Танец продолжается

Сир Эндрю Селми «Хорошая была зима. Долгая…». Эндрю знал, что его скромное мнение разделяют очень, очень немногие знатные дома. Гордые просторцы и суровые штормовики, сильнее других пострадавшие от Танца Драконов и Железной лихорадки, упоминали зиму только в сочетании с каким-нибудь крепким проклятием. Весь цвет Семи Королевств, наконец, познал то самое чувство бессилия — когда ты теряешь любимых и близких и ничего не можешь с этим поделать. Можешь только кричать и плакать. Но для него эта зима была благословением. В эту зиму Эндрю Шторм, непризнанный и незаконный сын лорда Дома Урожая, умер — и родился Эндрю Селми. Родился после нескольких лет верной и добросовестной службы под началом лорда Лариса Стронга. Теперь он был полноправным членом их великого дома и третьим в очереди на лордство. Но, поскольку первым в очереди наследником был хилый и болезненный мальчик, чудом переживший Железную лихорадку, Эндрю был уверен, что всего пара несчастных случаев — и он сможет с полным правом претендовать на титул лорда Дома Урожая. Да, что и говорить, зима удалась. А весна обещала быть еще лучше. И какими уродами должны были быть дорнийцы, чтобы вот так, в одночасье, рушить все его мечты и чаяния? Когда с юга подул теплый ветер и с перевалов стал сходить снег — как он надеялся, лет на пять-шесть, не меньше — Эндрю уже составлял план посевов и сбора урожая в трех деревнях, за которыми он теперь должен был присматривать. В другое время это было задачей, которой рыцарю заниматься не пристало, тем более, что земледельцы сами прекрасно знали, что им делать и не нуждались в советах, но эпидемия прошлась по Маркам такой же густой бороной, как и по всем остальным землям, так что теперь за соху приходилось браться молодым и неопытным крестьянам. Весна наступила и дел было невпроворот, но едва в Дом Урожая прилетел ворон с письмом от самого мастера над шептунами, заверенным королевской печатью с зеленым драконом… Он никак не мог ответить «Нет». Эндрю поклялся перед своим лордом-отцом, что будет патрулировать район сторожевых башен, охранявших Костяной путь, как и приказал король. И уехал, взяв с собой два десятка своих людей и еще четыре десятка из замка и деревень, присягнувших дому Селми. Поначалу он действительно был польщен тем, что его назначили командиром и дали аж сто двадцать человек. На первый взгляд, не так уж и много. Но с другой стороны — это была целая полнокровная рота. И вся она подчинялась ему. Да, рыцарские титулы в этой роте, кроме него, имели только два человека, но в Марках это, честно говоря, особой роли не играло, в отличие от более спокойных земель. Костяной путь не был ровным и удобным перевалом, и тот, кто хвастался, что доедет до Айронвуда, ни разу не ступив ногой на землю, вероятнее всего, загнал бы своего коня насмерть в считанные часы. А потом и сам сгинул бы. Радости хватило всего дня на два. На третий, когда они разбили лагерь у Роландова Плача, он понял, что слухи об участившихся набегах дорнийцев и о том, что они готовятся к полноценной войне не так нелепы, как казалось поначалу. В первую же ночь они прирезали двух замерзших дорнийских разведчиков, которые пытались украсть у него коня. На третий день случилась короткая, но жесткая перестрелка с одним из отрядов «горных змей» — эти ублюдки никогда не скрывали своей любви к отравленным стрелам. Пять этих выродков убили трех его хороших воинов. После этой стычки Эндрю отправил двух из четырех воронов, которых вез с собой молодой светловолосый мейстер. Одного — в Черный Приют. Другого — в Ночную Песнь. Он был уверен, что дорнийцы, которых они прибили, были не простыми разбойниками. На них были отличные новые кожаные доспехи — и выкрашены они были в цвета дома Вилей. Он понимал, что это война. Если только остальные дорнийцы не одумаются и не накинут на шею Виля из Виля тугую удавку. Но стоило ли на это надеяться? — Мы можем устраивать засады у перевалов и сбрасывать им на головы валуны, сир Рик, — сказал он пожилому рыцарю, который ехал вместе с ним. Титул он получил совсем недавно и своего рыцарского дома основывать не стал… Хотя куда уже ему в пятьдесят один год-то? — У нас с собой достаточно стрел, и Черный Приют готов прислать еще. — Если Виль полезет в одиночку, думаю, мы и сами сможем его обескровить, — одобрительно кивнул старик. Эндрю не стал спрашивать: «А если нет?» Потому что он и сам не до конца понимал, что они могут сделать, если Виль призовет на помощь толпы наемников и половину дорнийской знати. Нет, сотрясать воздух зря не стоило. Костяной путь был местом, идеально помогавшим тем, кто защищается, и мешавшим тем, кто нападает. Особенно если местные пастухи и отшельники, знающие все козьи тропы, тайные проходы и прочие интересные вещи были на стороне защитников. Однако… Сто двадцать человек с мечами, луками и копьями ни при каких условиях не смогут остановить многотысячную дорнийскую армию. Даже здесь. «Ты себя-то не обнадеживай… Виль тоже эту местность как свои пять пальцев знает», — подумал он про себя. И это тоже было правдой — предки Виля из Виля неоднократно пытались завоевать Марки на протяжении последних веков. Как бы ему хотелось, чтобы у него было не сто двадцать мечей, а тысяч пять — чтобы он, в случае чего, устроил не по-весеннему горячий прием южным «друзьям и соседям». К сожалению, что бы у себя в столице ни придумали Колченогий и сам король, их планы, похоже, не включали огромных армий, марширующих на юг для того, чтобы наказать дорнийских знаменосцев за их провокации и необоснованную враждебность. — Если встретите еще налетчиков, сразу предупреждайте… Но до конца дня они так и не встретили больше ни одного человека на службе Вилей. День сменился ночью, потом настало следующее утро, в которое все изменилось. Примерно через два оборота песочных часов после восхода солнца Эндрю отправил группу лучников в дозор на ближайшую горную вершину, за которой пролегала формальная граница между владениями Зеленого короля и Дорна. И они вернулись намного быстрее, чем он ожидал. — Сир, там, это… целая река из стали, копий и флагов! — доложил ему молодой лучник-брюнет, который держался поспокойнее остальных. — Мы разглядели знамена Фаулеров, Уллеров, Кворгилов, Айронвудов… Ну и Вилей, конечно. И еще много флагов, которых мы не определили, но это, похоже, эссосцы. И у них сотни коней. Старшие прикинули… Только в этом отряде тысяч шесть, не меньше. Только в этом отряде. Только на Костяном пути. А сколько еще таких отрядов в пути? А скольки их движется по другим перевалам прямо на Ночную Песнь? — Что ж, — сказал Эндрю. — Они идут к нам в гости, чтобы впечатлить нас своей доблестью и честью… Все знают о легендарной дорнийской любезности и о их приверженности рыцарским идеалам. Несколько человек, уловивших его сарказм, усмехнулись, и большая часть его отряда понимающе улыбнулась. Никто не показывал страха. Это хорошо. — Мы должны дать Черному Приюту немного времени, чтобы они успели подготовиться к обороне… И чтобы подкрепление успело подойти и переловить этих пустынных шакалов. Дорнийское войско шло на север. И снова Вестерос готов был погрузиться в пламя войны. *** Лорд Белиал Виль Белиал ненавидел марочников, штормовиков и просторцев очень давно. Вероятнее всего — с того самого момента, как сделал первый вдох, впитав эту ненависть с кровью предков. Потом, когда он немного подрос, эту ненависть стало можно облечь в слова и дела. Это естественный порядок вещей, как говорил его отец. С тех самых пор, как северные соседи вероломно забрали себе земли, испокон веков принадлежащие Вилям, их долгом было вернуть их и покарать потомков воров. Да, они могли долго выжидать и даже улыбаться им с другой стороны торгового прилавка. Ничего. Это временно. Настоящий мир настанет только тогда, когда черная гадюка восторжествует, получив все, что принадлежит ей по праву! А Кароны и Сванны, Селми и Дондаррионы… Он постарается, чтобы эти фамилии сгинули в пучине веков. Танец Драконов уже подвел их к краю пропасти, и он, Виль из Виля, с удовольствием подтолкнет их. И будет наслаждаться их удаляющимися предсмертными воплями. Как сейчас он наслаждался агонией двух плененных рыцарей из дома Селми, взятых в бою у Костяных Врат. Первая настоящая драка в этой войне показалась ему… даже немного разочаровывающей. У врага было всего три десятка человек в нормальных доспехах, которые не могли ничего, кроме как вяло отмахиваться. Всего против них вышло человек шестьсот под знаменами Коннингтонов, Селми и Дондаррионов, закрепившихся у последней естественной преграды на пути к Черному Приюту. Это было хорошо. Потому что им все-таки удалось застать врага врасплох. Но… Боги, почему все легкие победы такие скучные! Часть марочников удрала, едва его лучники выпустили по пять стрел каждый, часть… вот они, лежат. Да даже весенняя распутица причинила его воинам больше вреда, чем вражеские копья! Но раз уж сама битва не разгорячила их кровь как следует… Пусть этим займутся пленные. Так что он не видел никакой необходимости убивать их быстро. — Как только закончишь отрезать им уши и руки, — велел он своему кузену Виланду, доблестному воину, верному союзнику и настоящему дорнийцу, который пару лет назад бросил вызов самому принцу и выжил, потеряв при этом одну руку. — Отрежь им ноги… И привяжи к самому большому камню, который сможешь найти. И облей их смесью из свиной крови и змеиного яда. И оставь так. Пусть стервятникам сегодня будет сытная трапеза. Его кузен и еще четверо человек, которых он временно сделал своими палачами, молча отсалютовали, ударив кулаками по залитым чужой кровью нагрудникам. А Белиал снова сел на коня и вернулся в центр своей колонны. Как бы он ни любил пытки захваченных врагов, Костяной путь был слишком узок, в этом месте в ряд могло пройти не больше шести-семи пеших воинов, и он не мог позволить себе остановить свое войско, чтобы они полюбовались представлением — и почувствовали, что ждет марочников, когда они, наконец, исполнят свою месть. Фраза «свое войско» была медом для его ушей. Огромная армия, шедшая на север, крупнейшая из всех, какую Дорн выставлял за три или четыре поколения — и он во главе неё. И его личный отряд из восьми тысяч копий. А следом, он знал точно, шли и другие. В ближайшие пять лун марочникам, штормовикам и всем Зеленым вряд ли удастся выставить на поле битвы хотя бы двадцать тысяч. Но даже если они смогут, тридцать тысяч дорнийских копейщиков втопчут их в грязь. Но сначала… Когда они разобьют марочников и захватят Черный Приют старым добрым штурмом, равнины Простора от Тамблтона до Хайгардена будут совершенно открыты для грабежей и завоеваний. — Настало время мести и победы! — провозгласил он. И войско ответило радостным криком. Это было три дня назад. А сегодня его ликование… немного поугасло. Потому что он увидел стены Черного Приюта в трех лигах впереди. Лорды Марок так и не решились вступить с ним в битву и вместо этого предпочли отсидеться за каменной и стальной защитой своего замка. Посланник, которого он отправил к ним с требованием сдаться — командир эссосского наемного отряда, имевший наглость осуждать его методы работы с пленными — так и остался там лежать с десятью стрелами в груди. Ну и скатертью дорога. Он и не ожидал ничего другого от потомков воров и трусов. Поэтому он еще до начала войны твердо решил убить всех Дондаррионов — мужчин, женщин и детей. От древних старух до новорожденных младенцев. Всех. А теперь они дали ему для этого хороший повод. А еще он не ожидал, что местность вокруг Черного Приюта окажется настолько… пустой. Обычно в окрестностях замка были поля, пастбища для коз, овец и других животных, принадлежащих лорду. Но поля заросли сорной травой, деревни были заброшены и сожжены, колодцы засыпаны… И никаких других источников воды не наблюдалось. И припасов взять было негде. Здесь не было вообще ничего, что могло бы пригодиться его армии. — Неважно, — сказал Белиал лорду Уллеру, своему ближайшему союзнику, когда солнце закатилось за горы на западе, окрасив их в кроваво-красный цвет. — Завтра здесь будут осадные машины. Послезавтра мы начнем штурм — и возьмем замок. Там не больше трех тысяч перепуганных простолюдинов с ржавыми мечами в руках. А когда Черный Приют будет наш, я возьму половину войска и пойду с ним на Дом Урожая, а ты со второй половиной — на Летний замок. — А если на нас налетит дракон, у нас уже заготовлены для него тысячи лучников и десятки скорпионов! — рассмеялся его боевой товарищ. — Как же давно я мечтал испить из чаши из драконьей кости! *** Король Дейрон Таргариен Когда Дейрон справил свои восьмые именины, он впервые увидел многовесельную военную галеру «Грозная» в порту Староместа — и с детским восторгом заявил, что такую махину никто никогда не победит. Став немного постарше, принц понял, какую глупость он тогда сказал. Это было ясно уже по тому, с каким неодобрением на него косились матросы и капитаны, когда он наведывался в гавань — а он часто туда ходил — в сопровождении Тессарион. Потому что корабли, построенные руками простых смертных, какими бы большими и быстрыми они ни были, оставались ужасно уязвимыми против обычного огня. Вот почему для любого моряка не было вещи страшнее, чем легкий запах дыма. И это вовсе не означало, что эти люди, способные проплыть от Закатного моря до далекой страны И-Ти, были трусами. Потому что корабль был местом, где гореть могло вообще все — особенно если команда допускала какую-то неосторожность. Паруса, канаты и корпус — об этом даже говорить не стоило. Но и это было еще далеко не все… Проще было назвать те вещи, которые не превращались в пепел от прикосновения огня. Но даже металлические детали при пожаре лучше всего было как можно скорее выкидывать за борт. И, вопреки байкам, которыми часто делились моряки в тавернах, использование в морских боях огненного оружия против вражеских кораблей было на самом деле… не самой лучшей идеей, да. Всевозможные метательные машины, если кто-то забыл, тоже были деревянными и горели не хуже всех прочих деталей. И если орудийная прислуга… Да чего уж там, если обычный лучник, выпускающий по врагу зажженные стрелы, случайно споткнется и выронит хотя бы одну на палубу — это могло означать гибель их собственного корабля. Да, разумеется, тушить пожары моряков учили так же усердно, как и управляться со снастями. И запасы песка и прочих средств для тушения тоже имелись, не говоря уже о морской воде, которой вокруг было полно… Но как быть в разгар битвы, когда каждый занят всего двумя вещами: не умереть самому и сделать так, чтобы умер противник? Для третьей задачи времени, как правило, не остается — пока пламя не разрастется так, что даже про первые две задачи придется забыть. Потом он еще немного повзрослел — и убедился в правоте этих доводов на собственном примере. Когда прилетел на Старый Вик и сжег весь собравшийся в гаванях флот островитян. И потом за несколько лиг слышал крики обреченных и рев адского пламени, которое он сам обрушил на головы врагов. Теперь настало время повторить это. В этот раз его внимание обратил на себя Виль. И… — Тессарион, дракарис! Синяя Королева взревела — и обрушила струю огня на четыре транспортных судна, которые до сих пор оставались нетронутыми. Слава Отцу, дорнийские матросы сообразили, что сейчас будет, и заранее начали прыгать за борт — еще даже до того, как он начал заход. Спустя десяток вдохов от кораблей остались одни огромные костры на фоне моря. Больше подходящих целей здесь не было, и Дейрон вернулся к основной части битвы. Да и там делать было… честно говоря, нечего. Из пятидесяти с лишним кораблей, собравшихся в устье реки Виль и ее окрестностях, не осталось ни одного целого. Пять из них утопили сами дорнийцы — просто чтобы уберечься от ярости дракона. Еще десять разбились о камни или друг о друга, когда пытались уйти — он видел, что от одной из больших военных галер на поверхности осталась только грот-мачта. Все остальные сгорели дотла. И ни один из экипажей даже не попытался спасти свое судно. А чего тут, спрашивается, можно было спасти? Драконий огонь был намного жарче всех известных науке горючих смесей, даже тех, что создавала Гильдия пиромантов — некоторые из них могли гореть даже в воде и их невозможно было потушить. Вот почему когда над их головами появился дракон, у дорнийцев не было времени на то, чтобы придумать, что им теперь делать. — Похоже, мы с тобой уничтожили не меньше трети всего дорнийского флота, — сказал он вслух. В ответ Тессарион зарычала, но Дейрон почему-то подумал, что его драконицу не слишком беспокоит скорая нехватка морских судов у Дорна. — Да, да, я все понимаю. Получишь ты свою корову, когда мы вернемся в Каменный Шлем. У него и в мыслях не было о том, чтобы заменить мясо домашнего скота… другим. Драконы были умными созданиями, хотя, конечно, не такими умными, как люди, но те из них, кто регулярно вкушал человечину, даже на поле битвы… Как правило, это очень плохо сказывалось на их готовности слушаться своего хозяина. Дейрону уже довелось многое обсудить с ветеранами Танца, которые сами были свидетелями недавних событий — и кое-кто из них рассказал ему очень пугающие вещи о Солнечном Огне, которого Эйгон не брезговал подкармливать поверженными врагами. Да, брат, в конце концов, восстановил связь с королевским драконом, но все видели, что Солнечный Огонь с каждым днем становился все более злобным и все менее управляемым. Не это ли стало в итоге причиной гибели их обоих над Драконьим Камнем? И то, что когда Эйгон сбежал из павшей столицы на Драконий Камень, Солнечный Огонь не последовал за ним сам, было очень дурным признаком. — Направо, Тессарион, — скомандовал он, слегка надавив правой ногой. — Посмотрим, как хорошо горят их шатры и припасы. После третьего захода над военными лагерями и деревушками к югу от замка Виль он окончательно убедился в том, что горят они очень хорошо. Половина всех домов, амбаров, мельниц и хлевов уже превратились в уголья и пепел, а вторую половину Синяя Королева как раз дожигала. — Молодец, девочка. А теперь можно вернуться в Каменный Шлем. Ты очень хорошо сегодня потрудилась. Все цели на сегодня, которые он поставил вместе с другими членами военного совета, были выполнены. Все военные корабли, с которыми пришлось бы сражаться королевскому флоту через две-три недели… Уже не придется. Не одно из купеческих судов из Дощатого города и других дорнийских городов больше не сможет подвозить оружие и другие припасы армии вторжения. А то, что они уже привезли: все материалы, пищу, запасы воды и все остальные, что выделили знатные дорнийские дома, которые не могли сами участвовать в завоевании, но все равно хотели как-то к ней приобщиться… Этого тоже больше не было. А ведь весна еще только начиналась, когда нетерпеливые дорнийцы решили немного повоевать. А ночи в горах все еще очень холодные… И теперь для врагов они станут еще холоднее. Конечно, Дорн был достаточно богат, но далеко не так богат, как владения тех же Ланнистеров. И если лорд Ларис был прав, только для того, чтобы возместить нанесенные им одним сегодня потери, им потребовалось бы не меньше ста тысяч драконов. И это без учета погибших кораблей и всего, что находилось у них на борту: каракки, галеры и галеасы стоили намного дороже, и восстанавливать их придется намного дольше. Пока он об этом думал, неприятель все-таки дал какой-то ответ. С одной из вершин, на которой развевался красный флаг, взмыли пять скорпионьих стрел и несколько зеркал, отражавших свет солнца, направились в сторону дракона, надеясь ослепить его. — Не обращай внимания, Тессарион… Они того не стоят… И дракон послушался. Эти выходки со стороны врагов не столько разозлили его, сколько позабавили. И это было хорошо. Это было хорошо, потому что Дейрон не собирался сейчас влезать в одиночку в бой со всем гарнизоном Виля. Он был единственным драконьим всадником Южного королевства — такое название в последнее время употреблялось все чаще, наряду с Зеленым королевством — и ему не хотелось оставлять свою страну безо всякой защиты лишь потому, что в нем в какой-то момент взыграла гордость. Да, разумеется, он мог попытаться пройти над Вилем на большой скорости и с одного захода сжечь все, что находилось внутри. Но стоило ли рисковать? Он и так уже сжег все окрестности, все доки и порты, все склады с припасами, без которых они и так скоро не смогут больше воевать. И они видели, что приносит с собой драконья ярость. Видели собственными глазами. И скоро к замку начнут стягиваться уцелевшие подданные, требовать помощи у своего лорда, который имел неосторожность влезть в войну сразу после зимы. Они будут требовать еды и крова — и, скорее всего, не получат их, поскольку им нужно было кормить и снабжать идущих в бой солдат, марширующих через горы по Костяному пути… Кого-то из них обязательно придется обделить. — Завтра мы сделаем то же самое с Тором. Послезавтра полетаем над конвоями с припасами на перевалах. Ну а потом примемся за военные лагеря под Черногорьем и Поднебесьем. Если уж до этого ему не удастся вывести из себя осаждающих Черный Приют и другие дорнийские армии… То это точно сможет. Жители пустыни очень скоро пожалеют о своем вероломном нападении. Если бы только Черные нашли в себе толику разума и остались в стороне… *** Лорд Белиал Виль Лорд Пекла успел широко прославиться своим крайне вспыльчивым характером, несмотря на то, что еще не отметил своих двадцатых именин. — НАХЕР! Нахер этих трусливых сук! Нахер драконов! Нахер марочников! Нахер изменников! Нахер никчемных капитанов! Нахер все! Нахер всех! Две чаши, несколько подсвечников, пустые ножны, пять игральных костей и еще несколько вещей, первоначального назначения которых Белиал определить не мог, уже разлетелись во все стороны, пока лорд Вориан Уллер пытался утолить свой гнев и, в конце концов, покинул шатер, все еще продолжая орать и ругаться такими словами, от которых удивленно поднимали брови даже бывалые наемники, расположившиеся рядом. — Говорят, что половина Уллеров не в своем уме… — осторожно начал лорд Ульрих Кворгил. — …А остальные еще хуже. Да, да, я тоже знаю эту поговорку, — перебил его Виль. — И не нужно ее повторять лишний раз. Он пожалел об этих словах сразу, как только они сорвались с его губ, и подумал, что стоило все-таки позволить старшему соратнику закончить эту фразу, пусть от нее и не было никакого толку. Ульриху недавно исполнилось пятьдесят четыре года и он никогда не отказывал себе в удовольствии напомнить Уллеру и самому Белиалу о том, что они, дескать, еще молоды и многого не знают, а уж он-то поможет им вести эту войну правильно. — Что ж… Может, тогда мне лучше напомнить о том ущербе, который уже нанес король Дейрон нашим войскам? — Наши войска целы и сражаются, — процедил сквозь зубы Виль. — У нас как было восемь тысяч копий под стенами Черного Приюта, так и остаются… Он возразил только ради приличия — и сам прекрасно это понимал. Да, действительно, у него как было восемь тысяч человек, так и оставалось столько же — и все там же, где и вчера. Но надолго ли? Дондаррионы перед тем, как закрыться за стенами замка, очистили всю местность вокруг от всего ценного, нужного и съедобного. За исключением, разве что, крыс. А это значит, скоро его воинам будет нечего есть. Потому что не было ничего, что они могли отобрать, обменять или купить у местных жителей. И дальше на север они идти тоже не могли. Разведчики, которым он велел следить за обстановкой на выходе из Костяного пути, давали понять, что в Доме Урожая и в Летнем замке собрались неслабые гарнизоны, ничуть не меньше того, что встретил их здесь. И к ним каждодневно продолжали прибывать подкрепления из Штормовых земель и Простора. Чтобы не драться со всеми сразу, нужно было как можно скорее идти дальше и брать эти замки до того, как туда поспеет подмога. Но тогда они бы получили войско Дондаррионов, готовое в любой момент перекрыть Костяной путь у них за спиной. Да и само решение уходить, оставляя Черный Приют не взятым… Такое его собственные командиры не поняли бы, мягко говоря. — У нас восемь тысяч человек — и это все, что у нас есть и будет. Больше мы ничего не получим, — ответил Кворгил. — Вы, как и я, слышали слова, переданные посланниками принцессы. Мартеллы и их войска не пойдут дальше Айронвуда — по крайней мере, до того момента, как Черный Приют и перевалы не окажутся в наших руках. Естественно, он помнил эти слова. И успел за это время не один десяток раз пожалеть о том, что не сумел устроить этой суке из Солнечного Копья несчастный случай со смертельным исходом. А там, глядишь, тот, кто придет ей на смену, окажется более честолюбивым и менее осторожным, чтобы прислушаться к его планам. — Когда мы победим, ей потом придется объясняться, почему она осталась в стороне, — такими словами Виль пытался успокоить самого себя. Лучше бы, конечно, взять какого-нибудь пленника и… Но, увы, за двенадцать дней осады они так никого и не взяли, поэтому он даже хорошей пыткой порадовать себя не мог. — Я всегда знал о вашем честолюбии, но я не думал, что вы настолько глупы… — Белиал, услышав такое, чуть за копье не схватился, но сумел-таки взять себя в руки, а Кворгил все не смолкал: — Потому что дом Вилей не переживет этого десятилетия, если Солнечное Копье не откроет свои сундуки для него или если вы не соберете достаточно трофеев в этой войне… — он указал на пергамент, который они только что получили. — Если подсчет сегодняшних потерь верен… Это значит, что вашу гавань придется строить заново, с нуля. Как и пять деревень, которые были сожжены дотла. И никто не обещает, что назавтра после завершения строительства дракон снова не прилетит. — Да, я знаю о понесенном ущербе… — он знал, что слово «ущерб» было очень мягким для того, что они получили, и Кворгил тоже это понимал. — Но это война. И если они захотят наслать своих драконов на дорнийские деревни и города, наш народ от этого станет только злее… И еще больше окрепнет в своем желании повергнуть Таргариенов и их прислужников раз и навсегда! Ульрих покачал головой. — Может, наши подданные и наши воины и в самом деле будут гневаться… пока с голоду не умрут, — старый лорд Песчаника развернул старую карту и снова мотнул головой из стороны в сторону. — Мы так рвались в бой, что не успели даже собрать первого в этом сезоне урожая. Многие из тех, кто должен был этим заниматься, сейчас здесь, с нами… — Вы это к чему ведете? — Белиал, как мог, старался говорить спокойно. — К тому, — ответил Кворгил, — что если посчитать тех, кого ваш дом потерял во время драконьего налета, и тех, кого вы привели сюда… Сколько людей, способных держать в руках оружие, осталось в вашем замке? И если наша армия потерпит здесь поражение, принцесса Алиандра со своим войском может двинуться не на Марки, а… кое-куда еще. — Нет. Она не посмеет, — тут же возразил Виль. — Если она решится ударить по своим… Ее свои же скинут с престола в мгновение ока. Или если даже она при первой же угрозе убежит обратно в Солнечное Копье… Нет, тут, я уверен, нам беспокоиться не о чем. Да и потом… Я не верю, что Зеленый король в своих налетах ограничится только владениями дома Вилей. И чем больше дорнийских владений он сожжет, тем больше у нас будет союзников, жаждущих расквитаться с врагом. — В таком случае… Что вы предлагаете, милорд? Белиал заставить себя не реагировать на откровенный сарказм в последнем обращении. — Штурм Черного Приюта. Завтра. — Ну разумеется. А послезавтра мы перепрыгнем через горы и возьмем Хайгарден до конца второй луны. — Я не шучу! — прорычал Белиал. — Ха… — Ульрих Кворгил поднял глаза от карты. — И как же вы собрались достигнуть своих великих целей, лорд Виль? У нас нет ничего, кроме легких скорпионов и баллист, которые можно перенести на себе через горы! Мы взяли их с расчетом на борьбу с драконом, если он прилетит к нам… И только на это! А не на обстрел каменных стен Черного Приюта! Все тяжелые метательные машины остались в Виле… или двигались по Костяному пути, где их и встретила крылатая синебрюхая ящерица. Вот там бы и пригодились ваши скорпионы! А тут они ни единого выстрела не сделали, зато мы остались вообще без всего! У нас даже лестниц не хватает! Лорд Песчаника налил себе стакан холодной воды, выпил залпом и продолжил: — Или, может, вы надеялись сделать подкоп? Только сейчас начало весны, а в окрестностях замка под ногами больше камней, чем почвы. И вы надеялись вырыть подкоп внутрь стен до завтрашнего дня? — Я так понял, у вас есть идея получше? — он подумал, что предки, наверное, простят его за горечь в этих словах. — Я предлагаю оставить здесь три тысячи человек и все осадные машины — этого будет достаточно, чтобы удержать марочников от вылазок. Остальных рассредотачиваем по окрестностям группами по две-три сотни. Драконьи прихвостни закрыли перевал, но они не могли уследить за всеми тропами — и небольшие отряды вполне в состоянии пройти ими. А дальше — разоряем и грабим все, что попадается нам в Марках и южных владениях Простора. И собираемся вместе только для штурма бродов и небольших городов. — Но это стратегия слабых! И Ульрих Кворгил, к его немалому удивлению, согласно кивнул. — Да, это так. Потому что у врага, если вы до сих пор не поняли, есть дракон, который сегодня в одиночку уничтожил все наше снабжение. Можем ли мы после такого считать себя сильной стороной? Если смотреть на эти вещи с холодной головой, можно было сказать, что он прав… Но Белиал очень хотел содрать со всех Дондаррионов кожу и перерезать им глотки. Можно в таком порядке, а можно и в обратном. — И как вы собираетесь донести вашу стратегию нашему дорогому союзнику лорду Уллеру? И тут, наконец, он ощутил некое подобие удовлетворения. Потому что лицо лорда Песчаника перекосилось так, что он сразу понял: впервые за сегодня Ульрих Кворгил не знал, что ему ответить. *** Королева Бейла Таргариен Удивительно, как быстро Речные земли сумели оправиться от драконьего огня, который щедро проливали на него обе враждующие стороны во время последней войны. Просто чудо какое-то. Земля, которая пару лет назад представляла собой черно-серое пепелище под толстым слоем снега, теперь была покрыта ярко-зеленой травой и разноцветными цветами. Кое-где уже проглядывали тонкие саженцы деревьев, давая понять, что пройдет еще несколько десятилетий — и погибшие от огня леса снова воспрянут, сильнее и гуще прежних. На востоке полным ходом разливался Зеленый Зубец, и местные жители опасались, что после обильных зимних снегопадов, сменившихся такими же обильными дождями, река выйдет из берегов и все вокруг затопит. Но обошлось. Да, Речные земли и вся долина Трезубца с каждым днем становилась местом, где жизнь просыпалась из спячки — и становилась если не наслаждением, то, как минимум, могла считаться более-менее сносной. Белый цвет уступал место голубому и зеленому, и Бейла знала, что люди уже выходят на поля, ставят пугала, не дающие птицам склевать семена, и что многие земли, заброшенные к концу Танца, снова оживают. Прижавшись виском к груди мужа, королева смотрела на то, как Лунная Плясунья пытается ловить бабочек передними лапами. Разноцветные маленькие летуны отчего-то решили, что чешуя ее драконицы — лучшее место для отдыха. И никакое раздраженное фырканье не могло их в этом переубедить. — Твой дракон проигрывает бабочкам, — заметил Аддам. — Напомни мне дать ей еще одну тренировку в ближайшее время… чтобы больше не проигрывала, — ответила Бейла, после чего крепко поцеловала его в губы. Они не отрывались друг от друга очень долго — как, впрочем, и все последние дни. Их не заботило вообще ничего, кроме их самих и долгожданного теплого солнца и ясного неба. Сегодняшний весенний день был не слишком теплым и не слишком холодным — но они смогли снять зимние меховые одежды две недели назад и с тех пор ни разу не вспоминали о них. Впереди было еще целых три дня. Три свободных дня, когда не было не встреч с Малым советом, который был занят своими делами, ни переговоров со знаменосцами, которые разъехались по Речным землям и Долине… И ей самой не приходилось летать туда-сюда, чтобы лично контролировать все важные дела. Впервые за целую, как ей казалось, вечность она была предоставлена самой себе. И могла делать то, что хочется ей. В том числе и те вещи, которыми она никогда не занималась до того самого отлета с Драконьего Камня. Но… Даже сейчас они нет-нет, но всё-таки вспоминали вопросы политики и управления королевством. — Сейчас в Дорне намного теплее, чем здесь, — заметил ее супруг-консорт, лаская ее серебристые волосы. Вообще Аддам открыто признавал, что самой любимой частью ее тела для него всегда были именно они. И именно им он посвящал большинство адресованных ей комплиментов: от «мягкого серебра» до «нежнейшего из шелков». — Огонь войны согревает лучше всего, — улыбка как-то незаметно исчезла с лица королевы. — И если тебе поначалу кажется, что ты можешь управлять этим пламенем… На самом деле его невозможно удержать. Ты знаешь, как его разжечь, но потом понимаешь, что погасить этот огонь невозможно. И остается только ждать, пока он сожжет все вокруг и погаснет сам. Рейнира с Эйгоном на этом уже обожглись — и сгорели заживо. Может, они опомнились только тогда, когда уже было слишком поздно. А, может, им было просто все равно. И тем, кто выжил — с обеих сторон — до сих пор приходилось расплачиваться за их недальновидность. — А ведь многие лорды прямо сейчас прощупывают почву… И предлагают совершить пару визитов на Юг, чтобы проверить, насколько крепка оборона наших новых соседей. — Ты тоже это заметил? — грустно усмехнулась Бейла, после чего продолжила более серьезно: — Скажу честно, мне все равно, в каком месте у них засвербило желание повоевать. У меня голова совсем другими вещами забита. Например, тем, где взять деньги на постройку новых зернохранилищ и на их наполнение — и как можно скорее. Самый край — до конца года. Мейстеры пока не могут точно сказать, сколько продлится это лето, но рассчитывают, что осень наступит года через три, не раньше. Но я не хочу рисковать. — Что бы ты ни решила, знай, что моя леди-мать тебя поддержит. Вот тут Бейла рассмеялась действительно искренне. Поддержка со стороны леди Фрей и в самом деле могла принести ей немалую помощь. — Рада это слышать, муж мой. — Но ты все равно продолжаешь думать об урожае и о своих подданных. Королева медленно кивнула. — Эта проблема… Нет, это на самом деле целая куча проблем… Прежде всего, я до сих пор не знаю, сколько жертв забрала война. Нет, я и сама понимаю, что много, но наши патрули, сборщики налогов, гонцы и странствующие мейстеры до сих пор натыкаются на разрушенные деревни и массовые захоронения, которые мы не учитывали. Я допускаю, что мы лишились всего прироста населения, полученного за время правления двух моих предшественников… Нам нужны люди, чтобы было кому выращивать урожай. Меньшее количество ртов не возместит нехватки рабочих рук. Я не хочу, чтобы еще больше детей голодало. — Понятно. И это еще не все? — Ничто в этом мире не может помешать дракону безнаказанно сжечь половину королевства, если его наезднику кровь в голову ударит. Даже мой отец, пытаясь перехватить Вхагар, потерпел неудачу. Они встретились только тогда, когда Эймонд сам этого захотел… И я тоже не смогу помешать Тессарион повторить этот кошмар. И даже если я каким-то чудом настигну Синюю Королеву и не дам ей уйти… Она успеет до этого убить десятки тысяч мирных земледельцев и сжечь сотни деревень. Аддам молча слушал, не возражая, и Бейла подумала, что ее аргументы не лишены убедительности. — Как ты думаешь, может ли война на Юге длиться годы? — спросила девушка своего мужа. — Лорд Криган уверен, что если дорнийцы выложат все свои сильные стороны, они смогут творить беды для Хайгардена и Штормового Предела на протяжении минимум пяти лет. — Ты правильно сказала, Бейла: «если они выложат все сильные стороны», — отметил Аддам. — Но дорнийцы мыслят не так, как ты и твоя сестра. Они не росли в обществе драконов… — Лунная Плясунья, услышав знакомое слово, повернулась на голос, но через несколько мгновений вернулась к своим играм с бабочками. — Они понятия не имеют, что дает владение летающим огнедышащим ездовым животным. И мне почему-то кажется, что они, в отличие от тебя, не задумывались, чем они будут питаться после долгой зимы. Если бы задумывались, война началась бы после одного-двух урожаев, как минимум. — Даже ценой потери внезапности? — Пф-ф! — Аддам фыркнул. — Все наши шпионы на Юге подтвердили, что Зеленый король вылетел в сторону Дорна сразу, как только до его ушей дошли первые слухи о скорой войне. Может, я что-то не понимаю, но я вообще не вижу здесь никакой внезапности со стороны Дорна. — И я не вижу, — Бейла закрыла глаза и примерно десять-двенадцать ударов сердца просто лежала, наслаждаясь его руками, ласкающими ее волосы. — Надо послать на ту сторону больше шпионов. Вот только… У нас нет ни золота, ни серебра, чтобы начать новую войну. По крайней мере, в этом году. Но если дорнийцы и Зеленые будут пускать друг другу кровь года два-три… Тогда у нас будет шанс… улучшить наше положение. Королева закусила губу, не решаясь раскрыть свое главное желание, о котором она не могла признаться ни самым верным своим советникам, ни даже ему. — Мне очень нужно золото Запада, Аддам. Железные острова — бесплодные камни, заваленные трупами, где в руинах прячутся пиратские шайки. И даже их рудники… У нас и так достаточно железа на Севере и в Долине. Королевские земли… Они уже показали, что само слово «верность» им незнакомо, и они меняли стороны столько раз, сколько и сосчитать трудно. И я не собираюсь повторять ошибку своей предшественницы, доверяясь им. Простор… Чтобы его завоевать, придется перебить множество великих домов до последнего человека — и, вдобавок, его звание главной житницы Семи Королевств уже убили война и Железная лихорадка. А Штормовые земли… Эти просто ненавидят меня до мозга костей. — Да и Запад, на самом деле, не особо любит все, что как-то связано с Черными, Старками и Талли. Или с другими северянами и речниками… — Но мне нужно их золото! — почти взвыла от отчаяния Бейла. — И еще серебро, и рубины, и другие драгоценные камни, которыми забиты закрома Ланниспорта и Утеса Кастерли… Из-за чего они справедливо считаются богатейшими землями Вестероса — и не только его… Она подумала, что когда Боги создавали мир, они, недолго думая, вывалили половину запасов золотой руды и прочих драгоценных вещей на маленький кусок суши на берегу Закатного мора. А остальное распихали мелкими порциями между всеми остальными. И это было, вне всякого сомнения, несправедливо. Она была вынуждена заключать сотни сделок с самыми разными людьми по ту сторону Узкого моря, чтобы в итоге получить еще горстку золотых монет себе в казну. А для Ланнистеров, чтобы столько получить, достаточно было моргнуть один раз. — Знаешь… Я не думаю, что Лунной Плясунье по силам… Бросить вызов стенам Утеса Кастерли. — Вот и я о том же. Если уж на то пошло, даже если собрать вместе Лунную Плясунью, Утро и Овцекрада… тогда, когда дракон моей сестры будет готов к бою… Я не уверена, что этого хватит, — призналась она. — Утес Кастерли — это не то место, которое можно сжечь с воздуха. Остается долгая, очень долгая осада, чтобы заставить Ланнистеров сдаться, в конце концов. И не забывай, что Запад — это не только Утес. Нам придется разбить все войска Зеленых в этих землях… И я даже думать не хочу о том, во что это нам обойдется. — А ты не пробовала… другие способы? — рука супруга легла на ее упругую грудь. — Осторожнее… — наездница Лунной Плясуньи хищно улыбнулась. — У меня, если ты забыл, есть семь королевских гвардейцев и дракон… Которые могут сделать тебе очень нехорошие вещи, если я останусь недовольна… — Это был вызов, Ваша милость? Что ж, я принимаю его… Больше они в ближайшие дни о войне с дорнийцами не вспомнили ни разу.