ИмпроДрабблы

Антон сразу обратил внимание на этот Димин взгляд. Это было такое волнующее ощущение — осознавать, что тебя хотят разложить прямо сейчас, где бы они сейчас не находились. Позов начал так смотреть ещё днём, когда они решали дела в офисе прежде чем поехать на радио. А уж после самой радиопередачи Шаст и вовсе был готов расплавиться прямо в машине под пожирающим взглядом возлюбленного. — Ты чего такой? — Всё-таки спрашивает Шаст. Он сгорает от любопытства — что же так возбудило Диму? Просто шальное настроение? Или этому есть причина? — Какой? — Дима отвечает вопросом на вопрос и смотрит хитро. Голос бархатный и низкий. Антон уже весь в мурашках, а они ведь только поднимаются в лифте домой. Что же тогда будет с ним в постели? — Какой-то взбудораженный? Ну ты так пялился весь день, пиздец. Антон отпирает их снятую на двоих квартиру. Возится слишком долго, потому что сам впился взглядом в Диму, который прислонился спиной рядышком к стене. — А-а, ты об этом, — Поз ухмыляется. В квартире душно и не совсем ясно, то ли это оттого, что окна были долго закрыты, то ли это уже бушует пожар внутри мужчин. — Ну понимаешь, Антош, — начинает Дима, выйдя из ванной, — нас позвали на радио на весьма специфическую передачу. Для пар. Это так возбуждает. Шаст покорно пятится к кровати, повинуясь чужому напору, совершенно очарованный и восхищённый своим мужчиной. — Мы будто были впервые признаны, понимаешь? — Шепчет Дима. — Два мужчины на передаче для пар. Так приятно было представлять, что для них мы не просто дуэт на сцене, а ещё и в жизни. Всё так, как и есть на самом деле. — Я тоже об этом думал, — признаётся Антон. Он чувствует, как широкий ворот его футболки отодвигают, ощущает на ключице жёсткую небритость, которая так удивительно правильно контрастирует с мягкими губами Димы. Антон думал об этом весь день, так что даже не удивляется тому, как быстро у него встаёт. Щёки горят, он прижимает Диму ближе к себе, трётся об него, беззастенчиво и грязно. Но это совсем не насыщает, лишь распаляет сильнее, заставляет ускориться, чтобы стянуть друг с друга одежду. Антон понимает, что Дима сегодня настроен властвовать, так что поддаётся ему, позволяет его жажде выплеснуться на него. — Я бы хотел… — Начинает Антон, но прерывается — он как-то слишком резко валится на кровать, это выбивает воздух из груди. И от этого даже немного хочется веселиться и хихикать. Но Дима жаждет знать. Он уже не наседает так сильно, как до этого, перестаёт нависать над Антоном и укладывается рядышком. — Что ты хотел сказать? — Уточняет Поз, для сохранения внутреннего пыла продолжая поглаживать грудь и живот Антона. — А? — немного растерянно переспрашивает Шаст. Он уже такой растрёпанный и разгорячённый... Дима облизывается. Пальцы опускаются ниже, почти невесомо проводят по члену, чтобы создать приятный контраст, прежде чем обхватить его. — Ты начал говорить, что чего-то хочешь, — напоминает Дима. Антон хлопает глазами и вспоминает. Со смешком он тоже поворачивается на бок, заставляя этим Диму прервать свои ласки. Сам тянет ладонь к Диминому телу, любуется им открыто. Свет оставлен только в коридоре, но глаза уже привыкли к полумраку и у Антона получается разглядывать своего мужчину, снова и снова восхищаться им. Без очков Дима выглядит всё ещё непривычно для Шаста, но это в то же время ощущается невероятно интимно. Дима ведь редко снимает их. И близость с Антоном — один из этих редких моментов. Антон чувствует себя невероятным везунчиком, обладателем тайных знаний. Приятно. Так по-особенному. И горячо! Димино лицо будто бы меняется без этих квадратных оправ, преображается. И если это не раннее утро (а для Антона любое утро — раннее), то Дима без очков срабатывает на Шаста как афродизиак. Сразу хочется секса. Дима рядом без очков — значит сейчас время целоваться и заниматься любовью. Организм реагирует на это как по сигналу. — Я знаешь, чего хотел бы? — Антон возвращается к вопросу Димы и одновременно отвлекает его, потираясь членом о его бедро. — Я бы хотел, чтобы все знали, что ты мой. Поход на радио зацепил и Шаста тоже. Он сидел там, бесконечно пялился на Диму и чрезвычайно гордился им. Это ведь его Димка! Остроумничает и шутит. А сейчас вот серьёзно отвечает, берёт на себя первый фант, Дима такой смелый и безотказный — Антон первым не хотел лезть в эти задания. Фант был про эротическую фантазию, и тут Дима тоже не тушуется, ловко выходит из ситуации, заставляя радиоведущую смущаться и краснеть. Антон бы хотел и вовсе не участвовать в этом эфире — лишь слушать Диму и смотреть на него, быть зрителем. — Я так тебя люблю, Поз. Антон шелестит этим признанием куда-то Диме в шею. — Хочу кричать об этом, но могу только шептать. Как дурак, чес слово, — продолжает Шаст. — Ты не дурак. Это разумно. В нашем-то мире. Но мы можем об этом помечтать, — с улыбкой отвечает Дима. Ему до чёртиков приятно слышать такие слова от Антона. Что-то есть особенное и сокровенное в них. Дима постарается зафиксировать их крепко в своём разуме и вспоминать потом в моменты печали. — Я бы тоже хотел так. Прикинь, целоваться у всех на виду? Спокойно приезжать вместе из общей квартиры. И ты, когда нервничаешь, любишь за руки хвататься. Так бы смог. И никто бы ничего не сказал, — Дима развивает эту тему дальше. — Было бы классно, — Антон быстро проваливается в грёзы об этом, и это лишь усиливает приятное возбуждение. Романтика и страсть делят между собой пьедестал. Сначала устраивают борьбу резкими влажными поцелуями и долгими нежными поглаживаниями. Но ласковый шёпот быстро смиряется с тем, что ему нужно будет существовать вместе со стонами. Руки то мягко оглаживают, то крепко сжимают. Дима любит баланс во всём, даже здесь, в любви. Он одновременно умудряется наполнять Антона своей любовью, и наполнять свой рот его членом. Заставляет его пальцы то лениво шерудить в Диминых волосах, то судорожно хвататься за простыни. Сначала расслабляет, а потом доводит до невероятного напряжения перед оргазмом. Дима любит баланс во всём. Но кое в чём он с этим не справляется — его любовь к Антону безгранична.