***
В темнице бурлила своя небольшая и довольно тихая жизнь. Правда она практически не отличалась ничем от того, что Лука видел в своем заключении, разве что его не заставляли работать и не мучали. В этом был безусловный плюс. Всего их в застенках было семь, включая его, загадочный человек, запертый в комнате, напоминающую палату для буйных, и даже невозможно было сказать, девушка это, или парень, да таинственный Пророк, что содержался во втором подвале под ними. О нем «заключенный» узнал из рассказов Наиба, соседа по несчастью, с которым общался после того, как «серый парень» ушел из его камеры. Наемник сказал имена каждого из узников, но Лука запомнил только Нортона, и то только потому что узнал парня, с которым прибыл в Поместье, и даже перекинулся с ним парой слов. Из камер никого из них на протяжении трех дней не выпускали, приносили еду и воду, а уборная была прямо в комнате. Чтобы не сойти с ума от бездействия, они говорили, и говорили много, прерывая беседы только на сон. Сегодняшний день ничем не отличался от двух предыдущих, а потому Лука скучал. Наиб не был расположен к разговору, да и остальные помалкивали. И чтобы занять себя хоть чем-нибудь, он вытащил из сумки прибор, над которым трудился и снова начал его разбирать. Постукивание отверток было не таким уж и громким, однако заметно привлекло внимание. — Что ты делаешь? — послышалось из соседней камеры. Наемника явно заинтересовал шум за стенкой. — А? — изобретатель приподнял голову, услышав голос. — Да так… пытаюсь закончить свое изобретение. — У тебя что, не отняли инструменты? — Нет… Да и к чему? Я пытался разомкнуть цепь, толку нет. — Понятно… — в голосе Наиба послышалось разочарование. — А был бы неплохой шанс сбежать. — Даже не думай, — Нортон включился в их маленькую беседу. — Помнишь, чем обернулся предыдущий раз? — Да. И прошу заметить, никого из сбежавших, кроме Майка, до сих пор не нашли. Как и тело, которое они украли. — Тело? — Лука удивился. — Тут был чей-то труп? — Ага, — к стенке прислонился еще один узник. «Адвокат» услужливо подсказала плохая память. — Охотники доставили его перед тем, как мы прибыли в Поместье. Ну я имею в виду себя и еще нескольких человек. А потом пятеро из заключенных в Изнанке устроили побег, и выкрали гроб. Майка поймали, пока он прикрывал отступающих, поэтому он здесь, — он кивнул в сторону одной из камер. Прислушивающийся к разговору парень в пестром костюме циркового акробата кивнул головой. — Охотники сказали, что остальных сбежавших ждет теперь только один исход. — Давай не будем, а? — вяло пробормотал старатель. — Все мы знаем, что их ждет. Лучше давай подумаем, как в следующую Игру попасть. — Ну насчет этого переживать не стоит, она скоро начнется, — хмыкнул Субедар. — С чего ты взял? — Предыдущая Игра признана не состоявшейся, забыл? Джек сам сказал. А значит сегодня или завтра будем тянуть жребий. Лука встрепенулся. Это был шанс. Возможно удастся выиграть время и поучаствовать в Игре снова. Остается надеяться, что с остальными все в порядке. — А все участвуют в жеребьевке? — спросил он у Наиба. — Из тех, кто здесь находится — да. Майка долго не пускали, но мне кажется, в этот раз и ему улыбнется удача. Пожалуй, как обычно не пригласят Пророка — его никогда не выпускают. И Эзопа. — А его почему нет? — удивился Лука, припоминая «серого парня», которого увел француз. — Чем он отличается от остальных? — Карл тоже помогал сбежать заговорщикам, — вздохнул Адвокат. — Да и Джозеф слишком… увлечен им. — Это вы про того француза? — Мерзкий тип, — прошипел Нортон. — Он один из самых искусных Охотников. Насколько я знаю, он еще ни одной Игры не проигрывал. Половина камер здесь забита благодаря ему. — Посмотрим, что нас ждет, — философски заметил Наемник. — Лучше пока ждать. Все равно мы сделать ничего не можем. К сожалению он был прав, а потому все опять притихли. Лука снова начал возиться со своим устройством, параллельно думая о том, что случилось в больнице и до этого. Как назло, он совсем не помнил, как смог выбраться из петель, когда встретился с Орфеем и Эммой, и это сильно его удручало. А еще как назло вспомнилась девушка, которая вместе с ним и Нортоном участвовала в Играх. Горечь воспоминаний отозвалась головной болью, отчего он едва не выронил отвертку из рук. — Ты как себя чувствуешь? — спросил его Наиб. — Боли сильные? — Ну… как тогда больше не было, — «заключенный» выдавил улыбку. — Я уже привык к мигрени. Жалко, что воспоминания она тоже отбивает. — Держись, — сосед явно беспокоился за него. — А лучше поспи немного. Когда за нами придут, ты услышишь. Совет был нелишним. Взвесив все «за» и «против», Лука действительно принял решение немного отдохнуть. Убрав все инструменты и свое изобретение, он лег на жесткую кровать и прикрыл глаза, успокаивая пульсирующую боль в виске.***
— Ребята! Скорее сюда! Орфей оторвался от тетради, услышав возглас Эмиля. Это были третьи сутки их пребывания в Зале Иллюзий. Соловей разбирала старые книги в комнате, а Ада и Эмма тихо беседовали, покачиваясь на небольшой скамейке. Пациент подбежал к столу, за которым сидел писатель, держа в руках маленькую карточку. Даже со своего места романист сразу увидел знакомый символ девятиглавой гидры и аккуратный почерк, ничем не отличающийся от того, что был на их первой карточке. Сомнений не было: это было приглашение на Игру. — Где ты его нашел? — спросила у него Ада, приближаясь к столу. — Лежало на подушке, рядом со мной, — Эмиль нервно сглотнул. — Я ничего не подписывал. — И правильно, — Эмма тоже подошла к ним. — Надо все тщательно обдумать. Орфей взял в руки кусок картона и задумался. Отказаться от приглашения было невозможно, он сразу же вспомнил слова Луки, что оно появлялось постоянно, пока его в конечном итоге не подписали. Да и после рассказа Соловей уже не было желания сидеть на месте. Хотелось действовать. Однако… — Мадам Соловей? Она оторвалась от своего занятия и повернулась к выжившим. Взгляд упал на карточку с приглашением. — О, а вот и оно. Вы готовы? — Лично я да, — Эмиль чуть усмехнулся. — После того, что было в больнице, я хочу отыграться. — Если честно, я бы тебя не пустила пока, — осторожно сказала Ада, с беспокойством глядя на любимого. — А если ты проиграешь? — Ада, дорогая, но и сидеть на месте не выход. Надо действовать! — Он прав, — Эмма сжала подол фартука. — Мы должны в конце концов! Даже если снова окажемся в этом… этом… этом жутком месте. Романист не торопился с ответом. Он думал. Они легко могли подписать это приглашение и начать Игру. Тут даже время было указано, а значит есть шанс подготовиться. Он припоминал их разговор в больнице, стараясь не упустить ни одной детали, и даже начал чертить небольшую схему в тетради. — Сколько человек могут это подписать? — спросил он. — Обычно трое, — подсказала Ада. — Четвертого приводят Охотники. Это или один из пойманных, или кукла. Как Хелена. — А как они выбирают, кто пойдет? — тут же последовал вопрос. — Методом жребия, — Соловей тоже подошла к ним. — Все просто. Счастливчик, вытянувший билет на Игру отправляется в петлю. Ага… То есть вот так… Значит у меня есть шанс на них повлиять! — Мы не подпишем это, — решительно сказал Орфей. — Что?! Все присутствующие посмотрели на романиста с удивлением, однако он оставался на удивление спокойным. Он повернулся к Соловей и тщательно подбирая слова спросил: — Мадам, скажите… вы сможете передать Охотникам небольшое послание? Она чуть улыбнулась своей таинственной улыбкой. — Зависит от содержания послания. Но в принципе да, я могу. — Хорошо… Тогда я бы хотел им кое-что передать. Можно воспользоваться вашей птицей? Женщина коротко кивнула и призвала питомицу. Птичка мягко выпорхнула из открытой клетки и села на плечо романиста. Он быстро вырвал из тетради лист и бегло написал короткую записку, после чего завернул карту с приглашением в нее, и передал посланнику. Мини-Соловей тихо чирикнула, подхватывая когтями письмо, и под взглядом женщины вылетела прочь, унося с собой послание. — Позволь спросить, — она посмотрела на романиста. — А что ты там написал? — Я передал им, что мы не подпишем это приглашение, если в Игре не будет участвовать Лука. Эмма радостно встрепенулась. Да и Ада с Эмилем довольно переглянулись. — Хочешь заставить их вывести его? — Это моя вина, что он там оказался. Я убедил его участвовать в Игре, — Орфей вздохнул и отклонился на спинку стула. — И я должен попытаться его вытащить. А Игра — отличный шанс для этого, как считаете? Одобрительные взгляды всех присутствующих в комнате были лучшим ответом на его вопрос.***
Наиб оказался прав, когда говорил о сроках жеребьевки. После скудного ужина не прошло и десяти минут, как в темницу спустились двое. Первого пришедшего Лука узнал сразу же, хоть и видел только мельком в саду Поместья, высокий человек в маске с золотыми часами в руках, а вот его спутницу видел впервые. Это была прекрасная во всех смыслах девушка, одетая на манер японской гейши, с длинными до талии шелковистыми волосами. Она шла так аккуратно, словно плыла по воздуху, держа в руках небольшой танцевальный веер, а ее темные глаза медленно обводили всех присутствующих в темнице, задержавшись только на закрытом блоке для буйных. — Мичико, подготовь билеты, — попросил ее мужчина, после чего повернулся к остальным. Наиб смерил его сердитым взглядом. — Итак, господа, все готовы? Игра состоится завтра утром. — Все участвуют? — спросил Нортон, нетерпеливо разминая руки. — Все, кроме мистера Бальзы, — Джек чуть улыбнулся за маской. — Что? — Лука опешил от неожиданного заявления. — Но почему?! Чем я отличаюсь от остальных? — Прошу прощения, но в этот раз ты не участвуешь. Так что можешь пока отдохнуть. «Я не хочу отдыхать!» мысленно крикнул Лука, но вслух ничего не сказал. Обида была сильной. Раздраженно пнув ногой табурет, он сел на кровать, спрятав лицо в ладонях. Другие заключенные тоже не обрадовались этой новости, однако ничего не сказали в ответ и просто молча ждали, пока «гейша» каждому передаст сложенный вчетверо билет. Даже в палату к запертому человеку его доставили, просунув под щель. — Все как обычно, — Джек посмотрел на часы. По команде одновременно разворачиваете листки. У кого будет символ — тот отправляется на Игру. Итак… — Остановись. Двери подвала хлопнули снова, впуская еще двух посетителей. Ко всеобщему удивлению вниз спустился Хастур, который был довольно не частым гостем здесь, да еще и в компании Джозефа. У Дезольнье снова были золотистые локоны, что заставило Наемника нахмуриться. Он прекрасно помнил, с каким настроением тот увел Эзопа, и теперь беспокоился за друга. — Что такое, Хастур? — Джек непонимающе посмотрел на товарищей. — Я почти закончил. — У нас тут проблемка. Джозеф, покажи ему. Француз протянул Потрошителю сложенное вчетверо письмо. Бегло пробежавшись по тексту взглядом, он приподнял брови, после чего передал послание спутнице. — Выдвигать такие требования? А не слишком ли… опасно? — Для кого конкретно? — уточнил Джозеф. — Для нас, или для них? Соловей передала, что они решения не изменят. — Для нас. Сколько мы времени потратили, чтобы привести его сюда, мм? Хастур молчал. Перебранка Охотников была для него не проблемой, они довольно часто спорили по разным поводам. Он отделился от товарищей и приблизился к камере Луки. Почувствовав, что на него пристально смотрят, «заключенный» поднял голову и вздрогнул, когда увидел, что человек смотрит на него четырьмя глазами сразу. — Что? — дерзко спросил он. — Что-то еще требуется? Стало так тихо, что было слышно, как ветер дует где-то на нижних этажах. Даже Охотники притихли, не говоря уже об остальных узниках. — Скажи-ка мне, — Хастур тщательно подбирал слова, — что из себя представляет этот новоприбывший человек? — Э-э… вы про кого? — Тот парень, который получил письмо и прибыл в Поместье. Кажется он писатель? У Луки встал комок в горле. Это был очень неожиданный вопрос. — Ну… Я и сам толком не успел с ним познакомиться, знаете ли. Я даже имя его не помню. Снова воцарилась тишина. Божество еще какое-то время молча разглядывал его, после чего повернулся к другим собравшимся. Было заметно, что они ждут его решения, потому что даже нетерпеливый граф стоял тихо, нервно накручивая локон на палец. — Выпускайте его. — Что?! Лука вздрогнул и даже прислонился к двери, чтобы не пропустить ни одного слова. Только что Джек сказал, что он был исключен из жеребьевки, однако этот таинственный Охотник почему-то приказывает сделать обратно. — Хастур, я не верю своим ушам! Ты действительно пойдешь на поводу этих детишек? — воскликнул Джозеф, положив руку на саблю. — Не совсем так. Я выпущу его на Игру, и полагаюсь на вас, что вы ее не провалите, — Божество внимательно посмотрел на Охотников. — Мы еще обсудим, кто именно будет ее вести из вас всех. А я хочу, в свою очередь изучить новоприбывшего в Поместье. — А Игра даст тебе эту прекрасную возможность, — закончила за него «гейша». У нее был приятный голос, даже слишком нежный для столь мрачного места. Джек ненадолго призадумался, но после медленно кивнул. Подошел к камере Луки, вытаскивая на ходу знакомую карточку с символом девятиглавой гидры и небольшое перо. Данные принадлежности он протянул парню сквозь прутья в его окошке. — Подпишешь? Твои друзья дали нам ультиматум, что не выйдут на Игру, если ты в ней не будешь участвовать. Приятное тепло прокатилось по телу от его слов. Лука сразу понял, о ком говорил Джек, и был приятно поражен тем, что остальные его не забыли. Без сомнений, он взял карточку в руки и левой рукой оставил короткую подпись, даже не задумываясь о других последствиях, которые могли его поджидать, после чего вернул все обратно Охотнику. — Я согласен. — А что насчет нас? — громко спросил Нортон, привлекая внимание Охотников. — Жеребьевка отменятеся? — Почему же? — Хастур чуть улыбнулся. — Я не запрещал этого. Проводите все по плану. Джозеф, а тебя я попрошу передать Соловей встречное послание. Что мы желаем видеть на Игре этого таинственного писателя. — Хорошо, Хастур. Граф молча поклонился божеству и удалился из подземелья, сопровождаемый взглядами остальных. Лука снова прислонился к дверям, чтобы ничего не пропустить. У него был шанс выбраться, и похоже, Охотники решили немного усложнить себе задачу, введя в Игру помимо него еще и одного из узников. Джек снова достал из кармана часы и коротко прищелкнул пальцами, разогнав сгустившуюся тишину. В то же время все остальные быстро развернули свои листки, в надежде увидеть заветный символ пропуска. — Он у меня! Голос послышался из камеры по соседству с Нортоном. Лука не помнил имя этого мужчины, окрестив его для себя «ковбоем», слишком стереотипно он выглядел. Даже лассо держал при себе. Другие узники выглядели поникшими, но не сказали ни слова, кто-то даже одобрительно кивнул товарищу по несчастью. Джек подошел к его камере и также протянул картон с пером, чтобы он тоже оставил подпись. — Вот и закончили, — подвел он итог. — Завтра утром вас сопроводят к полигону. А пока позвольте откланяться. Шуточно поклонившись собравшимся, Охотники удалились, оставив узников наедине. Почти все поздравили «ковбоя» с удачно вытянутым билетом и дали пару советов, чтобы сыграть успешно. Лука снова прошел к кровати, сдерживая радостный возглас в груди, который рвался наружу. У него есть шанс. — Ты ведь не все рассказал Хастуру, верно? Наиб был заинтересован. В его голосе не слышалось зависти, только обычное любопытство. — Скажем так, — Лука тихо хмыкнул. — Если они хотят узнать о писателе что-то особенное, то пусть сами смотрят. Я им помогать не намерен. Лично я лучше подумаю о том, как выбраться отсюда. И вытащить вас. — Лучше думай о себе, парень, — беззлобно фыркнул Субедар. — Кто знает, когда в следующий раз тебе так повезет. «Заключенный» согласился с этим суждением, однако все равно подумал о том, что не хочет забывать о том, что было здесь. Пошарившись в карманах сумки, он нашел маленький блокнот и карандаш, и торопливо записал все, что смог запомнить, включая имена и клички других узников, которые здесь находились, дабы хоть какая-то подсказка в памяти осталась. Сделав это нехитрое дело, он спрятал все обратно в сумку и лег на кровать, думая о завтрашнем дне и надеясь, что ночь кончится быстро.