Танец продолжается

Магистр Лисандро Рогаре — Это не конец света, отец… «Вся в мать», — подумал Лисандро. Та тоже могла отыскать в самой запутанной паутине связей, выгод и интересов что-то действительно стоящее, даже если со стороны все выглядело по-настоящему запутанным. — То, что даже для самой знатной семьи кажется катастрофой, редко задевает целый город, не говоря уже о материке, — заметил Лисандро, глядя в голубое ясное небо. — Я согласен, Ларра, что сведения, доставленные «Бесстрашным», не станут для нас катастрофой, но не жду от них хороших последствий… если, конечно, они соответствуют истине. — Ты про… это слово, которое назвал капитан Беровосо? «Хайдзин»? — Да, про него. На итийском это, кажется, означает нечто вроде «запрет моря». — Да, — Ларра допила свой бокал, после чего продолжила: — С точки зрения материальной выгоды, этот «запрет моря» не имеет никакого смысла. Итийские князья владеют огромными имениями, на которых тысячи бесправных крепостных делают все, что только можно представить. И-Ти, по сути, одна большая мастерская для всего мира, которой нет равных ни за Узким, ни за Закатным морем. И мы готовы платить за их товары серебром и золотом. Но мы не в состоянии посылать в их земли сотни судов каждый год. Большинство наших кораблей добирается, в лучшем случае, до Кварта, после чего направляются домой. А Нефритовое море… Его нельзя назвать гостеприимным для наших капитанов. — К сожалению, новый Бог-Император чаще прислушивается к голосам в своей голове, чем к словам торговцев, — ответил Лисандро, присаживаясь в самое удобное кресло в комнате. — И это плохо. Еще хуже то, что мы, из-за такого расстояния, не имеем представления о том, что происходит в стране прямо сейчас и насколько строг этот запрет. Конечно, найти недобросовестных купцов и контрабандистов, которые готовы закрыть глаза на указы власть имущих — не проблема. Были бы деньги. Но чего сейчас не хватает в И-Ти? И с чем вернется наш следующий корабль из Нефритовых Врат? Будет ли его трюм забит шелком, фарфором, специями, нефритом и жемчугом… Или он окажется пуст — и наш банк впустую потратит золото и серебро на многолетнее путешествие, окончившееся ничем? — Да, — снова кивнула Ларра. Лисандро порой сожалел, что не она была его первенцем. Умом она давно обошла Лисаро, несмотря на разницу в возрасте, а после той истории с Закатными Королевствами его внимание окончательно переключилось на младшую дочь. — Пусть наш банк хранит больше золота, чем когда-либо ранее, плохая торговля может привести его к краху за считанные годы. Поэтому я считаю, что мы должны отнестись к этому «запрету моря» серьезно, как бы глуп он ни был. Лисандро считал, что это было не просто глупо. Это было немыслимо. Жизнь любого государства подпитывалась торговлей, вне зависимости от того, нравилось это правителям или нет. Даже гордые андалы признали эту истину — иначе они не пытались бы облагать податями торговые суда Дочерей Валирии. — Я хочу, чтобы ты обдумала список товаров, которые мы могли бы предложить итийцам, Ларра, — дочь удивленно приподняла бровь, и Лисандро усмехнулся. — Нет, я не собираюсь посылать флот на восток в ближайшие дни, но прибыль, которую мы можем извлечь из торговли с И-Ти, стоит того, чтобы уделить этому делу время. Сам я, к сожалению, не могу быть уверен в том, что именно готова купить у нас Золотая Империя, помимо золота и серебра. Если верить отчетам вернувшихся из многолетних изнурительных путешествий капитанов, в И-Ти было абсолютно все. Шелк, пряности, слоновая кость, фарфор, бронзовые украшения, шерсть, самые изысканные фрукты и плоды, недоступные даже самым богатым купцам и аристократам. Он знал, что некоторые куртизанки платили убийцам за жизнь своих соперниц — ради того, чтобы заполучить благовония из-за Нефритового моря. У них было даже вино, такое крепкое, что даже видавшие виды моряки упивались им до смерти! — Мне кажется… мы можем растопить сердце их сановников с помощью мирийских ковров и гобеленов, — нарушила тишину Ларра примерно через тридцать ударов сердца. — Итийцев не впечатляют творения их часовщиков и механиков, но ковры должны понравиться. — Может, это оно и есть, — признал магистр. — Но если мы начнем закупки товара в Мире, велик шанс на то, что они что-то заподозрят и совместно с Волантисом попытаются захватить этот рынок себе. Да и рост продаж мирийских ковров сам по себе не может не привлечь внимания. — Я понимаю, отец, — смиренно ответила Ларра. — Но наши капитаны не могут брать у них шелк и нефрит, платя за это острой сталью у горла… — Да, наш дом такими делами не занимается… — да и что могла сделать команда из двух-трех сотен лиссенийских моряков против многомиллионной империи? До войны бы, конечно, не дошло — между Лиссом и И-Ти простирались тысячи лиг. Но закрытие торговли само по себе было нежелательным итогом, если в гаванях их будут встречать враждебно настроенные таможенники и чужие суда. — А если мы… как раз и будем им продавать острую сталь? Вместе с теми, кто ее носит? Предложение оказалось таким неожиданным, что Лисандро даже замер на месте. — Ты хочешь сказать, что мы можем… — Ларра на мгновение улыбнулась, прежде чем вернуть прежнее бесстрастное выражение лица. — Мы ни разу не видели, как они воюют. Я, конечно, могу ошибаться, но они, в отличие от Волантиса, ни разу не пытались продать нашим капитанам мечи или топоры. Хотя сами наверняка видели наше оружие. Почему? Может ли продажа им оружия принести больше прибыли, чем все остальное? В ее словах был смысл. Но оставалась одна проблема. — У нас и наших союзников не так много кузнецов, чтобы отвлечь их от ковки корабельных якорей и других снастей, Ларра. — Это правда, — согласилась дочь. — Но за Узким морем есть королевства, где их много… И они охотно возьмутся за эту работу в разгар зимы. Тем более, что мы с ними как раз помирились… В этом предложении был свой интерес. Да, вестеросцы не стали платить выкуп за принца, попавшего в руки Рогаре. Так почему бы не заключить с ними другую сделку, где в выигрыше будут все? *** Леди Джейн Аррен Сколько Джейн себя помнила, Лунные горы всегда были рядом. Все такие же высокие, с белыми верхушками, которые утрачивали свою белизну лишь во время долгого лета, они были для нее главным источником интереса и головной боли. Лунные горы были для ее семьи одновременно щитом от жутких штормов, идущих со стороны Закатного моря — и местом, где обитали горные кланы, злейшие и старейшие враги обитателей Долины. Горы были благословением и проклятием Богов. И большинство септонов разделяли эту точку зрения. Они прикрывали лордов Долины от всех завоевателей, от железнорожденных до Эйгона, и в то же время напрочь отрезали их от окружающего мира, стоило только выпасть первому снегу. Они были непроходимы — когда это было нужно и когда это было совсем не нужно. Они были царством холода, белизны и опасности. Немногих долинцев, рискнувших перейти Лунные горы этой осенью, провожали долгими взглядами, какими смотрят на безумцев и смертников. И не зря. Многие из них домой так и не вернулись. Кто-то встретился с недружелюбными горцами, но куда больше жизней забрали лавины, снежные бури и скользкие камни у высоких обрывов. Это была ее жизнь, и другой она не знала. И сейчас она смотрела на огромные горы с полузасыпанной стены одного из летних замков, куда обычно переселялись ее рыцари, когда весна растапливала основную часть льда на высоких перевалах. За такое зрелище она не отказалась бы и заплатить звонкой монетой. На небе не было ни единого облачка, и солнце, впервые за многие луны, решило подарить им немного тепла и света. Джейн видела все вокруг на несколько лиг, куда бы ни обращала свой взор. На севере был залив, полный опасных рифов, который почти делил Долину надвое. А отсюда смотрелся чистой голубой полосой в бесконечной серо-белой горной цепи. А к востоку и западу — сплошные скалы, пики и хребты, многие из которых не имели названия и которые никто никогда не покорял. Даже тогда, когда зима сдавала свои позиции в этом регионе Вестероса. А на юго-востоке… О, там, конечно же, среди снегов и мрамора, находилось Орлиное Гнездо, сияющее, подобно драгоценному бриллианту на ярком солнце. Такое красивое — и такое недоступное. — Жалко, что я не могу одалживать вашего дракона дважды в луну, Ваша милость, — сказала Хранительница Долины, мысленно представляя, как бы выглядели ее земли, если бы Лунные горы были хотя бы вдвое ниже того, что она видела. Тогда Долина… Пожалуй, она превратилась бы в какое-то подобие Западных земель. — Увы, но Лунная Плясунья не согласится, — усмехнулась в ответ Бейла Таргариен, ее дальняя родственница и, заодно, королева. — Я и сама кое-как ее из логова вытаскиваю последнее время. Похоже, что за последние пару лет драконы и холод стали вещами несовместимыми. Драконица, почувствовав, что разговор идет о ней, пренебрежительно фыркнула, выпустив из ноздрей две струйки дыма. Вот только чешуйчатое тело, свернувшееся вокруг очага и покрытое двумя слоями одеял говорило о том, насколько сильно она не боится холода куда нагляднее, чем показательно-равнодушное выражение на морде. — Я не видела всех драконов, которых Таргариены получили до войны… — что означало: «...до того, как их почти всех перебили». — Но мне почему-то кажется, что Лунная Плясунья… Она чем-то отличается от остальных. Джейн хорошо помнила реакцию своих знаменосцев на появление Вермакса, огромного крылатого ящера, несущего на себе Джекейриса Велариона, на тот момент наследника королевы Рейниры и жениха принцессы Бейлы. Но потом, когда принц Джекейрис покинул ее дом, лучшие сокольничие дали понять, что летает этот дракон… скажем так, не очень элегантно и изящно. И ни мейстеры, ни другие осведомленные лица, которым Джейн задавала этот вопрос, не могли дать внятного объяснения. Самый разумный, с ее точки зрения, ответ дал один беспокойный оруженосец. Драконы, как уверял острый на язык будущий рыцарь, в последние годы проводили куда больше времени на цепях в Драконьем Логове, чем в небе. Вы представьте себе боевого коня, которого всю жизнь взаперти держат, а потом выпускают и в бой на нем едут? А драконы от лошадей, на самом деле, отличаются не то, чтобы очень уж сильно. А вот Лунная Плясунья взаперти не томилась — и двигалась по воздуху совсем не так. Это было видно сразу. Да, она заметно выросла за эти пару лет, но оставалась такой же гибкой и ловкой, каким никогда не мог стать Вермакс. А иметь при себе огнедышащего крылатого скакуна, способного лавировать между скалами, не рискуя разбиться на очередном повороте, что не всякая птица могла совершить… — Хотите сказать, что мне стоит вместо того, чтобы бросать преступников в темницу, просто скармливать их ей? — с ироничной улыбкой поинтересовалась ее родственница, которую все чаще звали Черной королевой. — Ну нет, — Джейн пару раз кашлянула, прежде чем продолжить: — Кормить драконов живыми людьми… Думаю, даже ваши кузены с той стороны до этого не додумались. С этим Бейла спорить не могла. Какие бы зверства ни вытворяли Эйгон с Эймондом, даже они не пошли на то, чтобы скармливать своих врагов драконам. Даже если бы это была Рейнира. Попробуй они показать свою силу таким образом — и от них мигом отвернулись бы последние сторонники. — Возможно, эта война породила много страшных вещей, — нехотя признала королева. — Но я не могу сказать, что в большей их части виноваты драконы. Нет, их сотворили совсем другие чудовища. — Некоторые из которых до сих пор живы. — Вот только цена попытки их устранения — новый Танец Драконов. И Семь Королевств не переживут этого второй раз, леди Аррен. — Конечно, Ваша милость, — Джейн не обиделась на такое обращение. — Однако, я полагаю, у вас была и другая причина встретиться со мной здесь, помимо этого разговора? — Да, — Бейла открыла седельную сумку и вытащила оттуда свиток, который, судя по его состоянию, был написан совсем недавно. — Если вы хотите, можете ознакомиться сами… Джейн не хотела. Вернее, попросту не могла. — К моему большому сожалению, я не достаточно хорошо знаю этот диалект высокого валирийского… — уроки с мейстером, который должен был обучать ее в юности, прекратились за год до ее шестнадцатых именин после особо бурного занятия, закончившегося смертью учителя. Больше никто за это дело не брался. — Очень прискорбно, — взгляд королевы скользнул по свернувшемуся под грудой одеял дракону, затем вернулся к свитку. — Это… Нечто вроде строительной магии, некоторые детали которой до сих пор применяются в Вольных городах. А здесь — детальное объяснение того, как воссоздать одно из чудес Валирийского Фригольда… — Я полагаю, что вы говорите не о том чуде, которое отправило Валирию на дно… Бейла рассмеялась, и Джейн тут же присоединилась к ней. — Нет, вовсе нет. Я не собираюсь создать второе Дымное море на месте Орлиного Гнезда. Этому миру хватило одного Рока. Я говорю о валирийских дорогах. И вот тут Джейн Аррен действительно растерялась. Она многое ожидала сегодня услышать. Но древние дороги, секрет строительства которых умер вместе с повелителями драконов, точно не входили в этот список. Разумеется, она слышала об этом чуде — четвертом из девяти, описанных Ломасом Путешестенником. — Как такое возможно? — леди Орлиного Гнезда не могла скрыть своего скепсиса. — Мейстеры и торговцы, видевшие эти дороги своими глазами, уверяют, что способ их постройки исчез в огне вместе с Валирией. — Ну… Вообще, если у меня есть дракон, можно считать, что большая часть вопросов уже решена, — эти слова чуть не заставили ее иронично вздохнуть. Получалось, что только два человека в мире имели хоть какие-то шансы воссоздать древнее чудо. Но что-то в ее голове не складывалось. — Если для этого нужны драконы… Почему Завоеватель или Миротворец сами этого не сделали? Это был очень серьезный вопрос. Все знали, что для любого строителя великой державы хорошие дороги, соединяющие воедино завоеванные им земли, были почти так же важны, как и удерживающие их армии. Особенно если эти дороги не нуждались в починке и уходе. Так было везде и всегда. Так было и во Фригольде. Почему же этого не было в Вестеросе? — Я… Я правда не знаю. Возможно, Завоеватель не хотел лишний раз напоминать своим новым подданным о том, откуда он родом. Валирийские дороги строились лишь затем, чтобы армии могли как можно скорее подавить любой мятеж на окраине. Ну а потом… Ни Эйнис, ни Мейгор, ни дядя Визерис об этом, скорее всего, просто не задумывались. Что до Миротворца — думаю, он предпочел связать Семь Королевств мирным трудом, а не древними искусствами. — Что не помешало ему построить Королевский тракт, Ваша милость, — не унималась леди Аррен, игнорируя явное нежелание королевы углубляться в подробности. — Дело не только в этом. В чем же? — Строительство многих валирийских сооружений сопровождалось кровавыми жертвами, — все же призналась девушка после недолгого молчания. — И я считаю, что Джейхейрис тоже пытался вспомнить древние секреты… И как только узнал, что в них применяется магия крови, сразу приказал свернуть все изыскания. Жаль. Потому что моим людям удалось выяснить, что жертвоприношения не были жизненно важной частью… искусства прокладки дорог. — А зачем тогда… — Валирийцы, как мы все знаем… скажем так, не слишком заботились о своих рабах. И если Фригольд мог ускорить строительство, пусть и ненамного, ценой большой крови, они шли на это, не раздумывая. Вот только эта сила скрывает в себе и слабость. Магия, она… очень нестабильна, на самом деле. И если что-то пойдет не так, получится нечто вроде замка, у которого камни фундамента внезапно превращаются в песок. Джейн снова поморщилась, представив себе такое. С ее слов выходило, что Рок Валирии был вызван самой землей, которая, не выдержав такого обращения, сбросила с себя хозяев. Насколько это было верно, она сказать не могла — выживших свидетелей этого события не осталось. — Понимаю, Ваша милость, — ответила она. — Вы собираетесь построить в Вестеросе… нечто вроде уменьшенной версии валирийских дорог? — Именно так, — молодая королева встала и погладила Лунную Плясунью, на что та довольно заурчала. — Мне даже думать не хочется о той горе жалоб на состояние дорог, что я получила за это время. Да и вам, я думаю, они тоже поступают. — О, да, — кивнула Джейн. — И мне нечего им возразить. Никто не был заинтересован в ремонте и обновлении дорог во время войны. Хотя… Они, по большому счету, и перед Танцем были… в изрядном запустении. — Если вы намекаете на то, что давно пора этим заняться, — уточнила юная валирийка, — я с вами соглашусь. Я ценю вашу деликатность, но мой Малый совет показал мне суммы, которые на это требуются. Казна потеряла возможность выделять на это деньги еще в конце правления Миротворца. Содержать дороги стало для нас неподъемным бременем — в основном потому, что некоторые лорды заранее увеличили стоимость камней, дерева и рабочей силы в три-четыре раза. Королева легонько погладила своего дракона по животу. — Постройка валирийских дорог в том виде, в каком я предполагаю, обойдется недешево, но в дальнейшем не будет нужды обновлять и чинить их каждый сезон. Мы уже убедились в том, что они выдерживают и норвошийские зимы — даже там за две сотни лет после Рока построенные дороги не получили не единого изъяна. Но даже если мои дороги продержатся хотя бы лет пятьдесят… Я согласна. Это уже себя окупит. — Только никаких кровавых ритуалов и человеческих жертвоприношений любой формы… — Джейн понимала, что малейший намек на такое вызовет массовый бунт на религиозной почве. И что она сама не станет ему противостоять. — Никаких человеческих жертвоприношений, — согласилась королева. — Но в процессе я буду применять драконий огонь… И другие секретные техники валирийских строителей. — Думаю, это приемлемо. Я полагаю, начать строительство дорог вы собираетесь здесь, в Долине. Иначе зачем вы завели этот разговор именно со мной? — И здесь вы правы. Если я захочу, чтобы Север и Речные земли восприняли мои идеи, лучше всего начать именно здесь. От Орлиного Гнезда к Лунным Вратам, затем к Кровавым и, наконец, к Солеварням. — Только там горцы часто буйствуют, — предупредила Джейн. — После окончания этой ужасной зимы нам в любом случае пришлось бы с ними разбираться, — глаза драконьей всадницы загорелись решимостью. — Они сотни лет донимали Долину и Речные земли… Я считаю, пора положить этому конец. Возобновлять войну с Зелеными не в наших интересах, а вот разобраться с этими подобиями железнорожденных… Это было еще одним важным предметом для обсуждения, которое они обязательно продолжат в ближайшие луны. Но в этот раз леди Орлиного Гнезда действительно заинтересовалась. Потому что Бейла Таргариен, при всех ее чудачествах, была не такой, как ее отец. И слава Семерым. *** Король Дейрон Таргариен — Никогда бы не подумал… Что буду искренне благодарить Гильдию ахлимиков за то, что они спасли Королевскую Гавань… — тихо сказал Дейрон, когда двери тронного зала закрылись и он остался наедине со своим десницей, мастером над шептунами и несколькими слугами — теми, кому он действительно мог доверять. — Пироманты… не лишены странностей, — признал Ларис Стронг, при этом на его лице не было ни малейшего намека на неодобрение. — Однако нельзя отрицать того факта, что некоторые их… субстанции… действуют весьма эффективно. — Эффективно… это еще мягко сказано, — процедил в ответ король. — Но вы правы. Это действительно так. Гильдия алхимиков была известна — печально известна — в основном благодаря жидкости зеленого цвета, известной как дикий огонь. Ничто не давало такого жара при горении — кроме, может быть, драконьего пламени. Достаточно было одного факела или зажженной стрелы, чтобы эта субстанция устроила вокруг настоящее пекло. — Мне сейчас интересно совсем другое, — продолжал Дейрон, осторожно спускаясь с самого неудобного кресла в мире, где любое неосторожное движение могло привести к нелепой и мучительной смерти. — Я хочу знать, есть ли хоть крупица правды в той куче лжи, которую мне сыпали в уши последние часы. Лорд Мерривезер? Лорд Длинного Стола прокашлялся перед тем, как ответить: — По моему скромному мнению, Ваша милость, единственной частью, где мудрецы говорили правду, было то, что они решили назвать это снадобье «железной смертью», — затем Мерривезер пробормотал еще несколько слов, которые невозможно было разобрать и которые, судя по всему, были адресованы алхимикам, железнорожденным и их предкам по материнской линии. — Как по мне, они куда сильнее озабочены спасением собственных шкур и своего добра от дикого огня, чем судьбой королевства. — Но ведь их «чудо-эликсир»… Он ведь сработал? — В какой-то степени да, Ваша милость, — влез мастер над шептунами. — В какой-то степени… В первые дни эпидемии алхимики предложили уйму «чудо-лекарств», которыми поили простолюдинов… И всех, кто отчаялся настолько, что готов был уцепиться за любой шанс. Поэтому и пробовали все, что им предлагали. Мои пташки… Они тоже были охвачены паникой, как и все горожане, но некоторые все же продолжали выполнять свою работу. И, если верить их словам… Пока алхимики не научились правильно подбирать дозировку отдельных веществ, каждый третий из их пациентов отдавал душу Семерым раньше, чем успевал вознести им молитву. — Кошмар! — воскликнул десница короля. Ларис поморщился и облизнул языком желтоватые зубы. — Увы, лорд Марк, но все, кто согласился попробовать творения алхимиков, уже страдали от смертельной болезни. И хуже всего было то, что две трети выживших, всерьез поверивших, что пироманты открыли один из секретов Древней Валирии и ее легендарной медицины, обычно умирали в течение дня от той самой болезни. — Если бы они все-таки не нашли лекарство, я бы повесил каждого и расставил их головы на пиках над всеми воротами! — признался Зеленый король, когда они уже шли из тронного зала в личные покои короля. — Однако… У них получилось. Неважно, какой ценой. Неважно, что ими двигало. У них получилось. «И слава Отцу и Матери, что получилось». Он бы отдал все на свете за то, чтобы забыть первые дни, когда в Блошином Конце и других районах трущоб появились первые заболевшие. Золотых плащей, усиленных ветеранами многочисленных битв в войне с Черными, толпа просто разрывала на куски, моля при этом о спасении. И Дейрону оставалось лишь бессильно на это смотреть со стен замка. Потому что он ничем не мог им помочь. Если только… Сесть на спину Тессарион и начать выжигать улицу за улицей, где лихорадка уже отправила к Неведомому сотни душ. Совсем как Рейнира когда-то. Ей такое решение стоило жизни. А он, даже если и выживет, навечно останется самым ненавидимым человеком в Семи Королевствах. И все же… Никто, ни Марк Мерривезер, ни Ларис Стронг, ни королевские гвардейцы… Никто из них не догадывался, насколько близок он был к роковому шагу. Дейрон мысленно ругал себя за малодушие, но он и в самом деле испытывал благодарность к алхимикам за то, что они помогли ему этого шага избежать. И все же цена освобождения от этой семижды проклятой Железной лихорадки, которая все-таки добралась до столицы, но так и не добралась до Штормовых земель, была очень высока. — Ладно, лорд Ларис. Я готов к новым плохим новостям. Сколько горожан погибло за эту луну? — У меня нет точных цифр, Ваша милость, — бывший лорд Харренхолла не дрогнул перед пронзительным взглядом Дейрона, который тот бросил в его сторону за уклончивый ответ. — Я не ухожу от ответа, мой король. Я правда не знаю. Алхимики и солдаты, напившиеся «железной смерти», жгли трупы тысячами… И никто даже не пытался их сосчитать. Все торопились закончить дело раньше, чем на них заведутся новые болезни и заразят уцелевших. Но если вам интересна моя личная оценка… Я не могу вас обнадежить, говоря, что мы потеряли меньше сорока пяти тысяч горожан, забранных Железной лихорадкой. Он понимал, что эти цифры были ничтожно малы — по сравнению с теми, сколько умерло бы, не найди алхимики формулу «железной смерти». Но все равно при мысли о сорока пяти тысячах погибших — как минимум — у него кружилась голова. Конечно, на недавней войне погибло намного больше людей, но ни одна из битв не забирала сразу полсотни тысяч жизней. А Железная лихорадка — она да, забрала. И Дейрон не был так наивен, чтобы поверить в то, что на этом смерти и закончатся. Лекарство поступило еще далеко не во все его владения, а такие места, как Крейкхолл или новая северная граница вымерли полностью. — Понятно… — еще одна ложь во спасение. Чем дольше он оставался королем, тем чаще прибегал к этой спасательной нити. И тем больше возникало проблем, которые делали его правление еще тяжелее. — А теперь… Я хочу знать еще одну правду, которую я уже ненавижу. — Я не думаю… — Ларис осекся, почувствовав, в буквальном смысле, кожей, что сейчас не время спорить, и заговорил уже другим тоном: — Во-первых, стоит отметить, что эпидемия нанесла серьезный урон Королевскому лесу. Рыцари и лесничие делали все, что могли, чтобы вовремя сжигать трупы и очаги заразы, пока не стало слишком поздно. Также не стоит забывать о том, что сам лес был забит тысячами беженцев, беглых преступников и зараженных… И первый же незатушенный костер… — Деревья можно посадить заново, — Дейрон не знал, сколько времени потребуется, чтобы вернуть Королевскому лесу его былое великолепие. Он был молод, и если Старица с Матерью одарят его долгой жизнью, у него будет шанс это самое великолепие увидеть. — Дальше. — Мы должны, — тихим голосом начал Марк Мерривезер, — восстановить городскую стражу. Снова. Там огромные потери после недавних бунтов и столкновений с зараженными. — А в казне на это денег хватит? Мы же почти разорены! — Судя по выражению их лиц… Не дожидаясь ответа, король уже понимал, что не услышит положительного ответа. — И, я так понимаю, способов сократить уже имеющиеся расходы у нас нет? — В прошлый раз, Ваша милость, мы наняли слишком много ненадежных людей, поскольку решили заменить монеты вашего отца на другие, более мелкие, вроде тех, что ходили… в прошлое смутное время, — сын короля Визериса не мог не восхититься тем, как изящно его десница в очередной раз избежал необходимости произнести имя «Мейгор». — Я не считаю себя ровней какому-нибудь торговому принцу из Пентоса или Тироша, но я вижу, что набор латных доспехов на Стальной улице стоит в три раза больше, чем лет десять назад. — Как такое возможно? — голос Дейрона был более злым, чем ему хотелось. — Все золотые прииски королевства достались нам! Это Черные должны остаться без золота в казне! Они, а не мы! — В том-то и дело, — недовольно ответил десница короля. — Мастер над монетой объяснил, что избыток золота так же вреден, как и его нехватка. Монет стало больше, а товара, который за них можно купить, осталось столько же. В прошлом году, еще до Железной лихорадки, леди Ланнистер охотно отправляла в Королевскую Гавань целые караваны с золотом в обмен на ремесленников и фермеров для восстановления Запада. Теперь у нас много золота в закромах, но нет ни сырья, ни рабочих рук, чтобы сделать из них товары. Черные столкнулись с теми же проблемами, но у них «просели» сразу обе чаши весов, а потом они решили перейти на серебряный стандарт… — Да хранит нас Кузнец… — прошептал король, схватившись рукой за лоб и пытаясь восстановить самообладание. — Но есть и хорошие стороны, — попытался разрядить обстановку лорд Марк. — Конечно, наши денежные проблемы не закончатся в ближайшую луну… Я считаю, они легко решаемы. Надо только дождаться, когда закончится зима. А дальше новый урожай и оживление торговли вдохнут в нашу экономику новую жизнь. И у нас есть явное преимущество, скажем, над Винтерфеллом или Орлиным Гнездом — когда у нас настанет тепло, они все еще будут под снегом и льдом. — Не знаю, разделяю ли я вашу оценку ситуации, — задумчиво отозвался Дейрон. — Многие гавани разрушены или серьезно повреждены, а торговцы с той стороны Узкого моря очень недовольны активностью пиратов, мешающих нормальному морскому сообщению. Боюсь, что нам снова придется искать дополнительные займы. Хотя те банкиры, у которых они занимали деньги раньше, были далеко не самыми доброжелательными людьми. Порой Дейрон готов был поклясться, что последним вложением в эту работу у них считается продажа собственной души Неведомому — и лучше всего за хорошую цену. — Все, я не желаю больше обсуждать денежные проблемы. Еще есть что-нибудь? — К сожалению… Я вынужден сообщить вам, Ваша милость… Что основным компонентом в составе так называемой «железной смерти»… Вероятнее всего, является растертая в порошок драконья чешуя. До сих пор Дейрон считал себя человеком спокойным и не склонным к насилию. Но сейчас он с ревом схватил ближайший стул и с размаху швырнул его через весь зал Малого совета. *** Сир Уильям Эренфорд Когда-то он на полном серьезе думал, что Сигард действительно станет для него новым домом. Сейчас, глядя на опустевшие и безмолвные улицы, Уильям пытался найти хоть одну причину остаться здесь, тем более, что карантин наконец-то был снят. Пытался — и не находил. Каждый переулок, который он помнил почти наизусть после бесчисленных патрулей в первые недели службы, превратился в скопище сгоревших домов, могильников и прочих жутких находов. Рынки, где он когда-то с удовольствием покупал себе еду вместе с товарищами по службе, были либо закрыты совсем, либо там работала от силы треть торговцев. Зато хотя бы служба стала полегче — три четверти жителей города уже покинули этот мир. И среди сослуживцев Уильяма смертность была примерно такой же. Сам Уильям Эренфорд не мог сказать, почему Железная лихорадка пощадила его. А она именно что пощадила — иначе и быть не могло. Он ел тот же хлеб, дышал тем же воздухом, ходил по тем же улицам… И получил те же признаки болезни. Но потом, полежав несколько дней в сильном ознобе, он вдруг встал и пошел, тогда как почти все остальные заболевшие к этому времени уже горели на кострах. Иногда ему это казалось благословением. Иногда он считал это проклятьем. Конечно, смерть от Железной лихорадки нельзя было назвать самым быстрым и приятным способом уйти из жизни, но Уильяму, как и всем остальным, кто исполнял свой долг в те страшные недели на улицах Сигарда, порой казалось, что ради избавления от таких воспоминаний можно и умереть. Он знал, что это будет преследовать его до конца жизни. События последних лун показали, что оказавшись перед выбором между смертью от чумы и смертью от огня, люди, вчера бывшие мирными и законопослушными, могли совершать немыслимые преступления, едва почувствовав, что закон над ними больше не властен. Когда-то, когда Уильям еще был оруженосцем, он верил, что когда-нибудь будет великая битва Добра со Злом, где Добро победит — и после этого не будет больше никаких войн. Но после того, как Танец Драконов расколол королевство надвое, он убедился в том, что войны никогда не заканчиваются. Но даже тогда все его заботы ограничивались тем, чтобы поскорее прибыли обозы с зерном с востока, чтобы наступающая зима выдалась короткой и мягкой, и чтобы та купеческая дочка с милым личиком, живущая неподалеку от площади Эйгона, все-таки обратила на него свое внимание. Но и эти надежды разбились о мерзлую землю. Зима оказалась самой суровой из возможных — это стало понятно уже на пятой луне 134 года от Завоевания Эйгона. Девушка с площади, названной его именем, либо умерла, либо спряталась за стенами замка, куда лихорадка, к счастью, не проникла. А Сигард в его нынешнем облике не вызывал у него ничего, кроме кошмаров, от которых не было спасения. И как бы Уильям ни старался этого забыть, он никогда уже не сотрет из памяти запахи горелого мяса и уксуса, и гнилостный дух горящей мертвечины, обложенной сырыми дровами. Возможно, если он поживет несколько лет подальше от владений Маллистеров, это поможет ему немного забыться. Да, пожалуй, именно так он и поступит. Примерно так же думали и другие его товарищи. И от желающих наняться в охрану караванов, идущих на восток, в Солеварни, отбоя не было. — Сир, а вы, случайно, не знаете, куда пропал мейстер Кель? — спросил его молодой стражник, которому, похоже, не исполнилось еще шестнадцати именин. — Никто этого не знает, мальчик, — хрипло ответил Уильям. Он до сих пор так и не смог вернуть нормальный голос после того, как пережил Железную лихорадку, и его лицо, помимо оставшихся оспин, получило еще и пару длинных шрамов — после того, как один из сержантов, вынужденный сжечь собственную семью, слегка тронулся умом и набросился на своих товарищей. — Говорят, он покинул город сразу же, как только открылись ворота. — Ох, жаль, — пробурчал кто-то рядом. — Хотел бы я поговорить с ним по душам обо всех мерзостях, что он здесь творил… — У нас люди уже заготовили факелы и копья, чтобы, когда все закончится, найти его и… — Да удавить мерзавца собственной цепью! Такие, как он, не заслуживают милосердия! — Идем прямо сейчас к нашему лорду и предложим выкуп за его голову… Остаток их дежурства ушел на подобные оскорбления и новые угрозы в адрес пропавшего мейстера. То, как Кель держал себя в разгар эпидемии и, особенно, то, что он приказывал делать, сделали его врагом как среди знати, так и среди простолюдинов — и среди стражников тоже. Купцы злились на него за то, что он велел спалить дотла все склады, амбары и кладовые, содержимое которых, как они уверяли, уж точно не носило в себе заразу. Аптекари были в ярости за то, что он при поддержке своих головорезов с клювами конфисковал у них все запасы лекарственных трав, расплатившись за это символической одной звездой. Кто-то желал отомстить за сожженный дом. Кто-то за погибших родственников, которых не смогли спасти, хотя шансы были. Кто-то — просто за его несносный характер. Но при всем при этом… Уильям не мог не признать того факта, что Речные земли могли пострадать от болезни намного, намного сильнее, если бы этот полоумный не объявил Железной лихорадке войну на уничтожение в границах отдельно взятого города. И все же, если учесть, какими средствами велась та война… Эренфорд не пытался делать вид, что испытывает к этому «полководцу» хоть какую-то толику признательности. Если чего и заслуживал этот человек, то точно не золота и титулов. Слишком многие его, Уильяма, кошмарные воспоминания были связаны с этим клювоголовым… Стоп. — Эм… Друзья? А кто-нибудь из вас вообще знает, как выглядел этот выродок? И этот вопрос мигом похоронил все разговоры об этом человеке. Потому что Уильям — да и не только он — понял, что нет, никто не знает. Никто из переживших Железную лихорадку ни разу не видел беглого мейстера без «защиты Неведомого». Поэтому никто из мстителей не мог помешать ему просто выйти из городских ворот — и исчезнуть неизвестно куда.