Белая полоса, уходящая в тень

Игрок

      Одним из многих неожиданных талантов юного мафиози оказалась мастерская игра в карты. Ацуши — со своими большими любопытными глазами и зажатым языком тела — казался слишком наивным для того, чтобы преуспеть в подобном увлечении, однако Тачихара был насильно переубеждён, когда предложил сыграть несколько партий во время перерыва и был безбожно обыгран несколько раз подряд. Причём первый (и даже второй — по большой щедрости) он списал бы на случайность, однако потом, когда он подговорил «Чёрных Ящериц» на общую игру (тайком от Хироцу, разумеется), тенденция только подтвердилась. Ацуши неловко улыбался, почёсывал затылок, пускал пар из ушей, когда Хигучи приближалась к нему, нагло заглядывая в веер, однако выигрывал чаще, чем нет. Даже если победа не доставалась ему, он никогда не выбывал первым.       — Где ты научился так виртуозно играть? У вас был приют для картёжников? — не удержался Тачихара.       Ацуши порозовел и тихо рассмеялся.       — Вовсе нет, в приюте подобные развлечения были запрещены. Играть меня научил Чуя-сан, — торопливо объяснился он.       Лица всех присутствующих синхронно вытянулись, что ещё больше вогнало его в краску.       — Чуя-сан занимается подобным? — спросил Тачихара, тасуя колоду с недовольно надутыми губами, потому что подобная вселенская несправедливость у него в голове не укладывалась. Не то чтобы Ацуши был глупым парнем, но госпожа Удача подозрительно плотно устроилась на его стороне.       — Каждый мафиози занимается подобным, — попустила его Хигучи, задрав нос. Гин просто многозначительно кивнула. — Не слушай его, Ацуши-кун, он просто бесится, потому что продул.       Тачихара оскалился в её сторону, на что девушка ответила улыбкой, способной притупить скальпель.       — Просто босс тогда назначил работу, касающуюся одного из подпольных казино, и Чуя-сан обучил меня, чтобы я не выглядел слишком потерянным, — сказал Ацуши, что вызвало понимающе «а-а-а» со стороны остальных, и игра продолжилась. Не было ничего удивительного в том, что Чуя сделал из наивного сиротки начинающего шулера. И судя по тому, как Ацуши невзначай вытирал полы присутствующими, перед ним было великое будущее, если он решит податься в эту сферу.       Миссия в казино стала для Ацуши одной из выделяющихся, так как доселе он ни разу не наблюдал столько богатых людей в одном месте. Поэтому он запомнил множество малейших деталей, врезавшихся в память: Чуя в строгом костюме, выглядевший так, будто принадлежал этому месту и властвовал над ним; смесь духов, дыма и алкоголя в воздухе; давящий шею галстук, надетый вместо привычного ошейника. Последнее расстроило Ацуши даже больше, чем он сам ожидал. Он чувствовал себя голым, однако стабильное присутствие Чуи рядом выступало чем-то вроде эмоционального якоря. Время от времени Чуя советовал Ацуши присмотреться к одному или другому столику, шепча комментарии. Благодаря своему чутью Ацуши без труда подмечал мухлёж, и даже хвалёный «покер-фейс» не работал против него. Чуя явно веселился больше положенного, подставляя ухо, когда Ацуши наклонялся к нему с очередным замечанием. Он попытался уговорить ученика втянуться в пару раундов, сказав, что закроет глаза и даже отвернётся, но Ацуши отказался, боясь ударить в грязь лицом и не желая покидать сторону наставника.       Из-за этого Ацуши научился играть в карты и открыл для себя новое необычное развлечение. Пусть он не применял это знание во внешних кругах (не считая «Ящериц»), но порой вечерами они с Чуей сидели в гостиной, наигрывая партию за партией, пока телевизор шумел на фоне. Это было приятным дополнениям к бытовым беседам, и Ацуши оттачивал свои навыки, учась думать наперёд и запоминать то, что было сделано. Чуя был мастером совмещения приятного с полезным. И единственным человеком, которого Ацуши не мог переиграть со всеми своими преимуществами. Чуя не удосуживался напрягаться с такими мелочами, как «покер-фейс», но по оттенкам его хмыканья, ухмылок и приподнятых бровей никогда нельзя было предугадать расклад игры. Однако даже мастера своего дела порой наступали на грабли.       Без объявления войны Ацуши протянул руку и перевернул ладонь Чуи, расслаблено лежавшую на столе, пока он ждал хода оппонента. Чуя не задал никаких вопросов, однако красноречиво приподнял бровь, что Ацуши проигнорировал, скользнув пальцами по мягкой внутренней стороне ладони к беззащитно открытому запястью и нырнув под рукав рубашки. От него не укрылось то, что спонтанное прикосновение вызвало у наставника мурашки по коже, а его пальцы непроизвольно дёрнулись в попытке скрыть маленькую дрожь. Ацуши не стал отвлекаться на это, намереваясь позже извиниться за собственную дерзость, а сейчас с довольной ухмылкой, копировавшей ту, что обычно играла на губах Чуи, достал карту и повернул её к себе, рассматривая с интересом.       — Хорошая попытка, — сказал он, однако не стал сбрасывать карту, вместо этого взяв её себе. Так было интереснее.       Чуя очнулся, стряхнув призрак ощущения пальцев, неторопливо скользящих по запястью, и одарил Ацуши беззлобной усмешкой.       — Как и твоя. Но я не против играть при таком обмене, — сказал подозрительно удовлетворённо.       Ацуши нахмурился и посмотрел на собственные карты.       — Когда?..       — Я несколько лет провёл в играх с человеком, который мог украсть половину моих карт, пока я моргал, и мне приходилось красть их обратно, чтобы довести игру до конца не с веерами друг друга. Набил руку, хотя играть с ним во что-то вроде «Пропущенного джокера» было нереально. Не успеешь вдохнуть — и тебе уже подсунули его в веер, — пояснил Чуя, крутя между пальцев карту, которая секунду назад ему не принадлежала.       — Но какой в этом смысл?       Чуя пожал плечами, а взгляд его притупился ностальгией, пока пальцами он оглаживал уголки карт.       — Так было веселее. Ну и у меня есть смутные подозрения, что засранец просто не мог держать руки при себе — одной маленькой игры было слишком мало для его гения.       Ацуши хмыкнул, однако не стал пытаться вернуть пропажу — Чуя красиво намекнул, что от него подобный манёвр не укроется. Но и он продолжил игру честным образом, хотя Ацуши время от времени возвращался взглядом к светлой коже запястья, у которого ещё недавно пряталась карта.