***
Чувствовать, как сухой жаркий ветер дует в лицо, было приятно. Му Цин любил свою машину, и, может быть, любил чувство свободы, которое торжествовало в нем, когда он ехал по бесконечным дорогам. За окнами мелькали пальмы, пустынная местность, иногда парки и частные дома с разбитым садами. В Палм-Спрингсе было несложно найти мини-гольф, так как здесь располагалось много туристических мест. Се Лянь включил радио и откинулся на сиденье, натягивая на себя кепку. Его истощал такой климат, а Му Цин уже почти привык к постоянному солнцу. По Фэн Синю нельзя было понять, как он себя чувствует, но Се Лянь почти каждый день приходил в общежитие уставшим и больным. Занятия физической культурой на стадионе академии истощали его. Они были обязательными, так что Му Цин ничего не мог сделать с тем, что Се Лянь чувствовал головную боль и вялость во время игр в волейбол на свежем воздухе. Фэн Синь иногда сменял его на поле, давая время передохнуть, но и на нём это сказывалось плохо. Возможно, он не показывал боль, но Му Цин был уверен, что тот уже получил несколько ожогов на солнце. Слушая какую-то песню, Му Цин продумывал варианты получения освобождения от уроков на улице для его подопечных. Фэн Синь и Се Лянь считались его младшими братьями. Можно было позвонить алхимикам и попросить у них справки о каких-то болезнях или что угодно, чтобы больше не видеть расстроенное лицо Се Ляня. Он выглядел слишком беспомощным в такие моменты, и Му Цин серьезно начинал беспокоиться о его здоровье. Пока Се Лянь и Фэн Синь были на кормлении, Му Цин пытался дозвониться до Инь Юя, но сеть за городом ловила плохо. Так что он решил изучить книги Марты на полках. Пэй Мин, сидящий рядом, читал какие-то распечатки, шепча что-то из Шекспира. — «Сон в летнюю ночь»? — Незаинтересованно спросил Му Цин, садясь в кресло. — «Гамлет», — ответил Пэй Мин, ослепительно улыбнувшись. — Всегда хотел попробовать себя в театре. Расскажу Ши Уду — обхохочется. Му Цин улыбнулся, прислушиваясь к тому, как Ши Цинсюань разговаривал со своим братом по телефону. Как оказалось, они приходились друг другу сводными братьями — поэтому Ши Цинсюань был дампиром и не принадлежал к основной ветви их королевской семьи. Еще одна попытка созвониться с Инь Юем не увенчалась успехом, поэтому Му Цин взял один из журналов на столе и начал читать, думая, что позже он сможет попросить у Ши Цинсюаня телефон для звонка. — Не думал, что тебе по душе такое, — послышался голос Фэн Синя где-то сбоку. Му Цин изо всех сил старался избегать мыслей о том, что морой только что пил кровь, но не удержался от беглого взгляда на Фэн Синя. Его лицо было чистым и даже бодрым, а на губах — ни следа крови. Фэн Синь быстро облизнул губы, доставая из холодильника баночку холодной колы, так что Му Цин отвел взгляд. — Особо нет альтернативы, — процитировал его фразу Му Цин, отвлекаясь. — Мои слова так ценны для тебя? Даже запомнил. Му Цин закатил глаза, а Фэн Синь сел на кресло напротив, разглядывая его лицо. Взгляд задержался на небольшой татуировке на щеке. — Это обычная татушка или она что-то делает? — Спросил он, открывая банку. — Выглядит стильно. — Она зачарована. Может контролировать некоторые наши слова и дает хороший иммунитет к заболеваниям. Фэн Синь не показал удивления, но точно не ожидал такого ответа. Му Цину не хотелось признавать, что даже в нем есть частичка вампира — с тех пор, как он стал полноценным алхимиком. Татуировка стала символом их гуманизма, верности идее, преданности людям. Получение золотой лилии было особенной церемонией в жизни каждого алхимика. Му Цин помнил первый раз, когда ему наносили татуировку. Он чувствовал, что это было значимым событием, чем-то личным и сокровенным для него. Подтверждением, что он поступает и будет поступать верно, во благо людям. Когда Се Лянь вышел к ним, он тоже стал заметно бодрее. Му Цину даже показалось, что его кожа слабо подсвечивалась изнутри. Это было из-за закатного солнечного света, заливавшего комнату, делавшего атмосферу немного загадочной. Все уже ждали его в машине, когда Му Цину перезвонил Инь Юй. Кратко объяснив ему ситуацию, тот ждал ответа, но получил только отсрочку: — Ты же знаешь, что солнце не так уж и сильно им вредит, — голос Инь Юя в трубке был немного искажен. — Это не необходимость, так что мы не станем этим заниматься. Он замолчал на пару секунд, а потом обеспокоенно спросил: — Тебе же их не жалко? Му Цин напряженно вздохнул, чувствуя липкий страх на краю сознания. Он снова мог попасть под подозрения. Замять ситуацию было просто, но это не было тем, что ему хотелось сделать изначально. — Нет, — твердо ответил он, бросая взгляд на Пэй Мина, читающего строки наизусть перед Се Лянем и Фэн Синем. — Но это влияет на их успеваемость. Не хочу привлекать лишнее внимание. Будет совсем плохо, если их исключат из-за физкультуры. — Придумай что-нибудь, — одобрительно сказал ему Инь Юй. Он помолчал несколько секунд, и Му Цин слушал шуршание бумаг. — Кстати, не хочешь встретиться через пару недель? В церкви будет проходить служба. — Я же на важном задании, меня не отпустят, — Му Цину почему-то не хотелось видеть Инь Юя сейчас. — Я уже выбил разрешение нам обоим. Сказав ему, что перезвонит позже, Му Цин прислонился к дверце машины со стороны водительского сиденья и вздохнул. Слишком много вещей лежало на его плечах, чтобы вот так срываться в другое место. Он ненавидел незаконченную работу так же, как и недостаточно хорошо выполненную. Когда Му Цин завёл машину, все притихли, ожидая какого-то вердикта. «Я точно не должен чувствовать себя виноватым перед ними» — подумал он, но ничего не сказал. Остаток вечера Му Цин почти не помнил. Составляя список дел на воскресенье, он уснул быстрее, чем обычно.***
— Ты правда уверен, что нам это нужно? — Фэн Синь с сомнением смотрел на набор для уборки в руках Му Цина. — Если ты собираешься жить в бардаке, то это не мое дело, — ответил Му Цин и бросил в корзину несколько тряпок и моющих средств. В его планах был день, когда нужно было докупить некоторые нужные вещи для жизни в общежитии. Комнаты в корпусах академии выглядели прилично, но Му Цин считал, что во всём следовало поддерживать порядок. Он не брал с собой много вещей, привыкший к быстрым сборам и путешествиям налегке, поэтому поездка в супермаркет была просто необходимой. Се Лянь ушел выбирать электрический чайник, а Му Цин отправился за моющими средствами и некоторыми лекарствами. Фэн Синь увязался за ним только потому, что потерял из вида друга. — Знаешь, тебе стоит говорить прямо, если тебе что-то во мне не нравится, — Фэн Синь, похоже, был не в настроении с самого утра. — Мне неприятно не из-за тебя конкретно, — легко сказал Му Цин и потянул за собой тележку. — Если бы вы, вампиры, включили мозги и увидели что-то дальше своего носа, то ты бы понял, почему у меня к вам такое отношение. Се Лянь в этом плане более догадливый, чем ты. К концу недели Му Цин заметил, что им всем стало некомфортно. Некоторые сохраняли молчание, поджимая губы, а другие начинали вести себя раздражительно. «Все они устали так же, как и я» — думал он и старался вести привычный образ жизни. Такая радикальная смена места, климата и компании давила на каждого. И если Фэн Синь и Се Лянь страдали больше физически, то Му Цин устал от противоречий в себе. Каждый вечер, отсылая небольшие отчеты Лин Вэнь, он думал только о том, что зря взялся за эту работу. Видимо, он все-таки был слишком юн и неопытен, чтобы брать ответственность за такое большое количество людей. — Нам нужно поставить сигнализацию в дом, Марта просила об этом, — сказал Ши Цинсюань. Он всегда держался на расстоянии, уважая личные границы Му Цина. Видимо, их общение в России повлияло на него, и Ши Цинсюань был достаточно внимательным, чтобы это запомнить. — Зачем она ей? — Она говорит, что видела кого-то ночью в окне. Какая-то девочка в соседнем отделе уронила игрушку, и Му Цин невольно вздрогнул. — Кажется, это бред, — сказал он, устало вздыхая. — Может, на ней так сказались частые кормления? Алхимики проверяли дом несколько раз до этого. — Обычно люди не становятся тревожными и подозрительными из-за этого, — возразил Фэн Синь, смотря по сторонам. Он казался Му Цину странным в последнее время. И непонятно было, то ли Му Цин стал чаще обращать на него внимание, то ли что-то правда случилось. Пэй Мин ничего ему не выдал, но Се Лянь тоже вел себя нехарактерно для него в определённые моменты. Все эти тайны легли грузом на Му Цина, и, несмотря на поддержку Инь Юя, это было невыносимо тяжело. — Знаешь, я думаю вступить в швейный клуб, — сказал ему как-то вечером Се Лянь. — Говорят, что за счет дополнительных активностей можно закрыть семестр по физкультуре. А еще там есть ювелирное отделение, давно хотел этим заняться. Вечер ложился оранжевыми тенями на стены их комнаты. Это был один из тех спокойных дней, когда Му Цин почувствовал себя немного лучше в Палм-Спрингсе, в академии, в этой маленькой комнате. — Хорошо, — просто ответил он, постаравшись вложить в это слово всю благодарность. — Хорошо, — кивнул Се Лянь, улыбаясь мягко и тепло. Дни начали пролетать незаметно: Му Цин подружился с преподавателем зарубежной литературы и начал писать работу по истории развития книг ужасов. Это так увлекало, что другие раздражающие детали совместного быта почти не замечались. Се Лянь оказался чистоплотным и попросту приятным в совместном проживании, так что Му Цин больше не волновался о нём. Пэй Мин, кажется, влился в компанию театралов так сильно, что они собирались вместе на ужины в разные кафе рядом с академией. Он всё еще следил за безопасностью Фэн Синя, но позволял себе некоторые поблажки. Му Цин не чувствовал необходимости вразумить его, так что не делал никаких замечаний. Вечерами они часто выбирались в разные места вчетвером. Ши Цинсюань любил маленькие магазины со старинными вещами, а Се Лянь долго рассматривал разные украшения в них. Му Цин стоял в стороне, продумывая, когда им будет нужно выбраться на кормление или на мини-гольф. Фэн Синь обычно молчал. Только он из всей компании выглядел уставшим, как будто взял себе десяток письменных работ. И Му Цин понял бы его, да только знал, что тот не брал много дополнительных курсов. В груди растекалась тревожность, подбивая его на какие-то действия. Загвоздка была в том, что проблема еще не возникла, чтобы ее решать.***
Се Лянь не страдал от бессонницы — или, по крайней мере, так думал Му Цин, не замечая за соседом определенных порывов поболтать ночью. Именно поэтому холодные руки, схватившие его посреди ночи, заставили Му Цина не на шутку испугаться. Он спал чутко, но за день так устал, что заснул очень быстро и крепко. Вставать в два часа ночи не входило в его планы. — Какого черта? — Прошептал Му Цин, отталкивая от себя Се Ляня. Тот сел рядом на кровати, взволнованно глядя на него. — Ты должен помочь Фэн Синю, — пробормотал он, теребя в руках край одеяла. Мысли Му Цина остановились на напряженных пальцах Се Ляня, на одеяле, которое принадлежало не ему. — Пэй Мин с ним, но тебе точно нужно приехать. «Зачем мне все это?» — подумал Му Цин, ложась обратно на кровать. Он потянулся рукой к телефону, но Се Лянь остановил его. — Там нет связи, — сказал он. — И как же ты вообще узнал обо всем этом, если там нет связи? — Недоверчиво спросил Му Цин, все еще тая надежду, что его разыгрывают. Се Лянь замялся и толком не ответил на вопрос. Его слова начали раздражать Му Цина: никто из их компании не воспринимал его всерьез достаточно, чтобы рассказать, что происходит у Фэн Синя, но помогать посреди ночи должен был именно он. Лицо Се Ляня в ту ночь, застывшее в своей печали, запомнилось Му Цину смутно только потому, что он даже не хотел на него смотреть. — У меня есть адрес. Либо ты сейчас едешь, либо они попадут в беду. Му Цин поморщился. В голове снова стали возникать мысли о возвращении Се Ляня к жизни, которые он так старался забыть всю прошлую неделю. Теперь его грусть показалась Му Цину преувеличенной, и он правда чувствовал себя странно, разговаривая с ним. — Пожалуйста? Только ты можешь им помочь, я останусь здесь с Цинсюанем. Ничего не говоря, Му Цин сдвинул Се Ляня с кровати и встал. На стуле все еще висела форма, которую он не успел повесить в шкаф вчера вечером. Му Цин натянул рубашку и брюки. Он больше не задавал вопросов, только чувствовал невероятную усталость и неприязнь. — Давай свой адрес, — сказал Му Цин, оглядываясь на зеркало и с сожалением смотря на темные круги под глазами. Выглядел он довольно паршиво и чувствовал себя не лучше. Хорошо проведенное время исчезало из его воспоминаний, оставляя после себя только горький привкус долга и страх подвести команду.