***
6 сентября «кица» 17:30 «кица блять ответь» 17:30 «сука ответь мее я не понимаю что мне ваще делать» 17:30 «ты можешь просто ответить блять» 17:32 «можешь не помогать, просто поговори со мной» 17:33 «позвони блять руфо!» 17:33 «он закпылся в комнате и никак ни на чо нп реагирует» 17:33 Кица в самом деле не собирался отвечать, решив уже отпустить всех в свободное плаванье, но внутри всё сжалось от упоминания, что у Руфо снова проблемы. «рос? так что случилось?» 17:33 «я не знаю» 17:33 «но он не отвечает ни на какие либо мои попытки звговорить с ним» 17:34 «да я блт волнуюсь за него» 17:34 «так что просто помоги!» 17:34***
На звонки Руфо не отвечал, первый сбросил, а на второй вообще никак не отреагировал. Третий раз звонить не было смысла, и так было понятно: не ответит. Росен же продолжал написывать, спрашивая советы, но неожиданно замолчал 10 числа, лишь поблагодарив за помощь. Кица даже немного насторожился, уже не получая лишние сообщения и от остальных из-за начала учебных дней. Хотя это, наверное, не удивительно, всё-таки в этом году сдача ЕГЭ. Только Крис продолжал писать, передавая всё происходящее с Руфо и Росеном от третьего лица. Иногда всё ещё звонил Тэнэ, иногда Дэм, Росен писал, когда Руфо снова становилось слишком плохо. Причину такого поведения никто не разглашал или не понимал, а Тэнэ словно и не замечал, хотя это, скорее всего, не так. Время шло, но уходят одни и приходят другие. Конечно, Лия, Наташа, Кира и Санса были рядом. Они общались всё больше с каждым днём. Наибольший прорыв произошёл, когда возникло понимание того, что соседки не вызывают у Кицы особого интереса, как именно девушки, несмотря на то, что причиной этому была не ориентация. Санса и Лия начали больше расспрашивать о его особенном избраннике. Разговоры о Крисе были такими же особенными, как и он сам, каждое сказанное о нём слово, каждое приходящее воспоминание увеличивало желание жить и написать хотя бы одно сообщение. Услышать бы голос.***
«— Перестань мне звонить!» — а с осознанием чувств и бесконечным насилием пришли и кошмары. Сначала всё начиналось с того, что его оставляли все, но Крициан знал, что они исчезнут рано или поздно, так что, немного смирившись, единственным человеком в кошмарах остался Крис, так его и не простивший. Как Кица не пытался, но простить себя за выброшенные когда-то стихи он не мог. Оставаясь в комнате черной тенью, Кица просто исчезал и почти ломался, оставаясь почти один, как не бывало ранее. «— Мне это всё надоело.» — начало кричать сознание его голосом отвратительные незабытые из сна слова перед каждым звонком. Но не было даже намёка на какие-то изменения, только тот же родной, плавный, успокаивающий голос, шепчущий стихи, рассказы, всё происходящее. Жизнь Дэма и Тэнэ от его лица была как на ладони, но жизнь Росена и Руфо оказалась для него за стеной. Вроде как закрыться собирался Кица, но у Руфо и Росена это вышло намного лучше, даже если они не пара, именно так они и выглядят, отказываясь от всех. Были, конечно, несколько интересных наблюдений, замеченных очевидцами: вздрагивание Ру во время прикосновений, синяки под глазами у обоих, красные глаза и прогулы пар, окончательное слияние этих двоих как одного человека.***
24 сентября — Кажется, всё нормально, — Крис говорил шёпотом. Время уже перевалило за час ночи, а Кица ещё даже не ложился спать, совершенно не волнуясь о своём состоянии и раннем подъёме. — Вчера вместо встречи Росен предложил нам просто созвониться. Честно сказать, Росен словно заставил Кицу забыть о пришедших в голову планах, давая понять: может быть, ещё слишком рано, чтобы им разбегаться. Не понятно, почему сейчас не время, но Крициан был готов смириться с тем, что придётся пока что терпеть слепых людей ещё немного. Руфо и Росен хотя бы знают, что чувствуют, если и не желают признавать. Хотя причину такого поведения Кица тоже не понимает, а точнее не знает, потому что Ру тоже до сумасшествия умён, хотя и травмирован. — Я думаю, кто-то нарушил личные границы Ру, — выдвинул свою теорию Кица, стараясь не думать о худшем из вариантов произошедшего. Росен был бы готов убить каждого, кто подойдёт хотя бы на шаг ближе, чем Руфо разрешит, потому что когда-то между ними повисло обещание, которое никто не сможет разорвать, кроме самого Ру. А тот, не желая потерять когда-то связавшую их ниточку, никогда этого не сделает, пока это не начнёт вредить Росену. — Ему всегда было важно, чтобы люди их соблюдали, — подтвердил Крис, видимо, по чему-то постукивая пальцами. — Я думаю, что ты прав, но надеюсь, что ты ошибаешься. Смешок был сдавлен болью, и Кица тоже надеялся, что не прав. Не нужно было говорить, но они оба думали об одном и том же.***
30 сентября — Росен, успокойся! — Кица чувствовал, как сдают нервы. У кого из них сказать было сложнее, скорее у Росена, но его нервозность передавалась даже через экран. — Я знаю, что вы не те, кто будет напрасно параноить. — Блять, я вижу, что кто-то следит за ним! — Рос был на грани, было слышно, как воет ветер, кажется, Руфо попросил немного сладкого после очередного кошмарного пробуждения. Кица надеялся на то, что Росен не выбежал в одной футболке, как иногда он мог делать. — Я очень, блять, надеюсь, что я сейчас не делаю ошибку, оставляя его. Сука, я сейчас с ума сойду! После этого Росен ненадолго замолкает, но его дыхание становится ещё громче, когда его дыхалка уже не выдерживает нагрузки. Кица должен быть не с этим человеком. — Купи шоколадку и беги домой, — стараясь говорить спокойно, Кица ловил хмурящийся взгляд Лии. Он махнул рукой, имея в виду, что объяснит позже. Лия понимает, но поднимается с кровати и садится прямо, продолжая наблюдать за сменой эмоций на лице Кице. Но интересной была не сама смена, а то, чем она вызвана, и точно не физической болью от ошибки, а какими-то людьми, о которых она точно хотела узнать больше. — Я позвоню Руфо, — Кица сбрасывает звонок и продолжает смотреть на щурящуюся Лию. — Не слова. Она не смеётся, но глаза говорят о чрезмерной веселости. Кица же думает, что это даже на половину не забавно, и ищет контакт Руфо почти дрожащими пальцами. Гудки в телефоне и хитрые женские глаза вызывают сильное чувство дискомфорта. — Ру? — по ту сторону было тихо, только отсутствие гудков и один почти неслышный всхлип дали понять о снятии трубки. Кица на секунду вспомнил, как сам недавно не хотел разговаривать и что-либо слышать. — Если хочешь, я просто могу помолчать, но быть на связи. Промолчи, если ты этого хочешь. Руфо шмыгнул носом и как-то передвинулся по кровати, Кица пытался различать происходящее по шорохам и мимолётным звукам, кое-как достигающих чужих ушей. Лия решила передвинуться поближе, смотря уже с пока что непонятной Кице растерянностью и интересом. — Расскажи что-нибудь, — шепот походил на сорванный голос. Руфо в самом деле звучал болезненно. — Не громко. Лия задумалась на секунду, а потом показала на половицы под кроватью, где они хранили старые, когда-то ими и бывшими жителями снятые камеры с разных углов и из разных кабинетов. Это может помочь. Всё же лучше описания насилия. — Мою соседку зовут Лия, — Кица начал издалека, никогда раньше он никому не рассказывал что-то более оценок и адского расписания с домашней работой. Никому, кроме Криса. — Слухи о сломанных камерах быстро пролетели по всей школе. Такое никто и никогда не упускает, а Лия здесь уже давно и играет чуть ли не лидерскую роль среди женской части школы. Я скорее тоже к ней склоняюсь, нежели к парням здесь, но я не об этом. Кица прыгал с темы на тему, из-за чего маленький рассказ превратился в длинную историю и описание жизни в большом охраняемом здании, окружённом огромной каменной стеной. Это была в самом деле тюрьма, что было понятно даже без описаний происходящего насилия. Кица рассказал о всём, что мог вспомнить и что бы не повлекло за собой новый срыв: рассказывал о правилах, рассказывал об украденных у учителей сигаретах, о травке на первом этаже, о снятых камерах, об ошибках учителей и спрятанных телефонах; описывал Киру, Наташку, Сансу, учительницу, находящую им косметику, телефоны, другие мелкие вещи, одноклассников и других окружающих. — Зная твою любовь к свободе, — Руфо больше не плакал, но всё ещё не повышал голос громче полушёпота. — Удивительно, что тебя ещё не выперли. Кица успел только усмехнуться, как сразу же звонок был сброшен. Жаль, но они не должны знать больше, чем готовы понять, им и без этого тяжело, всё-таки они все подростки с глупой неустойчивостью. Лия сидела с пустым, нечитаемым выражением лица и фальшивой улыбкой, плечи сгорблены, руки покорно сложены на коленях. С её уст срывается почти резкий смешок, которого она сама и пугается, но истерические нотки в голосе сохраняются. — И их ты собирался оставлять? Серьёзно? — она резко подняла руку и быстрым движением оставила свой отпечаток ладони на чужой щеке. Кица не успел даже отреагировать, но видел, что в её глазах он теперь не прав, что достаточно неожиданно. Кица не понимал, почему облажался в её глазах, если только недавно она была на его стороне. Лия продолжила уже шёпотом, держа его за воротник ночнушки. Чего Крициан не ожидал, так это настоящего гнева в чужих глазах. — Ты же сам себя уничтожишь, если отдалишься от них. Как ты мог подумать о том, чтобы оставить их? Склонен к саморазрушению или что? Ты дорожишь ими больше, чем они тобой. Его словно кто-то сильно ударил. Правда, ударившая по ребрам болью растеклась по телу. Кица не хотел привязываться к ним, только вот Дэм никогда не отказывался от просьб, даже в минус себе. Росен был грубым и резким, но он всегда был честным и прямолинейным, таких сейчас найти очень сложно. Руфо был собой: некривящий душой, поломанный, но любящий. Тэнэ был твёрдым снаружи и внутри, но в то же время мягким и иногда даже нежным, особенно с Дэмом. Да, они выбрали не его. Но был Крис слишком упёртый, интересный и, возможно, особенный: раз он смог так долго удерживать внимание к своей персоне. Они были вместе всё это время. Словно Росен был бы таким мягким с Ру в данный момент, если бы не признал, что ему в самом деле не плевать. — К тому же у тебя есть Крис, — Лия расслабила руки, но продолжала держаться за воротник, уже не придушивая Кицу. — Вы все нашли друг друга и выбрали тех, кто был ближе. Неужели ты не видишь, что вам повезло? «Каждой твари по паре» — это точно про вас. Но кроме пары, вы есть и у друг друга. И ты думал, что они тебя отпустят? На лице девушки появилась ностальгическая тёплая улыбка, которая была готова всё освещать даже сейчас, глубокой ночью. — Здесь ты лишь временно. На один ебучий год для подготовки к ЕГЭ, — конечно, Кица помнил это. Он не мог представить, как учиться здесь все одиннадцать лет подряд, не видя жизнь за пределами высоких стен. — Я здесь уже шесть лет. Я знаю, что мои родители ещё живы, лишь потому что меня ещё не выперли. Три года уже прошло. Её пальцы начали дрожать, также как и голос, единственное, что оставалось неизменным — это её стеклянные грустные глаза. Кица знал о многом: о том, что до него в этой комнате было ещё трое девушек, одна перешла в другую комнату, вторая выпустилась, так как была такой же, как и Кица, оставаясь здесь лишь на год, третья покончила с собой. Кира просила не упоминать никого из них, Санса рассказала и об отношениях учителей к парам в школе, и об реакции людей на чувства людей к своему полу. Последняя вскрылась канцелярским ножом, а Наташа закрылась в комнате, так и не рассказав никому, что отшила девушку за несколько часов до этого. Кица узнал об этом, слишком заинтересовавшись этой историей. Знал ли об этом кто-то ещё, он не интересовался, хотя если бы кто-то из мужской части школы наблюдал за жизнью противоположного пола, то, скорее всего, руководство уже оставило бы их без глаз. Чаще всего здесь в самом деле сильное половое разделение, а Кица просто стал исключением. — Все люди здесь сделают всё, чтобы забыть друг о друге, потому что они больше ничего не смогут сделать! — её разочарование захватило даже его. Слишком для них всех. Отсюда вышли почти все министры, чиновники и другие деятели. Никто не закроет школу хотя бы потому, что их техника воспитания работает и взращивает богатых, влиятельных, умных, но бесчувственных сволочей. — Они могут лишь смириться и отпустить свои несколько лет в небытие. Это правило. И все уже с этим смирились, даже если не говорят вслух. — И тебя всё устраивает? — Я это придумала, — Лия резко успокоилась, слезая с чужих колен. — Я ненавижу, что привязываюсь к другим людям, но они никогда не будут рядом со мной. Мы не можем поддерживать общение. Они выпускаются, меняют номера, странички в соц. сетях и меняются сами. А я не могу даже краем глаза это увидеть. Даже телефон мне уже не нужен. Смысл, блять, от него? Но они.. Кица прикрыл глаза, прежде чем его губы вытянулись в улыбке. Это в самом деле было смешно, от абсурдности и противоречивости её слов. Лия обвиняла его самого в саморазрушении, а сама придумала правила, чтобы избегать новых связей и привязанностей, в которых нуждается. — Ты сама-то пытаешься привязать их к себе? — Лия от этой фразы снова сильнее разозлилась и, ударив кулаком прямиком в нос, быстро скрылась в ванной. Кица был доволен, даже если его нос ныл от каждого вздоха и выдох.***
3 октября Руфо запутался окончательно. Все его слова основывались на своём собственном самосознании, а другие оставались игнорированным шумом. Иногда Кице казалось, что, возможно, Руфо даже не слышит сказанного. Только вот это было не единственной проблемой, Росен тоже перестал звонить и писать. Тэнэ и Дэм ничего не знали, что с ними происходит, только вот ничего хорошего из этого не выйдет. Крис не спал ночами, но это было его взвешенным решением, которое можно было оспорить, но Кица не привык мешать людям истреблять свою жизнь, так что он поставил его перед фактом, что ночью никто больше звонить не будет. Крис был разочарован, но это тоже было обдумано только вот уже другим человеком, так что ему тоже придётся смириться. В календаре даты вычеркивались одна за другой до нового года. Кица надеялся на коротких, трёхдневных каникулах уехать домой, а Лия.. Лия зачеркивала день за днём, мы больше не говорили о её срыве, а Крициан больше не говорил о том, что её улыбка наполнена фальшей.***
12 октября — Ты мне объяснишь или нет? — Кица впервые слышал, как плачет Росен. Злоба была его обычной эмоцией, а также идиотские шутки и стыдливое беспокойство — из этого состояла его личность, таким его воспитали улицы. Слёзы всегда были знаком слабости, но сейчас он чуть ли не рыдает где-то на улицах забытого города. Может быть, ему нужна защита и поддержка, но тогда бы звонок поступил Джульетте — его матери, а на трубке — Кица, и он никогда не был именно поддержкой, только советчиком. — Если ты не собираешься говорить, то что я должен сделать по-твоему? Росен ничего не сказал, но сдавленный, еле слышный вздох всё равно донёсся до динамиков телефона. — Он соврал, — более громкий всхлип был чем-то заглушен: подушкой, тряпкой, рукавом — у Кицы могло бы быть много предположений, но на улице сложно найти что-то кроме одежды. — Почему? Он же никогда так не делал! Он всегда говорил правду! Так что же... Кто же..! Росен громко закричал прямо в трубку. Крик больше был похоже на звериный, словно в медведя выстрелили из ружья. — Неужели он, блять, не понимает! Я же на всё ради него, сука, готов! Я бы их нашёл! Я бы их всех нахуй прикончил! — Росен продолжал кричать и реветь, ни о каком-либо успокоении не могло идти и речи. Руфо же, всегда являющийся для Роса успокоительным, сейчас, наоборот, был бы красной тряпкой. Но Кица зацепился за другие слова: «Кто же». — Я же обещал! Обещал, что защищу его! Так.. Почему? Почему он врал мне всё это время!? Кица не может ему что-то посоветовать. Его не выслушают, не послушают, не услышат — это бесполезно, но скидывать тоже не безопасно. Мало ли чем это закончится. — Домой вернись, запрись в комнате и дай себе время простить, блять, его, — Кица не мог быть весельчиком. Росен никогда не слушал Дэма или Тэнэ, мать была для него объектом восхищения в какой-то степени, но не авторитетом, Крис никогда не имел влияния, Кица же был советчиком, а не проводником. Руфо был голосом совести, трезвости, авторитета, любви, в конце концов. Только вот Ру соврал — голос повёл по ложному пути — это неприемлемо. Остальные не имеют никаких рычагов давления, в том числе и сам Кица, что не сказать о самом себе. Никто кроме себя самого Росену не поможет, так что лучше всего говорить на максимально понятном ему языке. — Как ты и говоришь, Руфо бы не стал врать без какой-нибудь другой хуйни! «По краю ходишь,» — если кто-нибудь услышит, то плакало его какое-никакое спокойствие. — Встань на его место, чтобы там не произошло, и кто бы это не сделал, — стало страшно. А что, если он прав? Что, если это в самом деле сексуальное насилие? С обычным насилием Руфо справлялся всё детство, а затем и подростковые годы, пока не появился Росен. Если бы это было обычное физическое насилие, то, скорее всего, он рассказал бы Росу, тем более, если это сверстники. Если же это были не они, а кто-то из знакомых старших, то это либо сотрудники школы, что мало вероятно, либо с работы. Да, Руфо ненавидит быть в центре внимания, но даже если он не осознаёт, на что готов Росен ради спасения его шкуры, то он точно должен понимать, что одно только слово и Рос промолчит и ничего никому не расскажет. Хотя не правильная формулировка. Руфо точно это осознаёт, иначе Кица бы сейчас не мучался в догадках. При таких размышлениях сложно кричать и быть спокойным зеркалом собеседника. — Он бы тебе всё рассказал, если бы всё было так легко. Видимо что-то меша... — Ой, иди нахуй, а! Что такого там могло быть, чтобы он молчал и мучался так сильно и долго! Звонок был сброшен. Всё точно не так легко. Руфо в самом деле доверяет Росену больше, чем себе, больше, чем кому-либо ещё. Если он знает, кто это сделал с ним, то уже бы рассказал. Значит, появилось что-то, что ему нужно скрыть, что-то, что скрывалось ещё до самого происшествия, возможно. Это мог сделать кто-то, кого Росен знает, но не может тронуть и пальцем, а таких кроме его матери никого нет. Значит, этим человеком был незнакомый, скорее всего, всем им неизвестный взрослый мужчина с работы Руфо, раз уж знакомый, но эта часть скорее догадка. Жестокость была свыше того, что может вынести обычный человек со здорово выстроенными личными границами, каким Руфо точно не является. У Кицы нет средств, чтобы уехать на выходной туда и обратно. Выходной день только один, и он завтра. За одну неделю, как не старайся 5 тысяч на билеты не наберётся, хоть оближи полы во всех кабинетах, столько даже продажный физрук не даст.***
16 октября «Руфо пытался покончить с собой.» 11:20 «Росен же не мог довести его?» 11:21 «Ты так и не рассказал, почему они поссорились.» 11:21 «Могло ли это стать последним толчком к подобному шагу?» 11:22 «скорее всего так и было» 11:22 «но это не было причиной» 11:23 «руфо всегда был сентиментален и склонен к драматизму» 11:23 «должна быть предсмертная записка.» 11:24 — Крициан, слушай мой голос, — Кира тихо шептала, перебирая немного отросшие чёрные волосы. Кица не может дышать, не может думать, не может принять, что ничего не может сделать. Не готов принять свою беспомощность, не мог даже понять приходят ли ему сообщения на телефон. — Ты не виноват. — Но я знал! Я же подозревал, что ссора с Росеном может стать конечной точкой! — Кица знал, что это не причина, но он подозревал, в чём было начало. Было что-то ещё, ведь становилось лучше. Могла ли быть у Ру какая-нибудь болезнь, связанная с перепадами настроений? — Что, если я не прав про записку? — Его родители - те ещё сволочи, — подала голос Наташа, поднесла свои пальцы к чужому подбородку и повернула голову так, чтобы видеть чужие красные глаза. — Но ты сам говорил, что им слишком важен их авторитет. Они сохранят его ценой своих жизней. Подожди, и они перероют весь город, но найдут то, что им нужно. — Но что, если он просто не очнётся? «Что, если молчание было его самой большой ошибкой? Что, если в следующий раз он увидит только могилу? Что будет с Росеном? Сможет ли он простить себя? Он же мог сделать хоть что-нибудь, образумить вовремя в конце концов.» — главной проблемой было знание. Дэм и Тэнэ не виновны, они не знали ничего, Крис знал лишь некоторые догадки, но даже так не мог залезть Кице в голову и узнать абсолютно всё. — Даже если нет, это не твоя вина, — Лия положила его голову себе на груди, не мешая Кире касаться своей лёгкой рукой чужих волос. — Ты не мог приехать к ним, ты не Бог, чтобы менять мировоззрение людей одними только словами, ты им не родитель, не опекун. Ты их друг, и это ты общался с Росеном и Руфо больше всех, несмотря на огромное расстояние. Тебе они доверяли, тебе они звонили, и ты никогда не отвергал их. Это Росен не выслушал тебя и игнорировал Руфо, а не ты. И Руфо пытался покончить с собой по собственной воле, он не твоя проблема и даже не проблема Роса. — Но.. Но... — у Кицы ещё были аргументы для возражения, но его рот быстро был занят зажёной сигаретой. — Никаких но, — Санса держала травку у чужих губы пару секунд, чтобы парень успел сделать затяжку, а потом сама закурила эту же сигару. Иногда Кица удивляется, как можно столько курить. Хотя какая разница уже. Мысли путаются, как не свои. Похуй. Уже всё равно. — «Это не лучшая твоя идея.» — Кица кое-как различил голос Лии. — «Я не собираюсь терпеть его нытьё. Когда Руфо умрёт, тогда и будем успокаивать. А пока будет так.» — Санса была жестокой на словах. Кица уже не узнает, о чём они дальше говорили, так как глаза стремительно слипались, а мозг отключался, но он даже рад, что не услышит ещё какое-то время голос Сансы, потому что её слова резанули по живому.