***
Поднимаясь к себе в комнату, Джозеф уже не чувствовал себя так напряженно. Новости, которые сообщил им с Идрой Хастур действительно были хорошими. Конечно, все еще актуален был вопрос кто отправится на следующую Игру, но тут следовало действовать осторожно и не допустить ошибок, как случилось с «заключенным». Надо было продумать все до мелочей. Проходя мимо большого зеркала, Граф мельком взглянул на отражение. Трещины на лице все еще были и не торопились пропадать, что ужасно исказило его внешний вид. Было неприятно видеть собственное лицо в таком состоянии и он поспешно отвернулся, что-то быстро говоря себе под нос на французском. Хорошо, что никто из Охотников больше ему на пути не встретился. Он бы не вынес дополнительных издевок и нотаций с их стороны. А вот и комната. Дезольнье быстро открывает дверь и заходит внутрь. Только здесь он может выдохнуть спокойно и расслабиться. Сабля отставляется в сторону, сейчас в ней нет нужды, а он опускается в кресло, откинувшись на спинку и выдохнув. Тишина расслабляет напряженные нервы и приносит успокоение, по комнате витает аромат свежих роз. Новый букет красовался в вазе на тумбочке, нежные желтые лепестки только-только начали раскрываться. Видимо Эзоп принес с оранжереи. Красиво, черт побери… — Джозеф? Ты вернулся? А вот и он сам. Выходит из соседней комнаты, и медленно приближается. Справедливая осторожность — он ведь не знает, насколько раздражен может быть сейчас Граф, однако Джозеф только едва заметно улыбается. Было приятно, что его ждали. Бальзамировщик не испуган, да и затравленного выражения лица как такового нет. Наоборот, сейчас в его серых глазах он видит беспокойство и это ему нравится. — Да, mon cher… Тяжелый выдался поход в иную петлю. — Твое лицо… Что случилось? Эзоп остановился рядом с ним и осторожно коснулся рукой его щеки, где пролегла одна из самых глубоких трещин. Прохлада его пальцев была такой приятной, что Джозеф готов был замурлыкать, как довольный кот, но сдержал себя. Только по блаженно закрытым глазам Охотника можно было понять, что он испытывает удовольствие сейчас. — Нет причин для беспокойства. Я просто слишком долго пробыл в настоящем… Сам знаешь, как это пагубно влияет на меня. — Не похоже на тебя, — Эзоп чуть нахмурился. — Обычно все быстро возвращается в норму, разве нет? — Не в этот раз, mon cher. Неприятно это говорить, но может быть оно так останется навсегда. Горькая ирония послышалась в его голосе и тронула Карла до глубины души. Джозеф мог сколько угодно утверждать, что это не критично, что все в порядке, но Бальзамировщик знал, что он дорожит внешним обликом. Фотография, что висела в холле всегда напоминала ему о том, что по сути его уже нет в живых. Было странно испытывать жалость по отношению к нему, но Эзоп сейчас отмел эту мысль. Позже подумает об этом. — Подожди здесь. Карл скрылся за соседней дверью, где в последнее время ночевал и спустя некоторое время вернулся со своим чемоданом. Джозеф с трудом скрыл улыбку, заметив его — Карл даже не обратил внимание, что его вещи пропадали куда-то. Конечно заметит потом отсутствие некоторых компонентов, но это будет позже. Сейчас же он сосредоточенно перебирал свои вещи, пока не выудил из чемодана набор для мейк-апа и пару кисточек, а также тюбик с чем-то, похожую на тональную основу. — Если позволишь, то я могу попробовать убрать эти трещины… — потупив взгляд пробормотал Карл. Он слегка покраснел. — Oh oui, ты же Бальзамировщик… — Джозеф с легкой иронией усмехнулся. — Ну да, ничего необычного, я ведь и так мертв. — Прекрати, пожалуйста. Я просто хочу помочь. — Désolé mon cher, просто это довольно забавное стечение обстоятельств. Я не против, — Граф улыбнулся. — Только можно я не буду ложиться на кровать как труп? Эзоп покраснел еще сильнее, чем было до этого и кивнул. Разложив свой арсенал на столике рядом с креслом, он приблизился к Джозефу и начал осторожно наносить на трещины основу, попеременно работая кистями. Да, это было похоже на его основной труд, которым он занимался в реальности, потому рука была твердой, а движения уверенными. Но в то же время Эзоп ловил себя на мысли, что он словно пытается отреставрировать старую картину или статую. К тому же все его предыдущие клиенты… они не подавали признаков жизни. Не было чуть дрожащих ресниц или едва заметного дыхания, а кожа была подобна льду. Джозефу же явно его работа была по душе, он едва заметно улыбался, чувствуя, как по лицу скользят прохладные пальцы или мягкая кисть, растирающая пудру поверх основы. Шаг за шагом все недостатки медленно скрывались под тонкими слоями косметики и вот Эзоп откладывает в сторону последнюю кисть и удовлетворительно кивает головой. — Я закончил. — Можешь дать мне зеркало? Хочу взглянуть. Карл протянул его небольшое зеркало в золоченой оправе, которое лежало рядом с кроватью на тумбочке. Джозеф с удовлетворением отметил, что Бальзамировщик прекрасно справился со своей работой: следов косметики практически не было заметно, а уродливые трещины словно испарились с лица. Все выглядело также, как и до момента его ухода с Изнанки. — Incroyable, Эзоп! Словно ничего и не было! — Это не трудно, — Карл чуть улыбнулся за маской и убрал обратно все свои инструменты в чемодан. — Но тебе хотя бы будет не так обидно, если пройдешь мимо отражения. Джозеф отложил зеркало и осторожно притянул Бальзамировщика к себе, усадив на колени. Тот не особо сопротивлялся, но как будто старательно избегал взгляда Фотографа. Джозеф мягко приподнял его голову за подбородок, с нежностью глядя в дымчатые глаза и осторожно потянулся к маске, но Эзоп тут же перехватил его руку пальцами. — Не надо, — резко ответил он. — Хм? Что такое, mon cher? — Дезольнье прищурился. — Я не кусаюсь, с чего такой страх? — Просто… не надо… Пожалуйста… Джозеф удивленно приподнял бровь. Нет, ему не послышалось, в голосе Эзопа четко была слышна мольба. Это не просто капризы, с которыми он порой сталкивался, когда партнер проявлял строптивость, но нечто другое. Мягко высвободив свою ладонь из его пальцев, он осторожно снимает маску с лица. И почти сразу же понимает, почему Карл так стремился остаться в ней, когда увидел длинный порез на левой щеке, практически от уголка губ и до уха. Поборов в себе желание грязно выругаться, Граф просто молча прикрыл глаза и ласково коснулся пореза пальцами, успокаивая Эзопа. — Кто это сделал? — тихо спрашивает он. — Похоже на пощечину. Qui a osé? Эзоп молча покачал головой, он явно не хотел ничего говорить. Джозеф тихо вздохнул. Нет, не надо сейчас выпускать свой гнев, тем более на него, он и так напуган и слишком несчастен. Он с нежностью притянул парня к себе и мягко коснулся губами неровного шрама, заставив его вздрогнуть. — Mon cher, я не буду ругаться. Но мне нужно знать, кто посмел тебя ударить и за что? — Джек… — тихо пробормотал Эзоп, все также не глядя Джозефу в глаза. — Я… я сам виноват. Н-не стоило ему грубить… — Боже, ты что, накричал на него? — Фотограф удивился. — Не похоже на тебя. Что такого произошло? Что вообще случилось здесь, пока меня не было? — П-пожалуйста, Джозеф… Я не хочу рассказывать, — Эзоп опустил голову еще ниже. — Если позволишь… — Прости, Эзоп, но я вынужден настаивать, — перебил Фотограф, уже более строго смотря на него. — Я не потерплю такого обращения с тобой. Даже если это было заслуженно, я хочу знать причину. Понимая, что настырный Граф не отступит от своего, Бальзамировщик тяжело вздохнул. Он аккуратно положил руки ему на плечи, несильно сжимая и наконец-то поднял взгляд. Джозеф вздрогнул, когда понял, что он едва сдерживает слезы. Осторожно погладив его по пепельным волосам он кивнул, разрешая ему начать рассказ. — Джек отвел меня из подземелья к остальным, чтобы я осмотрел их, — Карл сглотнул. — Он сказал… что следующая Игра скоро начнется и каждый из выживших должен быть в нормальном состоянии. Я согласился с этим и занялся своей работой, после меня должны были отвести в комнату. И пока я там был в какой-то момент мы… Мы услышали крик. — Крик? Откуда? — Граф недоуменно моргнул. — С улицы что ли, за дверьми? — Нет… Крик Илая. После этого ответа Джозеф мгновенно все понял. В груди ожило прежнее ревнивое ощущение, которое возникало всякий раз, когда Эзоп упоминал Пророка, его можно было сравнить с дремлющим чудовищем, которое хочет вырваться и разорвать всех и все. Но пока любопытство было сильнее. Дезольнье никак не показывал свои эмоции и Эзоп продолжал говорить, хотя по нему было заметно, что он опасается рассказывать дальше. — Я понимаю, это меня не касается. Но Джозеф… Он так жутко кричал… Я… я просто хотел понять, что происходит… — Эзоп моргнул, из глаз все-таки побежали слезы. — Джек оттащил меня в камеру Наиба, я попытался вырваться и он ударил меня. Вот откуда порез. А потом он нас запер. Эти крики… Они длились очень долго! Что Хастур с ним сделал? — Должно быть пытался узнать информацию, куда спрятали гроб, — пожал плечами Фотограф, стараясь сохранять спокойствие. — Брось, mon cher, ты же прекрасно знаешь для чего он туда спускается. Ничего не изменилось. — Ты ведь и сам был живым человеком. В конце-концов, ты держишь меня рядом с собой, — Бальзамировщик чуть сжал руки у него на плечах. И знаешь, как легко сломать и без того шаткое душевное равновесие. Джозеф, я не могу… Илай… — Достаточно. Граф немного грубовато вытер слезы с его лица, старательно сохраняя спокойствие. Подхватив Карла на руки, он отнес его на кровать и нежно поцеловал в губы. Эзоп не сопротивлялся, он вообще больше ничего не говорил, однако печальное выражение лица никуда не ушло. — Не стоит зацикливаться на этом, mon cher. С Пророком все будет в порядке. Он ведь знал, что рано или поздно Лорд Хастур снова придет к нему с этими вопросами. Вы заварили эту кашу, а нам теперь приходится разбирать последствия. Не забывай об этом. — Д-да… Я понимаю… — Хорошо. А теперь, как насчет того, чтобы успокоиться и отдохнуть? — Граф чуть улыбнулся. — Останься со мной сегодня. Трогать я тебя не буду, обещаю. — Подожди, — Эзоп удивленно моргнул. — Но я же обещал тебе, что мы проведем вечер вместе, разве нет? Ты еще хотел сделать несколько фотографий в саду… Чудовище в груди приятно замурлыкало. Губы Графа растянулись в улыбке еще шире. — Мне приятно, что ты это помнишь. Но сейчас ты кажется немного не в настроении, верно? Лучше пока отдохни. У нас еще будет время, чтобы провести его вместе. Да и чего скрывать, я тоже вымотан. Бальзамировщик с благодарностью посмотрел на него. Поддавшись внезапному желанию, он притянул Фотографа к себе, даря ему еще один поцелуй, от которого тот не стал отказываться и с нежностью обнял партнера, запуская пальцы в золотистые локоны и срывая ленту. Джозеф легко простил ему эту маленькую шалость. Сейчас, когда Эзоп был рядом и дарил ему столько неожиданной теплоты и любви он готов был простить ему все что угодно…***
Фотограф тихо закрыл дверь за собой и спрятал ключ во внутренний карман пиджака. Непонятно, зачем он захватил с собой в последний момент саблю, просто промелькнула мысль, что она может пригодиться. Эзоп уже крепко спал и не услышал, как Граф ушел, а тот едва подавил в себе желание покрыть его спокойное лицо поцелуями снова. В следующий раз. Весь остаток дня их разговор не выходил у Джозефа из головы. И хотя ему было абсолютно все равно, что дальше случится с Илаем и как Хастур решит действовать дальше, слезы Бальзамировщика он простить себе не смог. Дезольнье был зол на самого себя за принятое решение, однако настойчиво шел вперед, минуя коридоры и спускаясь в подвалы. Он знал, что Джек и Хастур внизу — если скоро состоится Игра, то они проверяют каждый из ракетных стульев. С Потрошителем также требуется провести разговор по душам, но сперва надо решить главный вопрос. И решить как можно быстрее, пока он его в конец не замучил. Он нашел обоих там, где и ожидал — в небольшой пристройке. Джек был навеселе в предвкушении новой Игры. Он давно уже не выходил на поля и сейчас развлекался в редком случае в играх Блекджека, которые Охотники порой устраивали для выживших, запертых в Изнанке, чтобы они совсем не зачахли, но по нему заметно было, что он соскучился по настоящему делу. Хастур же сохранял спокойствие. Почувствовав присутствие Фотографа, он повернулся ко входу и чуть склонил голову. — Джозеф? Не ожидал тебя увидеть здесь в столь позднее время. — Действительно, — Джек усмехнулся. — Мы думали, что сегодня вечером ты будешь занят. — Есть пара вопросов, которые требуется решить, не откладывая на завтра, — Граф чуть дернул плечом. — Кстати, Джек, с тобой поговорю отдельно. Не припомню, чтобы разрешал наносить повреждения моему пленнику. — Ой, да брось, это случайность! — Потрошитель отмахнулся. — Да и потом, нечего так кричать. Признаю, оплошал только в том, что не сдержал туманное лезвие. — Вы это про что? — заинтересованно спросил Хастур, прищурившись. — Пока ты находился в подвале у Пророка, мы услышали его крики, — с готовностью объяснил Джек. — Эхо стояло что надо. Эзоп Карл тут такое устроил! Пытался прибежать к вам туда, ну я для успокоения и дал ему пощечину. Пока ты не покинул подземелье он сидел с Субедаром в камере, после я его вернул в комнату Джозефа. — О, так нас слышали? — тонкие губы Божества растянулись в улыбке. — Ну я его предупреждал. Если бы не упрямился, тогда бы все было спокойно и тихо. — Оставим лирику, Хастур, — прервал его Джозеф, скрестив руки на груди. — Я хочу спуститься к Пророку. Предоставишь мне ключ? — А? Зачем это тебе? — Хочу кое-что проверить, — Фотограф даже не моргнул, когда оба Охотника смерили его любопытными взглядами. — Это ведь не займет много времени? — Ну в принципе нет… — задумчиво протянул Хастур. — Только почему так внезапно, объясни? Неужто тебя разжалобил Бальзамировщик? Джозеф сердито цыкнул. Не хотелось бы пускаться в серьезные объяснения, но походу без этого не обойтись. Он отошел немного в сторону, задержавшись взглядом на одной из картин и выдержал паузу, тщательно обдумывая слова. — Просто ты мог не учесть пару фактов, когда доставал информацию. Например эмоциональное состояние парня. — Ты это о чем? — король в желтом удивился. — О том, что у нас тут все-таки не Ад, а Чистилище, — с нажимом ответил Джозеф. — Мы подвергаем их испытаниям, чтобы они смогли вынести для себя уроки. Даже в том, что я делаю есть поучительная ветвь. Не смотри на меня так, Джек! — сердито сказал он Потрошителю, буквально ощущая, как тот неверяще улыбается под маской. — Или ты думаешь, что со стороны Бальзамировщика влюбляться в очевидный труп — хорошая идея? — Считаешь, что я переборщил с действиями? — вопросом на вопрос ответил Хастур. — Но в этом подвале ничего нет. Брось, Джозеф, чтобы он мог вытворить что-то из вон выходящее ему придется постараться. — Tu peux m'emmener dans ce putain de sous-sol?! Фотограф начинал злиться еще сильнее. Рука непроизвольно легла на оружие. Заметив это, Джек покачал головой. — Да будет вам, нашли из-за чего ругаться. Лорд Хастур, давайте проверим, — он с уважением поклонился Божеству. — Если все в порядке, то Джозеф успокоится и уйдет, а если нет… Ну будем действовать по обстоятельствам. Некоторое время выдержав молчание, Хастур медленно кивнул и первым двинулся вперед, в подземелье. Эхо от их шагов гулко разносилось вперед. Некоторые из выживших еще не спали и удивленно провожали взглядом странную делегацию. Приблизившись к широким каменным воротам, Божество как обычно прислушалось, однако изнутри не доносилось ни одного звука. Просто тишина. — Он скорее всего спит. Некрасиво будить его среди ночи. — Открывай, Хастур. Джозеф не собирался уходить отсюда, по нему это было видно. Джек что-то тихо проворчал себе под нос, но также остался стоять на месте. Божество извлекло из одежд ключ и быстро провернуло замок, открывая ворота. Как только бледный свет с коридора немного проник в подземелье, Граф испытал странное чувство, похожее на смятение и тревогу. Что-то было не так. — Почему так темно? Он не зажигает свечи? Потрошитель нахмурился. Это действительно было странно. Обойдя Хастура, он первым зашел внутрь, осматриваясь в каменном мешке. Бегло просмотрев угол с кроватью и не обнаружив Пророка там, он медленно направился в сторону книжного шкафа, но на полпути внезапно остановился. — КАКОГО ЧЕРТА?! Его возглас был настолько неожиданным, что заставил ожидающих снаружи буквально влететь внутрь. Проследив за взглядом Джека, Джозеф вздрогнул, в горле встал ком. Чудовище, до этой поры дремавшее в груди внезапно тихо заскулило от страха. Хастур и вовсе неверяще смотрел вперед на центральную колонну и не мог отвести взгляд от жуткого зрелища, отказываясь воспринимать реальность всего происходящего. Возле центральной колонны валялся опрокинутый стул. Илай висел в самодельной петле в метре от пола, почти без признаков жизни. — Merde!!! Джозеф оказался быстрее Джека. Быстро подбежав к колонне, он поднял стул, одним прыжком запрыгнул на него, выхватил саблю и метким ударом вверх перерубил ремень, который Пророк использовал вместо петли. Щупальца, призванные Хастуром мягко поймали падающее тело и опустили на пол. Граф, торопливо спустившись, убрал остатки удавки и расстегнул накидку, быстро растирая его шею руками, надеясь, что еще не слишком поздно. Лицо Илая покрылось красными пятнами, а грудь очень слабо вздымалась, значит висел он не так уж и много времени. Буквально через пару минут настойчивых действий Фотографа, Пророк дернулся и зашелся судорожным кашлем, даже не замечая происходящего вокруг. — Молодец Джозеф… — тихо пробормотал Джек. Как и Хастур он был несколько ошарашен ситуацией. Божество и вовсе поспешило скрыться за одной из колонн и отозвало все щупальца. Фотограф медленно кивнул. Он сидел рядом с Илаем, пока тот не прокашлялся, и не начал слабо дышать. Наверное, если бы Дезольнье был живым, у него бы бешено стучало сердце от случившегося. Пророк слабо приподнял голову и содрогнулся, увидев Графа рядом. Повязки у него на лице не было и было прекрасно видно его заплаканные покрасневшие глаза. Он даже предпринял слабую попытку отползти, однако Джозеф молча остановил его, прижав к себе. — Совсем из ума выжил? — тихо спросил он его. — Ты чего творишь?! — От… пус… ти… — сиплым голосом пробормотал Илай. Он попытался отпихнуть Фотографа, но был настолько слаб, что почти сразу же рухнул на него, проваливаясь в глубокий обморок. — Ну отлично… — Джек покачал головой. — Теперь к нему еще и охрану надо приставлять, чтобы он с собой не покончил? Ну что за ужас. — Джек, закрой рот. Джозеф осторожно взял Илая на руки. Парень был чертовски легким, в голову закралось подозрение, что с момента пыток он даже не притронулся к еде, которую ему принесли и максимум привел себя в относительный порядок. Повязка и вовсе лежала на кровати рядом с подушкой, рядом с чуть увядшей желтой розой, которую принес ему Эзоп. — Что ты делаешь, Джозеф? — поинтересовался Хастур. — Я и сам бы хотел знать… Но пока что про подземелье можно забыть. Дезольнье решительно развернулся к выходу, сопровождаемый взглядами товарищей и унося Пророка прочь из каменного мешка. Никто даже не попытался его остановить. Его душила изнутри странная горечь. Она желчью расползалась по телу и отравляла разум, однако он не останавливался, упрямо идя вперед, пока подземелье, подвал с пленниками и в принципе этот длинный коридор не остались позади. Кларк больше не вернется в этот каменный мешок, это он понимал как никогда четко. Но и к себе в покои он его не понесет — отравлять себя еще и постоянной ревностью он не собирался. Но несмотря на все эмоции, которые его сейчас переполняли, он был уверен, что все сделал верно. Это не Ад. Это Чистилище. У всех есть шанс выбраться отсюда… «Кажется у Марии есть небольшая комната…»