Танец продолжается

Леди Джоханна Ланнистер Залы Утеса Кастерли были холодными и безмолвными. Леди Ланнистер хорошо понимала, что с бедой, которая к ним пришла, она справиться не в силах. Что обычно говорили люди о лордах Запада? Прежде всего, конечно, об Утесе и его закромах, наполненных кучами золота, серебра, драгоценных камней и прочих ценностей. И, если честно, была в этих домыслах доля правды. Золотая галерея действительно была золотой, от потолка до пола. И в ней хранились тысячи ценнейших реликвий и украшений, накопленных домом, некогда безраздельно правившим этими землями и сохранявшим богатства Запада. Это была нагляднейшая демонстрация могущества Ланнистеров, которое когда-то покорило и саму Джоханну, когда ее будущий лорд-муж впервые привез свою невесту в свой замок. Да, золота у Ланнистеров было много. И даже сейчас, когда их дом был ослаблен и обескровлен, они, вероятнее всего, могли просто взять и купить королевство Черных со всеми потрохами, включая Винтерфелл, Орлиное Гнездо и Риверран. Это было бы куда вернее, чем вливать намного большие средства в короля-Таргариена, который до сих пор надеялся победить их силой оружия, одним быстрым и решительным ударом. Но какая польза от золота, если его нельзя ни на что обменять? Именно в такой ситуации она и оказалась. Война, может, и закончилась, но суровая зима и послевоенная разруха расколотого надвое Вестероса, где целые веси превращались в огромные кормушки для ворон, привели к тому, что на восстановление былого процветания у них уйдут еще многие годы. И эта суровая реальность вынудила всех, включая Ланнистеров, затянуть пояса. Какими бы богатыми они ни были, у них не было сил топить хотя бы четверть комнат в их огромной родовой твердыне. Ни в Ланниспорте, ни в других ближайших поселениях они не могли купить даже пятой части необходимых им дров, угля и масла для ламп. Джоханна регулярно собирала советников и задавала один и тот же вопрос: что делать? Как оживить израненную и полумертвую экономику? Большинство предложенных ими планов тихо загибались в первые же недели. Как оказалось, ущерб, нанесенный жителями Речных земель и, самое главное, Железных островов, не был переоценен. Согласно последним сведениям, полученным с помощью вороньей почты и гонцам, посетившим отдаленные поселения, они сильно недооценивали масштабы разрушений. Создавалось впечатление, что грабители Красного Кракена заплыли в Речные земли, посмотрели на опустошение, сотворенное драконами — и сказали сами себе: «Так, а мы чего, спрашивается, ждем?» И обратили свой взор на Запад… Второй важной проблемой было неожиданно возникшее враждебное королевство в непосредственной близости, и жители Запада были неприятно удивлены тем, что именно здесь Черная королева решила сделать новый центр своей державы. Запад — и это все прекрасно знали — не выращивал столько продовольствия, сколько требовалось его жителям. Знаменосцы Ланнистеров первое время еще надеялись на то, что прекращение войны позволит им возобновить торговые отношения с Речными землями. Вот только Кермит Талли быстро их осадил, сунул под нос бумагу с печатью Черной королевы и потребовал, чтобы все жители Запада убирались восвояси. Всем их торговцам было запрещено работать на территориях, контролируемых Черными. И результатом стал стремительный рост цен на все продукты по мере того, как истощались амбары лояльных подданных Зеленого короля. К кому она могла обратиться для возмещения этой утраты? Только к Простору. Эти, слава Семерым, пока еще находились с ними в одном королевстве, правильно ведь? Увы, но пока Волки и Черные собирали свои владения воедино, Зеленые к югу от Серебряного Холма занимались тем же, чем занимались всегда — препирательствами между собой. До кровопролития дело пока не дошло, что уже само по себе радовало, но упадок Хайтауэров и одновременное возвышение Тиреллов вызвали среди их вассалов натуральный переполох. Разбойники и рыцари вымогали дань с каждой проезжавшей мимо их владений телеги — и с каждой луной эти подати становились все более невыносимыми. Сил держаться больше не было. И все чаще леди Джоханна, лежа в холодной постели, думала о том, что было бы, убеди она мужа встать на сторону Черных. Да, конечно, им пришлось бы испытать на себе ярость Вхагар… Но разве замки и крепости Запада не были укреплены и оснащены бесчисленными скорпионами и баллистами еще во времена Мейгора Жестокого, когда Ланнистеры и их знаменосцы ценой собственной крови убедились, что даже безумец может позволить себе сесть на дракона и жечь все вокруг… Но Джейсон выбрал свою сторону — и погиб за нее. А вместе с ним погибли еще очень многие. Слишком много зверств и смертей пришлось пережить ее поколению, чтобы все смогли помириться без участия в самом процессе примирения Железного Трона. Возможно, когда-нибудь их внуки забудут, какие ужасы принес всем Танец Драконов… Нет, нет и ещё раз нет. Бесполезно крутить в голове мысли о том, чего она не может изменить. Она поправила свое теплое зимнее платье, на котором был вышит грозно рычащий золотой лев, потом поправила накинутый поверх него такой же красный меховой плащ, и только потом вошла в Большой зал под триумфальный рев шести рогов и шести других духовых инструментов. Не такой уж и большой оркестр, на самом деле. К тому же, большую его часть составляли женщины, которые явно не справлялись с этой работой, но все равно старались. И это было не единственной переменой, на которую она вынуждена была пойти, скрепя сердце. Из зала убрали многие гобелены и предметы мебели, потому что нетопленые спальни нуждались в них куда больше, чем этот памятник тщеславию. Древние короли Утеса прокляли бы ее, узнав о том, что некоторые из этих ценнейших вещей ушли в комнату для прислуги, но Джоханна вынуждена была принять во внимание одно простое правило: даже если ты можешь заплатить миллион драконов за чью-то голову, они ничего не стоят, если работу некому выполнить. А хороших слуг у нее и так осталось мало — резня, в которой погиб ее лорд-муж, забрала не только воинов, но и тех, кто шел за ними. Часть из них люди Талли прикончили на месте, а часть увели в плен, откуда никто так и не вернулся. Ну и, в довесок, от довоенного числа Красных плащей, охранявших Утес и лично леди Ланнистер, осталась от силы треть. Остальных пришлось перебросить в Ланниспорт и другие места, чтобы навести хоть какое-то подобие порядка. — Пусть войдут, — велела она, усаживаясь на золотой трон, поддерживаемый четырьмя скульптурами в виде рычащих львов. Тоже золотых, естественно. В зал вошли семь человек. Четверо из них были полностью седыми, трое только начали седеть. Все были одеты в серые рясы, носили на шее характерные цепи и вели себя так, словно делали ей одолжение своим присутствием. Наконец-то мейстеры удосужились выйти из своих жарко натопленных библиотек и кабинетов в лучших местах их замка. — Леди Ланнистер, — они одновременно поклонились. Если бы только они действительно уважали ее так, как старались показать… Подтверждением того, что это «уважение» шито белыми нитками, стал один из относительно молодых носителей цепи, который уже после нескольких ударов сердца решил, что ее молчание можно считать просьбой выпрямиться — и сделал это. Но стражник в красном плаще многозначительно ткнул его в спину древком копья — и это стало весьма понятным намеком для всех остальных. — Можете встать, — наконец сказала она, отсчитав еще пятьдесят ударов сердца. Да, столько было вполне достаточно. И она была рада напомнить тем, кто считал женщин неполноценными существами, неспособными заниматься тем, что они называли «наукой», их подлинное место. Они закрыли ей вход в Цитадель, ну так пусть теперь вспомнят, кто правит Утесом. И что ее время, которое она использует для решения всех бед Запада, стоит очень дорого. — Миледи, я не понимаю, чем мы вас прогневали… Она даже дослушивать не стала. — Господа мейстеры, я призвала вас сюда, чтобы сообщить, что с Железных островов на наши земли пришла новая беда. Но это не налетчики, с которыми воюют мои люди, пока вы сидите у себя в Староместе. В этот раз все наоборот — пришла беда, с которой должны сразиться именно вы. Лорд Крейкхолл назвал ее Железной лихорадкой. И матросы с Арбора с ним согласились. Она пришла одиннадцать дней назад. — Да, миледи, мы слышали об этой ужасной болезни, которая зародилась на разрушенных Железных островах… — Я очень рада, что вы осознаете, какую опасность она несет, мейстер. Прямо сейчас, пока мы говорим, лорд Крейкхолл установил жесткий карантин в своих владениях, поэтому новость пришла не от почтового ворона, а от гонца, который даже не въезжал в наш замок. Она не стала говорить о том, что Крейкхолл не стал отправлять ворона в Утес не потому, что птица могла перенести заразу сюда, а просто потому, что ему некого было отправлять. Да и некому. Но сказать такое своей уполовинившейся свите Джоханна не могла. — И нам очень повезло, что сейчас в Утесе вместо двух мейстеров находится сразу семь. Пятеро из них завтра же отправятся в Крейкхолл, чтобы в меру своих способностей исцелить его жителей, будь то благородные или простолюдины. — Миледи… — а вот теперь этим крысам из Цитадели стало по-настоящему страшно. И это неприятно удивило ее. Всю свою жизнь эти люди кричали о том, какими чудесными навыками они обладают и вообще держат весь мир на своих хрупких плечах, однако на самом деле большая часть мейстеров во время Танца играли в свои подковерные игры, а сама она в эти годы обращалась к ним лишь затем, чтобы получить помощь при родах. Но они, откровенно говоря, справились с этой задачей хорошо и повели себя так, как подобает — большая редкость в это время. И эта верность будет вознаграждена. Двое мейстеров, что оставались с ней в самый трудный час, будут служить ей и дальше. Остальные же… — Западные земли слишком сильно пострадали в войне, чтобы мы могли позволить Железной лихорадке беспрепятственно бродить по нашим владениям и отправлять к Неведомому тысячи душ. Прямо сейчас по моему личному поручению в Сарсфилде собраны запасы лекарственных средств, и обоз с ними уже отправлен в Крейкхолл. Я уверена, это лекарства очень вам пригодятся. Кроме того, дороги сейчас небезопасны, поэтому я выделю вам в сопровождение сотни рыцарей и вольных всадников, верных дому Ланнистеров, Тарбеков и Престеров. Разумеется, они прекрасно поняли, зачем на самом деле им выделили такую хорошую охрану. — Миледи… Мы очень польщены вашим доверием, но… — Вот и замечательно! В таком случае, мудрые мейстеры, я предоставлю вам остаток дня, чтобы вы выбрали между собой пятерых отважных добровольцев, которые остановят эту ужасную болезнь, чтобы она больше не забирала жизни и не увеличивала число сирот… Теперь никто из них даже не думал возражать. Семь человек в рясах торопливо поклонились на прощание и отступили обратно к двери. — А вы убедитесь, что завтра на рассвете пять человек из тех, что здесь были, отправятся в Крейкхолл, — уже другим тоном обратилась она к одному из командиров своей личной стражи. — Если потребуется, вытащите их из постелей силой и привяжите к седлам, если будут спорить… *** Королева Бейла Таргариен Переговоры и встречи вошли в ее жизнь не так давно, но чем дольше Бейла этим занималась, тем меньше ей нравились эти занятия. Это было поле сражения, на котором драконы не играли никакой роли. Ну, кроме, может быть, когда изредка можно было кому-то намекнуть с их помощью… Но в остальном эти сеансы были долгими, унылыми и, зачастую, бесполезными. Нет, никто не говорит, что вся ее жизнь проходила теперь за разговорами о политике и возне с государственными делами. Были и другие занятия, намного интереснее. Полеты на драконе. Любовь с Аддамом. Тренировки с мечом или луком. Охота на кабанов, оленей, лисиц и других зверей, чье мясо шло либо на обед Лунной Плясунье, либо на столы голодных жителей Речных земель. Да и просто отдых у теплого очага, где так легко было забыть о ярости долгой зимы. И это лишь то, что она могла вспомнить на ходу. Вот только оставались еще советники и лорды, которые все лучше учились дергать ее за ниточки. Когда большей части ее окружения стало ясно, что манипулировать чувством вины за поступки Рейниры и Деймона бесполезно, они нашли новый способ. Надавить на чувство долга. И каждый раз, когда ей приходило очередное послание, они всеми силами давали понять, что без ее активного участия ну никак не получится довести дело до конца, а если не получится, последствия будут ужасными, и куча невинных жизней оборвется, и небо на землю упадет, если она этому не помешает… И, Неведомый их побери, у них получалось! Она сама не знала, как можно возразить на их доводы. Полеты над заснеженными равнинами не позволяли ей почувствовать, как живут люди там, внизу, как строятся торговые пути, и еще многие вещи, жизненно необходимые ее королевству. Но это не отменяло того факта, что политика оставалась для неё унылой, скучной — и, главное, не имеющей конца и края. Таргариены до нее не смогли решить этих проблем и передали всю накопившуюся их гору ей. Неприятным сюрпризом стало то, что очень многие законы, принятые Джейхейрисом Миротворцем, ее царственным прадедом, так до сих пор и не дошли до отдаленных от бывшей столицы земель. Никто не отрицает, что Добрая Королева была очень энергичной, решительной и красноречивой… В частности, в своем стремлении упразднить право первой ночи. Бейла, будучи женщиной, хорошо ее понимала. Вот только Алисанна была одна — и пока она трудилась, не покладая рук, на ниве искоренения этого обычая, многие лорды, включая Старков и Мандерли, тихо делали вид, что в глаза не видели ее указов — особенно тех, что касались торговли древесиной, мехом и янтарем. И так до самого Великого Совета, когда стало понятно, что никто из наследников Миротворца не будет посещать Север в ближайшие годы. Документы, которые сохранились после гибели Рейниры и заключительного этапа войны, окончательно убедили ее в том, что подобные махинации проворачивали абсолютно все — не только Север, но и Долина с Речными землями тоже. При Визерисе все стало только хуже, бдительный взор короны становился еще более рассеянным, в результате чего многие лорды стали на полном серьезе считать себя полновластными правителями своих земель и открыто мухлевали с цифрами, прикарманивая солидную часть причитающихся казне средств. «Сколько же мне теперь придется все это разгребать?» — думала Бейла. Возможно, еще не одно поколение ее потомков не сможет разобраться в этой каше. — Итак, что мы решили? — спросила она собравшихся. — Возражений не будет? Не окажется ли внезапно, что мы задели какой-то старинный северный обычай или забытый, но не отмененный закон? Десница королевы ответил за всех остальных советников: — Нет, Ваша милость. — Вот и прекрасно! В таком случае, лорд Старк, прошу вас зачитать текст указа, пока наши бедные писцы будут делать копии для всех заинтересованных сторон и для архива, где хранятся королевские указы прошлых лет… Криган Старк, к его чести, не выдал всей бури своих чувств, которую он не слишком сдерживал в процессе создания этого указа. Сейчас он был спокоен. — Как пожелаете, Ваша милость, — лорд Винтерфелла прочистил горло, прежде чем начать читать: — Сей указ необходим для процветания королевства и должен быть исполнен. Никто и никогда не сомневался в добрых намерениях короля Джейхейриса и королевы Алисанны, но долгий век мира не только позволил королевству вздохнуть с облегчением, но и нанес тяжелейшую рану Ночному Дозору, только усугубив его проблемы после массовой высылки Сынов Воина и Честных Бедняков во времена Мейгора Жестокого. Таким образом, в настоящий момент Ночной Дозор, как и лорды, владеющие землями, граничащими с Даром, более не в состоянии сдерживать набеги одичалых. Он посмотрел на молчаливого человека в черном плаще и черной же кольчуге, который сегодня присутствовал в зале Малого совета. Тот ничего не сказал, просто молча кивнул. — Поэтому так называемый Новый Дар не может исполнять ту роль, которую должен был. И не станет. Согласно договоренности между Лордом-командующим Болтоном и ее милостью королевой Бейлой из дома Таргариенов, с этого дня Новый Дар упраздняется и возвращается под опеку законного правителя Семи Королевств. То есть, под ее опеку. Она пыталась привлечь Зеленых к защите Стены — до Эйгона в этом благородном деле участвовали все, вне зависимости от обид и претензий друг к другу. Вот и сейчас ее кузен, удерживающий три с половиной королевства из семи, регулярно отправлял на Север всевозможных отбросов, сделавших свой выбор между петлей, плахой и черным плащом. Она пыталась — но получала в ответ отговорки, извинения и новые толпы убийц, насильников, браконьеров, воров, изменников, разбойников и прочих, кто за всю свою жизнь не совершил ни одного честного поступка. И эмиссар Лорда-командующего Болтона открытым текстом ей заявил, что мы, конечно, готовы дать оступившимся людям второй шанс, Ваша милость, но всему должны быть пределы, чтоб их! В среднем, каждый третий новобранец с Юга признавался дозорными абсолютно непригодным к службе и банально не доживал до присяги — это могла быть как казнь, так и «несчастный случай». А некоторые даже не добирались до Восточного Дозора-у-Моря — по той же причине. Лорд Криган тем временем продолжал: — Корона возвращает указанные земли их изначальным владельцам, если они готовы их принять. Согласно старым картам, дом Амберов получит третью часть бывшего Нового Дара, но при определенных условиях. Первое. Лорд Амбер и его потомки соглашаются снизить цены на меха на пять процентов сразу же, как только корона получит ворона, возвещающего о начале зимы — и вплоть до ее окончания. Второе. Дом Амберов заплатит казне пять тысяч золотых драконов и примет под свою власть всех без исключения людей, проживающих на указанных землях. Никакое их имущество, за исключением того, что будет признано незаконно присвоенным, не может быть конфисковано. Третье. Дом Амберов сделает все от него зависящее, чтобы укрепить защиту своих новых владений. Четвертое. Право на рыбную ловлю в прилегающих морских побережьях… Были и еще пункты, которые они все обговаривали не раз и не два. Конечно, Амберы приросли сильнее всех за счет бывшего Нового Дара — что, несомненно, укрепило привязанность лорда-великана и его родичей к драконьей королеве — но Новый Дар не состоял только из их бывших земель. Западная часть «подарка» королевы Алисанны была взята у Флинтов из Северных гор, которые тоже должны были вернуть эти земли себе. Как и остальные горные кланы. Но там она, при поддержке лордов Речных земель, вытребовала себе еще одно условие — построить на побережье новую гавань, чтобы укрепить присутствие на море, дополнив порты под управлением Мормонтов и Гловеров. Леса, которые были заброшены или сожжены во времена опеки Ночного Дозора, предстояло посадить заново, хотя на то, чтобы они как следует окрепли, требовалось много времени. А на месте Короны Королевы (которая сохранила свое название, но поменяла его смысл) должно было возникнуть новое владение нового дома… которому, недолго думая, выбрали название Квинскраун. Сыну Карстарков, женатому на дочери Амберов, предстояло стать первым лордом Квинскрауном. — Со своей стороны, верховный лорд Севера уступит короне территорию к западу от Северных гор за тысячу золотых драконов. Там будет создан Орден Черных Мечей, задачей которого будет помощь Ночному Дозору в сдерживании орд одичалых из-за Стены. Теперь черные братья будут не одны в своей долгой страже. Убедить Винтерфелл и горные кланы продать эту землю не составило особого труда. Отрезанная от окружающего мира горными пиками долина, известная под именем Гром земли, была опасной и неприветливой даже по меркам северян, и люди, которым была дорога их жизнь, старались, как могли, избегать посещать её. А вот для нового драконьего гнезда такое место было просто идеальным… Им очень нужно было новое гнездо после потери Драконьего Логова и Драконьего Камня. Куда труднее было продвинуть идею с Орденом. С тем, что с Ночным Дозором надо что-то делать, были согласны все. Всем было ясно, что пройдет несколько десятилетий — и он окажется на грани выживания. Вот только никто, кроме, может быть, нескольких северных лордов, не считал, что такую благородную задачу, как защита северных рубежей, придется решать именно ему. Каждый думал: пусть кто-нибудь другой этим займется, пусть лучше платят те, кому это надо. И Бейле с ее десницей пришлось импровизировать. В итоге сошлись на том, что часть средств выделит корона, часть — девять крупнейших знатных домов, по три от каждого королевства под ее властью. Каждый дом обязался в течение пяти лет нанять, обучить и вооружить сотню человек, которые должны были служить под началом Лорда-командующего Ордена. Всего получалось девять сотен… И это были настоящие воины, знающие тяготы войны на Севере. Хотя одичалые эти самые тяготы знали ничуть не хуже рыцарей или эссосских наемников. Так или иначе, Орден Черных Мечей должен был оказывать помощь Ночному Дозору. И, возможно (на что очень хотелось бы надеяться), в будущем мог изменить отношение королевства к черным братьям. Бейла не могла сказать, что молится об этом денно и нощно, но все равно надеялась, что ей удастся остановить упадок древнего ордена защитников ледяной Стены. Пергаменты были готовы — и все запечатленные в них соглашения были приняты без единого возражения. Она приложила к ним свою печать. Дело было сделано. — С этого момента Новый Дар считается упраздненным — во имя единства и блага королевства. Да будет известно, что я, королева Бейла из дома Таргариенов, готова оказать всемерную помощь Ордену своим драконом, если кто-то попытается атаковать Стену со стороны Зачарованного леса… «Боги всемилостивейшие, пусть это будет единственное наследие Таргариенов, которое мне придется искоренить», — думала она. Многое из того, что делали Завоеватель и Миротворец, казалось ей совершенно бессмысленным. Или смысл все-таки был, но ускользал от ее понимания. И ей бы очень не хотелось, чтобы кто-то решил: раз уж указ о Новом Даре так легко был отменен, может, и Святое Воинство заодно восстановить? Ну уж нет. На такое она точно не пошла бы. Не хватало еще только религиозного бунта. Она надеялась, что проблем на сегодня достаточно. Она ошиблась. Когда Бейла уже готова была распустить Малый совет, в зал ворвался тяжело дышащий мейстер и протянул ей письмо со знакомой печать дома Маллистеров. — Ваша милость… Из Сигарда пишут… Те слухи о том, что на Железных островах бушует лихорадка… которая уже перекинулась на наши земли… Это не слухи… *** Сир Уильям Эренфорд Никогда в жизни сиру Уильяму не было так страшно. Никогда. Он пытался убедить себя в том, что этого не должно было быть. Он не говорил, что Сигард стал для него родным домом, что он знает каждый угол, каждую таверну и каждого уличного мальчишку. Но он был одним из многих рыцарей Речных земель, откликнувшихся на призыв Маллистеров о защите их дома, когда железнорожденные с новой силой принялись грабить все побережья. На самом деле это не был бескорыстный порыв — все прекрасно понимали, что лучше уж остановить Красного Кракена на Орлином мысе, чем дать ему набраться сил и начать полномасштабное вторжение в долину Трезубца. Никто не забыл, как Хоары однажды это сделали. И что было дальше. Однако в этот раз опасность миновала. Труп Красного Кракена, поймавшего какую-то шальную стрелу, скормили рыбам, Железный флот сгорел под огнем дракона Зеленого короля, а уцелевшие железнорожденные тихо умирали от голода, холода и болезней на своих бесплодных клочках камня, забытые своим проклятым Утонувшим Богом. Никто не ожидал, что они ударят снова. И, тем более, вот так. Новость о новом враге пришла в Сигард с очередным продовольственным обозом. Этот враг был не тем, с каким он привык сражаться. У него не было меча или копья. Он не приплыл на борту ладьи и не выпрыгнул на берег с боевым кличем. Он вообще был невидим. Со стороны мало кто мог понять, что случилось с городом. Ну, возможно, ночью теперь горело заметно меньше свечей в окнах. Но в разгар зимы, когда большую часть суток было темно, когда с моря регулярно налетали яростные штормы, перемежаемые обильными снегопадами, город ведь не может быть ярким и живым, правильно? Но стоило оказаться внутри городских стен, все сразу становилось ясно. Совершенно пустые и холодные улицы Сигарда, освещенные множеством костров, давали понять: в город пришла Железная лихорадка. Уильям не знал, откуда взялось это название. Да и какая, спрашивается, разница? Но оно, с этим он не мог спорить, было очень подходящим. Когда все еще только начиналось и в город стали приходить первые вести об огромном числе заразившихся, появилось немало самозваных пророков и проповедников, которые пытались поднять горожан на бунт против королевы и дома Маллистеров. Они кричали, что Неведомый гневается на них и скоро придет лично, чтобы покарать грешников, присягнувших «черной потаскухе», «чудовищу с лиловыми глазами» и «кровосмесительному отродью на крылатой ящерице». Их быстро ловили и сажали в самые темные казематы. Жаль только, что Железную лихорадку нельзя было так же легко победить. Лорд Маллистер пытался, как мог. Он закрыл все ворота и гавани, велел тщательно проверять всех прибывающих в город путешественников, торговцев и моряков. Но один корабль, на котором многие уже с трудом держались на ногах, все-таки прорвался через блокаду. Всех высадившихся на берег членов команды переловили, убили и сожгли за несколько дней… Вернее, они думали, что всех. Двое или трое уцелевших матросов смогли затеряться в толпе горожан. Это было две недели назад. Подданные дома Маллистеров заплатили ужасную цену за чужое безрассудство. Сигард был полностью закрыт — никого не впускали и не выпускали, запершийся в Гулкой башне лорд Маллистер приказал прекратить все сообщения с соседними деревнями, справедливо опасаясь, что болезнь может распространиться дальше. Обеспечить выполнение указа должны были мечи и топоры, среди которых был и тот, что сейчас лежал в руке Уильяма. Улицы были совершенно пусты. Двери тех домов, где еще оставались живые люди, были крепко заперты. Те, где их уже не было — напротив, распахнуты настежь в надежде, что болезнь никого больше не найдет и уйдет прочь. А костры… Они горели не затем, чтобы развеять ночную тьму или прогнать холод, прося Отца Всевышнего поскорее закончить затянувшуюся зиму. На них сжигали трупы, которых с каждым днем становилось все больше. Все решения в умирающем городе в эти дни принимали уцелевшие мейстеры — их слово, по сути, становилось важнее слова лорда. Но их тоже оставалось слишком мало. И им не хватало буквально всего: людей, припасов, золота. Первым делом они закупили огромное количество кошек и выпустили их на улицы, чтобы они сожрали всех расплодившихся грызунов и прочих распространителей чумы. Но после того, как торговля встала, а все торговцы, которым не повезло оказаться в этот день в Сигарде, оказались заперты до особого распоряжения лорда Маллистера… Им пришлось довольствоваться тем, что у них имелось. Они обнаружили, что некоторые вещества, входящие в состав экзотических приправ, могли очищать воздух для дыхания, но почти все эти специи поступали из Эссоса, а с началом войны морская торговля захирела… В общем, и здесь запасы оказались крайне скудными. Служба в этом мертвом городе для стражников и рыцарей, вроде сира Уильяма, была самым страшным наказанием. Один простой кашель мог причинить больше смертей, чем десять тысяч стальных мечей. Если бы только все горожане сидели по домам, как им было приказано… Так ведь нет. Нашлись и те, что пытались нажиться на чужом несчастье и занялись грабежом чумных домов. Пойди теперь разбери, какая шайка мародеров где прячется и сколько среди них разносчиков болезни. Два дня назад сразу несколько домов было сожжено после того, как их жители устроили стычку с бандой воров, решивших, что здесь никого нет. Сожжено вместе со всеми, кто там оставался — благочестивые горожане недолго радовались победе над разбойниками. Через день один из них начал кашлять… Это была не служба. Это был кошмар. Но приказ есть приказ. И их уже предупредили о том, что если число заболевших станет критическим, если риск распространения болезни будет сочтен чересчур высоким… Тогда королева сожжет весь город с воздуха. Только они могли сделать так, чтобы этого не случилось. А для этого им пришлось полностью отдаться на волю мейстеров, трое из которых уже отправились на костры вместе с телами бывших пациентов. И, как оказалось, вместе с ними сгорел и остаток здравого смысла. Те, кто выжили, были либо самоубийцами, либо сумасшедшими. А возглавлял их тот, кто объединил оба эти качества. — Значит, слушайте. Чтобы эту Железную лихорадку, значит, задавить, надо приложить все наши силы, — прогудел мейстер Кель, который как-то сам по себе стал фактическим правителем города, решавшим судьбы всех его обитателей. Глядя на эту фигуру, Уильям тщетно пытался вспомнить лицо мейстера — но не мог. В первые же дни, когда в город пришло известие о болезни, Кель соорудил для себя нечто, что он сам назвал «защитой Неведомого» — длинный тяжелый кожаный плащ черного цвета, закрывавший все тело, жутко уродливые перчатки, в которых его руки напоминали клешни краба, и, самое главное, — закрытую маску с приделанным спереди вороньим клювом и круглыми стеклянными глазами. И стал ходить по городу в таком виде еще до того, как эпидемия пришла сюда. А еще он забил свой клюв какой-то адской смесью из сушеных трав, спирта и еще чего-то, что, по его мнению, убивало болезнь. И дышал этой мешаниной едва ли не постоянно, отчего все время шатался, словно пьяный, выражался хуже портового грузчика и время от времени закатывался смехом. — Значит, смотрите, — рука-клешня ткнула на разложенный план города в место, помеченное неровным крестом. — Вот эти и эти дома — вторичный источник заразы. Значит, их надо сжечь — вместе со всем содержимым. Это понятно? — Мейстер, вы это серьезно? Там десятки живых людей! — На самом деле, человек пять, не больше, — невозмутимо ответил мейстер Кель. — И трое из них уже кашляют кровью, а остальные сегодня-завтра тоже начнут. — Мы не станем сжигать живых людей без прямого приказа лорда Маллистера! — крикнул в ответ один из командиров городской стражи. — Я не понял, ты что, хочешь, чтобы их сжег дракон? И тебя заодно? И весь город? — мейстер наклонился вперед, почти уткнувшись клювом ему в лицо. — У лорда Маллистера, если ты не знал, и без тебя куча дел! Как, например, не выпустить заразу из города! Думаешь, он все это бросит ради того, чтобы отдать приказ лично тебе? Один из охранников мейстера, который везде его сопровождал — Уильям не различал их, поскольку они одевались так же, как и их лидер — молча двинул стражника длинным посохом туда, куда никто не любит получать удары. — Значит, слушайте еще раз, если кто не понял. Это… — Кель махнул рукой вокруг себя, — …война. Любая война требует жертв. Жители домов, на которые я указал, до конца дня встретятся с Неведомым. Шесть из десяти уже встретились, остальные готовятся. Помогите выжечь эту заразу — и у Сигарда будет шанс дожить до весны. Он не стал уточнять, что именно помешает им дожить — смерть от лихорадки или от драконьего огня. Тут уж каждый сам для себя должен был додумать. — Да смилуется над нашими душами Матерь, Старица и Дева, — прошептал молодой солдат-новобранец, который казался Уильяму слишком молодым для службы. «Боги, когда я вообще начал об этом думать? Этот мальчишка всего года на три младше меня!» Мейстер Кель, который каким-то образом услышал его шепот под несколькими слоями «защиты Неведомого», мрачно рассмеялся. — Молишься, да? Ну молись, если хочешь. А у меня, значит, есть свои благословения: плащ, маска и перчатки! И если у тебя в голове есть мозги, ты сразу сожжешь свою одежду, если к ней прикоснется зараженный, не будешь выходить на улицу с непокрытыми лицом и головой, а потом, когда вернешься, накипятишь побольше воды, насыплешь туда смесь мирийских трав, которые я тебе могу дать, и как следует вымоешься! Лучше любых молитв помогает, клюв даю! Жуткие стеклянные глаза обвели всех собравшихся. — Это, как я уже сказал, война, уважаемые сиры! — продолжал смеяться безумец из Цитадели. — Если знаешь, кто твой враг и как с ним воевать — значит, выживешь. Так что идите — и воюйте со всей отвагой, что у вас есть, или, клянусь своей цепью, завтра будете объясняться перед Неведомым, почему вы струсили перед ликом врага! Все меня слышали? Чудненько! А теперь марш за мной, будем жечь во имя тех, кто еще может пережить лихорадку! И длинная колонна людей с факелами двинулась по улицам обреченного города. Каждый молча гадал, сколько из них переживет еще один день…