в твердыне Девичьего Пруда. Несмотря на то, что день был в разгаре, за окном было пасмурно и снегопады который день окрашивали равнины, леса и холма Речных земель в девственно-белый цвет. Где-то глубоко внутри нее она ощутила тонкую теплую ниточку связи с Лунной Плясуньей. Драконице нравился снег, но она быстро уставала на таком холоде. Северяне отнеслись к перемене погоды совершенно спокойно — понятно, они полжизни провели в таких условиях. Чего нельзя было сказать о лордах Долины и Речных земель, многим из них такая метель казалась непривычной и даже пугающей. Доходило до того, что многим из них в дороге приходилось спешиваться и вытаскивать своих коней из сугробов, хотя, по логике, все должно было быть наоборот. Бейла снова вздохнула и продолжила перечитывать сегодняшние пергаменты, письма, отчеты и доклады, которых оставалась еще целая гора. Которую она должна была перечитать и, желательно, принять меры по всем делам до конца дня. Жизнь королевы, в ее представлении, должна была оказаться сплошным праздником. На самом деле в этот год войны и долгой зимы ей приходилось проводить целые дни за этим столом и с этими бумагами. И все ничего, если бы в этой куче нашлась бы хоть одна хорошая новость! Бейла готова была поклясться своей жизнью и жизнью своей любимой сестры, что за последние несколько лун она не видела ни одного послания, которое бы заставило ее улыбнуться или расслабиться. Не так давно попытка наступления Рованов от Золотой Рощи на юг закончилась провалом, а железнорожденные были разгромлены в прах у Щитовых островов вскоре после того, как этот самоуверенный кретин провозгласил себя Железным королем. Нет, с того самого дня, как она оказалась в этом замке, ей не пришло ни одной хорошей новости. С того самого дня, как ее войско покинуло Босвортский мост. Или, как его теперь называли намного чаще, Мост крови. Она и сама не могла сказать, выиграл ли кто-нибудь в тот ненастный день. «Если только вороны…». Бейла в очередной раз горько усмехнулась при воспоминании о битве, обернувшейся бойней. Такое могло вызвать омерзение даже у самых кровожадных фанатиков, жаждущих войны до победного конца. К Босвортскому мосту Черные привели двадцать четыре тысячи человек. Сутки спустя за вычетом погибших, дезертировавших, больных и искалеченных, к Девичьему Пруду начали отходить едва ли одиннадцать тысяч. «Резня на резню…», — подумала Бейла. Она прекрасно понимала, что Зеленые, формально оставившие поле битвы за собой, понесли куда более тяжелые потери. Лорд Болтон говорил о двадцати шести тысячах только погибших. Сама она, глядя на место сражения верхом на Лунной Плясунье, видела собственными глазами столько трупов, уносимых рекой, что ей на мгновение показалось, что человеческого мяса в ней уже больше, чем воды. Но слова: «Мы еще легко отделались» были для нее слабым утешением, даже несмотря на то, что войско противника было уничтожено почти полностью. «Только благодаря дурости лорда Баратеона мы оставили их без конницы. Если бы я еще смогла убить Дейрона и Тессарион…». Но она не смогла. Ее кузен, усевшийся на трон, оказался умнее двух своих старших братьев — хотя это было не так уж и трудно. И он не дал ей повторить тот трюк, что она провернула в небе над Драконьим Камнем. Да даже если бы она и попыталась… Попасть из лука дракону в глаз в разгар бури было нереально. Она развернула новое послание — в этот раз из Старого Якоря. Поставки продовольствия из Пентоса задерживались на несколько дней, автор сетовал на плохую погоду — но нетрудно было понять, что истинная причина задержки была другой. Эссосцы просто не хотели связывать себя какими-то обязательствами с Черными по мере того, как их казна стремительно опустошалась. И с каждым днем переубедить их было все труднее. «Думаю, за это можно сказать спасибо Браавосу… Не зря же они запрятали половину королевской казны в своих закромах?» Еще одно дело, на которое она никак не могла повлиять. Но это хотя бы было не очередное послание от вассалов Арренов, жалующихся на потери или на действия соседей. Или просто их уверения в собственной преданности. Для лордов Долины сражение за Мост крови было, без преувеличения, полной катастрофой. Не только для них, на самом деле — но со стороны Черных наиболее тяжелые потери понесли именно они. Так, лорд Линдерли и лорд Корбрей были мертвы, как и многие их родственники — хотя этим хватило мужества погибнуть в сражении. Но сами лорды были казнены. И это стало концом дома Корбреев, а Покинутая, их фамильный валирийский клинок, отныне принадлежал ей. «Видят Семеро, я не желала им зла… Но они хотели предать меня и мое войско, будь они прокляты! И мне пришлось самой отрубить им головы!» Да, большая часть ее войска — те, кто выжил в сражении — теперь придерживались старинного обычая, требовавшего, чтобы тот, кто выносил приговор, сам его и исполнял. И этот опыт для нее был… очень странным. Пугающим. Кровавым. Варварским. Но в то же время Бейла понимала, что если у нее не хватит смелости обезглавить преступника, значит, она и сама до конца не верит в его виновность. Выходит, в этом законе было что-то правильное. Да и с Покинутой в руке исполнить приговор было не так уж и сложно. Если бы только эти потери были единственными… Сир Джон Херси погиб. По слухам, он пытался лично прикончить Борроса Баратеона, но вместо этого сам пал от руки одного из рыцарей Сваннов. Лорд Илшем погиб, когда его люди, уверенные в неминуемой победе, первыми побежали на южный берег… И первыми попали на пики волантийских наемников. Лорд Прайор пока еще был жив, но лишь Богам было ведомо, очнется ли он после мощнейшего удара по голове, и сможет ли жить дальше. Лорд Аллард Доннигер пропал без вести — несколько солдат-простолюдинов вроде как видели, как он свалился в реку и утонул, но точного подтверждения их слов пока не было. Единственным по-настоящему влиятельным лордом Долины, пережившим резню и сохранившим при этом голову и титулы, оказался, как ни странно, Эон Толлетт. Эон Предвестник, как его звали за глаза, не получил в битве ни царапины — и это несмотря на то, что большую часть дня он находился там, где шли самые ожесточенные бои. «Да, слухи о его смерти опять оказались преувеличенными», — усмехнулась про себя юная королева. Но все намеки на какие-то светлые чувства исчезли сразу, как только она вспомнила обо всех, кого не было с ними. Кто прибыл к Босворту вместе с ней — и не вернулся оттуда. Среди них были и двое ее королевских гвардейцев. Сир Гаррольд Дарк был убит в последние минуты сражения, когда они уже отходили, а сир Джаред Пейдж в самом начале битвы получил в глаз стрелу от какого-то марочника. Лорд Уайтхилл пытался сдаться в плен — и продолжал молить о пощаде, пока озверевшие воины из Штормовых земель рубили его со всех сторон. Лорд Овертон упал с коня и был затоптан насмерть. Лорда Рида сотни врагов вытащили из седла и буквально разорвали на куски. Тяжелораненый лорд Карстарк умер от потери крови, а сам до последнего рвался обратно в сражение. Лорд Ригер, лорд Кит, лорд Личестер, лорд Маллистер и многие другие погибли в бою у брода. Лорд Дарри лишился руки и получил несколько глубоких ран на ногах. Он уже много дней не вставал с постели, и мейстеры не были уверены, проживет ли он еще хотя бы дней семь. Но самой тяжелой потерей для Речных земель стал их Хранитель, лорд Кермит Талли, попавший в плен к Зеленым. Несмотря на то, что он был еще жив, из-за его исчезновения всякое единство между лордами Трезубца тут же рассыпалось, и они целыми днями поливали друг друга претензиями и оскорблениями, которые с каждым днем становились все жестче. «Не поэтому ли Харрен Черный позволил Завоевателю себя сжечь? — иронично подумала Цареубийца. — Он ведь правил предками этих людей… Выслушивал их просьбы и жалобы…». Сама Бейла уже не раз и не два ловила себя на том, что она больше не выдержит. Бросит все и улетит прочь. Но, увы, клятвы, которые она дала во время коронации, она не могла нарушить. И неважно, что эти люди порой вели себя хуже маленьких детей. Ее тяжелые мысли прервал стук в дверь. — Лорд Клиан Мосс просит аудиенции, Ваша милость! — услышала беловолосая королева голос Лорда-командующего Королевской гвардии Адриана Редфорта. — Пусть войдет, — она очень надеялась, что этот северянин не притащил ей еще больше писем и документов, которые нужно было срочно прочитать и написать ответы… Тяжелая дубовая дверь открылась и она увидела сначала рыцаря в белых доспехах, а затем темноволосого человека рядом с ним. — Ваша милость, — вассал дома Дастинов низко поклонился. Бейла нетерпеливо махнула рукой, давая знак встать, и стараясь не показывать, как ей осточертели все эти придворные церемонии. Девочка, прожившая большую часть жизни на Драконьем Камне, даже не представляла всего обилия поклонов, салютов и прочих глупых формальностей, которые королевский двор считал чем-то само собой разумеющимся. В древней цитадели Таргариенов все было совсем по-другому. Там все друг друга хорошо знали и не обременяли себя пустыми церемониями. Зато здесь, в Девичьем Пруду, все кому не лень при встрече друг с другом кланялись, кланялись и снова кланялись. Радовало хотя бы то, что здешний этикет не требовал целовать вышестоящим обувь, но Бейла чувствовала, что многие подхалимы и так готовы это сделать. Даже думать не хотелось о том, какая уйма времени каждый день тратилась на соблюдение этих никому не нужных правил. — Вы сегодня прекрасно выглядите… — Мне почему-то кажется, что вы сюда прибыли не затем, чтобы мне это сказать, — все люди любили комплименты. Все без исключения. Но четырнадцатилетняя королева за последние месяцы наслушалась их столько, что ее от них уже просто тошнило. Услышать в первый раз о том, что в твоих чудесных лиловых глазах могут затеряться тысячи восторженных душ, приятно. В сто первый от этих слов хочется эти самые глаза закатить. — Нет, Ваша милость. Я здесь по поручению лорда Старка. Он сообщает о том, что вчера в лагерь леди Блэквуд прибыли три рыцаря Зеленых с радужным флагом мира. Они заявили, что явились по поручению самого короля… Леди Алисанна просила передать, что они предлагают перемирие. — Дейрон хочет перемирия? — недоверчиво переспросила она. Но никто не мог бы упрекнуть ее скептицизм. С самых первых дней война Черных и Зеленых отметилась не только массовой резней с обеих сторон, но и полным презрением к чести и данному слову. Клятвы и обеты нарушались столько раз, что все давно бросили считать. И это была не первая попытка перемирия — которые обычно заканчивались тем, что одна из сторон вырезала вторую, имевшую наивность довериться словам врагов. После Босворта Бейле и северянам стоило огромных трудов убедить своих союзников из Речных земель и Долины не убивать взятых в битве знатных пленников. Сейчас вместе с ней гостеприимством твердыни Девичьего Пруда наслаждалось не меньше двадцати южных лордов — правда жили они чуть ниже нее и комнаты у них были, скажем так, не такими удобными… И она была уверена, что как минимум в три или четыре раза больше пленников банально не дожили до прибытия в казематы. По разным причинам. «Забавно получилось. Сражение я проиграла, но взяла кучу пленных. И если бы Дейрон не взял в плен лорда Талли, ему вообще нечего было бы мне предложить…». — Да. Перемирия и обмена пленными, — подтвердил ее мысли лорд Мосс. И добавил: — Более того, посланники Зеленых намекнули на то, что их король не против полноценного мирного договора. Юная королева поправила свалившуюся набок золотую корону, глядя на слегка склонившегося перед ней посланника Севера. Этот человек был, несомненно, полезен, он помогал ей снять со своих хрупких плеч часть обязанностей по управлению королевством, и при этом не обладал какими-то запредельными амбициями и жадностью. Если бы только все северяне были такими… Лорд Старк, например, не обращая внимания на раздающийся за его спиной ропот, открыто делил чужие земли, оставшиеся без хозяев, и устанавливал собственные опорные пункты далеко южнее Перешейка. «Пустила волка в овчарню, называется… И еще зима близко». — Что ж, раз он и в самом деле готов к переговорам... — криво улыбнулась Бейла, оставив фразу незаконченной. Она помнила, чем закончились последние «переговоры» между королевой Рейнирой и ее сводным братом сразу после смерти короля Визериса. И корни всего, что произошло в последующие годы, были посажены именно там. — …Тогда я готова выслушать его предложения. От меня не убудет, верно? «И, возможно, так у нас будет хоть какой-то шанс дожить до весны», — мысленно договорила она.