***
— Боишься? — с ухмылкой спросил Нотт. — Предпочитаю другие места для развлечений, — замялась Грейнджер, придирчиво оглядывая улицу. — Это какие же? Тео достал из внутреннего кармана пиджака портсигар, а после предложил Гермионе. Она прищурилась, смотря в ответ на собеседника, он лишь пожал плечами и зажал сигарету между зубами, убирая футляр на место. — Инсендио, — произнесла она, касаясь палочкой табака. Тео благодарно кивнул и сделал затяжку. Дым сразу же заставил Гермиону отвернуться и заметить своё отражение в витрине магазина. На несколько мгновений от этой картины ей стало дурно — слишком резко её жизнь приобрела тёмный окрас ночи. Ещё три месяца назад она была подругой Избранного, ложилась спать вовремя, и единственное место, куда могла пойти, — кухня. Сейчас же Грейнджер стояла около магического клуба — на каблуках, в коротком чёрном платье, с распущенными волосами и ярким макияжем — в компании курящего Теодора Нотта, который убеждал её, что пора выбираться из поместья и вникать в дела Тазетты. Она слабо представляла, что именно будет нужно делать, однако капо уверял, что её «милое личико» не пострадает. Нотт всегда использовал слишком много уменьшительно-ласкательных слов, которые больше походили на издёвку. Дафна, как правило, оправдывала это «стилем общения» и убеждала, что заигрывает он совершенно по-другому. — Например, «Три метлы», — пожала плечами Гермиона. Тео рассмеялся, делая очередную затяжку и отрицательно качая головой. — Тебя в таком наряде даже в Хогсмид не пустили бы, — веселился он. — Пора взрослеть и посещать куда более интересные места. Теперь усмехнулась уже Гермиона. — И с каких пор злачный клуб в центре магического Лондона стал интересным местом? — С того момента, как выручка значительно упала, а цены выросли, — осведомил её Нотт. Гермиона свела брови к переносице и скрестила руки на груди, делая пару шагов ближе к нему, не обращая внимания на дым. — Хочешь сказать, что без меня ты не можешь понять, что тебя дурят? Ухмыляющийся Нотт бросил бычок на землю и затоптал его ногой, убирая руки в карманы брюк и смотря в янтарные глаза. — Мало сказать, Грейнджер. Нужно доказать, а в идеале — поймать в момент совершения, — веселился Теодор. — Этим ты сегодня и займёшься. Он двинулся к бетонной стене, а после прислонил к ней палочку, проговаривая необходимое заклинание. Несколько кирпичей исчезли, и открылся проход. Тео протянул руку к нему и посмотрел на Гермиону. — Дамы вперед. Она вдохнула побольше воздуха и прошла внутрь, где уже было предельно жарко. Они находились в неком коридоре, из которого была слышна музыка, а в воздухе витали ароматы алкоголя и табачного дыма. Она обняла себя руками, всё ещё теряясь в новой атмосфере. — Нам туда, — произнёс Тео и кивнул вглубь коридора. Он пошёл первым, а Гермиона следом за ним. Помещение освещалось лишь несколькими свечами, оставляя за собой полумрак. Сам же пол и стены были обиты одним и тем же — тёмно-зелёным материалом, поэтому звук шагов Гермионы и Тео почти не слышался. Спустя пару минут они вышли в сам зал, где музыка значительно била по слуху непривыкшей Грейнджер. А развязную атмосферу, казалось, можно было потрогать руками. Огромное количество людей танцевали, кричали, выпивали и курили — от этой картины её разум медленно стал расплываться перед глазами, а голова начала тяжелеть. — Мистер Нотт! — довольный голос послышался сбоку. — Привет, Стефан. Рядом с ними появился мужчина в костюме и с бутылкой огневиски наперевес — он пожал руку Тео, а после посмотрел на Грейнджер. Словно волк, оценивающий свою добычу, он прошёлся взглядом снизу вверх, останавливаясь на бёдрах и груди, которые были стиснуты платьем. — Полагаю, нам стоит пообщаться в моём кабинете? — спросил он. — Думаю, дама может отлично провести время в ложе. Стефан кивнул в один из углов зала, где на диванах расположилось несколько девушек в откровенных нарядах. Они хихикали, о чём-то переговаривались и зазывали к себе волшебников, сродни сиренам в море. — Не менее отлично она его проведет с нами, — подмигнул Нотт. Он схватил бокал огневиски с подноса мимо проходящего официанта и сделал оттуда пару глотков, а после направился вдоль стены к другому коридору. Гермиона и Стефан шли следом за ним, словно верные провожатые, которых ведут в ловушку к зверю. Однако вскоре Грейнджер осталась одна, а хозяин клуба нагнал Тео, тихо разговаривая с ним. — Мне льстит, что вы выбрали именно нас для встречи, — говорил он. — Уверяю, мисс Гринграсс ни в коем случае не узнает. Когда тот произнёс последнюю фразу, все трое уже зашли в кабинет, а Нотт кивнул Гермионе на рабочий стол. — Любопытно, — ухмыльнулся Тео, оборачиваясь к Стефану. — А её измены ты будешь покрывать с таким же энтузиазмом? Стефан застыл на месте, его глаза округлились, а бутылка едва ли не выпала. Теодор сделал ещё глоток огневиски и поставил бокал на стол, подходя ближе к Гермионе, которая уже держала в руках одну из папок. — Это важные документы, на них защитное… Однако Грейнджер шепнула заклинание, и папка сразу же ей поддалась. Гермиона лениво перелистывала страницы, придирчиво разглядывая цифры. — Для неё нет закрытых дверей, — ответил Нотт. Хозяин клуба лишь расслабил галстук и поставил бутылку на стол, медленно опускаясь в кресло напротив. Тео стоял, убрав руки в карманы брюк, и через плечо наблюдал за действиями Гермионы. — Слишком простая защита для столь важных документов, не находите, мистер… Она подняла на него взгляд и вопросительно выгнула бровь. — Костадинов, — пробормотал он. В ответ Гермиона лишь хмыкнула, аккуратно переворачивая лист и обращая внимание на середину страницы. — Я считала, в Дурмстранге преподают лучше, — высокомерие в её голосе становилось всё заметнее. Нотт внимательно наблюдал за сложившейся картиной и в душе даже радовался, что Стефан сумел задеть самолюбие Грейнджер. Буквально на глазах из добрейшей принцессы светлой стороны она превращалась в демона, который медленно затягивал удавку на шее своей жертвы. — Как вы… — Ваше имя и фамилия говорят сами за себя, мистер Костадинов. Вы из Болгарии, — ответила Гермиона, продолжая листать документ. — Большая вероятность, что заканчивали именно Дурмстранг. Тот ей уже ничего не ответил, а лишь внимательно наблюдал за тем, как её проворные пальцы тянули одну папку за другой. Она ловко снимала его заклинания и подробно изучала каждый лист, отчего Стефану становилось нехорошо. Сегодняшний вечер он явно собирался провести иначе и не был готов к столь доскональной проверке. — А вы, простите? — подал голос он спустя время. — Не имеет значения, — произнесла Гермиона. — А вот факт замены мебели каждые две недели — вполне себе, — она подняла на него взгляд. — С каких пор дерево стало так быстро портиться? Стефан проглотил ком, который подступил к горлу. — В клубе часто происходят драки… — Возможно, — с этими словами она положила открытую папку прямо перед ним, указывая на цифры в стоимости. — Вы их заказываете в Антарктиде, где нет деревьев? Иначе я не могу понять, откуда такая стоимость. Тео еле удавалось побороть улыбку, которая так и норовила оказаться у него на лице. Он и сам давно видел, что Стефан переходит границы, и собирался разобраться с ним. Но приказом Малфоя было чётко сказано — «посвящать Грейнджер», на тот момент Нотт не мог и предположить, что она настолько идеально впишется в его замысел. — Это всё маглы, — махнул рукой тот. — Понимаю, чистокровные редко работают с ними, но могу вас заверить, что выбираю лишь самое лучшее для клуба. Он — престиж, в том числе и Тазетты. Гермиона тепло улыбнулась, складывая ногу на ногу. — Значит, маглы и их цены, да? — она склонила голову набок. — Совершенно верно. Клуб выполнен в лучших традициях прежде всего маглов, сами понимаете, какая сейчас политика, — пояснил он. — Поэтому далеко не всё можно найти на магическом рынке. Где-то в душе её ситуация лишь веселила. Власть отдавала ей привкусом правды и издёвки. Гермиона знала, что его слова — ложь, и её невероятно удовлетворяло, что она может медленно перекрывать ему кислород, ломая все пути к отступлению своими вопросами. Чувство дурманило рассудок, затмевая жалость к человеку, который улыбался им в глаза и врал на каждом шагу. — Я практически всю свою жизнь живу на два мира, мистер Костадинов. И могу уверить вас, что осведомлена о магловском рынке недвижимости, — папку она закрыла. Он смотрел на неё несколько секунд, не отрываясь, прямо в глаза. А после подскочил на месте и обратился к Тео. — Вы знали ведь, да? — тихо говорил он. — Я всё отдам, мистер Нотт, — твердил Стефан. — Помутнение, деньги, они меня заворожили. Я не хотел этого делать, уверяю вас, что всё верну. Однако Нотт лишь отрицательно покачал головой, а после положил ладонь на плечо собеседника. — Решать, что дальше, будем уже не мы, — спокойно произнёс он. Стефана бросило в жар, его глаза метались из одного угла в другой, пытаясь найти выход. В это мгновение Гермиона шепнула заклинание, предполагая, что он может сделать. — Прошу вас, обещаю, этого больше не повторится, мистеру Малфою не нужно растрачивать себя на таких, как я. — И он вынужден заниматься подобным, — пожал плечами Тео. — Из-за таких, как ты. И после сказанных слов Костадинов попытался аппарировать. У него это не получилось, и он сразу же взглянул на Гермиону, понимая, кто успел наложить заклинания. — Чёртова девчонка! — он хотел кинуться на неё в ту же минуту, когда она выставила перед собой палочку. — Остолбеней! Стефан рухнул на пол, а Тео лишь довольно ухмыльнулся. А после взглянул на Гермиону и пару раз хлопнул в ладоши. — Вот же какой бывает Грейнджер, — произнёс Нотт. Гермиона же встала с кресла, одёргивая платье. Она обошла Костадинова и встала посреди кабинета, снимая антиаппарационные чары. — Не люблю, когда меня приравнивают к девушкам лёгкого поведения, — ответила она и поправила волосы, смотря в зеркало. — А уж тем более принимают за любовницу…***
Утром следующего дня Гермиона сидела в библиотеке, читая одну из книг и греясь у камина. Её ноги были вытянуты и лежали на подставке, а длинные волосы раскинулись по плечам. Однако разум был всё дальше от книг и всё ближе к суровой реальности и воспоминаниям вчерашнего вечера в клубе. Грейнджер всячески отрицала причину, по которой наслаждалась чужой ложью. Но факт оставался таковым — ей нравилось чувствовать власть над чужой судьбой в собственных руках, и за это она себя осуждала. «Старая Гермиона никогда бы не поступила так, как поступила она вчера», — мысль крутилась в голове. «Та, которая уже мертва?» — параллельно ей шла другая, которая всячески опережала. Гермионе было слишком сложно свыкнуться с тем, что она вступила на ту дорожку, которая будет расходиться с её представлением правильного и неправильного. Чёрное и белое закончилось, когда сгорел портрет, остался лишь серый мир. Когда на каждое действие было логическое объяснение, и решать, верно оно или нет, ты уже не мог. Лишь принять решение, которое либо загубит, либо оставит чью-то жизнь. Власть была желанна и вместе с этим искренне пугала. — Всегда знал, что, попади ты на Слизерин, мы бы свернули горы уже давно, — произнёс Малфой. На её плечи опустились мужские руки, сжимая их, тем самым посылая по телу приятную истому. Гермиона сразу же убрала книгу и положила свои ладони поверх его, запрокидывая голову и встречаясь взглядом с Драко. — Так значит, проверял мои способности? — она вопросительно выгнула бровь. — Не всё же тебе здесь сидеть. Малфой обошёл кушетку и сел рядом, кладя руку на плечи Гермионы и накручивая её локон на палец. — И что же ты предполагал? — ухмыльнулась она. Драко провёл пальцем по её нижней губе, смотря в янтарные глаза, которые горели интересом. — Что тебе понравится власть, — ответил он. — Ты всегда пыталась ею завладеть. — Завладеть? — она задорно рассмеялась. А после, заметив его взгляд, который гулял по её лицу, внимательно рассматривая, искренне, немного по-детски улыбнулась. — Властью над кем-то я уже завладела, верно? — моргнула она. Он же молчал, прикасаясь к её коже, волосам, понимая, что сможет сделать подобное ещё тысячу раз. Это была обоюдная власть. У неё над ним, у него над ней. Они явно воспринимали отношения немного иначе, чем другие. — В следующий раз ты пойдёшь с Дафной. Увидишь жестокую игру, — ответил Драко.***
Через неделю Гермиона уже находилась в лондонском порту, лицезрея, как корабли стоят у пристани. Отплывать сегодня явно не стоило: туман затянул всё вокруг, и дальше двух-трёх метров рассмотреть перед собой что-либо было практически невозможно. Она поправила пальто и провела руками по плечам, пытаясь понять смысл слов Малфоя, когда он отправлял её сюда. «Дафна и Тео — две стороны одной медали. Один жнец смерти, второй творец страданий. Когда смотришь на них — осознаешь, что человека определяет лишь он сам, а не то, какое он производит впечатление». Нотт всегда казался Гермионе местным шутником, однако, придя в Тазетту, она увидела его истинным котом, а не змеем. Он играл с жертвами, словно с мышами, загоняя их в ловушку и наслаждаясь тем, как сыпались их стены. Дафна же была загадкой — эта девушка всегда выглядела чрезмерно спокойной и сдержанной, порой напоминая ей Малфоя. Если Пэнси была готова вцепиться зубами в обидчика, то Гринграсс с каменным лицом могла накладывать трёхсотый Круциатус. Ни грамма эмоций во время работы, суровый расчёт. — Долго будешь здесь стоять? — произнесла Дафна, вставая рядом с ней. — Начало ровно в семнадцать, — заметила Гермиона. Она закатила рукав и посмотрела на часы, где до назначенного времени оставалось около пяти минут. — Лучше прийти на три часа раньше, чем на минуту позже, — ответила ей Гринграсс. Развернувшись, Дафна быстрыми шагами направилась к воротам склада, где они собирались совершить приём «товара». Были слышны лишь стук её каблуков о деревянный причал и свист ветра, в воздухе оставался еле уловимый аромат приторных духов. Грейнджер ещё раз осмотрелась по сторонам и, убрав руки в карманы пальто, направилась в здание. Как только она вошла внутрь, тело пробрал мороз, даже на улице не было столь прохладно — от этого она поправила воротник и прошла дальше, туда, где стояли Дафна и несколько солдат. — Мисс Гринграсс, вечер добрый, — довольно произнёс один из них. Гермиона встала позади самой Дафны, наблюдая за тем, как контрабандисты ставят перед ней огромный деревянный ящик. На нем расположилось несколько надписей и штампов, указывающих разные страны, через которые тот доставлялся. Грейнджер боялась предположить, что именно находилось внутри, но понимание, что то было опасным, просочилось в разум стремительно. Капо достала свою палочку — вновь, отличительная черта Дафны коснулась разума Гермионы. Гринграсс на все дела носила перчатки — чёрные, кожаные, в любое время года и погоду. Дафна заведовала портом так же, как и своей частью Лондона. Поэтому все поставки, которые поступали по душу группировки, всегда были на ней. Следовательно и товар, который приходил, был обязан быть ею проверен. Верхняя крышка отлетела в сторону, и Гринграсс убрала свою палочку, совершая шаги ближе к ящику и вытягивая оттуда небольшой флакон с зельем. Она придирчиво рассматривала его, приподнимала, чтобы на него падал небольшой свет от Люмоса. — Ручаешься за качество? — она склонила голову набок. Её золотистые волосы и бледная кожа были подобны точёному мрамору — элегантные и красивые. Но если споткнуться — можно истечь кровью. — Доставили точно из Египта, — с ухмылкой ответил ей один из солдат. Он был их возраста, с усами, в шляпе-котелке и дорогом костюме. Глаза маленькие, словно у мыши, а улыбка отвращала даже доброжелательную Грейнджер. — Ты ведь знаешь, что Тазетта не прощает ошибок, Феликс? — ответила Дафна, смотря в его глаза. — Я хоть раз подводил вас? — с ухмылкой спросил он. — Не нас, — ответила Гринграсс. Гермиона заметила, как улыбка с лица мужчины испарилась в то же самое мгновение, тело напряглось, а спину он выпрямил. Капо протянула ему флакон, смотря прямо в глаза и наблюдая за тем, как его начинает бить мелкой дрожью. — Выпей, — произнесла она, Гермиона внимательно наблюдала за ситуацией. — Предпочитаю другой вид… — Я сказала — пей, — строго добавила Дафна, но он всё ещё стоял на месте, и она вытянула палочку. — Империо. Двое, что пришли с ним, сразу же подорвались к своему «главному» в тот момент, когда солдаты Тазетты кинули в них оглушающие, и контрабандисты замертво упали. Гринграсс обошла ящик и всучила в руку Феликсу напиток. Было заметно, как в его глазах пылал страх, но он не мог противостоять её заклятью и, открыв флакон, выпил зелье до последней капли. Прошла пара минут. Мужчину начало трясти, из горла вырывались крики, а кожа, словно в огне, покрывалась волдырями и ожогами. Дафна же продолжала стоять около него с идеально ровной спиной, её руки сзади были сложены в замок, сама Гринграсс ожидала окончания представления. Гермиона ощущала сущий ужас, наблюдая за тем, как на их глазах человек умирал, словно в него кидали несколько заклятий сразу. Он кричал, пытался молить или просить, но изо рта шёл только душераздирающий вопль. И Грейнджер не могла понять точно, что её пугало больше: происходящее с ним или откровенное спокойствие собственных сторонников. Его муки прекратились через несколько минут. Грейнджер всё ещё стояла, даже не двигаясь, предательски наблюдая за тем, как жизнь покидала его. — Тело убрать, товар уничтожить, — произнесла Дафна, переступая через свежий труп, а после оглянулась на Гермиону. — Ты идёшь? Она кивнула и последовала следом за Гринграсс. В ушах всё ещё звенел крик ужаса, а капо шла как ни в чём не бывало и уже отправляла кому-то патронус о встрече в баре. Словно смерть — обычное дело…***
И если на следующий день после «прогулки» с Тео Гермиона пылала радостью, то после «путешествия» с Дафной она была напугана и местами разбита. Грейнджер отторгало то, насколько спокойна вела себя Гринграсс в совершении собственных действий. Феликс пытался продать им яд, подставить Тазетту и убить не один десяток людей — он заслуживал наказание, но то, как это сделала некогда однокурсница, было другим. Казалось, что она наслаждалась его смертью, получала от неё удовольствие и силу, ощущала ту самую власть. Однако Гермиону больше прельщали методы Нотта, чем его возлюбленной, и она понимала данный факт. — Дафна отличный палач, — произнёс Малфой. Грейнджер взглянула на него: он стоял около двери её покоев, а после двинулся к ней, сидящей напротив камина. — Не замечала в ней такой жестокости в школе, — ответила Грейнджер, подбирая ноги под себя. Он сел на пол, откидываясь спиной на диван и вытягивая руку к Гермионе. Она, словно котёнок, придвинулась ближе и положила голову на его плечо, обнимая торс. — Мы все потеряли после войны себя и семьи, — ответил он. — Гринграссы заняли позицию невмешательства, они не вставали на сторону Лорда. За это те, кто не был ещё пойман после битвы, убили Асторию и их с Дафной родителей прямо на её глазах. Драко говорил это спокойно, ни капли сожаления, лишь голые факты. Грейнджер сглотнула ком, который подступил к горлу. Малфой обнял её одной рукой за талию, а второй поглаживал ладонь, что покоилась у его ребра. — Они убили бы и её, если бы Тео не подслушал план отца. Он пришёл поздно, чтобы спасти всех, но смог вытащить только её и бросить Аваду в мистера Нотта, — завершил Драко. Гермиона знала, что Тео не любил отца и был рад его смерти. Она понимала, что именно поэтому он играл с жертвами, как когда-то играли с ним, предпочитал данную власть. Дафна же теряла весь свой мир на собственных глазах и не могла ничего с этим сделать, она привыкла видеть мучения, поэтому обожала власть над жизнью. Теперь Грейнджер понимала и это. И ими обоими руководил тот, кого она уже любила. Тот, кто постоянно выводил её на эмоции, на кого она смотрела влюблёнными глазами и, даже если бы разум приказал, не отпустила бы. Грейнджер любила зло во плоти, ведь иначе назвать Малфоя было невозможно. Он держал в узде поломанных людей, управляя их травмами, словно король на кладбище мертвецов. От этих мыслей её должен был уничтожать страх. Но, вопреки всему, Гермиона ощущала лишь спокойствие, ведь знала, что он не позволит никому больше сделать ей больно. — Страшно? — выдохнул Драко над её ухом. — Я предупреждал тебя. — Знаешь, — выдохнула Гермиона, — пока я сижу здесь, рядом с тобой, мне страшно лишь то, что это закончится.***
И мир, где она считала себя чужой, начинал становиться для неё чем-то новым, особенным, неизведанным. Он будто вдыхал в её лёгкие совершенно иные ощущения, восприятия и взгляды. Всё вокруг было разукрашено другой палитрой, вкусы обновлялись. А чувства заставляли кричать сердце, каждый раз засыпая в кровати с человеком, с которым хотелось проснуться. После похорон наступало возрождение, и она всё-таки увидела себя фениксом. Однако до сих пор не могла избавиться от мыслей, что она являлась лишней везде и повсюду. Третий человек, которого не пускали в самый добродушный и лучезарный дуэт. Именно так она чувствовала себя всякий раз, когда Драко уходил к Нарциссе, когда Дафна говорила с Тео или Пэнси, когда та же Паркинсон удалялась с Блейзом или Дафной. Казалось, что места ей всё равно не было, как бы хорошо она себя ни ощущала в данный момент. — Следи за тем, чтобы он передал подарок мисс Рейд, — скомандовала Нарцисса, смотря на Гермиону. — Разумеется, — кивнула Грейнджер. Драко лишь закатил глаза, а после увёл даму своего сердца ближе к поместью, что-то недовольно ей высказывая. Нарцисса проводила взглядом сына и девушку, которая заставила его сердце биться чаще. Ей потребовалось несколько месяцев, чтобы разгадать Гермиону, заметить её беспокойство и убедиться, что у Драко оставался человек, готовый быть с ним рядом до самого конца. Это всё, чего она желала, хотела и о чём просила Мерлина. Ничего, кроме счастья собственного ребёнка, ей не было нужно. Остальное могло гореть и умирать. Нарцисса подошла к воротам, приказывая страже отойти. Она схватилась за железные ручки, тяжело дыша и предвкушая, как последний раз увидит солнце. Она радовалась, что не сможет лицезреть боль Драко и то, как он будет убиваться по её кончине. Нарцисса больше не могла так жить, не могла быть его личным бременем и заложницей в собственном доме, она никогда этого не хотела. После проклятия и погибели мужа Нарцисса желала собственной смерти, но не могла позволить оставить своего ребёнка в одиночестве. Но вот она увидела счастье в его глазах, девушку, которая готова отдать жизнь за него спустя ничтожное количество времени после встречи. Всё закончилось… Нарцисса распахнула ворота и сделала несколько смелых, быстрых шагов вперед. Она смотрела на небо, вдыхала свежий воздух и видела солнце, по которому так скучала, и именно оно начинало обжигать её кожу. Нарцисса лицезрела сияющую звезду, чувствуя, как пылает сама: этот мир медленно отпускал её, даря такое необходимое освобождение… — Мама! — услышала она крик Драко, и её тело упало на землю. Он бежал к ней сломя голову, не думая о том, что произойдёт, и падал к телу, приземляясь на колени. Палочка не слушалась. Руки дрожали — он направлял на Нарциссу древко, желая воскресить то, что уже давно было мертво, произнося раз за разом заклинания, стараясь спасти её… Гермиона стояла позади него, видя, как в осенних листьях лежало уже обугленное тело его матери, а уничтоженный Драко предпринимал попытки что-то исправить…