Песня пера и клинка

***

      Арс отлично помнил день, когда из столицы к ним приехал целый взвод рыцарей ордена Пылающей Розы, переобутых под реданский отряд. Именно в тот день — а точнее в ночь после — он и сочинил балладу о ковирце, борце с черными. А все потому, что почти весь его старый репертуар рыцари попросту забраковали, не хуже профессоров Оксенфуртской Академии.       Рыцари и не думали уезжать, они стали частью жизни в Ринде. Они были громкими, вездесущими и даже наглыми, впрочем, на то это и был рыцарский орден. Какое-то время Арс не мог спать спокойно по ночам, и если сперва просто от желания что-то вынюхать и узнать о них, то после — от шума, ведь спал довольно чутко, в силу профессиональных недостатков, а за стенкой еженощно грохотали, под окнами шумели караульные, а по утрам рыцари пили и пели от безделья этажом ниже. Арс порой даже сомневался, принадлежали ли эти люди ордену в самом деле, или это недоразумение.       С ними было сложно не только жить, но сперва даже разговаривать. Набожный орден был не самым лучшим источником для вдохновения, его члены в беседах были скупы и резки, а любой самый обыденный вопрос рассматривали под призмой Вечного Огня. Но в конце концов мучения Арса оправдались, и он сумел добросовестно оправдать свое содержание имперскими службами даже в таком безнадежном городишке, выкрадывая бумаги из-под носа капитана и удачно расспрашивая того за попойками. Но скоро вызнавать стало нечего, и вся польза от пребывания ордена в Ринде свелась к трагическому нулю, а вот вреда лишь прибавилось, когда рыцари порастратили все свое жалование и превратились в обычных нахлебников. Таких назойливых гостей обычно терпят, а не жалуют.       Совершенно другим гостем оказался ведьмак. До того другим, что его существование по соседству попросту не ощутилось, он вел себя гораздо тише прочих соседей Арса, а точнее — совершенно тихо и незаметно.       Начиная с вечера того дня, как ведьмак прибыл в Ринду, Арс почти его и не видел. Поговорить не выдавалось возможности, несмотря на то, что вскоре никому уже, кроме самого барда, и дела не было до него. Охотник с самого утра уходил в лес и не возвращался обратно до самых сумерек, где, получая свою миску еды и пинту пива, уходил в комнату и никого в ней видеть не желал.       Арс, не добившись от ведьмака диалога, даже рискнул зайти в его комнату, как бы случайно спутав со своей, ведь те были по соседству. Он выискивал хоть что-нибудь, что утолило бы его любопытство, но ничего найти не сумел. Ведьмак очень чутко берег свою личную жизнь, и важных бумаг тот при себе не имел (за них его опознавали по мечам и медальону), дневника он не вел, писем также не писал и не хранил чужих.       Даже подслушать у стены у Арса ничего не получалось, он не мог расслышать ни малейшего шороха, а все звуки, что слух все же улавливал, обычно были с этажа ниже.       Уже скоро минёт неделя, как ведьмак жил на постоялом дворе, а шпиону все еще не удалось выяснить ничего стоящего. Как назло ведьмак проводил практически все время либо в лесу, либо в своей комнате, не желая никого видеть и общаясь только с капитаном, по долгу, или трактирщиком, по нужде. Близился час, когда ведьмак должен был уехать, а Арс начал нервничать, что такой удивительный шанс ускользнет из его рук, если он не наберется наглости и, пожалуй, обыкновенной смелости. Он твердо для себя решил: либо завтра, либо никогда! С этой мыслью сон одолел его в ночь такого же безуспешного дня, как и предыдущие.       Следующим утром Арсений проснулся впервые за неделю без помощи трактирщика и долго еще мучился от болей в спине — так криво он еще не засыпал, в попытке подслушать хоть что-то за стеной. Совсем без настроения от легкого похмелья и ломки по телу, он спустился на первый этаж и отвел Антона в сторону спросить, в чем проблема было просто разбудить его вовремя. Антон хмыкнул, что не видел в этом смысла как сейчас, так и все дни до этого, а к тому же ведьмак еще даже носа из комнаты не высовывал.       Арс рухнул на скамью, вытянув вперед ноги и облокачиваясь на стол. Мелодия струн лютни — с ней он также не расставался — в это утро вышла у него довольно вялой и грустной, но сейчас он вполне мог играть, как душа того желала, ведь публики в таверне было — кот наплакал, лишь постояльцы. Не хотелось даже есть. Меланхолия и отчаяние обуяли его.       Если бы не капитан, что с недовольным лицом завалился на постоялый двор, он бы хандрил до вечера и вместе с Антоном считал бы, что ведьмак еще не спускался. Рыцарь коротко и понуро сообщил, прежде чем опасть за стол, что охотник уже давно приступил к работе, с самых жаворонков как. А так как уже близилось к обеду, значит, Арс профилонил уже непростительно много, именно в тот день, когда дал себе твердое слово достать информацию из ведьмака любой судьбой.       Арс, не объясняя причин, хоть этого и не требовалось, покинул постоялый двор в смятенных чувствах. Перехватить ведьмака ему перед охотой не удалось, а после он, может, сразу уедет, как подслушал прошлым вечером Антон и что барда ни в какую не устраивало. Эту идею об отъезде подкрепил и отказ ведьмака от завтрака — тот, видимо, хотел побыстрее закончить, не отвлекаясь на какую-то еду. Все вело к тому, что больше шанса не будет.       Арс помаячил у конюшни, хлюпая сапогами по слякоти, пытаясь решить, что же делать.       Надо ли оно вообще ему было — вопрос спорный. Он мог бы спокойно дальше тащить клещами информацию из капитана ордена, и за это ему продолжали бы платить. Но куда интереснее было бы расспросить ведьмака о делах в Третогоре, тем более раз его справил сам генерал. Может, скоро тут будет еще один отряд рыцарей? Может, войско? Зачем так заботиться о хлопотах жителей жалкой пограничной Ринды в канун грядущей войны? Вопросов было много, и все же куда больше его интересовал сам ведьмак. Простое любопытство. Личный интерес, который прожигал грудину и бил в голову, который до этого в каждый удобный момент вставал комом в горле, не позволяя Арсению нормально заговорить с гостем. Сейчас ему было все равно на внутренние сомнения. Он вновь и вновь твердил самому себе под нос, что если не сейчас, то в таком случае стоит смириться с «никогда».       Каким образом ноги довели его от конюшни до леса, бард не заметил, а опомнился лишь когда обнаружил на плече огромного кузнечика, что заскочил на него, пока он переходил через поля пшеницы. То ли вскрикнув, то ли, наоборот, охнув, что кузнечик был так огромен и сидел настолько близко к лицу, он сбил с плеча насекомое и отшатнулся на пару шагов. Это немного привело его в себя. Ничего страшного, обычный кузнец, но эффект неожиданности дал о себе знать. Он усмехнулся себе самому.       Кузнечик был до того большим, что Арс его быстро нашел взглядом, даже в нескольких метрах от себя. Он был с приличного размера камень, а проще говоря с ладонь. Сидя посреди каменистой тропинки, он умывался длинными колючими лапками, обкусывая их же своими жвалами, вновь и вновь проходясь по тонким усам, будто самодовольничая за свой героический поступок — так перепугать человека может далеко не каждый там мелкий сверчок.       Арсений передернул плечами и наконец вернулся мыслями к тому, с чем сюда пришел. Ведьмак. Если не сейчас, то может никогда и не выдастся с ним нормально поговорить. Увидеть, как сам мастер-убийца-чудовищ расправляется с монстрами вообще, может, никогда и не представится больше в жизни. И все же лес пугал. Отсюда выходили такие гадины, от которых кровь стыла в жилах, хоть близко он их никогда не видел. Но ведь и ведьмак был не простым гвардейцем! Да и о тварях с его появления было ни слуху, ни духу. Ведьмак работал качественно. Наверняка он уже со всем закончил и просто проверял проделанную работу… Вряд ли там еще оставались чудовища, ведь так?       Арс постоял у леса, изредка поглядывая на, как ему казалось, улыбающегося кузнечика, который все так же сидел и медленно умывался. В лесу было тихо и спокойно. Где-то позади него жужжала пчела. Поле гудело от цикад и кузнечиков, на фоне чего лес буквально оглушал тишиной. Бард пытался всеми силами понять, услышать, безопасно ли в лесу. Что-то говорило ему остаться, стоять на месте, не рисковать, дождаться охотника здесь, рядом с этим очень симпатичным кузнечиком, но голос разума затмило любопытство, которое сгубило в свое время не одну кошку.       Кузнечик наблюдал, как бард неспеша скрылся в лесу. Пошевелив жвалами в немом оклике и махнув лапкой в последний раз, будто на прощание, тот неуклюже развернулся и впрыгнул в высокие колосья. Увидеть барда он еще раз не надеялся. Впрочем, встречать он его тоже ранее не собирался, но чем судьба не шутила с его маленькой зеленой душонкой.       Арс шел по следам. У окраины леса их было много и в основном принадлежали они только людям. Рыцари и правда несколько раз пытались зачистить этот лес, но ничего у них не вышло. Довольно скоро следов стало меньше — большинство из человеческих уходили только вглубь и не возвращались назад, и в основном тут ходили звери и громадные монстры, чьи отпечатки напоминали удары вил по земле. Ведьмачий след почти не выделялся среди прочих, охотник ходил осторожно, мягко и почти незаметно даже для взора шпика.       Арсений не был профессиональным следопытом и не знал, чем отличаются следы собаки от следов лисицы, но все же пару лет назад выучился кое-чему, когда следил за группкой дезертиров-перебежчиков еще в Темерии. Годы прошли, но еще кое-что он помнил. И он некоторое время даже шел по следу верно, пока почва не стала каменистой возле небольшого ручья. Он перешел его, промочив сапоги и смыв с них грязь, прошел вдоль противоположного берега туда и обратно, но найти следы чужих сапог снова не смог.       — Что ж, потерял я сноровку, — проговорил он грустно, поправляя лютню за спиной. Бард шмыгнул носом и пошел неведомо для себя куда вперёд, вновь возвращаясь под кроны деревьев, где стрекотали щеглы и стонали под ветром ветви старых дубов и ясеней.       Чем дальше он углублялся, тем больше его очаровывала пуща. Он слышал, как гудела дурманящей вибрацией жизнь, и он этим наслаждался. Скрипели деревья, трещала кора, ломались тонкие сухие прутики под ногами. Треск звенел в кронах, подобно ветру гулял меж листвы, звук нарастал и стихал, обводил вокруг и дышал в спину, доводя до дрожи своей дикостью, казался чем-то иным, нежели просто движением воздуха по листьям. Звуки перекликались, путая Арса, который нехотя вслушивался в них, искал их источник глазами, пока все дальше и дальше заходил в глушь. Поначалу это увлекало. Но уже скоро начало пугать. В деревьях мелькали тени, а по земле шла тихая дрожь. И стоило ему глянуть в ту сторону, где только что было шевеление — все исчезало. Он чувствовал на себе пристальный взгляд.       Теперь не он шел по следу — следили уже за ним.       Треск стал раздаваться все громче, все ближе и когда напряжение заставило барда остановиться посреди устья оврага и закружить на месте в растерянности, нечто огромное упало на него сверху. Лишь чудо спасло его — он так мельтешил, что споткнулся и упал в сторону от удара, отчего гигантского вида клешни вонзились в землю между его расставленных ног, а не в живот, выбрасывая в воздух шмат земли и прогнившей травы.       Арс вскрикнул, отползая от чудовища в сторону. Мерзкий треск, который раньше бард присваивал птицам и ветру, оказалось, издавала именно эта тварь, дребезжа туловищем, похожим на метиса муравья и цикады. Эдакий шипастый кузнечик, размером с небольшой сарай или курятник. Вся жизнь промелькнула перед глазами бедного поэта, пока он в панике пинал огромные колючие ноги насекомого, пытаясь отбиться и спастись. Гадина оказалась наглее и непонятливее того кузнечика с тракта, и вот над ним уже нависли жуткого вида жвалы, пол которыми трепыхалась еще одна пара страшных конечностей — то ли челюстей, то ли когтей, то ли всего разом. Бард снова закричал, попытался кувыркнуться, выйти из-под этой махины, но та вдруг навалилась на него всем весом, заскрежетала, заскулила даже громче, чем сейчас завопил он, затряслась и отскочила в сильном прыжке, сама освобождая Арса от страшной участи. Арс, не разбираясь, что же произошло, вскочил на ноги, но не сумел пробежать и пары метров — снова свалился в листву, прям перед самым вздымающимся наверх оврагом. По песку и корням заползти ему также не удалось, и только тогда он, прервав попытки к бегству, обернулся вновь на существо, чтобы оценить, сколько секунд ему еще жить на белом свете. Но как оказалось, чудищу было явно не до него в этот момент.       В странном танце оно кружило вокруг себя, пытаясь достать то, что вонзилось ему в спину странным наростом. Приглядевшись, Арс понял, что это был меч, владелец которого с его помощью оседлал эту тварь и весьма уверено на ней держался.       — Пресвятая Мелитэле! — произнес Арс, разжевывая слога и все еще не соображая от шока.       Тварь, будто услышав его, вдруг остановилась, задрожала и открыла вверх подкрылки, или, может, просто подняла брюхо, отчего стала чуть ли не в два раза больше, а заодно выдергивая из тела смертельный клинок. Всадник, будто этого и ожидая, в один прыжок рассек лишенное защиты брюхо, соскакивая на землю и заставляя тварь истекать буро-зеленой слизью и истошно завизжать. Признать, Арс никогда не думал, что нечто напоминающее кузнечика могло издавать настолько оглушительные и страдальческие вопли. Но существо и не думало умирать, оно накинулось на своего обидчика со спины вновь, как коршун на белку, всем телом скрывая его из виду. Арс охнул, задержав дыхание, но его спаситель и тут обхитрил гада — он выскочил у него из-под брюха, рассекая его снизу, окончательно выпуская внутренности монстру. На этот раз существо не кричало, оно издало что-то напоминающее птичий треск и скрючилось, сжимая длинными уродливыми ногами землю вместе с ветками и содержимым своих органов под себя.       Вероятно, им обоим следовало убежать оттуда тотчас, не оглядываясь и не задумываясь, что вообще только что произошло. Арс уже выдохнул, когда мимо него, буквально в паре дюймов, по оврагу просвистела еще одна тварь. Вокруг, с деревьев, с насыпей, просто из-за углов начали вылезать существа, напоминающее первое, но бывшие меньше габаритами. Они накинулись на губителя их старшего брата — или сестры? — практически всей гурьбой, но волшебным образом с ярким светом отлетели все разом в стороны — некоторые перевернулись, падая на спины, других просто ошеломило и они замерли в оцепенении. Арс заворожённо смотрел на это, не веря в то, что видел. Незнакомец не стал тянуть, тут же принялся кромсать тварей, рассекая брюшки меж пластин панциря, рубить незащищенные в перевернутом состоянии головы. Последняя живая гадина надулась и, словно требушет, выпалила какую-то субстанцию из себя, но и это ее не спасло — через мгновение она, разрезанная по полам, дергалась в попытке контролировать свое тельце и довольно скоро замерла навеки.       Арс, едва дыша, сполз по оврагу, недоверчиво косясь наверх, туда, откуда эти твари выползали.       — Он… О-она… Они сдохли?       Спаситель кивнул.       — О, слава Мелитэле. Я уж с жизнью распрощался. Слава Мелитэле, — вновь повторил он, вытирая грязь со лба рукавом, но в итоге лишь размазав ее. — Стой. Стой, ты ведь ведьмак, да? Ведьмак! Какое счастье, что они тебя не сожрали, если бы не ты, от меня бы и мокрого места не осталось. Ведьмак…       От нервов он тараторил сквозь сбитое дыхание. Перед глазами еще стояли громадные жвалы с множеством разной длины отростков под ними. Арс, подавляя дрожь, поднялся с земли и принялся отряхиваться. Потихоньку битва, которой он только что стал свидетелем, стала укладываться в его голове. Спаситель был ведьмаком, и потому не дрогнул перед таким количеством монстров, потому орудовал мечом, словно тот был частью его самого, потому его не ранило в битве. А та вспышка в разгар заварухи… Арс некогда слышал, что ведьмаки как настоящие колдуны умели творить магию, которая была полезна лишь в сражениях и была губительна в обычной жизни, но никогда и подумать не мог, что сможет сам увидеть это воочию.       — Ты — бард из Ринды? — перебил круговорот его мыслей чужой голос.       — Да, я он, я бард, да! — все никак не мог он успокоиться. — Как же хорошо, что ты тут. Я у тебя в долгу.       — Что ты делаешь в лесу? Лучше возвращайся в город, — сухо порекомендовал ведьмак, сверкая хищными глазами.       — Да, я пожалуй… Нет, я не могу, — опомнился он, — да и зачем, ты вон как их отделал. Ты ведь всех убил? Сто пудов всех. Скажи, что их перебил?       — Иди в город, бард, пока тебя не убило. Тут еще не безопасно.       Арс взглянул на тушу твари позади ведьмака — ту, что была крупнее других, шипастей и страшней. Та вдруг дёрнулась, чем заставила барда подпрыгнуть на месте.       — Оно еще живое!       — Нет, она мертва. Просто конвульсии.       — Точно?       — Да, точно. Знаешь, как выйти из леса?       Арс вздохнул и отрицательно замотал головой, нагло выставляя ложь за испуг и растерянность. Он определенно уже приходил в норму.       — Как и думал. Решил вдохновение поискать? Типичный рифмоплет. — В его голосе не было осуждения. В нем практически ничего не чувствовалось, будто бы его речь была лишена эмоциональной огранки. — Я еще не закончил. Позже с тобой разберусь.       — А… А что же мне делать?       — Ну, ты уже что мог, то сделал. Я эту сволочь долго караулил, она никак не вылезала.       — Какую, ту, большую? — Арсений указал рукой на скорченного монстра. — В смысле караулил? А почему она вылезла сейчас?! Нет бы потом.       — Ты так шумел, что эндриаги спутали тебя с раненым оленем.       — Оленем? Стоп, я что, приманкой был? Ты знал, что я тут, и сделал из меня наживку?       Ведьмак пожал плечами.       — Да чтоб ты понимал, я такого отношения не потерплю.       — Главное, что дело сделано.       Ведьмак, вздохнув, сунул меч в ножны и прошел мимо Арса к склону оврага, а после в пару прыжков сумел забраться наверх, а точнее в нору, которую бард раньше не замечал. Нора соответствовала габаритам твари, которая в ней жила и, судя по тому, что охотник там ненадолго застрял, была глубже, чем казалось на первый взгляд. Ведьмак в ней пропал, как лучик света в морской пучине.       Арс наконец пришел в себя окончательно. Откровение, что он стал частью неизвестного ему плана охоты приводило его в ужас. И это был тот, с кем он желал беседы? Ради которого едва не погиб? Ни один донос не стоит такой цены, а его любопытство быстро затупилось, уступая место гневу. Когда ведьмак вновь выскочил из норы, проскользив по оврагу вниз, он вдохнул, чтобы наконец излить свое возмущение, но громкий хлопок взрыва его перебил. На него сверху посыпалась земля и ошметки чего-то липкого. Запахло горелой кислотой. Даже не желая знать, что было внутри той норы и что именно там взорвалось, Арс вновь вернулся к боевому настрою, предусмотрительно отойдя от злосчастного оврага на несколько шагов. На всякий случай.       — Так я был приманкой?! Ты использовал меня! Меня!       — Нет-нет, — выдавил сквозь сухую лыбу ведьмак, — не тебя, бард, а только обстоятельства.       — Какие к лешему обстоятельства? Я мог погибнуть! Я тебе что, баран на веревочке? Ты знал, что я тебя ищу, и даже знака не подал?! А если бы я умер?       — Ну не умер ведь. И веди себя тише. Я скоро закончу, осталось еще кое-что. А ты пока подожди здесь.       — Здесь? Чтобы еще из какой дыры на меня выпрыгнула очередная монстрятина, приняв меня - как ты там сказал? - за оленя?!       Ведьмак его не слышал, уже отойдя порядком вглубь леса, или скорее всего попросту уже не думал его слушать. Арс, прикусив от гнева губу, злобно вздохнул. Оставаться на месте он и не собирался. Ну уж нет! Только не у вонючей ямы в окружении еще дергающихся тварюг.       Он быстро нагнал ведьмака и хотел было продолжить причитать, но тот остановил его, несильно ударив рукой в его грудину и шикнул.       — И нечего шикать тут на меня, это ты ш-ш-ш.       — Помолчи. Если не хочешь снова побыть приманкой для старого главоглаза, а то меня этот вариант вполне устраивает.       Арс опалил его гневным взглядом. Он прикусил язык, состроив странную гримасу отвращения и негодования. Ведьмак, игнорируя это выражение, вновь пошел дальше, а Арс — последовал за ним, держась обоими руками за ремень лютни, чтобы ненароком не ударить своего «спасителя». Мысли роились в его голове разные, но все, что ему оставалось, это проигрывать в голове гневный диалог, пялясь в чужой затылок, прикрытой дублёным воротом аж по самую кичку. Постепенно внутренний диалог самого с собой превратился в монолог, он тихо успокоился, а остыл окончательно спустя несколько минут ходьбы, когда перед взором предстала невероятная картина, которую до этого скрывали собой деревья.       Ведьмак вывел его к древним эльфийским развалинам, буквально обескуражив барда. Руины выглядели впечатляюще. Сквозь белоснежную растрескавшуюся кладку под ногами пробивались сорняки, плющи оплели монументальные и в то же время изящные колоннады и арки, сокрыв под собой побитые фрески и узор на мраморных стенах. Это место вполне напоминало бы сказку, если бы не множество лежащих брюхом кверху скрюченных чудовищ. Мертвых. Скорее всего.       — О Мелитэле. Мы все это время жили рядом с таким сокровищем.       — Жили.       — Это же настоящая находка! Древние эльфийские руины, почти не тронутые временем! У той колоннады, правда, архитрав перекосило. А там сбило фриз. О, а там спуск в храм? Подумать только… А это, по классике, статуя двух влюбленных. У юноши, правда, не хватает головы, но эта техника, поразительно, кажется, что под этим камнем бьется сердце!       Арс сел на парапет у статуи и обнял лютню, вздыхая.       — Рад, что тебе нравится. А теперь помолчи и просто посиди здесь, — не сдавался ведьмак в очередной попытке утихомирить своего нового знакомого.       — Зачем? Затем, что от любви не могу смыкать я очи, — вдруг затянул бард под грустные аккорды, все также глядя на безголовую статую, — ведь не быть нам больше вместе. Затем, что в этой жизни нет той мощи, что смерть отринет на рассвете.       Ведьмак фыркнул, но затыкать его на этот раз не стал. Он прошелся под его песню ко входу, молча постоял в проеме, и начал ходить по кругу, изредка постукивая шпорами сапог по мощеной кладке и будто специально не попадая в такт музыке барда. Несмотря на всю красоту пения Арсения вкупе с изащными колоннами и арками вокруг, ужасный смрад свежей кислоты и гари убивал всю атмосферу, отчего Арсу стало еще печальнее, но он продолжал петь, выпуская пар через музыку. Ведьмак будто чего-то ждал, бродя вокруг него и статуи в угрюмом молчании, и в конце концов он желаемого дождался. Арс вновь услышал треск и скрежет, отчего последний его аккорд сорвался в фальшь.       Монстр, издавая весь спектр звуков, которые отныне будут преследовать Арса в кошмарах, выполз из темноты подземного храма, еле проталкивая свое омерзительно огромное брюхо в проем. Чудовище стрекотало гораздо яростнее его братьев, с которыми был до этого знаком Арс. Эта тварюга в том числе была и на порядок больше размером. И к тому же в разы уродливей. Видимо, ведьмак не шутил тогда, говоря про приманку для некого главоглаза. Арсений был уверен, что перед ними как раз оказался именно он, хотя до того совершенно не понимал, как может выглядеть эта тварь и как монстра можно было назвать таким несуразным названием. Теперь понял.       — Играй дальше, — вдруг переменился ведьмак.       — Что? — шикнул Арс.       — Играй. Это его отвлечет. Не бойся, это облегчит мне работу. Сам молчать не хотел.       — Да пошел ты!       Ведьмак вынул меч из ножен. Медленно начал восьмеркой водить клинком в воздухе, заставляя гада напрячься и с интересом глядеть на него. Впрочем, было ли твари интересно оставалось загадкой, ведь по многочисленным пустым глазам было невозможно понять ее настроение.       — Лабай давай, — в последний раз потребовал ведьмак и отошел в сторону, отвлекая существо своими трюками на себя. Он точно знал, что делал, но бард его стратегии не знал и не одобрил.       Поэтому он и не подумал послушаться. Он отскочил от статуи, забегая за ведьмака, подальше от монстра и, как ему казалось, туда, где он будет в безопасности — за спину защитника и профессионала. Резкие движения выбесили существо, и оно напало, после чего быстро стало ясно, что Арс выбрал не лучший способ сберечься. Ему вместе с ведьмаком пришлось отступать, снова и снова, отпрыгивая с ним дуэтом назад, словно в нелепом вальсе.       Ведьмак, зная, что за ним был простой и очень желающий жить человек, не мог попросту сменить тактику — стоило ему бы шагнуть в сторону, и Арсения бы разорвало в клочья — а стальной хитиновый панцирь практически не имел изъянов и слабых мест, чтобы клинок пробил его. Все, что ему оставалось, это одним лишь клинком отбиваться от мощных, смертельных нападок огромного главоглаза. Но случай смертельно ранить гада выдался: огромные жвалы наконец разошлись в разные стороны, оголяя не защищенную ротовую полость — и он воспользовался этим шансом. Ведьмак в один замах отсек одну из множества главоглазовых конечностей на сгибе хетина и было проткнул поганый рот твари, но меч проскользил не по той траектории — ему не хватило размаха, когда мельтешащий позади бард сбивал его и мешал, двигаясь с ним в одном и том же направлении. Безуспешный удар просвистел совершенно не так, как задумывалось, что позволило твари использовать это в свою пользу, атаковать и сомкнуть челюсти на жертве, точнее, на удачно вставшем колом в ее пасти втором мече ведьмака. Тварь надавила на него, наваливаясь телом и расставляя в стороны гигантские клешни, и вынудила ведьмака упасть на землю. Арса не задело лишь потому, что он наконец ушел с линии боя в сторону. Ведьмак трепыхался, не в силах ни крутануться, ни нормально ударить, зажатый в жвалах монстра и спасаемый лишь куском железа между собой и смертельными челюстями.       Арс, сам не понимая, что делал, вдруг замахнулся лютней в руках и размашисто вдарил ей по голове чудовища, попадая прямиком по чувствительным глазам. Диссонирующий плачущий звук пронзил воздух, сопровождаясь визгом существа. Оно отшатнулось и ослабило челюсти всего на мгновение, но этого мгновения оказалось достаточно, чтобы ведьмак выбрался из хватки монстра и, быстро крутанувшись для силы удара, наконец проткнул вновь раскрытые челюсти. Острие меча вышло сквозь панцирь меж ряда глаз чудовища.       Пытаясь выдрать смертельную иглу из головы, монстр заплясал на месте, размахивая купированными конечностями и теряя самообладание. Ведьмаку пришлось оставить клинок и отпрыгнуть от опасного танца и наблюдать со стороны, как тварь влетела в так полюбившуюся Арсу статую и вместе с ней упала на спину, беспорядочно дергая всеми ногами. Скоро главоглаз замер, потихоньку сжимая все конечности вместе.       — Сдохло? — тихо просипел Арс, когда ведьмак наконец подошел к ней, чтобы вытянуть свой меч из его башки.       — Да. Теперь тихо. Этот был последним. На сегодня все, но завтра проверю еще раз. А ты хорошо сыграл, — похвалил он, без страха подходя к еще дергающемуся телу монстра. Упершись ногой, он выдрал клинок из пасти чудовища.       Арс горделиво осознал, что сам собственной персоной спас ведьмака. Чуть позже до него дошло, чем именно он это сделал, и внутри все похолодело. Он тут же взглянул на свой инструмент, ожидая увидеть одни ошметки, но судьба ему благоволила — на лютне была лишь неглубокая трещина, а из потерь — только лопнула струна.       — Чтоб меня. Я же чуть не разбил лютню. Ты мне теперь должен!       — Нет, мы как раз квиты. Я тебя спас, ты меня спас. Все честно.       — Нет, ты тогда использовал меня как приманку, без моего об этом ведома, а потом, о герой, спас. Я открою тебе глаза. Это не спасение! А я вот тебя именно что спас. Если бы не я, эта гадюка тебя перекусила бы, как сливу.       — Это эндриаги. Не гадюки.       — Один черт, все поганцы. Но сути это не меняет, ты — мой должник, а не я твой, ведьмак.       Ведьмак вновь одарил его янтарным взглядом. В нем было сложно прочитать эмоции, но все-таки одна совершенно неуместная в нем читалась до ужаса легко — интерес. И, быть может, смятение?       — И что же ты от меня хочешь?       — Пока не знаю. Я бы выпил. После всего вот этого, — Арс пару раз обвел рукой перед собой, показывая «всё вот это» наглядно. Под его жест попали и смердящие кучи слизи, и трупы эндриаг, и разрушенные статуи. — Но выпивкой твой долг не ограничится!       Ведьмак вздохнул.       — Ладно.       — Еще бы не ладно, ведьмак, — усмехнулся Арс.       — Сергей.       — Что, прости?       — Зовут меня Сергей. А то заладил, ведьмак да ведьмак.       — Хорошо, понял, Сергей, — фыркнул он в ответ. — Кстати, мое имя ты и так уже знаешь? Меня все здесь знают, и все обо мне говорят.       — Не обращал внимания.       Арс прикусил губу от желания ответить колкостью. Он резко выдохнул негодование, после чего приосанился, хоть Сергей этого и не видел, и учтиво ответил:       — В таком случае меня зовут Арсений.       Ведьмак еле заметно кивнул, не растрачивая слов. Сунув клинок в ножны, он отряхнул перчатки, вздохнул и махнул барду, чтобы тот отошел от него и монстра.       Уже смекнув, что Сергея лучше слушаться, Арс послушно отошел, хотя не понимал, для чего именно. Его вопросы в миг развеялись, как пепел по ветру, как только туша твари запламенела едким огнем. Позже, уже на попойке, ведьмак пояснил, что некоторые виды этих чудовищ лучше сжигать, чем после иметь дело с вылупившимися «последствиями», сокрытых до времени в их громадных панцирях. Впрочем, к тому моменту их беседы эта тема волновала барда совершенно так же, как погода на севере Зеррикании.