Одержимость

      Согласно прогнозу погоды в Оакпойинте всю неделю дожди, возможен шторм. По радио только об этом и говорили, призывая по-возможности оставаться дома и не рисковать в поисках приключений, отправляясь на прогулки 31 октября и 1 ноября. Что ж, а я не против. Возможно, это сыграет мне на руку. Все складывается на удивление удачно, будто сама судьба ведет меня. Медисон в порядке. Даже лучше — она одинока. Мне даже не пришлось задавать вопросы о ней. Ник сразу же сообщил мне об этом, видно, его подружка спрашивала, есть ли свободные парни, чтобы познакомить с Медисон. Может она думала, что подруга страдает от одиночества. Мне не хотелось бы стать для неё утешением, я хочу стать чем-то намного значимее в её жизни, возможно, даже смыслом. Поэтому мне не терпелось увидеть её и понять, как она на самом деле себя чувствует.       Я кое-что приготовил для неё. Знаю, может это глупо, но быть может она оценит мой маленький подарок. Я уже дарил ей это, но знаю, что она была неосторожна и разбила его в прошлом году. Мне пришлось поискать и съездить за ним. Вещь редкая, её так просто не купить в магазине подарков.       Я выкроил время, пока брат заезжал по делам в автомастерскую и отправился проветриться, конечно, к дому Медисон. Она, как всегда, сидела за рабочим столом в растянутой толстовке с надписью «The Cure». Свет от экрана отражался на её лице, и я понял — нет, она не в печали. Скорее, Медисон находилась в раздумьях. Она часто поглядывала в окно на прохожих, на хмурое небо и декорированные дома, мечтательно запрокидывала голову вверх. Она явно ждала чего-то. Может, она ждет меня? Я наблюдал за ней минут сорок, не мог оторваться, представляя себя рядом с ней.        Но сейчас у меня была другая цель. Я знал, что её родителей нет дома — это самое подходящее время для подарка. На самом деле, мне очень хотелось забраться к ней и познакомиться поближе, узнать каковы на вкус её бледные пухлые губы, дотронуться до безупречной молочной кожи, но я знал — она не поймет, если я вдруг окажусь у неё на пороге. Сейчас я для неё не более чем незнакомец, а если я сорвусь, то окажусь странным и пугающим. А я хотел, чтобы Медисон поняла меня. Я чувствовал, что она сможет, однако ей нужно время и особые условия. Поэтому мне необходимо быть более осторожным. Все же, в отличие от меня, Медисон не была столь честна с собой. В её голове куча противоречий и страха.       Когда Медисон встала, открыла комод и взяла чистое белье, я понял — она направится в душ. Я осмотрелся — в округе никого. Накинув на голову капюшон, долетел до крыльца, поставил на порог подарок и нажал на кнопку звонка и так же быстро добежал обратно до машины, сел и уехал. Как бы мне не хотелось увидеть её реакцию, я должен был быть осторожным.       Этим же вечером, точнее к ночи, я заставил парней поверить, будто бы это они решили напугать своих подруг в честь праздника, не в силах отделаться от мыслей о Медисон. Мне жуть как захотелось скорее с ней познакомиться. Я просто не мог ждать до следующего дня. Раздобыть пластиковые маски маньяка из всем известного слэшера было просто — в канун Хэллоуина они продавались на кассе в любом супермаркете. Мы обсудили нехитрый план, какое-то время наблюдали за домом и в конце концов сделали это.       В отличие от других — я не играл и не пытался выставить себя кем-то, кем не являюсь. Я с большим удовольствием крался к задней двери, предвкушая нашу встречу, хотя и не был уверен, что первой выбежит именно она. Медисон угодила прямо ко мне в руки. Трепещущая, напуганная — соблазнительная. Я заключил её в свои объятия, коснулся мягких губ, зажав ей рот и обхватив стройное тело за талию. Наконец-то она моя! Я ощущал участившийся пульс, смаковал аромат её страха и волос. Этот момент первого прикосновения я не забуду никогда. Ничто не может сравниться с этим тонким, манящим ароматом неподдельного страха, но она смогла удивить меня. Её кожа источала нежное, я бы назвал это мягкое словно кашемир, завораживающее и таинственное благоухание. Обволакивающая кремово-молочная симфония. Что это? Какой-то лосьон для тела или она сама? Я не понимал, я не мог определить, находясь на грани крайней степени возбуждения. В мой разум и мою плоть проникла обжигающая страсть, которую трудно было контролировать. Еще бы немного и девушка, что вскружила мне голову, почувствовала эрекцию. Я тут же высвободил её, и затаил дыхание, чтобы успокоить сердцебиение и перестать ощущать её запах. Я должен был прийти в себя. В конце концов, мы не одни и я бы не хотел показаться ей непристойным.       Я должен был притормозить, всему свое время и осталось совсем немного — разговоры, ухаживания, наблюдение и я смогу открыться ей. Я с трудом сдерживался, нас окружала куча народу, и я предпочел молчание. Я был вежлив, но совсем не многословен. Из меня вырывались комплименты и дурацкие вопросы. Я хотел дотрагиваться до неё. Хотел обладать ей. Сорвать с неё полосатую кофту и обтягивающие джинсы, сжать ягодицы, покрыть все её тело жадными поцелуями. Возможно, я животное, которое жаждет спариться, я похотливый, порочный…       Нет. Я знаю, что со мной. Я нашел идеальный объект. Я нашел ту, что жаждет быть напуганной. Я уверился в том, что Медисон хочет дрожать в моих объятиях и наконец найдет утешение в руках такого, как я. Только так и никак иначе она сможет получить то, о чем давно мечтает.       Она плавно двигается, тихо говорит, прикрывает глаза, если чем-то не довольна. Она, точно так же, как и я боится показать свою суть, думает, её осудят. Это можно было заметить по тому, как она держалась, как украдкой поглядывала в мою сторону, а потом отводила взгляд и задумчиво смотрела по сторонам. От моего прикосновения Медисон успокоилась, и я понял, что смогу добиться доверия. Мы, должно быть, созданы друг для друга.       В ту ночь мне более не удалось соприкоснуться с ней, но я смотрел. Я разглядывал каждую пору на открытых частях тела, воображая себе более интимные места. Я смотрел, как отражается свет на её густых волосах, немного растрепанных и чуть волнистых. Наблюдал реакции, слушал её слегка дрожащий голос и представлял, как она будет вести себя со мной наедине в темноте, в свете свечи. Я задавался вопросом: «Почему ты так боишься людей? Боишься, что они скажут или подумают, если ты сделаешь то, чего хочешь — присмотришься ко мне, подойдешь ближе?»       Хотя я и сам точно так же душил в себе свои желания. Меня утомлял бестолковый треп, пошлые ремарки брата. Мне крайне не понравилось то, что он высказал по поводу Медисон. Сказал, что она какая-то недотрога, видимо, бывший бойфренд и переметнулся к другой, потому что она ему просто не «давала». Сказал, что она станет еще одним разочарованием. Высказывание вполне в духе Криса, который никогда ни с кем долго не встречался, да и вообще мало кто соглашался на свидания с ним. Мой кузен пострадал от неразделенной любви ещё в средней школе.       Мы учились в параллельных классах. Я стал свидетелем его унижения. Это его собственная интерпретация. На его месте я бы не стал так отчаиваться. Ему нравилась девушка постарше — рыжеволосая Дина с пышными соблазнительными формами, мягкими округлыми бёдрами и аккуратной грудью. Возможно, его привлекла не сколько она, как целая личность, а её торчащие соски — девушка никогда не носила белье. На мой взгляд, она была симпатичной, особенно в ней мне нравились её длинные кучерявые и яркие волосы до самого пояса. Правда, она всегда собирала их в тугую косу. Но это, пожалуй, все, чем она могла привлечь.       Позже я все проанализировал и понял, почему он так запал на Дину. Но сейчас о Крисе. После её публичного отказа он закрылся, стал мрачным и молчаливым, все время косился на неё в коридоре школы, а через год и вовсе озлобился на весь женский род. Называл девушек «мясом», «подстилками», «шлюхами». Я морщился от этих поганых слов. Какая же у него низкая самооценка, как же он паршиво разбирается в людях, чтобы делать подобные выводы. Это же так просто, Крис, возьмись за себя, сделайся человеком, которым ты себя мнишь, но он остался только его тенью.       Беседы с ним ни к чему не приводили. Он сильно пострадал, воспринял школьную девчонку слишком серьезно и исковеркал собственное я, впустив в душу гнев. Он стал тем, с кем не мог договориться даже я. Крис изводился, из него так и лилась злоба и пренебрежение к женщинам, проще говоря, обида. Но я не смог пройти мимо его проблем и помог ему всем, чем смог. К сожалению, это не стало решением проблемы Криса, а лишь началом нового пути, по которому мы шли вместе. Я проводил долгие часы за беседой с ним, но его душевная и интеллектуальная организации оказались непробиваемы, поэтому я решил изобрести для него нечто другое: придать смысл его существованию, поставить цель. И пока он с ней справлялся, не идеально, но уже близко к этому. Если же у меня завязывались какие-либо отношения с девушкой, он узнавал об этом последним. Я бы ни за что не познакомил его с Медисон, но так уж сложились обстоятельства. Несмотря на мою любовь к нашей семье: кузенам, кузинам и всем остальным; я никому не позволю вмешиваться в мои с ней отношения. Медисон могла бы стать для меня важнее, она могла бы стать моей собственной семьей. В случае, если мои ожидания оправдаются, с Крисом мне, вероятно, придется установить жесткие правила.       Помимо странной душевной организации, Крис имел еще и непривлекательную, я бы сказал, отталкивающую внешность. Иногда я вообще сомневаюсь в родстве с ним. Возможно, гены нашей семьи не так сильно отразились на нем, как гены его отца. Порой я удивлялся, как такая симпатичная женщина, как тетя Вивиен связалась с таким невзрачным типом, как Грег — отец Криса. Я пытался разгадать его, но все время убеждался, что этот мужчина не обладает никакими скрытыми и особенными качествами.       Я остановился в маленьком недорогом отеле недалеко от дома Медисон, а Крис остался у Роланда, но даже в покое и одиночестве мне не удалось уснуть. Даже не знаю, как парни будут чувствовать себя завтра после стольких литров пива. Я не люблю алкоголь. Если только совсем немного, напару с хорошим ужином. А в основном я против затуманенного разума, я не хочу забываться и на долю секунды. Хочу, чтобы мозг всегда работал четко и правильно.       Мне нравится мой разум, порой он удивляет меня, как и в эту ночь. Я представлял нас с Медисон, закрытых в спальне с огромным окном, на котором развеваются легкие шторы от теплого свежего ветра и горит свеча. Она расположилась на мягкой кровати, прикрытая шелковой простыней цвета слоновой кости. Её руки были надежно привязаны к изголовью кровати — она ждала. Ждала меня. Скованная холщовой веревкой, совсем нагая под легкой тканью. Её прикрытые веки дрожали, губы раскрыты — жаждут поцелуя. Я приблизился к ней и скинул простынь. Мне представлялась её грудь маленькой и аккуратной, по моим наблюдениям это размер «B», думаю, ореолы бледно розовые, раз цвет кожи молочный, почти фарфоровый. Только я представил себе их на ощупь, как зазвонил мобильный… Я вскочил с кровати, обозлённый. Уставившись в экран, я понял, что звонит брат. На часах два часа ночи. Вероятно, он по пьяни решил позвонить и позвать к ним. Я приготовился сказать ему какую-нибудь грубость, а может даже послать куда подальше.       — В чем дело, Крис? — сердито спросил я.       — Эй, послушай, мы тут с Роландом подумали, может завтра заскочим и купим какие-то костюмы получше. Его девушка и все они так готовятся к вечеринке…и у меня тоже есть идеи.       — Ты разбудил меня для этих глуп… — я запнулся, подумав, что вообще-то они правы, ведь Медисон любит маскарад, почему бы не покопаться в памяти и не вспомнить её любимые фильмы и не подумать о костюме. Однако мне показалось странным, что Крис заботится об этом, скорее всего это только притворство перед Роландом и остальными, — Ладно, во сколько?       — Давай часов в десять, заезжай к Роланду.       — Договорились.       Я положил телефон на прикроватную тумбочку и лег обратно в кровать. Хлопчатобумажные простыни серого цвета сильно пахли порошком. Это одновременно успокаивало и раздражало. Запах обозначал, что простынь стирали, но сам аромат бил в нос и выводил из себя. Я снова вскочил — теперь мне уж точно не сосредоточиться на Медисон. Я сорвал простынь, под ней оказался матрас с желтыми пятнами…я выдохнул. Это еще хуже. Придется спать в одежде, не хочу прикасаться к этому мерзкому матрасу или вдыхать синтетический аромат порошка.       Я завалился в кровать, укутанный в пальто, взял в руки телефон и начал искать заметки. Хотел освежить в памяти, что ей нравится, может, посмотреть фильм. У Медисон был хороший вкус, некоторые из её любимых фильмов стали для меня открытием. Я с удовольствием пересмотрю какой-нибудь из них и подумаю о костюме. Раз уж мне не суждено уснуть этой ночью, пусть она пройдет с пользой.       Я спал всего два часа. Утром, расплатившись за номер, обнаружил, к моему сожалению, только дурацкий вендинг с растворимым кофе и шоколадными батончиками в вестибюле. А я так надеялся на чашку крепкого эспрессо и кусок вишневого или лимонного пирога! Было рано ехать к Роланду, поэтому я сел за руль, нашел в приложении кофейню с хорошими отзывами и направился туда.