Тазетта

      Сегодняшний день с Драко и правда стал для неё воспоминанием, из которого можно создать патронус. Не потому, что оно являлось лучшим, а потому, что среди моря боли, пустоты, разочарования и ощущения полнейшей никчёмности был небольшой остров радости, где она могла шутить и быть той, кем всегда хотела, но так и не смогла…       Гермиона присела обратно на скамейку, начиная ощущать холод, который от той исходил. До этого её не волновал данный факт — сейчас она уже обращала внимание на эту деталь: возможно, дело было в том, что она сама уже мертвела изнутри, а в тот момент искренне пылала интересом.       Когда в следующий раз она взглянула на работающие часы, то осознала, что ответа не было уже около получаса: ни патронуса, ни совы, ни его самого. В груди начало селиться ощущение, что надежда была всецело ложной. Ей не следовало думать, что из этого разговора, этой встречи и обещаний появилось бы что-то большее. Глупо полагать, что она кому-то была нужна, — слишком грустно, опрометчиво и безрезультатно.       — Мисс Грейнджер? — мужской голос сзади заставил её обернуться.       Гермиона медленно повернулась: перед ней стоял ещё не мужчина, но уже и не юноша, на вид не больше двадцати лет. Одетый во всё черное и с небольшим шрамом, который украшал левую скулу. Она узнала его — он был сегодня с Малфоем, подавал ему одежду, двигался за ним будто тень и исчез так же быстро, как и Драко.       — Мистер Малфой желает видеть вас в своём поместье, — произнёс он, а после сделал шаг к ней, протягивая руку.       Гермиона оглянулась на свои вещи, а потом недоверчиво посмотрела на ладонь.       — Багаж доставят в целости и сохранности, не переживайте, — голос спокойный, мирный, сдержанный. — Вы идёте? Он не любит ждать.       Гермиона сглотнула ком, который подступил к горлу, и всё-таки положила руку в ладонь, сильнее сжимая палочку. Через несколько мгновений в теле поселилось неприятное ощущение от только что совершённой аппарации. Ноги её подкосились, а кожа едва ли не вспыхнула пламенем.       Они приземлились возле огромных ворот Малфой-мэнора, это место Гермиона помнила ещё со времён войны, поэтому замерла. Она разглядывала величественное поместье, когда-то пропитанное злом и её же криками. От этого по коже прошёлся неприятный зуд, и она уже желала сделать шаг назад. Но тот, кто был рядом с ней, лишь подошёл к воротам, проводя по ним ладонью, словно выводя изображение, — и те открылись, а юноша вновь повернулся к ней.       — Прошу, мисс, — произнёс он и сделал шаг от входа, пропуская её внутрь.       Гермиона сжала кулаки, выпрямила спину и вобрала в лёгкие побольше воздуха, уверенными шагами направляясь прямо в логово предполагаемого зверя. Ветер обдувал шею, создавая вокруг её тела ощущение холода, однако душа пылала, заставляя температуру тела подниматься предельно высоко и не позволяя нормально дышать. Ноги теперь были сродни вате — каждый шаг отдавался в мышцах, а тот факт, что на территории поместья казалось гораздо темнее, чем за его пределами, обескураживал ещё больше.       Она двигалась по мощёной дорожке, слышала стук собственных каблуков, прерывистое дыхание и шаги того, кто шёл позади неё. Этот мужчина словно не вёл человека, а доставлял дорогостоящий товар. Такое обращение пугало, заставляло сердце колотиться в разы быстрее, в горле пересохло, а в голову закралась мысль о стакане воды, которым можно было бы если не напиться, то хотя бы захлебнуться.       — Грейнджер! — довольный мужской голос послышался впереди.       Гермиона посмотрела на лестницу у большой и довольно массивной входной двери. На ступеньках стоял знакомый ей мужчина, на лице его играла искренняя улыбка, руки убраны в карманы магловских джинсов, а чуть свободную футболку трепал холодный ветер.       — Забини? — она удивлённо уставилась на него.       — Нейт, можешь быть свободен, тебя ждёт капо, — строго произнёс мужчина, смотря на того, кто находился за её спиной.       Послышался хлопок аппарации, а на лице Блейза вновь заиграла улыбка. Он оценивающим взглядом пробежался по ней, а далее развернулся и толкнул дверь, чтобы войти в поместье. Гермиона неосознанно так и стояла на улице, отчего спустя пару минут Забини выглянул и закатил глаза.       — Останешься на улице? — он вопросительно выгнул бровь.       Она открыла рот, чтобы ответить ему, но так же быстро поджала губы и вошла внутрь. По рецепторам буквально бил запах дорогого огневиски, которым, казалось, мыли пол в этом самом доме. А также шоколадных конфет, которые, судя по всему, находились на каждом сантиметре особняка, настолько этот аромат был концентрирован.       — Опрометчиво гулять в таком платье по Лондону, Грейнджер, — строго произнёс Блейз. — Понимаю, тебе есть что показать, но этот город изменился с твоего последнего появления.       От этих слов её мгновенно бросило в дрожь, а Забини задорно засмеялся буквально через пару секунд. Этот человек не менялся никогда — от этих мыслей веяло теплом и чувством некой благодарности, он не разочаровывал. Возможно, это происходило потому, что она не ждала от него многого.       — Расслабься, это всего лишь шутка, — он развёл руками. — Выпьешь?       — Нет, спасибо, — она отрицательно покачала головой.       — Ах да, — с долей обиды произнёс Блейз. — Сухой закон явно был придуман твоими предками, никак иначе.       Она огляделась по сторонам, пытаясь заметить Драко или кого-либо ещё, однако в поместье, казалось, были лишь они. Не то чтобы она противилась этому, но ночевать ей всё ещё было негде, поэтому Драко, который мог решить её вопрос значительно быстрее, появился бы сейчас очень кстати.       — Где Малфой? Мне нужно поговорить с ним, — она сделала несколько шагов к Забини, а голос приобрёл властные нотки. — Сейчас же.       Вдруг в его руке возник бокал с огневиски, Блейз сделал из того глоток, облизал губы, а после ещё шире улыбнулся. Его никогда не трогали её слова, действия или замечания: он не привык подчиняться, даже в сторону того же Малфоя, собственного друга, всегда отпускал разного плана комментарии.       — Обязательно расскажи мне историю вашей встречи, — указывая на неё, кивнул он. — Видит Салазар, мне интересно, что он сделал такого, что ты сменила вечный гнев на удивительную милость.       — Вот он сам тебе и расскажет, — она обошла Блейза и направилась уверенными шагами в неизвестном ей направлении. — Он вообще здесь?       — Завтра поговорите, Малфой занят, — произнёс Забини. — Второй этаж. Первая дверь слева. Твои вещи уже там.       С этими словами он развернулся и ушел. Гермиона обеспокоенно проследила за его удаляющимся силуэтом, но всё-таки направилась по указанному маршруту. Возможно, это было лучшее решение, ведь Гермионе действительно хотелось лечь в кровать, заснуть и не помнить этот день хотя бы несколько часов пребывания в царстве грёз. Поэтому ночь для неё — любимый период в жизни. Когда не нужно думать.

***

      Гермиона плохо помнила, как уснула, что делала перед сном или о чём думала. Когда её глаза открылись, предела радости не было, ведь впервые за этот месяц она не увидела потолок Норы, не вдохнула удручающий запах и слуха не коснулись знакомые голоса. Здесь всё так же пахло алкоголем и шоколадными конфетами, её тело болело от вчерашних непривычных вылазок, однако она смогла дышать спокойно. Возможно, дело было в размерах особняка, ведь в нём легко можно затеряться, в отличие от дома Уизли. А возможно, после Норы любое место будет казаться раем.       «Не думай об этом, прекрати, Гермиона. Если Малфой сможет помочь хотя бы с поиском жилья и работы — тебе больше не придётся об этом вспоминать. Сейчас есть шанс шагнуть во что-то новое и очаровательное, не нужно идти туда вместе с багажом прошлой боли и ошибок».       Гермиона встала с кровати, пытаясь не думать о чём-то, связанным со вчерашним днём или в принципе последними шестью годами жизни. Она старалась смотреть вперед, думать о том, что скажет Малфою, как он сможет ей помочь. Ведь, судя по всему, власть его чистокровного рода ни капли не была подкошена, раз в его подчинении всё ещё оставались Забини и те двое, что сопровождали в театр. Это заставило её улыбнуться, поверить, что вчерашняя затея, явившаяся в припадке безысходности, вполне могла выгореть.       Грейнджер вышла из комнаты спустя час после того, как проснулась. По венам словно струились хвалёное гриффиндорское мужество, неисчерпаемое желание показать себя, взять в руки и наконец-то начать жить. Она попробовала вчера с ним побыть живой всего на некоторое время, и ей понравилось это чувство. Гермионе вновь хотелось жить, вырываясь из пучины собственного сознания и желая стать той, к кому так стремилась, или хотя бы попытаться.       Она двигалась по мрачным коридорам Малфой-мэнора, обращая внимание на портреты и пытаясь угадать, в какой из комнат мог располагаться кабинет Малфоя. Гермиона не собиралась ждать и откладывать встречу с ним. Она собиралась искать его.       Гермиона достала палочку, вытянула её перед собой, пытаясь ощутить защитные чары, которые могут быть наложены на дверь. Она всегда думала, что использует защитную магию для своего кабинета, даже если ей нечего будет скрывать — это было ощущение безопасности, то, которого ей так не хватало.       Она шла несколько минут, прежде чем палочка дёрнулась вправо — Гермиона посмотрела на одну из дверей, которая внешне не выделялась от других. Однако на ней лежало защитное заклинание — вероятно, это был кабинет Малфоя, о чём ещё можно настолько волноваться? Тем более бывшему Пожирателю смерти, как бы ей ни хотелось забыть данный факт о нём, он был и существовал, не стоило забывать это. Особенно когда находишься в его доме.       Гермиона постучала по двери. В ответ было лишь молчание. Она выждала несколько минут, прежде чем сделать это снова. Но вновь — ничего.       «Есть ли смысл ждать его здесь, под дверью, или искать дальше?»       Вдруг где-то из холла послышался сдавленный вскрик, а дальше голос Блейза приказал тому молчать. Она заметила, как кто-то двигался вдоль коридора прямо в сторону, где она стоит. Это был страх, инстинкт, которому она повиновалась, когда взмахнула палочкой, открывая дверь кабинета и быстро заходя туда, тихо прикрыв единственную вещь, что отделяла её от неизвестного, что уже прошёл мимо кабинета. Гермиона подпёрла спиной дверь, прикрывая глаза и восстанавливая сбившееся дыхание. Она потёрла веки ладонями, а после осмотрелась — это действительно был кабинет Малфоя.       Всё помещение было выдержано в тёмно-зелёных и чёрных тонах, посреди стоял стол, а за ним — кожаное кресло, напротив находился стул, на нём бы сидел человек, с которым говорил хозяин дома. Пара диванов располагались по бокам комнаты вдоль стен. В самом начале, с двух сторон от двери, виднелись огромные шкафы.       Несколько шагов вперед — и в нос ударили еле уловимые ароматы магловского табака и гари. Шторы плотно задёрнуты, а за спинкой кресла, на котором, по всей видимости, и восседал Малфой, была карта. Подойдя к ней, Гермиона узнала на ней Лондон, однако здесь, в самом начале листа, было слово «Тазетта», а сам город делился на три секции, различённые лишь цветами. Зелёный, серебристый и алый. Гермиона не рискнула предполагать, что это могло значить, однако догадки о том, что он собирался заниматься строительством новых зданий, казались слишком лучезарными.       Линии на карте были выведены слишком аккуратно, словно каждая рисовалась вручную с немыслимым трепетом, причём совершенно разными людьми.       — В кабинет! — кричал Малфой.       Гермиона обернулась на звук, сердце бешено стучало, в груди защемило, а тело бросило в жар. Страх лизнул загривок, и она рванула прямо к одному из шкафов, раскрывая тот и залезая внутрь, становясь между пиджаками и пальто.       Дверь с грохотом открылась, и сквозь небольшую щель она могла видеть, что Драко зашёл внутрь, усаживаясь в своё кресло. Его лицо искажали злость, негатив и полная бескомпромиссность. Следом в помещении показался Забини, он подошёл к Малфою и встал по левую сторону, складывая руки на груди. Стук каблуков заставил Гермиону прищуриться, рассматривая двух дам, которые уже располагались на диванах. В них она без проблем узнала Паркинсон и старшую Гринграсс. Последней была мужская фигура в ярко-фиолетовом пиджаке, которая буквально парила в воздухе, что-то щебеча и умоляя.       — Круцио, — после этого слова послышался крик, а далее хлопок двери.       Она мгновенно узнала его даже со спины — Теодор Нотт направлял палочку на левитирующего мужчину, который вскрикивал от боли и умолял о пощаде. Его голос дрожал, отчего Гермиона ухватилась за рукав рядом висящего пиджака, сжимая его в ладонях. Боль, которую она и сама испытывала от этого заклинания, лишь сильнее отпечатывалась на когда-то выведенном шраме.       — Хватит, — скомандовал Малфой.       Нотт прекратил в ту же секунду, словно чёртова марионетка, которая беспрекословно подчиняется своему хозяину. Неизвестный мужчина с грохотом рухнул на пол, тяжело дышал, скрючивался в агонии и шептал о помиловании, спасении, моля самого Мерлина, чтобы это закончилось. Легко можно было предположить, что он уже не соображал здраво: язык заплетался, а голос хрипло произносил «пожалуйста» и «прошу».       Гермиона сглотнула ком, который подступил к горлу. Ей не хотелось предполагать, что здесь происходило и во что она уже успела ввязаться. В данную минуту она лишь молила Мерлина покинуть это поместье невредимой и живой. Человек, в котором вчера она видела спасение, сейчас превращался в олицетворение порабощения.       — Вставай, — сквозь зубы произнёс Тео.       Нотт ухватил неизвестного мужчину за локоть и усадил в кресло, заставляя смотреть прямо на Малфоя, чья челюсть была сжата до предела, доказывая, насколько он зол. Виновник давился воздухом, со спины не было возможности узреть его лицо, но там покоился самый настоящий ужас — она понимала это всем своим существом.       — Я повторяю свой вопрос, Монтегю, — произнёс Малфой чётко, ровно, пугающе уверенно. — Почему распоряжение об отмене поджога отеля не было вчера исполнено?       — Мистер Малфой... — взмолился он.       — Твоим капо был отдан приказ о прекращении дела, с чего ты решил, что можешь его не выполнять? — голос Драко был сродни стали, которая скользила по мягкой ткани, полностью готовая её растерзать.       «Капо? Дело?»       Вопросы в её голове всё больше скапливались, не получая такого необходимого и желанного ответа. Да и вообще, она уже не верила, что они были ей так необходимы.       — Моя жена, она рожала, я должен был…       — Пятое правило омерты, — по слогам произнёс Драко, не желая его дослушивать.       Тот молчал, в следующую секунду Нотт направил на него палочку, и Монтегю закричал от боли. Теодору не обязательно было даже что-либо говорить.       «Невербальная магия».       — Я всегда должен находиться в распоряжении Тазетты, несмотря ни на что, — прокричал Монтегю, корчась от боли.       — То есть ты подтверждаешь, что не способен соответствовать омерте Тазетты? — произнёс Малфой, отрицательно качая головой.       Вопрос был скорее риторический, ведь Драко посмотрел на Нотта и кивнул, отчего Грэхэм вскочил с места, превозмогая боль. Он попытался рвануть к выходу, но в мгновение был остановлен заклинанием. Монтегю рухнул к ногам Теодора, едва ли не целуя его начищенные до блеска туфли.       — Тео! Ты же мой капо! Прошу, спаси меня! Спаси! Я не заслужил смерти! — кричал он дрожащим, полным боли голосом.       Нотт лишь откинул его ногой от себя, словно Монтегю лишь никому не нужное животное. В глазах Теодора играли лишь злость и ненависть — никакого сожаления, отторжения или жалости к тому, кто валялся у его ног.       — Не спасения искать нужно, а прощения, — сквозь зубы произнёс Нотт, направляя палочку. — Авада кедавра!       И на этой секунде Гермиона предательски вскрикнула, а после зажала собственный рот рукой, понимая оплошность. Бездыханное тело Монтегю рухнуло к ногам Теодора, а взгляд Малфоя был обращен к шкафу. Казалось, в этот момент он смотрел прямо в её глаза, отчего мурашки толпами пробирались по её спине. Напоминая, что могут сделать с ней, если даже Монтегю не пощадили.       Дверь распахнулась, и её за руки вытащили и толкнули к стулу. Гермиона упала на пол, прямо около свежего трупа, и с явным страхом в глазах осмотрела всех присутствующих. Она ощущала себя забитым животным на скотобойне, где прямо сейчас из неё должны сделать деловитые остатки, которые принесут прибыль.       — А она что здесь забыла? — произнесла Паркинсон, смотря на Дафну, которая развела руками и обратила взгляд к Блейзу.       Тот молчал, а Малфой склонил голову набок.       — Грейнджер, почему ты находишься не в своей комнате? — произнёс Драко, смотря прямо в глаза цвета янтаря.       — Комнате?? — вопросительно выгнул бровь Нотт. — Все ведь понимают, что без Непреложного обета она живой отсюда не выйдет?       От этих слов помещение начало кружиться перед глазами: могла ли она предположить, что обычная прогулка по поместью приведет её к этому? Хотя от слов, которые они говорили, того, что произносили, Гермиона уже знала, куда попала, чем стал Малфой, и все фигуры на шахматной доске наконец-то выстроились по порядку в её голове.       Не нужно было много знать, читать или смотреть магловское кино — Пожиратели смерти всегда напоминали ей некую мафию. Однако Малфой и его группировка больше отдавали привкусом классического магловского представления, хотя легче от этого вряд ли становилось.       — Обет? — усмехнулась Пэнси. — Обет дают только те, кто вступает в Тазетту, какой из неё солдат?       Осуждение и явное неодобрение. Паркинсон никогда не питала к Грейнджер тёплых чувств, она, в принципе, ни к кому их не питала. А уж тем более к гриффиндорской отличнице, которую опускала большую часть своей школьной жизни.       — Она участвовала в войне, — заметила Дафна.       — А потом пропала на шесть лет, — развела руками Паркинсон, направляя палочку на Гермиону. — Убить — и дело с концом.       — Это решать не нам, Пэнс, — строгий голос Забини заставил Паркинсон остановиться и со злостью посмотреть в его сторону.       Они говорили, стоя над ней, а сама Гермиона не отрывала взгляда от рядом лежащего трупа. Её пугало то, с какой лёгкостью они убили бывшего однокурсника.       — Все свободны, — произнес Малфой, оглядывая «семью». Они молча направились в сторону выхода. — И мусор прихватите.       Труп взмыл в воздух, и спустя пару минут в комнате остались лишь она и он. Драко в ожидании смотрел на неё. Он ждал, пока Гермиона наконец-то сядет на стул, чтобы он смог начать вести с ней диалог. От этого взгляда ей становилось не по себе.       Она встала с пола, а после опустилась на стул.       — У тебя невероятное желание находить себе проблемы, да, Грейнджер? — он склонил голову набок. — Из всего дома тебе было нужно засесть именно в этом шкафу?       Она же молчала: осознание смерти — того, что она действительно может не выйти отсюда живой, — тонкой нитью прокладывалось в разуме, пускало корни и давало понять, что это не самый худший вариант из возможных. Мафия не вела подобного рода диалоги — это она поняла из книг Марио Пьюзо. Её никто не пощадит просто так — всё стоит платы, которую отдавать она уже точно никогда не будет готова.       — Давай мы просто закончим на моей смерти, Малфой? — голос показался ей чужим.       Драко был удивлён — он привык, что эта девушка всегда борется за жизнь, за то, что ей нужно и необходимо. А сейчас слышать подобное смирение с возможной погибелью было слишком удручающе. Эта мысль разочаровывала Малфоя, который не желал терять её после всего, что смог рядом с ней ощутить до этого и чувствовал сейчас.       — С чего ты взяла, что я убью тебя?       — Исходя из истории, мафия не идёт на компромиссы, — строго ответила она. — Не думаю, что Тазетта — исключение.       Он машинально ухмыльнулся — несмотря на происхождение, Малфой всегда считал её умнейшей ведьмой. Хотя бы в сравнении с её друзьями. Вернулась Гермиона совсем недавно, он и сам это узнал лишь после их расставания — она не могла знать о том, что происходит в Лондоне, под кем он ходит, живёт и здравствует, а следовательно, она поняла это сама.       — Мафия? — уточнил он. — Магловское ругательство?       — Сообщество, которое занимается преступной деятельностью, — ответила она. — Капо, омерта — это всё атрибутика мафиозной истории из книг Марио Пьюзо.       — Пьюзо обладал одним из лучших сообществ магического мира, Грейнджер. — Гермиона выглядела взбудораженной. — Я горд, что после развала его диктатуры лишь Тазетта смогла обрести хотя бы малую долю того влияния в магическом мире.       Гермиона рвано втянула воздух.       — Омертой запрещено разглашать существование мафии, — прищурившись, ответила Грейнджер.       — Или нужно быть уверенным, что это не уйдёт за пределы разума человека, — ответил Драко. — Я должен тебе, Грейнджер, а, как понимаешь, для нас, людей чести, это крайне важно.       «Люди чести» — мафиози действительно считали себя таковыми, что её бесконечно злило. От этого веяло сущим лицемерием — те, кто нарушал закон, считали себя «людьми чести». Она инстинктивно сжала подлокотник, буквально впиваясь в него пальцами от накатывающих эмоций, которые пробирались под кожу, неприятно обжигая.       — Не ломай несчастную мебель, — улыбнулся Драко. — Дашь мне обет, а после можешь идти на все четыре стороны, — спокойно произнёс он. — И мы в расчёте.       И никогда бы Гермиона не подумала, что будет не рада такому раскладу, ведь если его долгом будет её жизнь — мир всё равно останется прежним. Смысл жить, если ты никому не нужен, у тебя ничего нет, ты ничего не сможешь? Она не видела перспективы. Что одно, что другое было равносильно смерти, только после Авады в голову она уже никогда не будет страдать.       — Не слышу стонов радости и «о Мерлин, спасибо, Малфой», — язвил он.       Драко улавливал взгляд потухших янтарных глаз, которые смотрели прямо на него: отчуждение, пустота, нежелание получить то, что он предлагал.       «И почему она была ночью с вещами посреди Лондона? Что хотела попросить? Быть может, чарующая история гриффиндорской принцессы разрушилась после окончания сказки?»       — Тебе некуда идти, верно?       Гермиона в ответ лишь молчала, а в следующую минуту мозг воспроизвёл фразу ушедшей Пэнси, которая казалась абсурдной, но единственной для спасения души, тела и разума.       «Обет дают лишь те, кто вступают в Тазетту».       «Гермиона, они только что убили человека на твоих глазах, хотят убить тебя, и ты что, действительно хочешь стать одной из них? Окончательно поставить крест на славном будущем? Оно того не стоит, у тебя не получится, ты не сможешь».       — Что он сделал? — неожиданно спросила она, глядя на Малфоя.       — Ты прекрасно слышала, — развёл руками Драко, пытаясь отследить путь её мысли в данный момент.       — Поджог отеля должен был быть отменён, но он этого не сделал? — фраза о необходимом зле была её аргументом, тем, который держался на добром слове, но за который она так отчаянно цеплялась.       Сейчас у неё было два выхода: либо смерть, которую он, по всей видимости, предоставлять ей не собирался, либо предложение о своей кандидатуре. И раз Министерство ей отказало, посчитав её неспособной, значит, она вполне может пойти против него.       Грейнджер уже была готова пересмотреть свои принципы, взгляды, желание найти правильное в неправильном — только бы обрести смысл существования. Она хотела получить цель, дом, место, где тебя никогда не предадут и ты не будешь чувствовать себя виноватым за собственные желания. Как ни странно, но тот исторический образ мафии идеально подходил под понятие подобной семьи — они занимались всем противозаконным, но вместе.       Прошлая борьба за добро и бескорыстие привели её к тому, что она осталась пустой и одинокой. Без крова, пищи или чего-либо, что можно было назвать минимальным атрибутом не то что достойной, но хотя бы просто жизни.       — Возьми меня в Тазетту, — выпалила она.       Казалось, он даже подавился воздухом, когда услышал её слова.       — Грейнджер, это не внеклассные занятия, — сказал Драко, не подававший виду, что удивлён. — Если тебе негде жить, договорились: я помогу, условия ты знаешь…       — Когда-нибудь тебе будет нужна помощь — и ты придёшь ко мне за долгом, — пародируя Корлеоне, произнесла она. — Я смотрю фильмы и читаю книги, Малфой, — добавила Гермиона. — Но я хочу вступить, и раз ты мне должен — прими меня в Тазетту, а после мы будем квиты.       Впервые за разговор Гермиона скопировала его ухмылку и, перекидывая ногу на ногу, постаралась хотя бы казаться уверенной в своих словах. Ни на долю она не считала, что это верное или правильное решение — оно, скорее, было необходимым и единственным доступным ей в данной ситуации.       — Грейнджер, очнись, — более строго сказал он, после чего подорвался и встал прямо напротив неё. — Ты просишь не учебник тебе одолжить. Если ты сейчас на это пойдёшь — дороги обратно не будет.       Ему не хотелось, чтобы девушка, которая подарила ему напоминание о прошлом, где не нужно было что-либо решать или создавать, стала частью этого. Мысли о ней занимали его голову с их встречи, и он не думал о том, что её лик способен очернить то, чем он занимался последние несколько лет.       — Выход есть всегда, — парировала Гермиона, вставая со стула и делая шаг ближе.       — Разумеется, — наигранно ответил Малфой. — В нашем случае ногами вперед.       Она замерла и только сейчас поняла, что стояла рядом с ним на слишком близком расстоянии. До такой степени, что ощущала его теплое дыхание на своей коже. Драко всегда казался ей чем-то ледяным и непреклонным, однако сейчас рядом с ним её бросало в самый настоящий жар.       — Моя просьба остается той же, — спокойно ответила она, не отрывая взгляда от его лица.       — Ты ведь понимаешь, что нельзя сказать «хочу в ваше сообщество» и войти туда? — очередная попытка отговорить.       — Если скажешь, что путь через постель, у меня вопросы, как здесь появились Нотт и Забини, — нахальная улыбка украсила её лицо.       В мгновение она ощутила, как его ладонь легла на её шею, пальцы болезненно сжали кожу. Малфой придвинулся, смотря ей прямо в глаза.       — И одно из правил этого сообщества — не дерзить мне, — строгий и полный злости голос.       Гермиона замерла, она не отвела взгляд, лишь продолжила стоять рядом, хотя челюсть начала болеть от его хватки. Драко пытался оттолкнуть, напугать, чтобы она развернулась и ушла — это ведь было так просто, но она не собиралась сдаваться.       — Я могу быть полезной, Малфой, — её последний аргумент.       Он тяжело выдохнул, понимал, что план не сработал. У Грейнджер за годы их знакомства, вероятно, был выработан иммунитет. Поэтому он отпустил её, после чего обошёл стол и сел обратно в кресло, кладя руки на подлокотники.       — Чтобы вступить, тебя должны порекомендовать как минимум трое, — произнёс он. — Я даю тебе время, чтобы найти тех, кто будет готов за тебя поручиться.       «Считай, что это мой жест благосклонности в твою сторону».       — Я могу остаться здесь? — спросила Грейнджер.       — Да, — ответил он, явно не будучи довольным таким раскладом вещей. — А теперь оставь меня и будь так добра — не стань свидетелем чего-то ещё по дороге.       Гермиона улыбнулась и сразу же ушла, пророча себе не что иное, как неоспоримый успех. Она ведь Грейнджер, отличница, ученица Гриффиндора и умнейшая ведьма своего поколения. Настало время, когда это пора вспомнить.