Танец продолжается

Лорд Марк Мерривезер — Интересно, почему мои рыцари так радуются, когда узнают о начале войны? — недоумевал лорд Длинного Стола, оглядывая картину запустения вокруг себя. — Думаю, они просто не думают ни о чем, кроме славы и богатства, милорд, — ответил его верный слуга Бертрам, который был с ним почти двадцать лет. — И, мне кажется, ты прав, — серьезно ответил Марк. — Каждый рыцарь, будь он знатный или бедный, опустошает свой кошель за сезон на такие пустяки, как турниры, азартные игры и вино… Потому что верит, что в следующей войне он вернет свое богатство сторицей. По тону лорда Мерривезера было понятно, что он думает о таких людях. Обычно на войне победитель мог радоваться лишь тому, что потерял меньше, чем побежденный, и очень редко ее исход был таким, как его представляли себе люди до того, как обнажить меч. В той войне, что закончилась недавно, победителей не было. Единственным домом, где соотношение приобретений и потерь не выглядело столь ужасным, как у всех прочих, были Тиреллы, которые, как и Мерривезеры, до последнего держались в стороне. Лишь в последний момент лорд Марк все же склонился на сторону Зеленого Дракона — и не прогадал. — Война всегда ужасна. Особенно эта, где ссора между драконьими владыками сотворила целое море крови, — в подтверждение своих слов он махнул рукой в сторону того места, которое когда-то называлось Тамблтоном. — Но дом Мерривезеров всегда знал, что мир намного выгоднее. Мы не просто так живем под девизом «Узрите нашу щедрость», Бертрам. С весны и до осени богатые земли вокруг Длинного Стола превращаются в золотой рог изобилия, который изображен у нас на гербе и который нам сейчас очень нужен. Мой отец вложил большие деньги в строительство крупных виноделен, в сотни ферм, выращивающих зерно и овощи, он снизил пошлины для торговцев на Мандере, внял моему совету и выделил средства на развитие дорог… И что мы сейчас видим? Дом Мерривезеров находится в лучшем положении, чем за последние сто лет. Последнее вряд ли мог бы отрицать их извечный соперник в лице дома Футли из Тамблтона. Во-первых, потому, что возражать было попросту некому. Из всего дома на место лорда ни нашлось никого лучше одного бастарда, обязанного своему существованию какому-то пьяному застолью двенадцать лет назад. Во-вторых, как он сейчас видел собственными глазами, от некогда процветающего Тамблтона не осталось почти ничего. По сравнению с тем, что он видел пять лет назад, во время последнего визита в этот город, Тамблтон превратился в ничто. Внушительную каменную твердыню, из которой правили своими землями Футли, окружала огромная масса прилепленных вплотную друг к другу деревянных домов, превратившихся в одно сплошное пепелище. И кто теперь, спрашивается, будет это все разгребать? Прежний лорд Футли, пышущий энергией здоровяк по имени Колин, был известен своей крайней прижимистостью и скупостью на все, кроме мечей, доспехов и копий. Откуда Марк знал эту подробность? Очень просто — именно он все это лорду Тамблтона и продавал. Вообще Марк не был достаточно близко знаком с лордом Колином, который был ярым сторонником короля Эйгона. И, конечно же, щедрые займы в золотой и серебряной монете из казны Староместа никак не повлияли на его верность, вовсе нет… Сам он считал, что для дома Хайтауэров это вложение было во всех смыслах провальным. Два крупных сражения, в каждом из которых участвовали драконы, причем с обеих сторон сразу, и город Тамблтон был стерт с лица земли. Прямо сейчас на южном берегу Мандера строился новый Тамблтон, местом для которого выбрали удобную возвышенность, а на одном из холмов уже сооружался фундамент для нового замка. Но старый Тамблтон располагался в одной лиге к северу. И события, развернувшиеся там были… очень бурными. И это не было преувеличением. Твердыня Футли уцелела каким-то чудом — лишь Кузнец со Старицей могли объяснить, как этот почерневший остов вообще устоял под ударами драконьего огня и прочих стихий. Сейчас он выглядел еще более чуждым на фоне засыпавшего весь мир вокруг снега. Что до домов простых горожан — они пострадали от драконов и солдат обеих враждующих армий куда сильнее. Только после первого сражения половина Тамблтона сгорела дотла, а вторую половину спасли осенние дожди. Две трети жителей к тому времени сбежали на юг. Если бы этим всё и ограничилось, Тамблтон, возможно, еще смог бы восстановиться. Но следом за первой битвой пришла вторая. И то, что не сгорело в первом бою, от злости сожгли отступавшие Черные. И драконы тоже заключили беззащитных горожан в свои огненные объятия. И, как оказалось, каменные дома тоже могут гореть. От берега Мандера до вершин холмов вся местность была совершенно черной, усеянной шрамами руин. Понятно, что Тамблтон уже никогда не возродится на старом месте. Те немногие, кто решался приехать сюда посмотреть, что здесь было — и не осталось ли здесь чего-то ценного — потом рассказывали, что им еще долго по ночам снились кошмары. Драконы и войска ушли отсюда, но их следы останутся на этом месте еще на несколько поколений. — Леди-регент Хайгардена предложила дому Футли очень щедрую ссуду на восстановление города, — отметил Бертрам, и Марк задумчиво кивнул. — И не только им, — добавил он. Хайгарден предоставил помощь еще десяткам пострадавших от войны городков и крепостей. — Золотые розы снова на подъеме… Он не стал уточнять, за счет кого был достигнут этот подъем. Они оба и так хорошо это понимали. Потери, понесенные Хайтауэрами, были поистине ошеломительными, и Марк думал, что истинные масштабы катастрофы им еще предстоит увидеть. Кто-то мог возразить, напомнив о том, что на Железном Троне сидит их родственник. Но какой, спрашивается, ценой было это достигнуто? Ради этого успеха они пожертвовали всей основной ветвью, выдали уйму кредитов великим домам и купеческим гильдиям, которые те были не в состоянии вернуть. Они пытались влиять на остальных через мейстеров Цитадели — но теперь их не принимали к северу от Трезубца. Конечно, со временем Старомест и дом Хайтауэров оправятся от нанесенных им ран. Слишком уж важен был этот город для южного Вестероса. Но Тиреллы вряд ли позволят подняться им так высоко, как раньше. Да и остальные дома Простора наверняка не забудут, кто первым предложил объявить Рейниру самозванкой. Никто не отрицает, что эта женщина в конце концов сошла с ума. Но они могли бы собрать коалицию верховных лордов и созвать новый Великий Совет — после того, как это стало бы очевидным, а уж никак не до. — Что ж, надеюсь, что стюарды Гарденеров хоть раз сумеют сделать что-то стоящее, — не удержался от колкости Мерривезер. Все помнили, что за сто тридцать с лишним лет своего правления дом Тиреллов не породил ни эталоны рыцарства, ни отличных командиров, ни превосходных банкиров — никого. — Ладно. Хватит с меня. Возвращаемся в лагерь. Нам еще долго ехать до переправы через Черноводную — и еще дольше до столицы. — Как думаете, милорд, там будет лучше, чем здесь? Лорд Марк Мерривезер иронично усмехнулся в ответ на этот невинный вопрос. — Не смеши меня, Бертрам. Этим проклятым городом правили по очереди Эйгон и Рейнира — и его два раза отбивали у противников с участием драконов… Этот ответ можно было сформулировать намного короче: «Нет. Там все намного хуже». *** Лорд Кермит Талли Рисунок получился действительно впечатляющим — даже несмотря на скудные цвета. Нанятый им художник ограничился оттенками коричневого, зеленого и серого. Но и этого было достаточно для того, чтобы донести его мысль до собравшихся в зале Риверрана рыцарей и знаменосцев. И каждый, кто до сих пор не был знаком с состоянием западной границы Речных земель, теперь имел представление о том, что влечет за собой осада Золотого Зуба. — Как видите, — лорд Кермит указал на самые важные части рисунка, — родовая твердыня дома Леффордов, известная под именем Золотой Зуб, очень надежно защищена. Любая армия, пытающаяся прорваться через горные перевалы, должна будет пройти по узкой извилистой дороге, пока солдаты Запада будут безнаказанно обстреливать ее и закидывать камнями, не опасаясь ответных действий. Взгляд его голубых глаз переместился на грозные башни, возвышающиеся над окружающим пейзажем. Любой бард назвал бы эти конструкции уродливыми и безвкусными, но лорд Риверрана хорошо знал, что спрятанные в них тяжелые скорпионы направлены прямо на тропу и в любой момент готовы «поприветствовать» врагов Ланнистеров. — Второй ряд обороны Золотого Зуба включает в себя как минимум четыре требушета, более двух десятков скорпионов, восемь тяжелых баллист, аналогичных тем, что мы уничтожили на Озерном берегу, и пять дальнобойных катапульт, а также свыше шести сотен лучников и арбалетчиков — и мастеровых для их ремонта и пополнения запасов стрел. Кроме того, замок оснащен сторожевыми башнями и куртинами, которые расположены так, что обойти Золотой Зуб могут только птицы. Близлежащие скалы слишком круты, чтобы по ним можно было пройти, а на всех козьих тропах стоят секреты — и они заранее узнают, если кто-то попытается прокрасться к ним в темноте ночи. Стоило ли удивляться тому, что Золотой Зуб за последние столетия крайне редко сдавался врагу — это случалось лишь тогда, когда смертельный удар наносился с запада. Леффорды и их воины вынуждены были полагаться на плодородные земли, расположенные между ними и Утесом Кастерли. Стоило их отрезать — и через несколько лун «непобедимая» крепость сдавалась, как и любая другая. Вот только никто не мог вспомнить, удавалось ли совершить подобное лордам Речных земель. Девять конфликтов с Западом из десяти приводили к тому, что это их поля горели, их деревни разграблялись, их запасы похищались — и все это совершалось практически безнаказанно. — Мы знаем о проблеме, вызываемой Золотым Зубом, милорд, — подал голос сир Роберт Кит, чьи торчащие русые волосы придавали этому человеку некоторое сходство с ежом. — Но сейчас в королевстве мир. Возможно, он не продлится долго с наступлением весны, но в ближайшие месяцы мы не будем воевать с Западом. Все перевалы засыпаны снегом, в котором мои воины просто отморозят себе яйца, а мастеровые точно не обрадуются, если я прикажу им строить осадные машины в такую погоду… И с ним многие согласились, чему Кермит ни капельки не удивился. Все их разговоры о мести и ответном разорении земель Зеленых разбились о суровую реальность, которая заключалась в том, что воевать зимой было практически невозможно. Кроме, может быть, северян, у которых по-другому и не бывает. Эти, может, и пошли бы. Особенно Амберы с их полувеликанами. Ну ничего, сейчас он их всех удивит своим планом. Или, по крайней мере, предложением по первому шагу в осуществлении этого долгого и трудного плана. — Я и не предлагаю никому осаждать или штурмовать Золотой Зуб, — сказал верховный лорд Речных земель. — Я хочу, чтобы наши земли защищала точно такая же крепость, как та, что имеется у Леффордов. Чтобы если Ланнистеры решат вдруг нас пограбить, я хочу, чтобы они остались лежать под ее стенами. Чтобы их знамена падали в грязь раньше, чем они успеют сжечь наши поля, разграбить наши житницы отсюда и до Девичьего Пруда. — Очень… амбициозный план, — наконец, сумел сказать один из людей Атранты, который, судя по его голосу, хотел озвучить другой эпитет, но потом решил выбрать более мягкий и вежливый. — Я понимаю, что если у нас будет такая же крепость, как и у западников, мы сможем сдерживать их так же легко, как они нас сдерживали в прошлом. Но давайте посмотрим правде в глаза. Если во времена Миротворца у Риверрана и были деньги на эту грандиозную стройку, то сейчас их точно нет. — Да и если бы и были, что толку? — подал голос кто-то из вассалов Гудбрука, чье имя Кермит никак не мог вспомнить. — Если даже мы начали бы строить её прямо сейчас, посреди зимы… До весны закончить работу невозможно. А весной запросто может начаться новая война. Несколько человек с жаром стали возражать ему. Потом нашлись и те, кто принялся возражать уже им… Не успел лорд Талли оглянуться, как все спорили со всеми. Как обычно. Это были речные лорды, которые по-другом попросту не могли. — Леффорды и Ланнистеры все равно не позволят нам построить крепость! — Она нам и ни к чему! Простор и Штормовые земли угрожают нам еще сильнее, чем Запад! — Поставим одну-две сторожевые башни — и хватит! Так куда дешевле и проще… — Думаете, мы справимся с этим делом без поддержки королевы? А она никогда не говорила о том, что нам нужен свой замок напротив Золотого Зуба! — Крабий залив — вот где мы по-настоящему уязвимы! Если вам некуда деньги тратить, пустите их лучше на защиту морской торговли! — А помните, что Джастмены уже пытались такое построить? Тогда Бракены вместе с Блэквудами восстали против короля Трезубца, который драл с них грабительские налоги! Бракены! Вместе с Блэквудами! После этого аргумента Кермит понял, что спор пора сворачивать и взять, наконец, инициативу, в свои руки. — Но мы все равно ее построим, сир, — он сказал это таким тоном, что самые громкие крикуны перестали картинно закатывать глаза и заламывать руки. — Вы, кажется, забыли о том, что столица теперь находится куда ближе — и мы не можем пустить в нее врагов. Наши с Ланнистерами распри никуда не делись, не обманывайте себя. И я не хочу, чтобы их очередное вторжение разрушило все, что у нас осталось… — Но нам все равно нужна поддержка королевы, — заявил лорд Випрен. — Я обязательно поговорю с Ее милостью, когда она вернется с Севера, — сказал Кермит, сверля взглядом того, кто осмелился его перебить. — И я уверен, что королева Бейла меня поддержит. *** Лорд Ройс Карон Думал ли он когда-нибудь, что будет заседать в Малом совете? Такая мечта казалась ему очень соблазнительной. Но тогда он был лет на десять моложе, на Железном Троне сидел Визерис, в королевстве царил мир, а место в Малом совете давало немало денег, влияния и власти. До того, как королевский двор был расколот на сторонников Зеленых и Черных, и яд вражды уже разливался внутри них. И до того, как ужасная война столкнула соседей с соседями, армии с армиями, драконов с драконами, и в итоге сожгла Семь Королевств. Нет, конечно, какой-нибудь ремесленник или торговец будет считать, что он все равно приобрел огромную власть и влияние, став мастером над законами при короле Дейроне, именуемом Первым. В каком-то смысле они были правы. Он в одночасье стал одним из самых могущественных людей в Штормовых землях. Но не было в этом для него ни радости, ни удовлетворения, когда он отдавал очередной приказ или отменял закон, придуманный Черной королевой. Чтобы действительно влиять на своих соседей, ему нужны были две вещи: власть именем короля — и надежные союзники. Этих самых союзников приходилось выбирать из малолетних сопляков и стариков — больше никого в Штормовых землях и не осталось. Ройс не мог и не хотел налагать на них наказания за незнания вопросов законов и правосудия. У него была возможность подавить их силой, как поступил бы на его месте Боррос Баратеон, но лорд Ночной Песни не собирался перенимать его методов. В конце концов, он не был верховным лордом Штормовых земель. Да и если бы и был, самоубийственная атака лорда Борроса на Босвортском мосту была болезненным напоминанием о том, что безоговорочная верность и подчинение могут стать большой бедой, если подчиняться приходится импульсивному дураку. Великие и благородные дома знаменосцев Баратеонов до сих пор подсчитывали, сколько мужей, сыновей, братьев и кузенов они потеряли в тот кровавый и пасмурный день. Что до имеющегося у них золота… Об этом лучше вообще не думать. Казна пустела быстрее, чем пополнялась — нужно было возмещать нанесенный войной ущерб, закупать огромное количество еды, в которой нуждались как знатные лорды, так и простые подданные Железного Трона. Тысячи амбаров сгорели вместе со всем содержимым, и королевство отчаянно строило корабли, чтобы хотя бы частично восстановить морскую торговлю. Все знали о том, сколько жизней унесла война с Черными, разорвавшая Семь Королевств надвое, но почему-то почти никто не вспоминал о последствиях разрыва торговых связей — морских и сухопутных. Ройс подозревал, что об этом не думали и те, кто заседал в Малом совете до него. Теперь за дело взялся он сам — и у него лопалась голова от сыплющихся со всех сторон противоречащих друг другу сведений. Если торговый корабль, построенный в Староместе, стоял опять же в Староместе, следовало ожидать, что его команда служит Железному Трону. Но вот как быть с портами, которые внезапно оказались приграничными — вроде тех же Штормовых и Королевских земель? Чаячий город, контролируемый Черными, превратился в крупнейший центр поощряемого мятежной королевой каперства, куда десятками свозились «призовые корабли». И торговые гильдии Простора и Штормовых земель сейчас добивались их возвращения. Конечно, южные гавани тоже время от времени присваивали «черные» корабли, но… масштабы были несоизмеримыми. Именно потеря Долины была для них самым тяжелым ударом. Речные земли сожгла Вхагар, а Север был слишком далек и холоден — однако они больше не получали налога рыбой, мехами, зерном, серебром и другими ценными ресурсами из этих земель. А поскольку ни Зеленые, ни Черные, подписав перемирие, не стали обсуждать никакого торгового регламента, распутывать все скопившиеся проблемы пришлось именно ему. Само собой, его Черные «коллеги», с которыми он общался через воронов, не собирались облегчать его задачу. Выкуп, который они требовали за возвращение кораблей Зеленых, был сродни вымогательству и откровенному грабежу. Самым жадным среди долинцев оказался лорд Мелколм, но и Графтон из Чаячьего города не сильно отставал. В сутках было слишком мало часов, чтобы успеть всех выслушать и все решить. Особенно с учетом того, что десница короля и мастер над монетой все еще не прибыли в столицу — а значит, их обязанности распределились между теми, кто уже приступил к работе. Среди которых был и сам король, вынужденный каждый день с утра до вечера принимать бесчисленную вереницу просителей, из-за чего он был недоступен для Ройса и других сановников большую часть дня. — Порой мне кажется, что те, кто погиб при Босворте, сделали это намеренно… Они знали, что их ждет в противном случае, — устало проворчал он, пытаясь расшифровать почерк юного лорда Сванна, которому недавно исполнилось тринадцать лет и который толком так и не научился писать — судя по этим отвратительным каракулям, изобилующим кляксами. Именно в этот момент в его кабинет вошел лорд Шермер. — Могу я поинтересоваться, что именно привело вас к этому осознанию? — спросил старый лорд. Ему, как и Ройсу, была «оказана честь» после возвращения в столицу — если Карону досталось место мастера над законами, то Шермер получил титул Лорда-командующего городской стражей. — Я давно не был в септе, если вам интересно, — и слава Семерым, еще только выслушивания дурацких проповедей ему не хватало. Тем более, что Воин отказался даровать им победу — или хотя бы наделить некоторых лордов Штормовых земель хоть каким-то умом в их толстокостных черепах. После такого вера в Семерых явно не могла укрепиться. — Что на этот раз? Он не сомневался ни на мгновение, что лорд Шермер явился с очередной плохой новостью. В Королевской Гавани всегда есть плохие новости — и ты никогда не знаешь, где и когда тебя ударит очередная. — Просто я хотел сказать, что мне нужно больше золотых плащей, чтобы поддерживать порядок… — А мне нужно больше помощников, писцов и знатоков законов! — Ройс тут же пожалел о том, каким грубым тоном возразил и тут же добавил: — Простите за резкость. Но все средства на наем городских стражников уже исчерпаны. И это уже говорило о многом о состоянии того, что осталось от Семи Королевств. Именно на этой ноте завершался крайней богатый на неприятные события 131 год от Завоевания Эйгона. До нового года оставалось всего две недели, а ближайшая партия золота из-за Узкого моря должна была прибыть через двадцать или тридцать дней. Каким бы ни был тяжелым груз ответственности мастера над законами, Ройс Карон ни за что не согласился бы поменять его на то, что ждет нового мастера над монетой. — Извинения приняты. Но мне все равно очень нужны эти люди, — старый лорд упал в одно из кресел с совершенно вымотанным видом. — Вы даже не представляете, что сейчас творится на улицах и какие изверги разгуливают на свободе… И только Семеро знают, что может случиться, если мы дадим им время зализать раны. Рейнировские недобитки, верующие фанатики, разбойники, укрывшиеся за нашими стенами… Вчера я приказал повесить пятерых убийц, которые притворялись выходцами из Квохора, поклонявшимся Черному Козлу. — Я поговорю с банкирами, — пообещал Ройс, понимая, что переговоры вряд ли что-то дадут, учитывая предыдущий опыт общения с ними. Ни Рейнира, ни Эйгон не стеснялись конфисковывать их средства и плевать на данные ранее обещания, если того требовала война. А сейчас еще и зима началась. — Но не ждите от этого разговора чудес. *** Королева Бейла Таргариен Впервые увидев Винтерфелл, Бейла была приятно удивлена — и поняла, что это место и ее обитатели ей даже нравятся. Она еще при первом пролете над заснеженными землями, окружавшими замок Старков, убедилась в том, что представляла все себе совсем не так. Многие жители Речных земель думали, что замки северян представляют собой мрачные и жуткие постройки, вокруг которых постоянно воет вьюга. Сами обитатели этих замков виделись им крикливыми варварами, а их подданные — дикими зверями в человеческом обличье. Единственным совпадением между подобными представлениями и реальностью осталась вьюга — да и то не постоянно, а местами и временами. Однако Винтерфелл, чьи многовековые стены привыкли выдерживать удары стихий, а также примыкавший к нему городок были какими угодно, но не темными и не мрачными. Сотни и тысячи костров защищали северян от страшного холода и тьмы — именно для этой цели они делали огромные запасы валежной древесины, что опять же рушило представление о том, что на Севере живут одни пустоголовые дикари. Пока драконы и лорды Юга убивали друг друга в великих битвах, лорд Старк и его знаменосцы успели собрать последний урожай и наполнить свои кладовые мясом лосей, на которых они охотились. А еще как следует укрепили стены и крепости. Именно поэтому они и откликнулись на призыв Рейниры так поздно. Многие речные лорды были не очень этим довольны — и еще больше они были недовольны тем, что многие земли, оставшиеся без владельцев, отошли северянам. А что поделаешь? Королева нуждалась в том, чтобы новую границу, протянувшуюся от Закатного до Узкого моря было кому защищать. И, как грубо бы это ни звучало, именно такие огромные потери спасли и их, и Зеленых от страшного голода, несмотря на гибель полей и амбаров. Едоков умерло все равно намного больше. Винтерфелл стал первым замком и городом, который Бейла увидела не пострадавшим от кровавой войны. Северяне в удобных меховых одеждах спокойно ходили по улицам, рыночные торговцы снабжали их всем необходимым для того, чтобы пережить долгую зиму. И ни у кого на лицах не было тех обреченных, изможденных, отчаянных и полных ненависти выражений, на которые она на всю оставшуюся жизнь насмотрелась в Речных землях. И, несмотря на то, что далеко не все из тех, кто ушел на Юг, вернулись обратно — кто-то погиб, кто-то осел на новом месте — оставшиеся держались весьма бодро и весело. Она знала, что у них было достаточно припасов, чтобы продержаться семь-восемь зимних лет. Когда она еще только приземлилась верхом на Лунной Плясунье, жители Винтерфелла встретили свою королеву с искренней радостью — совсем не так, как в Стоунхедже и других ее владениях на Юге. Там каждый, от малолетнего сироты до седого старика, справившего восьмидесятые именины, чего-то у нее просил — и почти всегда эта просьба причиняла ущерб кому-то другому. О, разумеется, все они держались с ней предельно вежливо и почтительно, но Бейла все равно чувствовала себя каким-то инструментом в чужой руке, с помощью которого хозяин этой руки добивается своих целей. Конечно, она и здесь слышала просьбы — намного менее насущные и более простые. И, самое главное, не отравленные ненавистью и мириадами жалоб, от которых она никуда не могла деться, когда вела дела в своей новой столице. Да, она понимала, что северяне далеко не так просты, как о них принято было думать, но ей понравилось, что суровые холода и сама природа, в которой они росли, не оставляли им места на изысканные поклоны и витиеватую лесть, которые в той же Долине считались само собой разумеющимися и к которым она так и не смогла привыкнуть. А самой лучшей частью Винтерфелла — куда она именно сейчас и направлялась — вне всякого сомнения, были горячие источники прямо под Великим Замком, где были построены купальни для хозяев и почетных гостей твердыни дома Старков. Лунная Плясунья, правда, не согласилась с этим. Молодая драконица обожала, когда вокруг нее собиралась восторженная толпа — особенно когда ей чесали чешую, чистили когти, угощали сушеным мясом и укрывали теплыми одеялами в башне, куда ее поселили на все время визита хозяйки на Север. — Оставьте меня, — бросила она сопровождавшим ее стражникам, которые согласно поклонились и заняли позиции за дверью возле больших статуй лютоволков. Все воины, призванные защищать ее, были северянами — некоторые из членов Малого совета, готовя визит королевы на Север, предлагали ей взять с собой кого-нибудь из рыцарей Королевской гвардии, но от этой идеи быстро отказались. Потому что Лунная Плясунья еще не настолько выросла, чтобы поднять сразу двух человек со всем их багажом. Тем более, никто не был уверен в том, что она позволила бы сесть на себя кому-то, кроме королевы. Единственным человеком, для кого она до сих пор делала исключение, была Рейна. И Лунная Плясунья еще считалась очень воспитанной и терпимой драконицей — большинство ее собратьев даже подойти к себе чужим людям не позволяли. Купальни, в которые она вошла, были выполнены в подчеркнуто северном стиле. Стены, пол и все остальное были отделаны обтесанным светло-серым камнем, который, если верить стюардам Винтерфелла, добывался в предгорье за Волчьим лесом примерно в ста пятидесяти лигах к северо-западу. В углу стояла статуя женщины с каменным младенцем на руках. У противоположной стены — ряды каменных скамеек, на которых были вырезаны изображения волков и других северных хищников. Но ее внимание было занято не статуей и не скамейками. Она смотрела на большой теплый бассейн, обещавший тепло и наслаждение… и на худую смуглую девушку в нем. Бейла закрыла за собой дверь так тихо, что девушка в купальне даже не обернулась, и осторожно начала раздеваться. Сапоги, меховой плащ, два слоя верхней одежды… Здесь, в теплом влажном воздухе вблизи горячих источников легко было забыть о том, какой мороз стоит на улице и как хотелось бы поскорее почувствовать летнее тепло… Только когда королева Вестероса сняла с себя все, кроме тонкого черного халата с трехглавым красным драконом на груди, нижней рубашки и простой золотой диадемы, девушка наконец-то заметила, что она здесь не одна. — Ва… Ваша милость… — приветственный реверанс, который она попыталась исполнить, был настолько поспешным, но в то же время четким, что Бейла не смогла сдержать улыбку. — Здесь не нужно говорить титулами, — сказала старшая дочь принца Деймона. — Если мы одни, можешь звать меня просто Бейла. — Да, Ва… Бейла. Только сейчас Крапива спохватилась, что она совсем голая — и еще больше ее смутило то, каким взглядом смотрит на нее королева. Бывшая пастушка торопливо схватила лежащее на краю купальни белое полотенце и прикрылась им. Поздно. Бейла уже увидела все, чего хотела. И… Честно говоря, она не впечатлилась. Бейла видела портреты всех жен своего отца — и многих из тех, с кем он имел близость вне брака. Были ли это политические связи или страсть — но никто не мог оспорить того факта, что Деймон Таргариен умел выбирать себе женщин. И королева Рейнира, и ее собственная мать, и леди Ройс — все они были ошеломляюще красивы лицом и телом. Во всяком случае, до родов. А вот Крапива — эта определенно была не из той же породы. За время скитаний она отрастила длинные волосы, но было видно, что за ними никто никогда не следил. И, несмотря на то, что в ней была кровь Древней Валирии, чего никто не оспаривал, в этой черной гриве не было ни намека на благородное серебро. Глаза этой девчонки были грязно-рыжего оттенка, кожа сильно загорела на солнце и была покрыта шрамами в нескольких местах, а остальную часть тела вряд ли кто-нибудь согласился бы назвать «красивой». Даже по северным меркам. А ее грудь и ноги… Лучше о них вообще не говорить. В который уже раз Бейла задумалась о том, что отец вообще в ней нашел — и с чего вдруг решил затащить эту девку к себе в постель. Не потому ли, что когда Рейнира отослала его прочь, у него внутри что-то надломилось — и он захотел видеть рядом с собой воина, а не знатную леди? Или были какие-то другие, более постыдные причины, о которых она знать не могла? Увы, но отец не доверял своих секретов ни ей, ни кому-либо еще. И эта тайна, вместе со всеми остальными, ушла вместе с ним в могилу. — Мейстер Селвин сказал, что ты хорошо чувствуешь себя после родов, — заявила Бейла, и взгляд драконьего отпрыска тут же приобрел то ли вызывающий, то ли взволнованный оттенок. — Ты и твоя малышка хорошо пережили путешествие по северной глуши. — Я полагаю, вы хотите, чтобы я с Овцекрадом вылетела в Речные земли в ближайшую луну? — голос, которым задала этот вопрос бывшая пастушка не оставлял сомнений в том, что ей ужасно не хочется услышать в ответ «Да». Бейла ответила не сразу, вместо этого она еще немного поизучала взглядом мать самого молодого из ныне живущих Таргариенов. Тело Крапивы было подтянутым и мускулистым, но не слишком. Бейла и сама с детства привыкла тренироваться с оружием, поэтому знала, как меняется фигура тех, кто регулярно упражняется с мечом и копьем. Отец, должно быть, давал ей уроки, чтобы она могла защитить свою жизнь, в случае чего. Однако главным ее оружием, разумеется, оставался Овцекрад. — Не знаю, — мать Дейны, не ожидавшая такого ответа, удивленно подняла брови. «Плохо. Всему ее учить надо. У нее что на уме, то и на лице. Куда ей, спрашивается, в Речные земли, ее ж там сожрут в первый же день!» — Мир между нами и Зелеными слишком хрупок — и я не хочу подбрасывать дрова в этот тлеющий огонь. И я была бы рада, если бы ты и твоя дочь остались в Винтерфелле… Еще хотя бы на год. Мой кузен Дейрон умнее и рассудительнее своих старших братьев, но если в Королевской Гавани станет известно, что у нас появился еще один дракон, способный убить Тессарион в одиночку… Они очень испугаются. «А если вспомнить события начала Танца, страх обычно ведет за собой убийц с кинжалами и яд в чаше, поданной лучшим другом. И новую войну». — Так вы не хотите воевать? — растерянно переспросила Крапива. — О, я бы с радостью насадила на пики головы Зеленых и их прихвостней, если бы кто-нибудь принес их мне в ближайшие недели… — разоткровенничалась Бейла. — Но выдержат ли Семь Королевств, если кровь снова начнет литься? Нет, не выдержат. Поэтому я готова повременить с моей местью. Она и сама до конца не понимала, как ей до сих пор удалось удержать от развала остатки Семи Королевств, которые после Босворта должны были рассыпаться в кровавые осколки. Ну да, с одной стороны, у них оставались относительно целые Долина и Север, которые война миновала, что сильно им помогло… А еще помогло то, что люди устали от войны — и сами готовы были помочь ей установить хрупкое равновесие. Наездница Овцекрада же своим появлением могла это равновесие нарушить — поэтому ее следовало пока держать где-нибудь подальше. Вот ведь как бывает... — Что ждет мою дочь? А, вот и она, та самая причина, по которой последняя любовница ее отца бежала через половину континента. — Твоя дочь отныне принцесса крови, — Бейла сняла с себя диадему и позволила своим серебристым волосам, которые тоже успели отрасти за год, рассыпаться по плечам. — Но прежде чем я решу, какие титулы и обязанности ей дать, я должна убедиться в том, станет она драконьей наездницей или нет. Скоро моя сестра выйдет замуж за наследника дома Старков. Она привезет с собой несколько драконьих яиц… Если яйцо, доставшееся маленькой Дейне, проклюнется, это откроет перед ней многие двери. Ей может быть предоставлена власть в новом месте на Севере, где дом Таргариенов станет выращивать и готовить новое поколение драконов. Раз Драконье Логово сгорело, а Драконий Камень был утрачен, им нужно было заниматься этим где-то еще. И она уже присмотрела несколько удобных местечек возле Длинного озера. Лорд Криган не стал против этого возражать — она уже нашла хороший способ возместить дому Старков эту утрату. — А если нет? Бейла изо всех сил сдерживала желание сбросить с себя остатки одежды и нырнуть в горячую воду. — Тогда она в любом случае останется второй в очереди престолонаследия — пока у меня не появятся собственные дети, — увы, но королевский трон был куда более опасным местом, чем поле битвы. — И она сможет основать собственную линию… Целую сотню лет после смерти королевы Висеньи женщины дома Таргариенов вынуждены были играть второстепенную роль. И она собиралась обратить этот поток вспять. Кто знает, может, Рейнире не пришлось бы убивать так много людей и править железной рукой, если бы король Джейхейрис не лишил женскую половину большей части прав… — Я не хочу, чтобы моя дочь стала королевой, — вырвалось у черноволосой драконьей всадницы. И эти слова прозвучали совершенно искренне. И Бейла готова была подписаться под каждым её словом. Потому что она лучше других понимала, какую огромную головную боль несет в себе корона. И никакие горячие источники в замке посреди заснеженной равнины этого не возместят.