***
Весь вечер и всю ночь Орфей был встревожен. Эмма больше ни с кем не разговаривала после их диалога, и даже спать ушла раньше всех. Ада хотела с ней поговорить, но садовница вежливо отказалась, соврав ей, что сильно устала и хочет отдохнуть. Лежа в кровати, писатель слышал, как девушка тихо плачет в подушку и что-то тихо шепчет, но слов он разобрать не смог. В конце-концов во второй половине ночи он задремал, постаравшись убедить себя, что ей просто нужно время, чтобы принять эту тяжелую новость, и все будет хорошо. Утреннее пробуждение было не самым приятным, потому что проснулся романист не сам. Его настойчиво трясла за плечо Ада, и как только он приоткрыл глаза по ее выражению лица сразу понял — что-то случилось, отчего мгновенно подскочил. — Что такое? — Орфей, Эмма пропала! — психолог с тревогой прикусила губу. — Прости ради бога! Я просто думала, что она на кухне, но потом пошла проверять, и… — Стой, подожди! — писатель чуть размял отчаянно ноющие виски. — Не торопись. Что значит пропала? — То и значит, Орфей! — уже более настойчиво воскликнула Ада. — Она вышла за дверь, через которую мы попали сюда! — Что?! Сон сняло мгновенно. Быстро одевшись, романист вышел в гостиную, где уже собрались остальные. Безымянная дверь, впустившая их в укрытие была слегка приоткрыта, за ней темнел все тот же коридор, по которому они шли накануне. Кевин хмуро смотрел в проход, думая о чем-то своем, скрестив руки на груди, а Эмиль и Лука стояли поодаль, тихо переговариваясь. Завидев Орфея, «заключенный» покачал головой. — Не думал я, что то, о чем говорил тебе вчера окажется правдой, — пробормотал он виновато. — Вот поэтому я и не хотел пока ей ничего рассказывать! — отчаянно воскликнул писатель. — Черт, мы же не знаем, куда может вывести этот коридор! А если она там потеряется?! — В этих коридорах даже Охотники поодиночке стараются не ходить, — подлил масла в огонь ковбой. — Я слышал, как Мичико однажды рассказывала Джеку, что едва не потерялась в коридоре Безвременья, и вышла оттуда только благодаря тому, что он оставил какие-то опознавательные знаки на ведущих дверях. — Если мы будем просто стоять и ничего не делать, то потеряем драгоценное время, — заметил Эмиль. — Он прав. Орфей не думая отправился к дверям он был перехвачен ковбоем. — Эй, друг, погоди! Вот так сгоряча идти? Ты серьезно? Ты еще от сна даже не отошел! — Какая разница! — вскипел Орфей, пытаясь вырваться из хватки парня. — Пусти, Кевин! Если бы я ее не расстроил, ничего бы этого не было! — Если бы ты молчал было бы еще хуже, раз в десять! — Мы бы обсудили это в другой раз! — Угомонитесь! — внезапно воскликнула Ада приказным тоном. — ОБА! Сконфуженные романист и ковбой замолчали, виновато опустив головы. Орфей извинился перед Кевином за резкие слова и устало опустился на стул. На его лице застыло тревожное выражение. — Я просто хочу ее найти… Это моя вина… — В чем твоя вина? — спокойно спросил Лука. — В том, что ты рассказал правду? — Я ее расстроил… — Ты ни в чем не виноват, — присоединился к «заключенному» пациент. — Давай будем честны, ты ожидал такой исход? А потому сейчас винишь себя. — Да… — Орфей уныло кивнул. — Прости, Орфей, но я тебя никуда не пущу, — серьезно сказала Ада, сжимая в руке серебряный свисток. — Ты слишком эмоционален сейчас. А на эмоциях легко допустить очень серьезные ошибки. — Но Ада… — Орфей чуть ли не с паникой посмотрел на психолога. — Она же потеряется там! Как она вернется? Ответил ему как ни странно Лука. Он ничего не сказал, а просто тихо фыркнул и коротко просвистел. Соловей, до этого времени дремавшая на жердочке встрепенулась и тут же подлетела к «заключенному», сев ему на плечо и поглядывая на всех своими внимательными темными глазками. По одному взгляду на Луку Орфей сразу понял, что он хочет сделать и встревожился еще сильнее. — Лука, нет, не надо! Они же ищут тебя, забыл? — Кхм… Орфей, я даже сейчас спорить не буду с тобой, — парень покачал головой. — Я бегун, забыл? Охотники сами меня так прозвали, потому что никак не могли поймать. И потом… — он улыбнулся своей кривой улыбкой, отчего стал заметен клык, — я пойду не один. Эмиль кивнул и переглянулся с Адой. По ее лицу было видно, что она не совсем согласна с таким решением, но готова рискнуть, чтобы найти подругу. — Но это же опасно… — тихо пробормотал Орфей. — Примерно также, как играть в Игру? — с сарказмом спросил Кевин. — Брось, друг, они правы. А ты лучше оставь с помощью своего пера знак на двери. Вдруг это поможет? Вспомнив про перо, которым он заложил свою тетрадь, романист вздрогнул. Быстро сбегав в комнату и взяв невесомый предмет с собой, он вернулся обратно и, немного подумав, медленно начертил на дверной ручке изображение монокля. Чернильные разводы с готовностью впитались в серебро и, к удивлению всех, выгорели. Теперь на двери была четкая метка с символом. Кевин даже провел по линиям рукой и с удивлением отметил, что линии и впрямь отпечатались на ручке, совсем как цифры или знак девятиглавой гидры, что постоянно приводил их на Игру. — Думаю, что даже если мы закроем дверь, она теперь будет отмечена постоянно, — предположил он. — Вот и хорошо, — Ада подошла к пациенту и ласково поцеловала его в уголок губ. — Будь осторожен, мой хороший. Береги себя. Лука, а ты старайся не потревожить свои раны, — напомнила она «заключенному». — Я буду аккуратен, мэм, — пообещал ей парень. — Эмиль, идем? — Да. Пошли быстрее, надо успеть, пока не поздно. Пациент уверенно прошел вперед в коридор, Лука последовал за ним. Оглянувшись напоследок на ребят, они плотно закрыли дверь за собой и углубились в темный коридор. Орфей устало опустил голову и вздохнул. «Пожалуйста, вернитесь все… в целостности и сохранности!»***
Когда глаза привыкли к полутьме двигаться стало проще. Ничего не изменилось с их последнего похода по коридору, все та же темная бесконечность без окружающей обстановки. Эмиль рассеяно подумал о том, что даже парочка сломанных манекенов или картин заметно украсили бы пространство вокруг, но промолчал. Соловей тихо чирикнула и мягко спланировала с плеча Луки, уверенно направляясь вперед во тьму, и теперь ребятам оставалось только не упустить ее из виду. — Вот вроде прямой коридор, но при этом тут хуже, чем в лабиринте, — проворчал пациент, следуя за «заключенным» и держа на всякий случай наготове гарпун. — Это до первой развилки, — Лука усмехнулся. — Помню, когда мы с Орфеем и Эммой только встретились, нас очень сбило это с толку, но на хвосте висела эта странная кукольная девица с киркой и думать было некогда. Пришлось бежать куда глаза глядят. — Вас атаковал Охотник? — Эмиль удивленно моргнул. — Я думаю они таким методом пытались нас ввести в этот лабиринт бесконечных дверей. Довольно хитро. В итоге мы прибежали к двери с цифрой «один» и оказались в больнице. Впереди послышались трели. Парни ускорили шаг и вышли в расширенную залу, где было несколько проходов, и пациент сразу понял, о чем говорил Лука. Один из них оказался замурован упавшей палеткой, зато два других угрюмо чернели впереди. У одного из них ребята обнаружили маленький лоскуток зеленой материи, точь-в-точь, как от фартука Эммы. — Похоже мы на верном пути, — заметил Лука. — Может нам удастся ее догнать. Птичка уверенно полетела в правый проход, а ребята последовали за ней. Постепенно стены начали снова сужаться, а тьма сгущаться, словно змеиная пасть. Сперва они шли достаточно уверенно, но потом Эмиль не выдержал и остановился, прижавшись к стене и тяжело выдохнув. — Не могу… — Эй, ты чего? — Лука встревоженно подошел к нему и поддержал. — Успокойся, это просто иллюзия. — Нет… Она словно сжимается… — пациент нервно сглотнул, на лбу выступил холодный пот. — Прости, я не могу… — У тебя что, клаустрофобия? Погоди, я сейчас… Лука быстро запустил руки в сумку и выудил свое портативное устройство. На ощупь он соединил проводки с маленькой батарейкой и вкрутил в патрон лампочку, после чего коридор залил слабый желтый свет, а Эмиль судорожно выдохнул. После того, как он убедился, что стены и правда не сужаются, пациент смог продолжить идти вперед. — Почему ты ее сразу не достал? — с легкой укоризной спросил он у Луки. — Батарейку надо беречь, — уклончиво ответил изобретатель. — Она у меня последняя. Я не думаю, что тут есть еще… Внезапно Лука замолк и посмотрел вперед. Сделав знак Эмилю прислушаться, они оба застыли. Соловей улетела куда-то вперед, и даже шороха ее крыльев уже не было слышно, зато появился другой звук. Тихие всхлипывания. — Эмма? Лука громко крикнул в коридор. Не в силах больше стоять на месте пациент пошел вперед, перехватив у «заключенного» патрон, и после недолгих поисков, они вышли к еще одной развилке. Здесь было гораздо светлее, на стенах красовались бронзовые подсвечники, от которых исходил бледно-зеленый свет, а вместо проходов далее находилось три двери. Одна из них была заколочена досками и словно выжжена, на второй не было никаких опознавательных знаков, и даже ручка ее была чистой. А вот третья… У Луки озноб пробежал по спине. На третьей двери на дверной ручке отчетливо вырисовывалась римская цифра «пять». И именно у этой двери сейчас застыла садовница. Она стояла с вытянутой рукой, готовая коснуться ручки, веснушчатые щеки были мокрые от слез, но выражение лица было очень решительным. Девушка уже даже положила руку на дверную ручку, когда изобретатель очнулся и крикнул: — Эмма, стой! Она испуганно отдернула руку и обернулась. Казалось, что она даже не понимает, что происходит, и как сюда попала. Эмиль медленно подошел к ней и положил руки на плечи, и только в этот момент садовница словно очнулась. Она тихо всхлипнула и задрожала. — Я не хотела убегать… Я просто… Я просто подумала… — она пыталась говорить, перебарывая нервную икоту. — Е-если я п-попаду в Игру… Я с-смогу… я найду Эмили! Она ведь не у-умерла? Эмиль тяжело выдохнул и прижал девушку к себе, ласково поглаживая по голове. Лука тоже приблизился и грустно посмотрел ей в глаза. — Я тоже был на Игре, Эмма. И другие… другие пленники мне рассказали, как работают куклы. Если бы человек был жив, она даже не стала бы двигаться. Ноги Эммы подкосились, она не упала только потому что ее держал Эмиль. Уткнувшись ему в плечо, она дала волю эмоциям. Пациент чувствовал себя очень неловко, но чтобы ее не обидеть, ласково обнимал и гладил по голове, а «заключенный» держал ее за руку. Сейчас ей нужна была поддержка. — Мы просто хотели уйти… и жить спокойно… — прошептала девушка, глотая слезы. — Почему же… — Эмма, наш путь здесь еще не окончен, — Лука чуть сжал ее руку. — Вспомни про письмо. Ты же приехала в Поместье, чтобы узнать об отце, верно? Мы будем рядом, мы поможем! — Знаешь, как Орфей испугался, когда увидел, что ты убежала? — Эмиль чуть улыбнулся. — Он чуть сломя голову в этот коридор не полетел. Он и так себя виноватым чувствует, что принес тебе такие плохие новости, может не будем его пугать еще сильнее? Понадобилось время, но парни терпеливо дождались, когда садовница успокоится. К тому же, после того, как она выплакалась, ей стало легче. Глядя на парней покрасневшими от слез глазами она выдавила бледную улыбку. — Простите меня… Веду себя как маленький ребенок. — Все хорошо, Эмма, — Лука улыбнулся. — Давай пойдем обратно. Выпьем чаю в укрытии и придумаем, что нам делать дальше, хорошо? Вот увидишь, все будет в порядке! — Угу. Я приготовлю печенье к чаю! Немного приободрившись, девушка выпрямилась. Лука уже собирался просвистеть в тишину, чтобы позвать Соловей обратно и возвращаться назад, как вдруг неожиданный звук послышался по ту сторону двери с цифрой «пять». Это было настолько внезапно, что они сперва не поверили своим ушам и удивленно переглянулись, считая, что им послышалось, но странный звук повторился вновь, и на этот раз еще громче. Со смесью восторга, непонимания и страха троица смотрела на дверь, за которой послышался отчетливый собачий лай. — Вы это слышали? — первым отозвался Эмиль. — Да, — Лука нахмурился. — Собака лает. Я бы даже сказал, что щенок. — Может это выход? — Эмма снова протянула руку к ручке и сжала ее. — Я помню, что в прошлый раз наш опыт явно не удался… но мы не встречали еще животных в Поместье. — А Соловей? — усмехнулся Эмиль. — Соловей больше дух дома, как мне объяснил писатель, — возразил Лука. — Вряд ли ее можно классифицировать как питомца. Разговор зашел в тупик, а лай снова раздался по ту сторону двери. Садовница еще крепче сжала ручку. — Давайте проверим? — решилась она. — В крайнем случае заложим эту дверь каким-нибудь камнем, чтобы она не закрылась и вернемся. Лука и Эмиль переглянулись, после чего дружно кивнули головой. С большей уверенностью, садовница повернула дверную ручку и распахнула настежь дверь. В лицо выжившим дохнул свежий осенний ветер. Немного зажмурившись от внезапного яркого света, троица прошла вперед, осматриваясь. Впереди, насколько хватало глаз простиралось большое серое плато, освещенное восходящим в зенит солнцем и на секунду ребята подумали, что вышли из Поместья. Однако присмотревшись внимательнее они поняли, что знакомых стен не видно и в помине. Здание, из которого они вышли больше напоминало небольшую пристройку на кладбище, схожую с крематорием, а впереди простиралось собственно и само кладбище. Могилы стояли в три-четыре тесных, но очень длинных ряда, а по правую руку от пристройки возвышалась заброшенная церковь из потускневшего красного кирпича. Где-то на крыше громко каркали вороны, разнося эхо по открытому пространству. А с дальнего угла кладбища слышался тот самый таинственный лай, который ребята услышали за закрытой дверью. — Где это мы? — тихо пробормотала Эмма.