Танец продолжается

Королева Бейла Таргариен С тех самых пор, как Лунная Плясунья впервые смогла взлететь с ней на спине, любимым занятием Бейлы стали полеты. А поскольку драконы были созданы для того, чтобы господствовать в небе, она почти никогда не слышала возражений от своей питомицы. Пока в Вестерос не пришла зима. И внезапно оказалось, что летать не так легко и приятно, как она привыкла. И становилось все тяжелее по мере того, как Речные земли исчезали под белой снежной пеленой. Год назад она садилась на Лунную Плясунью в обычном костюме для верховой езды и легком плаще. Попробуй Бейла повторить такое сейчас — она бы свалилась наземь мертвым куском льда уже через несколько вдохов. Земля, над которой она летела, была холодной, белой и безжизненной. А небо над головой было серым и еще более холодным — настолько, что она не осмелилась просить свою драконицу подняться выше. Теперь она старалась держаться на высоте около сотни футов, но и здесь вокруг свистел ледяной ветер, из-за которого она совсем не могла найти ни одного ориентира на земле. Единственной отрадой во время обратного полета из Винтерфелла в Стоунхедж оказалось то, что ветер по-прежнему дул с севера. Она с трудом выдержала это, пока летела в вотчину Старков, зато теперь ветер сам подгонял ее дракона в нужном направлении. Хоть что-то радовало. Потому что перелет из Рва Кейлин в Винтерфелл она точно никогда не забудет. Это был сущий кошмар с непроглядными метелями, встречным ветром и жутким холодом, который она никогда прежде не ощущала. И если бы все упиралось в одну только погоду… В пяти лигах к югу от Близнецов Зеленый Зубец был покрыт льдом, но тяжелые речные суда, перевозившие провизию в те места, где собственные запасы пожрала война, еще могли его ломать и двигаться дальше. Пока еще могли. Да и снег здесь был не такой уж и глубокий — если сравнить с тем, что она видела на Севере. Всего-то в рост пятилетнего мальчишки. В Винтерфелле сугробы закрывали половину высоты внешних стен, и едва ли не каждый день множеству людей приходилось откапывать ворота — иначе их просто невозможно было открыть. Но Север, каким бы диким и неприветливым он ни был, переносил зиму куда легче, чем Речные земли, над которыми она летела. Там единственным признаком войны была нехватка молодых и зрелых мужчин. Здесь земли и их жители до сих пор истекали кровью за свой выбор в пользу Черных. — Только Боги знают, где и когда я найду деньги на то, чтобы все это отстроить… — вслух произнесла она в закрывавший лицо меховой воротник, когда Лунная Плясунья пролетела над очередным сгоревшим замком. Когда-то, совсем недавно, здесь жил рыцарский дом, присягнувший защищать верой и мечом множество окрестных деревень и хуторов. Сейчас от этого места осталась черная клякса на белом поле. Однако, судя по тому, что неподалеку от бывшего замка росли нетронутые деревни, похоже, что пожар был делом рук человеческих. Если бы здесь поработал дракон, он бы выжег всю местность, не разбираясь. Когда она миновала Красный Зубец, солнце уже закатывалось за горизонт, однако воздух, несмотря на это и на ветер с дождем, становился теплее. Да и жизнь там, внизу, кипела куда активнее. Многие деревеньки походили с такой высоты на маленькие муравейники, жители которых восстанавливали разрушенные мосты, дома и колодцы. Бейла не стала здесь садиться — ей хотелось уже сегодня поспать в своей постели в Стоунхедже. Но она все равно сделала пару пролетов над головами подданных, вызвав у них радостные крики, которые согрели ее сердце. Зимние дни были ужасно короткими. И когда верная драконица, наконец, опустилась перед воротами замка, единственным светом, на который она ориентировалась, были многочисленные факелы, которые зажгли встречающие. И когда она тихо похвалила Лунную Плясунью за хороший и долгий полет, так в ответ лишь завыла от усталости. Драконица росла, становилась сильнее, однако летать на такое расстояние зимой для нее все еще было очень тяжело. Она сама не так давно с удивлением узнала, что с этой проблемой сталкивались и ее предшественники. Эйгон Завоеватель и его сестры-жены, первое поколение Таргариенов в Вестеросе, держали своих легендарных драконов в строгости — Вхагар и Мераксес вынуждены были летать с максимальной скоростью от Драконьего Камня до Староместа и от Штормового Предела к Стене на протяжении нескольких месяцев, прежде чем ее предки решили, что два новорожденных дракончика станут хорошим пополнением к Балериону и двум другим. И при их детях все продолжалось в том же духе. Мейгор Жестокий, несмотря на все свои недостатки, к воспитанию и выращиванию драконов подходил, что называется, со всей душой. В одном из своих указов король-тиран подробно расписал, где и как он будет обучать нововылупившихся драконов и их всадников. Но Мейгор оставался Мейгором — и то, что он считал вполне допустимым присутствие рядом (и в его постели заодно) женщин-наездниц позднее было включено в число его безумств. И когда король Джейхейрис искоренял наследие безумца, этот указ отправился в огонь вместе со всеми остальными. Чем дальше, тем меньше она была уверена в том, что Мейгор был так плох, как о нем сейчас говорят. Недавно Рейна нашла одно письмо, в котором он трезво рассуждал о том, что одного Драконьего Логова в столице для выращивания новых драконов недостаточно — и уже планировал строительство новых гнезд в Долине и на Севере, где Таргариенам предстояло выращивать целые воздушные армии. Но эти планы так и не увидели свет, поскольку Святое Воинство восставало против королевской власти раз за разом. По совершенно, как ей казалось, надуманному поводу. Были в его записках, конечно, и совершенно сумасшедшие идеи, вроде завоевания Пентоса и Браавоса, но эта… Эта звучало определенно здраво. Конечно, Мейгор был совершенно неистов и безумен, особенно после смерти матери, которая еще хоть как-то могла его сдерживать. Но это не отменяло того факта, что он пытался вернуть дому Таргариенов их первозданную мощь. А дальше… Ей достаточно было взглянуть на портреты своего деда и прадеда, чтобы понять: эти люди не были воинами. Седьмое пекло, если кто-нибудь из них залезал на своего дракона хотя бы раз в седмицу и отрывался на нем от земли, это уже было маленьким чудом! Вот и получилось, что самыми обученными и дрессированными драконами накануне Танца оказалась старая Вхагар — и Караксес, на котором летал ее отец. И причиной гибели такого количества драконов вместе с наездниками был именно недостаток подготовки и боевого опыта. За два поколения Таргариены стали такими самодовольными, что даже Крапива с ее Овцекрадом могла без особого труда пересилить ту же Сиракс. «Нет, я это исправлю», — думала она, спускаясь на землю перед процессией из сотни человек, вышедшей встречать ее. — Приветствую вас в Стоунхедже, Ваша милость, — сказал Криган Старк — и вся эта сотня тут же опустились на колени. Бейла тут же велела им встать. Она никогда не любила подобных церемоний, а уж теперь, в такую погоду, да на открытом воздухе… — Благодарю, милорд-десница, — бросила она, заходя в ворота своей новой столицы. Где, судя по тому, как здесь прибавилось шума и новых лиц, население продолжало расти. — Есть ли какие-то важные новости, которые не подождут до завтрашнего утра? Сейчас ее больше всего устроил бы короткий ответ: «Нет». Но Боги, похоже, опять были не в самом лучшем настроении. — Да, Ваша милость. Вскоре после вашего отлета в Винтерфелл явился лиссенийский посол, представляющий дом Рогаре. Он заявил, что его покровители держат в плену вашего сводного брата Визериса и требуют за его освобождение два с половиной миллиона золотых драконов. Она остановилась. — Очень смешно, лорд Криган. Это вы сами придумали — или кто-то из Толлеттов? Но когда она посмотрела в серые глаза Хранителя Севера… в них не было ни малейшего намека на то, что он шутит, чтобы развеселить ее после долгого полета. — Это… Это вы ведь пошутили, да? Бейле очень хотелось кричать и ругаться. Ну почему, почему ей приходилось расплачиваться за ошибки своих предков, тем более сейчас, когда в казне почти ничего не осталось? — Рассказывайте все. С самого начала. *** Сир Харис Бракен После пяти дней езды по заснеженным лесам и холмам Харис при виде показавшихся впереди огней деревни подумал, что готов продать душу Неведомому за хороший ночлег и горячий ужин. Он всегда считал себя настоящим рыцарем. С тех самых пор, как он вышел из септы, приняв помазание, сир Харис был отличным наездником — все его кони слушались его команд без шпор и плети. Но несмотря на весь его опыт верховой езды, ему еще не приходилось путешествовать в такой холод. Харис не помнил, когда в последний раз на леса и долины Речных земель выпадало так много снега. Ни одна из пережитых им зим не шла ни в какое сравнение с этой. Повсюду лежали огромные сугробы, крыши домов и септ рушились под тяжестью снега, и во всех деревнях, которые он проезжал по пути в Бракенфорт шептались о том, что дальше будет еще хуже. Никто, кроме седых стариков и таких же седых старушек, справивших семидесятые именины, не припоминал такой суровой зимы. Этих людей можно было пересчитать по пальцам одной руки в каждой деревне. Среди всего прочего он должен был как-то убедить этих глупых простолюдинов в том, что плохая погода пришла к ним не из-за того, что Семеро так сильно разгневались. Нет, это не Отец наслал на них суровые северные ветры, чтобы наказать за грехи, вовсе нет. Последние шаги, когда он уже вылез из седла, были самыми тяжелыми для ног и всего остального тела. Даже короткие приветствия, которыми он обменялся с часовыми у ворот и остальными встреченными им людьми во дворе выдавали с головой, как сильно он устал. Как и движения, которыми он снимал с себя зимний плащ и верхнюю одежду, прежде чем сесть за большой стол единственной в этом замке большой трапезной. Еще одно болезненное напоминание о том, чего лишилась его семья и весь дом Бракенов. Замок, который теперь назывался Бракенфортом, ранее принадлежавший дому Читтерингов, был, мягко говоря, далеко не Стоунхеджем. Слишком маленький, слишком тесный, слишком малолюдный. Даже слуг у них теперь было в пять или шесть раз меньше, чем они могли позволить себе на земле предков. Мясо, хлеб и эль, которые он торопливо проглотил, придали его телу немного жизненных сил, но никак не могли избавить от бессильной злости в душе. Пройдет десять, сто, тысяча лет, но он и его потомки никогда не забудут того, как поступили с ними Блэквуды и другие сторонники Черной девки. И единственным, что сможет унять его гнев, будут их изувеченные трупы, развешанные по стенам Стоунхеджа. — Вы как раз вовремя, сир Харис, — начал молодой воин с длинными русыми волосами и коротко подстриженной бородкой. Его голубые глаза лучились удовлетворением и глубоким умом. — Сегодня ветер усилился, и старики говорят, что их колени болят сильнее, чем обычно. До конца луны выпадет еще много снега. Бракен мрачно кивнул в ответ. Он и не ожидал, что до конца луны наступит весна, но узнать о том, что погода испортится еще сильнее… Тут нечему было радоваться. Дальше был обычный разговор за столом на общие темы. Пока он объезжал новые владения своего лорда, в замок прибыл очередной обоз с продовольствием. Местные крестьяне, как всегда, жаловались на то, что зерна и прочих припасов не хватает. — Толпа никчемных и крикливых ублюдков! — заявил немолодой воин по имени Роланд. — Вечно они недовольны! Они возмущаются, что в их амбарах нет столько еды, сколько было летом, они возмущаются тем, что теперь у них новый лорд… Они возмущаются даже тогда, когда у них требуют отработать предоставленную им одежду и пищу! Десятка три воинов и рыцарей одобрительно закивали. — И мы еще удивляемся, как умудрились потерять половину королевства! Да с такими подонками-подданными удивительнее скорее то, что мы сумели… — Клянусь всеми Богами, не тех жгла Вхагар в своих налетах, ох не тех! Какими бы интересными ни были эти застольные разговоры, он не мог удержаться от того, чтобы отвлечься от них и просто наслаждаться теплом. Пока к нему не подошел слуга в камзоле с гербом в виде лошадиной головы и не передал приказ лорда. — Сир Харис, лорд Гаррольд желает видеть вас в своих покоях, — довольная улыбка и яркий взгляд этого наглого простолюдина дали понять, что ничего хорошего от этой встречи ждать не придется. Усталый рыцарь молча встал из-за стола, махнул на прощание остальным и стал подниматься наверх, в солярий своего старшего кузена. Подъем был недолгим, но он вынужден был взять из держателя факел, чтобы не споткнуться на темной лестнице, а Бракены пока не могли себе позволить ставить стенные подсвечники везде, где это требовалось. Зима наступила слишком быстро, а покойные Читтеринги не успели толком к ней подготовиться. Они были слишком заняты самоубийством. И Бракенам пришлось отдуваться за них. Король, отдав им эти земли, должно быть, мстил за какую-то старую обиду, которые их предки нанесли его предкам. Иначе такое решение объяснить было нельзя. Поля были сожжены, зернохранилища и амбары разрушены, их содержимое разворовано, а животной пищи явно не хватало для замены, поскольку как только он подъезжал к очередной ферме или хутору, все свиньи, куры и кролики волшебным образом исчезали. И разговор с лордом Бракеном вряд ли мог избавить его от мрачных мыслей. — Я, кажется, велел тебе по прибытии сразу явиться ко мне и доложить обо всем, что ты видел, Харис, — нахмурился лорд Гаррольд, хозяин Бракенфорта и, к сожалению, самый старший в их роду на момент прекращения кровопролития. Выглядел он как чистокровнейший из Бракенов — русые волосы, карие глаза, герб с конем на груди и все остальное. Харис не имел ни малейшего представления о том, как этот человек дотянул до двадцати восьми именин, пережив столько покушений со стороны Блэквудов и Талли. — Не о чем докладывать, — как можно вежливее, что стоило ему немалого труда, ответил рыцарь. Он даже нашел в себе силы не добавлять: «И ты сам прекрасно это знаешь» или: «Хватит уже строить из себя вершителя судеб». — Из всех деревень и хуторов, которые я объехал, мы можем собрать не больше пары сотен человек. И лучшими среди них будут бывшие дезертиры — если мы обещаем им прощение грехов. Они, по крайней мере, перед тем как сбежать, успели запомнить, за какое место держать острый кусок железа и каким местом направлять его на врага. — Этого мало! — Гаррольд рассердился еще сильнее. — Завтра же с утра отправляйся в Черные Камни и Водовороты и найди там достаточно новых рекрутов! Харис заставил себя не заскрипеть зубами от злости. Последний раз он бывал в этих отрезанных от окружающего мира деревушках две луны назад, после чего направил туда обозы с продовольствием из Бракенфорта, поскольку иначе все оставшиеся в них жители могли просто умереть с голоду. О каком призыве вообще может идти речь? — Милорд… Там совсем не осталось мужчин. Если не считать грудных детей и немощных стариков. Читтеринги очень хорошо постарались, во время первого массового набора забрав три четверти своих подданных мужского пола. Большая их часть, включая самого лорда, домой уже не вернулись, закончив свои дни либо в драконьей пасти, либо на клинках какого-нибудь враждебного дома. Наследник лорда Читтеринга первым же делом забрал в солдаты всех, кто еще оставался в деревнях — и тоже погиб вместе с ними в очередном сражении. Теперь им даже защитить собственные владения было некем — не говоря уже о том, чтобы противостоять дракону. В их новых землях они не могли бы найти и сотни человек сколь-либо годных для военной службы. — Ты что, хочешь отдать наши исконные земли Черным? — вопрос был задан таким тоном, что Харис, не удержавшись, отступил от своего кузена на два шага назад. — Нет, — честно ответил он. — Стоунхедж навсегда останется моим домом. Но этот план не поможет его вернуть. Я не хочу погибнуть ни за что вдали от родных земель. А мы обязательно погибнем, если нападем на мятежников с сотней наскоро обученных воинов и тремя сотнями кое-как вооруженных ополченцев. — Железный Трон нас поддержит… Вот тут Харису стало действительно страшно при виде выражения лица кузена. Он не мог не помнить о том, что Дейрон во время их единственной личной встрече заявил прямо противоположное. Однако сейчас он повторял раз за разом — повторял так, словно это была молитва каким-то высшим силам: — Он поддержит нас… Он должен нас поддержать… У него нет иного выбора… *** Лорд Ларис Стронг Большую часть первой луны нового, 132 года от З.Э. Ларис не мог перестать думать о том, что новый королевский десница не справится с возложенными на него обязанностями и не сможет помочь Дейрону мудрым советом в эти нелегкие времена. У него было несколько доверенных людей в Длинном Столе, но и в Штормовом Пределе их было немало — и ни один не предупредил его о том, насколько узколобым и косным был лорд Боррос Баратеон, причем не только в вопросах управления страной, но и в военном деле, которое он вроде как очень любил. Хорошо хоть в этот раз доклады его шпионов относительно лорда Мерривезера оказались верными. После традиционных приветственных комплиментов относительно вина, еды, семьи и прочего лорд Длинного Стола получил первый серьезный вопрос — и ответил на него так, как никогда бы и не подумал ответить покойный тесть короля Дейрона. — Если вам и в самом деле интересно мое скромное мнение, Ваша милость, я должен быть с вами максимально откровенен… И сказать, что я не могу назвать недавнюю войну иначе как величайшей катастрофой и крупнейшей ошибкой в истории Семи Королевств. Человек, разбирающийся в людях, уже по этим фразам мог сказать о лорде Марке если не все, то очень многое. Ларис видел немало вассалов, стоящих перед своим сюзереном навытяжку с каменными лицами. Лорд Мерривезер держался совершенно иначе. В расслабленной позе, сидя в мягком кресле он больше походил на крупного торговца одного из Вольных городов, чем на главу одного из знатных домов Простора. — Объяснитесь, — далеко не добрым тоном потребовал король раскрыть мотивы этого полуизменнического заявления. — С радостью, Ваша милость, — сказал новоиспеченный десница, на шее которого уже висела золотая цепь. — Пояснить мою точку зрения могут два простых слова: драконий огонь. И тот кошмар, который он принес всему королевству. — Я все равно не понимаю ваших мыслей, лорд Мерривезер, — возразил Ройс Карон, новый мастер над законами, который, кажется, оскорбился даже сильнее, чем король. — Мне казалось, что за сто с лишним лет все, от королей до септонов-отшельников на Трех Сестрах должны знать о том, что несет с собой драконий огонь. Битва на Пламенном Поле — не самая приятная страница истории, но она известна каждому жителю Семи Королевств. Как бы Ларис ни относился к этому человеку, сейчас он готов был полностью его поддержать. — Я с вами полностью согласен. И добавлю от себя, что на этом месте за сто тридцать лет после битвы до сих пор не растет трава, — лорд Марк улыбнулся еще шире. — Однако после того, как Эйгон Завоеватель был коронован в Староместе как единственный король, все вздохнули с облегчением. И лорды, и простолюдины верили, что такого больше не повторится. Потом пришел Мейгор, который устроил немало кровавых расправ — но даже такой безумный человек не устраивал масштабных сожжений собственных земель. А король Джейхейрис убедил всю страну, что дом Таргариенов может править не только силой, но и мудростью. И все решили, что между ними и землями Вестероса есть некий неофициальный договор, по которому драконы станут хранителями королевства. Король Визерис только укрепил их в этом мнении, когда отправил драконов против пиратов Ступеней и Вольных городов… — …пока они не налетели на деревни, амбары и замки, которые должны были защищать, так? — перебил король. Ларис понял, что тот уже не испытывает прежней враждебности к своему деснице, хотя, будучи драконьим всадником, вряд ли мог прочувствовать и понять все то, что испытывал лорд Простора. — Вы это хотели сказать, лорд Мерривезер? — В общем да, — спокойно ответил лорд Длинного Стола, глядя в глаза Дейрона. — Вам, возможно, не очень приятно это слышать, но Простор и остальные королевства не отдали свои мечи Завоевателю потому, что верили, будто его правление будет лучше их собственного. Возможно, кто-то действительно в это верил, но… Абсолютное большинство просто старались избежать драконьей ярости. Десятки лет мира поселили в нас веру в то, что драконы нам не враги… Пока не начался Танец, который убил эту веру. Дейрон налил себе еще чашу вина, прежде чем продолжить разговор: — И вы полагаете, что нам нужно… воскресить эту веру? — последние слова он произнес полувопросительным и не очень уверенным тоном. Возможно, из-за двусмысленности самого слова «вера». Все прекрасно знали, что эпохи бедствий и страха были золотым временем для религиозных деятелей, которые получали хороший приток паствы — и могли вливать им в души много всякого яда. — Прежде всего нам нужен мир, — решительно заявил Мерривезер, перестав улыбаться. — И я говорю сейчас не о перемирии на время холодов, когда воевать в принципе невозможно. Пока я ехал сюда, то смог посмотреть, что перенесло королевство в эту войну… И я считаю, что нам необходимо минимум два долгих лета на то, чтобы восстановить силы. Минимум. Ларис мысленно зааплодировал. Он очень давно не был так доволен, как сейчас. — При всем моем уважении, милорд-десница, два мирных лета подряд… Это будет очень нелегко… Тут король сильно приуменьшил то, о чём на самом деле хотел сказать: «Вы понимаете, сколько людей по обе стороны новой границы жаждут отомстить за своих близких и снова начать лить кровь врагов?» — Но это необходимо, — тут же заявил его собеседник. — Кроме страха перед драконами… должны быть и другие причины, — сказал Дейрон так, что всем стало ясно: он и сам прекрасно знает эти причины. — Они есть, — согласился лорд Марк. — Например то, что начав войну следующим летом, мы, скорее всего, проиграем ее. — У меня есть силы Простора и богатства Ланнистеров, — королю явно не понравилось это заявление. — У меня есть лучшие рыцари Штормовых земель. У меня есть Королевская Гавань и Железный Трон. У меня есть Тессарион. — Но к окончанию зимы против одного вашего дракона у Черных будет два, Ваша милость. И пока Лунная Плясунья связывает вашу драконицу боем, второй дракон будет безнаказанно сжигать поля на юге. И даже если нам удастся занять Речные земли и это не заставит Черных просить о мире… у них останутся еще Север и Долина. Каждое из этих владений очень удобно для обороны и крайне тяжело для тех, кто хочет туда вторгнуться. Особенно если у нас не будет достаточно сильного флота. Простите, Ваша милость, но эта война имеет все шансы затянуться надолго. И королевство ее не переживет. — Мы не можем допустить затяжной войны, — к удивлению Лариса, это произнес Ройс Карон. — Потому что не стоит забывать и о Дорне. Он остался в стороне во время Танца, потому что им правил принц Кворен. Сейчас в Солнечном Копье новая принцесса, и если она почувствует нашу слабость… — Будем надеяться, что не почувствует, — мрачно ответил Дейрон. — У нас не так мало добра, чтобы мирным путем убедить змею не шипеть на нас. Остается только сила… *** Принцесса Алиандра Мартелл Ее предшественник, он же ее отец, никогда не был особенно любим дорнийцами. Простым обывателям не нравилось, как он себя держал. Слишком холодно, слишком отстраненно. Простые человеческие слабости были ему чужды, а взимаемые им налоги — слишком тяжелы. Лорды же не любили его за то, что он упорно отказывался воевать. Принц Кворен Мартелл выглядел в их глазах скользким и холодным интриганом, а вовсе не тем, кого они позвали бы на свадьбу сына или дочери. Несмотря на юный возраст, Алиандра не могла не понимать, что в роли принцессы Дорна ей будет очень нелегко. И ее отец — хотя мысленно она называла его другими, и при этом куда менее приятными словами — немало об этом позаботился. В первые же дни она сполна осознала, насколько сильно недооценила проблемы, готовые закопать ее в их бесплодных песках. Лорд Уллер, как она и ожидала, оказался одним из самых ярых ее противников. И Алиандра могла только порадоваться тому, что принц Кворен, при всех своих недостатках, не готов был совершать глупости ради сиюминутных удовольствий. И если бы у лорда Пекла нашелся бы бастард от крови Мартеллов, она была уверена, что он сразу бы его выдвинул в качестве её соперника за власть в Дорне. Но Уллеры были лишь одной её проблемой из сотни с лишним. И дядя Манфри, с которым она продолжала советоваться, с каждым полученным вороньим письмом сообщал о новых бедах. Ей казалось, что она никогда не услышит ни одной приятной новости. — Рыцари Звездопада и Горной Обители сразились между собой у ворот Черногорья, — объявил ее дядя в почти пустом Большом зале Солнечного Копья. Сам Манфри Гаргален совсем не удивился такой новости. — Лорд Блэкмонт пишет, что воин из Горной Обители обвинил своего противника в том, что он собирает дань с пограничных деревень в его владениях под угрозой расправы… — Уверена, что рыцарь, присягнувший Звездопаду, рассказал бы прямо противоположное, — тут же заявила Алиандра. Она уже привыкла к тому, что почти в каждой новости находилась какая-то «незначительная подробность», о которой собеседник почему-то «забывал» сказать. — Боюсь, что он ничего уже не расскажет, — возразил лорд Соленого Берега. — Он убит в поединке. Принцесса Дорна не удержалась от того, чтобы зевнуть. — И Блэкмонт утверждает, что бой был неправым? — Он клянется, что не давал на это дозволения. Ну хоть это облегчало дело. С другой стороны, подобные вещи случались, увы, нередко. Дейны из Звездопада не слишком любили Дейнов из Горной Обители, на что те отвечали взаимностью — и многие уже отдали свою жизнь во имя каких-то старых обид и претензий. — В таком случае лорд Блэкмонт может приговорить его к смерти или дать ему шанс надеть черное. Земли убийцы конфисковать и половину отдать семье убитого. Я не допущу, чтобы мои знаменосцы самовольно резали друг друга. — Лорду Горной Обители это не понравится… — предупредил дядя Манфри. — А мне не нравится, что он совершенно не контролирует своих рыцарей! — отрезала она. — Потому что все изложенное выглядит так, что рыцарь из Звездопада направлялся к Принцеву перевалу, где на него напал убийца… Она подняла голову и посмотрела лорду Гаргалену прямо в глаза. — Дальше, — велела принцесса. — Лорд Виль просит подкрепления. В этот раз скривились оба — и принцесса, и ее дядя. — О чем он вообще думает? — Это был не первый и даже не десятый раз, когда она задавалась этим вопросом. Или даже не сотый. Поначалу воинственность лорда Виля вызывала у нее уважение и даже немного забавляла. Сейчас же Алиандра не испытывала ни того, ни другого. — Марки завалены снегом! И никто, кроме горных козлов, не станет лазить по горам в такую погоду! — Если верить его вороньему посланию, — рука дяди указала на один из многочисленных вороньих свитков, покрытый малоразборчивыми каракулями, которые, по мнению Алиандры, мог написать разве что пятилетний ребенок, — лорд Виль считает, что зима близится к концу. Принцесса криво усмехнулась и посмотрела в сторону окна, за котором раскинулось серое сумрачное небо, с которого на крыши Солнечного Копья падал мелкий дождик. — Вот обрадуются мейстеры, когда узнают, что все их расчеты ошибочны… А еще больше обрадуется лорд Виль, когда узнает, что в Просторе весной снег сходит далеко не сразу… К тому времени все дорнийцы истратили свои сбережения на самые теплые одежды, которые только могли себе позволить, пока холодные ветры продолжали терзать земли и берега Дорна. И если зима в ближайшие недели действительно должна была кончиться, Алиандра готова была отречься от власти и уйти в Молчаливые Сестры. Но, увы, лорд Виль опять выдавал желаемое за действительное. И зима должна была продлиться еще год-два — в лучшем случае. — Напиши ему… как можно вежливее, что время для войны еще не настало. Если бы она согласилась на его просьбу, все войска Дорна утонули бы в снегу и похоронили себя под лавинами за несколько десятков лиг до Ночной Песни или Черной Гавани. — И еще, дядя, напомни ему, что Мартеллы не станут оплачивать его долги. — С превеликим удовольствием… — Вили и Гаргалены никогда не были особо близки, а в последние поколения неприязнь между двумя домами перешла в открытую враждебность, в которой от открытой войны их спасало лишь то, что их разделяла половина Дорна. — И последнее на сегодня письмо… из Мира. — Из Мира? — удивленно переспросила она. — С чего бы вдруг? Мы не воевали с ними и не нанимали их людей… — Вот именно, — ответил лорд Соленого Берега. — Немало наших юнцов, жаждущих крови и славы, отправились воевать в Лисс и Тирош, чтобы познать вкус победы. И мирийцы беспокоятся, что теперь они оказались в меньшинстве в Спорных землях. — Мать моя Ройна… — закатила глаза Алиандра. Вот уж действительно, пришла беда, откуда не ждали. — Давай тогда решать, что с ними делать… Было бы забавно отправить Виля и Уллера на войну между Вольными городами, раз уж им так не терпится… Если бы только она была уверена в том, что они подчинятся ее приказам.