Танец продолжается

Лорд Криган Старк — Союз, значит? Криган подумал о том, что его королева редко над кем-то насмехалась. Но если хозяйке Лунной Плясуньи хотелось кого-то или что-то размазать в кашу, ее не нужно было этому учить. — Я всего лишь передал их предложение, Ваша милость, — лорд Винтерфелла поднял вверх руки в умиротворяющем жесте. — Это часть моих обязанностей как десницы королевы. — За что я вам искренне благодарна, — ответила королева более серьезным голосом. — И все же… Они на полном серьезе нам это предлагают? — С учетом их недавнего конфликта с Дейроном и Зелеными… Мне кажется, это вполне логичный вывод, — пожал плечами Криган. — Дорн никогда не испытывал любви к Таргариенам, но… Таргариены Таргариенам рознь. У нас с ними нет никаких споров. И у них тоже есть поговорка: «Враг моего врага — мой друг». — Я слышала и другие варианты этой старинной мудрости, — недобро усмехнулась молодая королева, поигрывая брошью, которая изображала Караксеса Кровавого Змея, дракона, на котором летал ее отец. — «Враг моего врага может быть врагом и мне». Криган не собирался отрицать, что оба варианта имеют право на жизнь. — Послы Дорна имели при себе бумаги с печатями самой принцессы Алиандры. Я считаю, что это, как минимум, можно считать попыткой взаимного признания между Солнечным Копьем и Стоунхеджем… В этот момент один из помощников положил перед королевой воронье письмо из Солеварен и она тут же углубилась в чтение. Криган терпеливо ждал, думая о том, что Черную королеву правильнее было бы назвать Серебряной, поскольку серебро в ней было, казалось, везде — от цвета волос и материала украшений, которые она предпочитала носить, до введенных ей в оборот денег. — Вы правы. Их послы действительно поддерживают идею союза и не устают напоминать о том, что их обещания — это обещания всего Дорна и лично принцессы Алиандры, — сказала, наконец, королева Бейла, закончив чтение письма и переданных Криганом записок о переговорах. — Но я до сих пор не убеждена в целесообразности этого союза. Зачем договор нужен им — это я вижу. Но зачем он нам? И если оглянуться на прошлую историю наших отношений с Дорном и все подписанные ранее соглашения… Лично для меня союз с Мартеллами выглядит ничем иным, как ночлегом в постели с ядовитыми змеями и скорпионами, которые клянутся, что не ужалят… — Я и не думал отрицать того, что дорнийцы — едва ли не последние жители Вестероса, которым можно довериться, — согласился Старк. — Но, как бы ни больно было это говорить, моя королева, лорды Драконьего Камня и их потомки, включая Эйгона Завоевателя, тоже не проявили к ним милосердия и вежливости. Следы визитов Балериона в их ныне не существующие города и крепости до сих пор видны. — Это верно, — королева не была зла, но быстро к этому приближалась. — Таргариены тоже не всегда были образцом добродетели. Но, заключая союз, мы должны видеть, в первую очередь, то, что мы сами можем от этого получить. И я не вижу драконов, которые Дорн может добавить со своей стороны в противостоянии с Зелеными, милорд-десница. — Я тоже их не наблюдаю… — действительно, драконы до сих пор оставались достоянием Таргариенов. Что раньше, когда их было много и их дом правил единым королевством. Что теперь, когда страна оказалась расколота, а драконов остались считанные единицы. Наследница Древней Валирии насмешливо фыркнула. — Вот и я о том же. Мой дражайший кузен, имея всего одного дракона, уничтожил чуть ли не половину дорнийской армии и похоронил все их снабжение сразу по двум ключевым направлениям — через Костяной путь и Принцев перевал! А если бы драконов было два? Тогда война закончилась бы за одну луну или еще меньше… Если бы, конечно, он не решил поставить в ней точку на обугленных развалинах Солнечного Копья. — Вряд ли Зеленый король решился бы преследовать дорнийцев в их пустынях. И уж точно не стал бы этого делать, пока мы имели возможность ударить по Королевским землям… Он знал, что на это ответит королева и леди Стоунхеджа. — Даже если предположить, что мы начнем новую войну с Зелеными и Дорн согласится вступить в нее на нашей стороне… Его роль будет чисто оборонительной. Он не откроет против Дейрона второй фронт. У них нет драконов. У них нет кораблей… Больше нет. Разве что они выскребут казну до дна и наймут наемников из Вольных городов. Свои корабли они вряд ли построят — не из чего. Если мы наладим торговые отношения, Дейрон перережет их сразу, как только наши мечи покинут ножны. Да и вряд ли Алин и его флотоводцы смогут одолеть военные галеры, которые выйдут из Ланниспорта, Староместа и Черноводного залива. Но даже если этого не случится, войны не будет и торговля будет идти дальше… Что они у нас купят? И на что? У них нет гор золота, чтобы заплатить за все, что мы можем продать. Я правда хотела бы найти в Дорне что-то нужное… Но у них явно нет сорокатысячного войска, способного дойти до Староместа и втоптать в грязь Хайтауэров и их знаменосцев. А другого… мне больше ничего на ум не приходит. Криган задумчиво кивал, прислушиваясь к ней. — Мне кажется, вы все же недооцениваете важность торговых отношений с ними, Ваша милость. Наши торговцы были бы только рады заполучить лимоны, апельсины, вино и специи, а потом выгодно продать все это здесь… Но в то же время вы правы. Даже если Дорн уйдет в глухую оборону, вашему кузену придется оставить часть войск на юге — и, возможно, начать наступление от Ночной Песни и Черного Приюта за горы… — Он не начнет. Дейрон не дурак. Он не станет жертвовать своими войсками. Но даже если он решится… Я считаю, что у него есть шансы на победу. Особенно если к тому времени его сыновья и их драконы достаточно подрастут… Мартеллы любят напоминать о том, какие они несгибаемые и непреклонные, но если бы мой предок надавил чуть посильнее… Тогда столица Дорна стала бы еще одним Харренхоллом. Королева поправила свое серебряное ожерелье, выкованное в виде спящего дракона. — И еще одно. Принцесса Алиандра все еще не замужем, но в доме Таргариенов нет молодых мужчин, которые могли бы заключить с ней брак. И никто из наших верховных лордов и их наследников не согласится покинуть свои земли и стать простым консортом на чужбине. — А как насчет лорда Алина Велариона? Королева не удержалась от смеха. — Вы сейчас серьезно? Это же Алин. Он спит со многими женщинами, но женат на море… Ее оценка была весьма точной и справедливой. Лорд Дрифтмарка и в самом деле успел прославиться как любитель и ценитель женской красоты… И красивые женщины, если верить его агентам, отвечали Алину тем же. Тем не менее, ему и в самом деле стоило найти, наконец, себе жену и произвести на свет хотя бы несколько законных сыновей. Иначе лет через тридцать полчища бастардов, похожих на Алина Велариона, будут резать друг друга за наследие Дрифтмарка. — Если вы не против, я склоняюсь к тому, чтобы продолжить переговоры. И, как минимум, наладить с Дорном торговые отношения. — Ничего не имею против торговли вином и лимонами, — пусть и не сразу, но согласилась королева. — Но ни о каком военном альянсе в той или иной форме я не хочу слышать еще как минимум года два. Для начала нужно убедиться, насколько крепко принцесса Алиандра держит в кулаке своих знаменосцев. Я не собираюсь ввязываться в войну, если еще какой-нибудь последователь лорда Виля захочет проверить Марки на прочность, утопив их в пламени и крови… — Как прикажете, Ваша милость. Планируете ли вы предоставить определенные преференции в торговле с Дорном той или иной гавани? — Не вижу смысла. Я и так прекрасно знаю, что в Чаячьем городе и Белой Гавани есть немало кораблей, регулярно наведывающихся в Дорнийское море из Лисса или Мира. И Солеварни с Девичьем Прудом тоже налаживают отношения. Нет, я не хочу влезать в здоровую конкуренцию между ними. Раз уж капитаны портов до сих пор об этом не попросили… — Кстати, о Солеварнях. Они просят новые стены, новые жилые и торговые кварталы… Каждую луну. Мне ответить им так же, как и в прошлом году? — Да, именно так и ответьте. У нас в казне и так не хватает золота и серебра, чтобы взвалить на себя еще и это… Тем более, что с ними мы деньги обратно точно не получим. *** Леди Жасмин Тирелл Рыцарей здесь было много — и Жасмин знала, почему. И не только она. В свете последних событий в Королевской Гавани было весьма неспокойно, и они предпочитали, по возможности, держать от себя подальше всех, в ком не было абсолютной уверенности. Желательно, все ближайшие десятилетия. Таддеус Рован, очевидно, занимал одно из первых мест в их «черном» (какая ирония) списке. И лорд Алан Бисбери из Медовой Рощи наверняка следовал вскоре после него — особенно если этот список составлял Колченогий. Да кого она пытается обмануть? Наверняка у последнего из Стронгов есть подробнейшие сведения о каждом лорде и рыцаре Простора, поддерживающего Черных или хотя бы симпатизирующего им. Он всегда внимательно следил за всеми потенциальными врагами королевства — вернее, за теми, кто мог представлять угрозу Хайтауэрам. К сожалению для него, одиозные интриги правящей семьи Староместа (да и всей фракции Зеленых, по большому счету) в последние лет десять, помноженные на зверства, совершенные Эйгоном и его вторым братом, раздули этот список до огромных размеров. Число имен тех, кто не питал любви к текущему хозяину Железного Трона — пусть он и не совершил пока ничего подобного — шло на тысячи. И Колченогий никак не мог убедить своего сюзерена арестовать их всех. Потому что в этом случае многие земли просто опустели бы. — Я слышал о том, что леди Айрис уже вступила во владение Золотой Рощей, — весело заметил Алан. — И искренне рад тому, что дом Рованов остался в достойных руках. — Спасибо, лорд Бисбери, — Жасмин обозначила на лице легкую улыбку. Даже здесь, в самом сердце ее власти и в обществе человека, ненавидящего Зеленых всеми фибрами души, наверняка среди слуг и стражи находились шпионы, которые могли увидеть и услышать что угодно. И все же она была рада тому, что наследие Рованов было направлено туда, куда она и хотела. Айрис Рован была одной из самых верных ее сторонниц, а теперь, когда ее дураки-братья Роберт, Хамфри и Аладор внезапно сошли с игрового поля, у покойного лорда Таддеуса не осталось других наследников, кроме нее. А Хайгарден получил очень верного знаменосца в Северных марках. — И я могу вас заверить, что ваша роль в оплате… определенных услуг и активов… не будет забыта. Многие каменщики выразили глубокую заинтересованность в восстановлении мостов через Медовичку после пожаров и погромов, устроенных дезертирами. Обычно распределение денег было прерогативой Хайтауэров, как непосредственных сюзеренов дома Бисбери, либо, как вариант, Железного Трона. Но последний сейчас крайне редко тратил деньги где-то за пределами Королевских и Штормовых земель, а Старомест… Он, собственно, и был нанимателем тех, кто устроил упомянутые выше разрушения. — Благодарю, миледи. Если бы только лорд Аксель проявлял такую же заботу о делах своих знаменосцев, как и вы… Но он типичный Хайтауэр из Староместа, как и все его предшественники до Танца Драконов. После богатой на события зимы и еще более бурной весны лорд Аксель Хайтауэр наконец-то одержал победу над всеми «дальними родственниками», бастардами и прочими претендентами на лордство. И даже сумел наладить в Староместе какой-никакой, но все же порядок. Родословная Акселя была абсолютно безупречной, он был кузеном самой королевы-матери Алисенты, но так получилось, что в момент начала войны он находился в Спорных землях за морем. И долго не мог вернуться, когда зимние бури обрезали все морское сообщение между материками. Впрочем, это мог быть лишь повод — Аксель не мог не знать, что творилось в его родном городе, и не горел желанием сложить свою голову в очередном витке кровавых распрей. И бури — вот ведь удача — стали стихать одновременно с резней. — Будь он «типичным Хайтауэром из Староместа», я была бы только рада, — внезапно призналась леди-регент. — Но Аксель — не типичный Хайтауэр. Он ставленник самого короля Дейрона. А точнее, его главного шпиона — Лариса Стронга. Бисбери мигом помрачнел. Понятно, почему. Что бы ни случилось с Простором в последующие годы, лорд Медовой Рощи никогда не забудет имен Алисенты Хайтауэр, Лариса Стронга и Кристона Коля. Именно они пролили первую кровь в Танце Драконов. И эта была кровь его родного отца, мастера над монетой при дворе короля Визериса. А потом Зеленые распустили по всему свету ложь о том, что отец Алана был всего лишь заключен в темницу, где внезапно заболел и скоропостижно скончался… Хотя на самом деле «болезнь» протекла куда быстрее, чем они пытались убедить всех. «Болезнью» был меч Кристона Коля, вонзившийся в его горло. «Словно свинью заколол, подлец…». — Колченогий должен умереть… — Даже несмотря на то, что слова лорда Бисбери были продиктованы исключительно ненавистью и предвкушением скорого возмездия, Жасмин понимала, что он прав. Взяв себе в преемники представителя дома Кью, Ларис Стронг намеревался в том числе восстановить разорванную паутину союзов, сплетенную Хайтауэрами. — И если это случится в течение года… Тогда дом Бисбери перестанет быть знаменосцами Староместа и принесет клятву верности Хайгардену. И чем больше наследия проклятого калеки будет выкорчевано вместе с ним, тем в большем долгу мой дом будет перед вами. Да, именно это и хотела услышать леди Жасмин Тирелл. Дом Бисбери был для нее жизненно важным в деле ослабления власти Староместа. И не только потому, что земли Медовой Рощи и то, что на них росло, приносили сотни тысяч золотых драконов (и могут приносить еще больше, когда дороги и мосты будут отремонтированы), но и из-за самого их расположения. С их помощью вся долина Медовички окажется в ее руках. И если Бисбери и некоторые другие дома принесут ей клятву верности, ей будет намного легче обложить торговцев еще какого-нибудь дома новым налогом, или «убедить» других пересмотреть свои позиции и соблюдать порядок, который был бы намного менее благоприятным для мастера над шептунами и его соглядатаев. — Он умрет, — пообещала леди-регент, на глазах которых Тиреллы из совершенно беспомощных и номинальных Хранителей Юга превращались в подлинных лидеров и богатейший дом Простора. И это всего-то за десять сезонов. — Но это будет непросто. Поэтому мы должны все тщательно спланировать перед тем, как делать первый шаг в столице… *** Лорд Бейлон Вик — А я все равно говорю, что ты должен был назвать себя королем, Бейлон. Лорд Большого Вика, которого раньше звали Бейлоном Пайком и еще Бейлоном Грейджоем — очень недолго — в очередной раз собрал в кулак всю волю, чтобы не задушить бывшего пирата у всех на глазах. — А я продолжу отвечать так же, как и всегда. Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы само это слово как можно скорее забылось. Или ты сам забыл, что дракон сделал с капитанами Железного флота, которые сами хотели стать королями на Старом Вике? Чем дальше, тем сильнее титулы «Железного короля» и «Лорда-Жнеца Железных островов» связывались в голове Бейлона с приманкой, лежащей в смертельной западне. Или с бездонной пропастью, готовой разверзнуться под ногами. — Но почему? Зеленые и Черные много нам обещают… Единокровный брат Дальтона Грейджоя все же удержался от того, чтобы напомнить, что это именно он взял на остров сразу двух мейстеров с почтовыми воронами — один работал с северным королевством, другой с южным. Не стал он напоминать и о том, что его собеседник, как и многие другие уцелевшие соотечественники, изначально был категорически против такой практики. — Зеленый и Черный драконы пытаются убедить нас в том, что его враг хуже, чем он сам. Им не нужен союзник, им нужен подданный, преклонивший колено, хотя они и готовы закрыть глаза на некоторые наши обычаи… Раз уж у них не получилось взять нас мечом, остается взяться за перо и пергамент. Но! Если я выкую себе корону и надену ее на голову, вместо воронов и сладких обещаний прилетит дракон — а следом за ним воины в железе, которые добьют всех выживших. Человек, называвший себя «лордом Гудбразером» (чему никто не верил) пробурчал что-то явно неодобрительное, но он был не настолько глуп, чтобы на полном серьезе верить в то, что железнорожденные смогут отразить высадку зеленников на берега Большого Вика. Сам он на Вече опоздал — корабль, на котором он ходил, был подхвачен шквалом, ударился о рифы и капитан приказал остановиться на ремонт. Поэтому он и уцелел. Но он не мог не знать во всех подробностях события, произошедшие в тот день на Старом Вике — и количество жертв. — Старые мореходы из моих владений считают, что мы можем сыграть на их вражде и восстановить свой флот… — А лорд Фарвинд уверял меня, что его люди — наверное, все, что у него еще остались — найдут счастье за Закатным морем, где, по его словам, лежит земля, больше и богаче Вестероса… — сарказм в словах Бейлона был достаточно ясным, чтобы понять, что он думает об этой затее. — А вдруг? — В прошлый раз королева Черных разрешила нам грабить Запад и Простор. В ответ мы стали жечь все, что попадалось нам под руку и убили тысячи ее верных подданных. А все ее письма после этого сжигали, не читая. Я не думаю, что ее наследница даст нам еще один шанс. И позволит нам отстроить Железный флот. Но даже если каким-то чудом позволит… Из чего нам его строить? Железные острова и раньше не были слишком богаты лесами. А теперь… После драконов все лесопилки и верфи на островах лишились не только рабочих рук, но и материала. В лучшем случае, они могли собрать какую-нибудь фелуку для ловли рыбы из всего, что удастся найти — и каждый раз, отчаливая от берега, молиться, чтобы она не развалилась. Но не отсутствие древесины было главным их препятствием на пути к возрождению. Все мысли о войнах и завоеваниях пришлось выкинуть из головы, прежде всего, потому что Железных островов больше не существовало. Остался всего один Железный остров — Большой Вик. Все остальные были заняты и заселены зеленниками. И даже если там оставались выжившие, они больше не были железнорожденными. Они стали такими же подданными двух королевств. Только их остров еще оставался свободным. Над остальными развевались знамена с драконами, строились новые замки, в которых жили зеленники, служащие драконам. А их подданные, также перебравшиеся из Зеленых земель, селились там, где когда-то жили Железные люди. Не все, правда, смирились. Люди знали, что Большой Вик еще держится — и каждую луну минимум десяток семей с потерянных островов перебирались сюда. И их места занимали чужаки. На Харлоу теперь базировались корабли из Сигарда, а западники и просторцы предпочитали Пайк — говорят, что население острова уже даже превысило довоенное. — Но мы… Мы можем сажать деревья… — Можем — и будем, — решительно заявил Бейлон, заставив собеседника удивленно моргнуть. — Но не для того, чтобы потом срубить и строить новые ладьи. Леса нужны для того, чтобы укрепить почву и задерживать проклятые оползни, которые причинили нам огромный ущерб этой весной во время паводка. На острове слишком мало деревьев и слишком много трудностей… Многие из которых мы сотворили сами. — Тебе решать. Ты лорд Большого Вика, — проворчал человек, принявший имя Гудбразера. — Но я все равно считаю, что ты не можешь долго сидеть между двумя стульями — и неважно, назовешь ты себя королем или нет. Когда они поймут, что мы больше не несем угрозы в лице Железных королей… Они снова придут. Вместе с драконами. Чтобы сделать нас такими же зеленниками, как уже сделали остальных. — Да. Я лорд Большого Вика, — медленно отчеканил Бейлон таким тяжелым голосом, что его собеседник тут же опустил взгляд. — А ты… ты снова забыл, что наше будущее в руках зеленников — и этого никак не изменить. Потому что моря больше нам не принадлежат. *** Король Дейрон Таргариен — Итак, наши торговые и дипломатические отношения с Тирошем укрепляются, чему архонт очень рад, — подытожил Дейрон. Хотя, сказать по правде, он ожидал большего. Тирош был не тем союзником, которого он желал — но это было только начало. — Да, мой король. Тирошийцы не забыли как торговой блокады со стороны Черных в разгар Железной лихорадки, так и их вмешательства в дела Мира и Лисса и помощь в охоте на тирошийских корсаров — в том числе в их собственных гаванях. И все же… — Что? — И все же, судя по тому, насколько малый интерес проявляют Черные в деле установления торговли с Тирошем и как мало послов отправляют для разрешения всех споров… Я не думаю, что купцы Долины, Речных земель или Севера вообще проявляют какой-либо интерес к Тирошу как к торговому партнеру… — Марк Мерривезер, как ему показалось, извиняюще улыбнулся. — Что до остального, я не думаю, что тирошийцы могут винить кого бы то ни было в том, что суровая зима и эпидемия сделала его слабейшей стороной среди Трех Дочерей и других близлежащих Вольных городов. — «Слабейшей среди кого-то» не всегда значит «слабой», — отпарировал Дейрон. — Мне известно, что их «слабейший флот» без труда может одолеть все, что мы можем собрать на восточном побережье. И даже если мы перегоним флот из Закатного моря в Узкое… и он дойдет… Даже тогда шансов у нас очень мало. Они собрали такое количество наемных армий, что мне, в случае войны с ними, придется поставить в строй не только присяжных рыцарей, но и мобилизовать простых жителей деревень и городов. Но, как вы уже упомянули, это самая слабая часть ныне мертвого союза трех Вольных городов. И для нас это хорошо. Слишком сильный союзник за морем вряд ли преодолеет искушение предать нас при первой же возможности. Слабый союзник десять раз подумает и на одиннадцатый запросто может передумать. Действительно, в этом смысле Тирош был почти идеальным союзником. Мир или Лисс для Черных был слишком неравным партнером, на которого у них не было сильных рычагов воздействия. И при этом в случае новой войны корабли архонта без труда могли обезвредить все, что были способны выставить северяне, долинцы и речники. Или, как вариант, устроить Дорну бойню на Ступенях. И самое главное — их союз с Тирошем мог расколоть на корню возможный альянс Черных и дорнийцев. Хотя… Что вообще может быть общего у хозяев Солнечного Копья и Стоунхеджа? — Но Тирош… Он продолжает слабеть… И в одиночку он никак не остановит Черных. — Вы правы. Ни у одного Вольного города нет драконов. И это проблема, для которой нам в следующей войне придется найти решение. Такое случалось далеко не впервые. Валирийский Фригольд, несмотря на все свои недочеты и омерзительное колдовство, представлял собой спаянный воедино железный кулак, скрепленный традициями и равенством — по крайней мере, между владыками и владычицами драконов. Именно поэтому сражения между драконами в Валирии случались крайне редко. Прошло уже больше двухсот тридцати лет после гибели Фригольда и больше ста тридцати после появления королевства Таргариенов в Вестеросе, когда случилась великая битва, расколовшая это казавшееся вечным единство. — Если представить, что Черные или кто-то из их сторонников или наемников устроят какую-нибудь возмутительную провокацию… — задавая этот вопрос своему деснице, король уже был уверен в том, что услышит в ответ. — Как поступят Вольные города? — Я считаю, что самой типичной реакцией с их стороны будет нейтралитет, Ваша милость. Браавос и Волантис почти гарантированно останутся в стороне, как остались в прошлый раз. Единственное отличие, которое приходит на ум… После исчезновения Караксеса и принца Деймона, Лисс и Мир запросто могут выделить довольно большую часть своих наемных солдат и капитанов на помощь Черным. Я не думаю, что они начнут полномасштабную войну против нас на нашей земле, но они определенно будут на стороне врага. — Разве они забыли о том, что драконы, убившие так много их соотечественников благородных кровей, потом служили Черным? — И эти смерти были отмщены, когда их флотоводцы разграбили Дрифтмарк и другие владения Черной королевы, мой король. А то, что они в тот момент принадлежали Зеленым… Ну так золото и золотые слова часто туманят память… И все же я уверен, что ничто ими не забыто. Поэтому я и склоняюсь к тому, что торговые владыки Вольных городов предпочтут нейтралитет, поскольку у обеих сторон есть драконы, которым преодолеть море проще, чем солдатам на кораблях. — То есть лучшего мы все равно не добьемся… — Дейрону этот вывод очень не нравился, но отсутствие открытой вражды было все-таки лучше прямого военного столкновения. А вот его старшие братья… Они были хорошим примером того, во что превращается человек, для которого война была не последним, а первым и единственным аргументом. — Расселение бывших наемников в Марках и других землях… Это поможет нам усилить влияние на том берегу. — Как будто Старой Крови и магистрам Волантиса есть какое-то дело до изгнанников и безродных наемников… И я хочу знать, как это повлияет на наши военные планы, если я вынужден буду снова созвать знамена? — Это… Я не могу назвать хорошим… или хотя бы удовлетворительным… — просторец нервно облизнул губы. — Мы понятия не имеем о размерах и боевых навыках Утра, но знаем, что принцесса Рейна разрешилась от бремени, а это значит, что Черные могут наступать сразу по трем направлением, каждое из которых будет поддерживаться одним драконом. — Или три драконьи всадницы ударят сразу со всех сторон по Королевской Гавани. — Так или иначе, вне зависимости от того, знают ли они о вашем нахождении в столице… Я считаю, что город может продолжать сопротивление довольно долго. А после того, что натворила Рейнира… Я сомневаюсь в том, что командиры Черных готовы превратить место, где Эйгон Завоеватель начал свой путь, в сплошное пепелище. — Я тоже согласен с тем, что они не готовы уничтожить город и подавляющее большинство его жителей, — добавил Дейрон. — Но если речь идет о противостоянии двух армий, в этом нет никакого смысла. Драконий огонь может разрушить оборону одних или двух ворот и образовать брешь в стенах Красного замка. После этого единственным нашим оплотом останется Твердыня Мейгора, пока они будут добивать золотых плащей, которые еще будут пытаться удержать какие-то рубежи… А на знаменосцев Королевских земель особой надежды нет — они слишком слабы, чтобы переломить ход битвы. Королевская Гавань, несмотря на весь ее престиж как столицы, а также огромное число жителей и мастерских, способных производить практически все, что угодно, была для короля чудовищной головной болью. Ведь всех этих людей нужно было чем-то кормить и как-то защищать. А когда у противоборствующей стороны были драконы… Это была не просто боль, а сущий кошмар. — Давайте посмотрим на это дело с другой стороны, мой король. Представьте себе, как поступила бы Рейнира, имея тройной перевес по числу драконов, а также самого большого дракона в мире? Да она не колебалась бы ни мгновения и сразу же ударила, мечтая увидеть наши головы на пиках! — Да. И мы оба знаем, чем все закончилось. Вот почему та, что пришла ей на смену… Она не Мейгор с титьками. Она намного опаснее. *** Лорд Ларис Стронг За последние пару недель Ларису чаще всего пришлось встречаться с мастером над монетой. Стоит ли уточнять, что этому не был рад ни один из них? Враждебности способствовало в том числе и то, что знаменосец Запада, по мнению последнего из Стронгов, слишком любил влезать в чужие дела, особенно те, которые считались прерогативой мастера над законами. И он не сомневался в том, что Стэкспир имел не один зуб по отношению к каждому из своих товарищей по Малому совету. Вот и сегодня он прекрасно понимал, что их разногласия и дальше будут только усиливаться. — Я считаю, что подозрительные «займы», сделанные леди Тирелл Золотой Роще, должны быть расследованы как можно скорее… — когда он говорил «как можно скорее», это означало «немедленно», но Стэкспир, как обычно, предпочел пропустить намек мимо ушей. — Осмелюсь напомнить вам о том, что новоиспеченная леди Рован провела почти полжизни на службе у леди-регента Хайгардена, — тихо ответил Виллем таким тоном, словно думал, что Ларис последние несколько лет провел в летаргическом сне. — И поскольку дом Рованов так до сих пор и не оправился после… ну… того инцидента на охоте, а также недолгого, к счастью, правления того дурака… простите, лорда Роберта, я считаю заботу Тиреллов о леди Айрис и их участие в ее делах вполне естественными стремлениями… — А я напомню вам о том, что не леди Жасмин должна вершить судьбу Тиреллов. Их сюзерен — лорд Лионель, которому скоро исполнится шестнадцать именин. — А если вы верите в то, что он в тот же день выставит свою мать из Розового Совета и вообще из своих владений, боюсь, вы будете жестоко разочарованы. Лионель… нет, он не так уж и плох, по меркам Тиреллов, но он, как и все люди его возраста, больше интересуется турнирами, вниманием юных красавиц и поездками вдоль Мандера, где его встречают весенние рыцари и ликующие простолюдины. — Леди Жасмин должна быть отстранена от власти. Она слишком умна и не слишком предана делу короля. — В таком случае… Может, ее стоит сделать одной из нас? — развел руками мастер над монетой. — Я не шучу. — Как и я, — одного взгляда, который бросил в его сторону Стэкспир, хватило Ларису, чтобы понять, что он совершенно серьезен. — Если вы считаете, что она замышляет что-то нехорошее для Простора… Будет лучше, если она окажется за сотни лиг от замка, где ее называют «леди» и «госпожой». — Чтобы она творила то же самое здесь? — А заодно это поможет прекратить сплетни относительно того, что мы отказываем женщинам в праве на наследие их отцов, — без предупреждения сменил тему Виллем Стэкспир. — Король ответил на это однозначным «Нет», — отрезал Ларис. — И я тоже считаю, что смерть того надоедливого крикуна в тиаре похоронит подобные слухи в ближайшие недели. — Мне очень жаль вас разочаровывать… Но нет, не похоронит, — было видно, что советнику ни капельки не жаль. — Потому что верховный септон был убит неизвестно кем, а не осужден и покаран его милостью королем. И многие продолжают роптать о том, что не хотят служить женщинам, которые никак не могли оказаться на вершине… Одни Рейны чего стоят. Они до сих пор твердят о том, что лордство и регентство должно предоставляться только мужчинам. И леди Джоханна… — мастер над монетой криво улыбнулся. — Она не удивлена. — Убедите леди Утеса в том, что корона поддерживает ее регентство… — потому что у них не было иного выхода. Если регентство леди Жасмин должно было закончиться уже этим летом, то на Западе власть еще очень долго должна была находиться в руках матери лорда Ланнистера. — Этого мало. Утес Кастерли хочет самостоятельно решить вопрос с непокорностью Рейнов… Потому что Алые Львы с каждым днем наглеют все больше. — Король не может принимать такие решения, не видя перед собой железных доказательств. На самом деле Ларис прекрасно понимал, что руки лорда Уолдера Рейна по самые локти покрыты тем же цветом, что и лев на его гербе. Да, непосредственных исполнителей многих его преступлений почти никогда не удавалось поймать — даже там, где его людям удавалось найти зацепку, она почти сразу обрывалась вместе с чьей-то жизнью. Видимо, кто-то на той стороне очень хорошо умел заметать следы. — Тогда, пожалуйста, убедите короля хотя бы дать женщине одно место в Малом совете. Есть несколько достаточно умных леди, которые могли бы принести пользу нам самим, а их союзники и вассалы отплатят нам сторицей… — Нет. Я, в отличие от вас, имею представление о том, что думает и чувствуют столица и Вера. Даже если мы получим все, что вы обещаете, это не стоит проблем, которые это дело может вызвать. Ларис ожидал новой череды аргументов… Но Стэкспир предпочел пожать плечами и перейти к другому вопросу. И лучше бы он не переходил. — Я также хочу обратить ваше внимание на то, что новый лорд Хайтауэр обращается со своей казной… весьма вольно, скажем так. Я выяснил, что свыше трех тысяч золотых драконов, которые он списал на ремонт мостов через Мандер и Медовичку, так и не дошли до нужных рук, чему хозяева гильдий Староместа были только рады… А вот о людях за пределами города сказать то же самое никак нельзя. Они очень злы. И многие рыцарские дома совсем не рады возрождению могущества Хайтауэров. — Когда лорд Аксель восстановит власть на этих землях, в Просторе установится порядок и землями будут править верные люди… — Лорд Ларис, если вы забыли, я напомню о том, что именно Хайтауэры начали Танец Драконов. А также о том, что Простором правит не Старомест, а все-таки Хайгарден… Которым совсем скоро будет управлять молодой лорд Лионель. В тот день они так ничего и не решили. Зато до конца луны им больше не пришлось встречаться друг с другом. Хоть это радовало. *** Королева Бейла Таргариен — Чем больше я узнаю о Рейнах, тем больше радуюсь, что они не служат моему королевству. Возможно, ей и не стоило говорить такие вещи, будучи королевой. Но раз уж ее никто не слышал, кроме членов Малого совета… Тогда, наверное, можно было. Бейла надеялась на то, что никто из этих людей не проболтается. — Тем не менее, моя королева, это могло бы принести нам немало пользы, — возразил великий мейстер Борлор. — Если Рейны настолько сильны и так настроены… Это может расколоть единство Западных земель… — Уолдер Рейн предаст нас сразу, как только сочтет нужным, при этом продолжая изображать из себя верного подданного и преданного союзника — как сейчас делает с Ланнистерами, — перебил его юный голос Бенджикота Блэквуда. — Никогда нельзя доверять змее охрану курятника. Даже лесные разбойники по сравнению с ним кажутся мне невинными и добрыми людьми. Боги, да я скорее дорнийцу поверю, чем этому! — А я не знаю, готов ли я зайти так далеко, — добавил Эон Графтон после нескольких нервных смешков. — Но в остальном я согласен с лордом Блэквудом. Со слов леди Сабиты… — мастер над монетой коротко кивнул матери супруга Бейлы. — …Рейны и их люди уже давно занимаются контрабандой по обе стороны границы, а также фальшивомонетничеством, убийствами, кражами имущества лордов, организацией разбойных банд и наемников — и это только те примеры, в отношении которых мы имеем нерушимые доказательства их причастности. Я допускаю, что мы знаем далеко не все… — он встряхнул головой. — И я не считаю, что мы можем назвать союзниками тех, кто творит такие преступления на наших землях. В лучшем случае вы, Ваша милость, отправляете таких людей на Стену. В худших — казните при первой же возможности. Бейла слушала, время от времени кивая. Аргументы Графтона ее убедили. А вот Алина, кажется, нет. — Тогда что мешает нам воспользоваться им… ну, не знаю, на пару лет? А потом перегрызть Красному Льву глотку, получив из его лап ключ от Золотого Зуба или что-то еще важное? — Нет, — прервал его Криган Старк. И замолчал, дожидаясь, когда ему дадут слово. Затем продолжил: — Во-первых, лорд Алин, Ланнистеры правили Западом бессчетное множество поколений не потому, что были глупцами. Даже если леди-регент Утеса и ее знаменосцы пока что не знают всех задумок лорда Кастамере… Я не думаю, что они не знают ничего. И допускаю, что у них уже заготовлена плеть, которой они захлестнут горло всех этих бешеных псов. Особенно если они сунутся к замку, удерживающему всю границу с нашими владениями. Лорд Винтерфелла отпил немного вина и продолжил под одобрительные кивки большинства советников: — Далее возникает вопрос о том, что они потребуют за свою помощь — причем потребуют, скорее всего, авансом, еще до того, как мы начнем действовать. И, мне кажется, каждый, кто сидит за этим столом, прекрасно знает, что именно. — Утес Кастерли, — очень тихо отозвался великий мейстер Борлор. — И это, безусловно, неприемлемо, — тут же добавила Сабита Фрей. — Я скорее доверюсь Зеленым, у которых есть куча поводов обезглавить меня во дворе Красного замка, чем допущу Рейнов к сокровищницам Утеса. — Если начнется новая война, Утес, так или иначе, должен стать нашим. И чем скорее, тем лучше, — настаивал мастер над кораблями. — И это верно. Но! Я бы предпочел, чтобы Ланнистеры в этой войне сами перешли на нашу сторону, — с мрачным видом добавил Эон Графтон. — У них есть репутация, легитимность, золото, верность других великих домов… Да, особой любовью простых подданных, как Старки и Аррены, которые считают это чем-то само собой разумеющимся, они похвастаться не могут. Но это не отменяет того уважения, с которым на них смотрит весь Запад. Особенно сейчас, после зимы и Железной лихорадки. — Но мы убили мужа леди Джоханны и отца будущего лорда Утеса! — напомнил Бенджикот Блэквуд. — Да, это проблема, — признал Джайлс Ройс. — С другой стороны… Если бы Запад перешел к нам со своими рудниками и мастерскими, мы за это моментально наполнили бы их житницы… И они моментально вросли бы в наше королевство как неотъемлемая его часть! — Мы воевали не затем, чтобы Львы, сидящие на куче золота снова диктовали всем свою волю! — недовольно пробурчал юный Блэквуд. А вот этого Бейла уже просто так спустить не могла… — Лорд Бенджикот, несмотря на то, что мы с Ланнистерами в той войне были на разных сторонах, это противостояние началось в первую очередь из-за того, что так называемый «Эйгон Второй» и остальные дети Алисенты Хайтауэр отказались признать Рейниру Таргариен своей законной королевой. И не вам решать, кто над кем достоин доминировать — Речные земли над Западными или наоборот. — Да и потом, какой толк от мешков с золотом, если на них нельзя даже еды себе купить, — попытался погасить спор Криган Старк. — По слухам, некоторые люди пытались есть золотые монеты из сундуков, когда у них закончилась провизия, но они почему-то не могли насытить своих хозяев. — Надо же… А я и подумать не могла, — Бейла закатила глаза. — Итак. Я решила. Никакого союза с этими клятвопреступниками у нас не будет, но если подвернется шанс как-то воспользоваться их деяниями, чтобы завоевать расположение Ланнистеров и внести раскол между Зелеными и Западом… Тогда я не против. Есть еще важные вопросы или новости? — Нет, моя королева. Думаю, все по-настоящему важные темы мы уже обсудили, — ответил великий мейстер. — Ну, в таком случае, я поделюсь с вами одной, как мне кажется, интересной новостью… С этими словами Бейла поднялась с трона, медленно оглядела советников одного за другим, как-то хищно улыбнулась и… — Я беременна.