Pourquoi je me méfie?

«You're the type of person that trusts everyone unless they've given you a reason not to, aren't you? Is that a problem?» Потребовалось несколько дней, чтобы Фэн Синь смог перестать избегать любых людей, кроме Му Цина и Пэй Мина. Он исправно ходил на пары, здоровался со знакомыми, но на обедах и ужинах отсаживался от всех, а приходя в комнату ложился спать. Для него это время прошло незаметно — только Пэй Мин говорил с ним, описывая всё, что происходило за день. Фэн Синь не признавался себе, но это правда помогало. Иногда Му Цин выдергивал его из колеи привычных дней, и они посещали какие-то места, но Фэн Синь не мог вспомнить ничего. Он делал свою работу четко и правильно. В этом не должно было быть его чувств — и он не чувствовал. Он ни разу не задумался о том, что сказал ему Се Лянь тем вечером. Не потому, что Фэн Синь считал эти слова неважными или пустыми. Не потому, что он не любил его или стал любить меньше. Просто он не видел никакого другого выхода из этой ситуации. Он уже давно осознал, что дух влияет и на Се Ляня. В какой степени он уничтожает его, Фэн Синю до этого момента было неясно. Сил говорить снова не было, поэтому он забыл об этом, впадая в цепь привычных дней, крепкую и сковывающую руки. В этот раз ему пришлось надеть что-то официальное для очередной поездки с Му Цином. Фэн Синь перегорел к этому так же, как и ко всему другому, поэтому он не волновался ни о чем и не беспокоил алхимика пустыми разговорами. Ехать было долго, и Фэн Синю даже удалось почти заснуть через какое-то время, но голос Му Цина разбудил его. — Нам осталось около двух мест, — сказал он, и радостные нотки невольно прозвучали в этом простом предложении как еще одно доказательство того, как же Му Цину ненавистно проводить время с вампиром. Конечно, иначе быть не могло, и Фэн Синь не мог винить алхимика за то, что ему было положено чувствовать. Му Цин был напряжен, и это можно было увидеть с первого взгляда: он наверняка успел заметить перемену в поведении обоих мороев, но никто не мог рассказать ему, что конкретно произошло. — Хорошо, — кивнул Фэн Синь, снова закрывая глаза. Если бы он видел лицо Му Цина, то он мог бы заметить неудовлетворенность таким коротким ответом, но, конечно, он не заметил. Вряд ли хоть какие-то чужие эмоции были важны для него сейчас. Му Цин надел черные очки, когда солнце начало светить в лицо, и снова предпринял попытку поговорить. Он чувствовал, что все это немного ломало его: Му Цин никогда еще не пытался вмешаться в отношения между вампирами. — Мне кажется, что между тобой и Се Лянем что-то произошло, — сказал он, выдавая всё, как есть. Му Цин совершенно не умел мягко начинать разговоры по душам. — Думаю, мне нужно знать, что случилось, потому что это сказывается на вас обоих. Фэн Синь невольно нахмурил брови. Он не мог понять, почему алхимику вообще захотелось узнать об этом. Внутренние конфликты не могли никак помешать его работе, и Фэн Синь не собирался совершать необдуманные поступки из-за этого. После нескольких минут размышлений об этом, Фэн Синь вспомнил, что Му Цин уже успел стать свидетелем его спонтанного и странного поведения. Они предпочитали не вспоминать тело того стригоя на парковке. Картинка наконец сложилась: скорее всего, Му Цин просто не хотел других проблем из-за его состояния. — Это долгая история, и я не имею права говорить об этом без согласия Се Ляня. — Се Лянь уже сказал мне кое-что о вашей связи, — ответил Му Цин с небольшим давлением. — Так что ты имеешь право говорить все, что хочешь. Это останется между нами. — Что ты знаешь? Алхимик задумался над ответом. Видно было, что ему нужно время, чтобы собраться и выдать что-то, благодаря чему Фэн Синь мог бы открыться ему в ответ. Он совершенно не имел таких эмпатических навыков, и это убивало в нем все желание начинать подобные разговоры. — Он рассказал мне, что ты воскресил его с помощью духа, — осторожно начал Му Цин, подбирая слова. — Что теперь между вами есть связь. Но он не вдавался в детали. Хотя, исходя из всего, что я видел, я сам могу догадаться о некоторых вещах. — Я воскресил его, — согласился Фэн Синь, пусто и угрюмо смотря вперед, на бесконечную дорогу и чистое голубое небо. — Но ты не знаешь всего, что было раньше. Вся семья Се Ляня погибла при пожаре несколько лет назад. Когда он стал совершеннолетним, то поднялся вопрос о его участии в королевском совете. Так как у него нет живых родственников, он не может голосовать. Наемники убили его на одной из церемоний, чтобы пресечь еще одну династию, — Фэн Синь замолчал на мгновение, но потом продолжил. — Я воскресил его. Он был моим другом, а я повел себя эгоистично, потакая своему желанию оставить его в живых. Ты же знаешь, что возвращение человека из царства мертвых… — Это большой грех, — продолжил Му Цин. — Переворот жизненного цикла. — Но все посчитали это чудом, даже он. Он долго видел меня своим ангелом, — слова Фэн Синя звучали тихо и бездушно. — Моя душа привязала его к себе. Когда я использую дух, я забираю свои жизненные силы. Теперь я забираю его силы тоже, растрачивая их на пустяки. У меня проблемы из-за духа, я много лет принимал лекарства и посещал психиатра, но не мог использовать магию. После воскрешения я вновь почувствовал, как по моим венам течет магия. Это было ложное ощущение счастья. — Ты не можешь винить себя за то, что не знал об этом, — сказал Му Цин, внутренне удивляясь тому, как он смог выдать такую фразу. — Не могу, но я должен был взять ответственность за него. Должен был проговорить это раньше. Мы бы решили, как всего избежать. — Иногда нужно дать кому-то другому право брать ответственность. — Тебе бы послушать свои же слова, — негромко засмеялся Фэн Синь. — Но, в конце концов, это вылилось в то, что у нас начался депрессивный эпизод. Одновременно. Он пришел ко мне и попросил снова принять лекарства, но я не смог согласиться. Мне нужно помогать тебе и делать так много вещей… Му Цин громко вздохнул, стараясь унять непонятную злость в себе. Он был зол на себя за то, что не заметил всего этого раньше. В какой-то степени во всей этой ситуации была вина алхимика, но он решил, что не станет тратить слишком много времени на мысли об этом. — Сегодня — последний раз, когда ты будешь использовать дух со мной, — сказал он после нескольких минут молчания. — Ты не сможешь провернуть все без моей помощи. — Я способен на большее, чем ты можешь себе представить, — отрезал Му Цин и обратил внимание на дорогу. — Я буду контролировать прием таблеток и все остальное, пока ты под моей опекой. Как бы тебе не хотелось этого, я должен позаботиться о тебе — и о Се Ляне тоже. Они продолжили ехать молча, и Фэн Синь ни о чем не думал. У него не осталось сил на то, чтобы переваривать внезапное изменение настроения Му Цина и все, что было сказано. Однако, что больше всего удивило мороя — алхимик продолжил говорить. — Может расскажешь мне больше о связи? — Ненавязчиво поинтересовался он. — Мне надо знать, с чем я имею дело. Фэн Синь немного улыбнулся на слова, произнесенные намеренно важным тоном, чтобы скрыть настоящие эмоции. — Иногда Се Лянь может проникать в мое сознание и видеть мир моими глазами, — сказал Фэн Синь просто, как будто это было общепринятым и привычным. — Это происходит случайно, но бывает очень неловко, например, когда я провожу время с кем-то другим. Также, он может чувствовать отголоски моих эмоций — они не сильные, но иногда их достаточно, чтобы его тоже накрыло. Наверное, это все, что более или менее важно. Связь односторонняя, поэтому я не могу делать ничего из этого. — Тогда понятно, почему Се Лянь назвал мне адрес клуба той ночью, — задумчиво произнес Му Цин. Что он не сказал, но что промелькнуло в его голове, была простая фраза, адресованная ему разными людьми. «Тебе идет красный. Носи его чаще». Передалось ли Се Ляню чувство красоты и эстетики Фэн Синя или это было что-то другое? Му Цин не успел подумать об этом — они как раз подъехали к ресторану. Он был очень дорогой и красивый, поэтому алхимик надел белую рубашку и пиджак. В Палм-Спрингсе наконец произошло небольшое похолодание. — Я только сейчас заметил, что у тебя красный галстук, — сказал Фэн Синь, когда они вышли из машины. — Выглядишь почти как модель. Му Цин сдержался от того, чтобы закатить глаза, потому что если кто из них и выглядел как модель, так это был Фэн Синь. На нем сидело идеально буквально все — даже простая белая рубашка. — Это бордовый, а не красный. — И тебе все равно чертовски идет. Мы собираемся сразу сражать их наповал или сначала перекусим? — Думаю, тебе точно нужна поощрительная порция шоколадного мороженого после этих дерьмовых дней. Фэн Синь почувствовал легкую вспышку тепла в груди, обыкновенную благодарность. В первый раз за последние дни он ощутил себя немного живым — и он еле сдержал порыв как-то коснуться Му Цина, понимая, что тому это не понравиться. Оказывается, алхимик заранее забронировал им столик, поэтому они все-таки заказали мороженое. Фэн Синь любил шоколадное мороженое, а Му Цин взял себе фисташковое, отказываясь от всех попыток официантки убедить его попробовать другие вкусы. — Мне нужно было как-то попасть сюда, но для этого пришлось отвалить огромную сумму денег, — сказал Му Цин будто в оправдание за столик и мороженое. — Я понимаю, — важно кивнул Фэн Синь, смотря на то, как Му Цин пробует свое мороженое. Оно определенно было хорошим и очень сладким. Фэн Синь поймал себя на мысли, что он в первый раз видит, как Му Цин ест что-то сладкое. Всю работу они проделали быстро, в привычном темпе. Фразы и история были заготовлены, и Фэн Синю не стоило многих сил убедить охрану показать им записи. Как Му Цин и предполагал, здесь было осуществлено несколько пропаж. Значит, с рестораном могло быть связано нечто большее, ведь в остальных отелях люди пропадали случайным образом и поодиночке. Когда они вернулись к машине, Му Цин придирчиво осмотрел ее и грустно вздохнул. — Надо помыть «Латте», а то она совсем запылилась, — алхмимик грустно провел рукой по машине. Фэн Синь остановился на секунду, обрабатывая в голове только что услышанное. — Помыть латте? Причем здесь оно? Острое чувство непонятного страха прошибло Му Цина, когда он услышал этот вопрос. Он еще ни разу не называл машину «Латте» в присутствии вампиров и он не хотел начинать. Это было чем-то комфортным для него, успокаивающим и личным. С каких пор ему стало так комфортно, что он перестал контролировать каждое сказанное слово? — Я называю так машину, — на вопросительный взгляд мороя Му Цин продолжил. — Она такого же цвета, как и кофе. Я люблю латте и люблю машины. У каждой хорошей машины должно быть достойное имя. — Правда? — Фэн Синь заулыбался с толикой издевки. — Когда у меня будет машина, я дам тебе ее назвать. — Это будет большой честью, — серьезно ответил Му Цин. Дорога обратно заняла весь вечер. Фэн Синь уснул почти сразу, вымотанный из-за всего, что произошло за день, а Му Цин смотрел, как солнце медленно садится и окрашивает небо и бесконечные поля в багряный цвет. Он и не заметил, как этот цвет начал ему нравиться. *** Му Цин выделил отдельный день перед спектаклем Пэй Мина, чтобы съездить к алхимикам. Теперь его не особо волновала посещаемость, которая стремилась к нулю — все свободное время он и так проводил в библиотеке, и преподаватели были им довольны. В этот раз Му Цин не стал заезжать к Юйши Хуан, чтобы справиться с дорогой быстрее. Путь до Лос-Анджелеса был привычным и знакомым. Му Цин рассеянно думал обо всем, что сказал ему морой вчера. Им необходимо было помириться, но алхимик понимал, что не имеет право вмешиваться в чужие отношения, тем более такие сложные и запутанные. Там, где существовала магия, Му Цину не было места. Петляя по одинаковым коридорам здания алхимиков, Му Цин спустился на несколько этажей. Он немного запутался и поэтому добрался к кабинету Инь Юя позже того времени, на которое они договорились. Именно поэтому, когда алхимик увидел Му Цина, он выглядел слегка удивленным. — Доброе утро, — сказал Му Цин приветливо и поставил кофе на чужой стол. Ноутбук и записная книжка лежали в его специальной сумке, поэтому без лишних слов Му Цин расположился рядом с Инь Юем. Тот выглядел живее, чем обычно. — Я только пару дней назад вернулся из отпуска, — сказал Инь Юй, отвечая на очевидный вопрос. — Хотел бы я побывать в отпуске. — Ну, ты выглядишь довольно загорелым, так что это тоже можно считать за отпуск. Бледная кожа Му Цина смирилась с постоянным солнцем, и он и правда немного загорел, даже смог избежать ожогов. Возможно, для офисного алхимика это выглядело еще эффектнее. Насколько Му Цин знал, Инь Юй сам захотел работать с бумагами. В ином случае, его бы определили куда-нибудь в лучшее место. Иногда Му Цин не понимал, почему его друг не хотел путешествовать и открывать для себя новое, но тот отмахивался и говорил о своей острой неприязни к вампирам. Наверное, ему правда было слишком противно хоть как-то соприкасаться с этими существами. Му Цин размышлял и об этом тоже. Он думал о своей неприязни к вампирам и о том, что она немного поутихла с тех пор, как алхимик провел больше времени со своими подопечными. Му Цин старался сохранять дистанцию и помнить о вере, но это было тяжело: относиться к своим подопечным плохо без причины. Иногда они были слишком похожими на людей… — Я нашел некоторую закономерность в том, что люди пропадали в округе Палм-Спрингса и Лос-Анджелеса, — сказал Му Цин, открывая свои записи и показывая их Инь Юю. — И я смог убедиться, что пропало больше мороев и дампиров, чем мы знаем. Му Цин умолчал о том, кто дал ему наводку. Любое упоминание бывших алхимиков грозило ему еще большим наказанием, чем связь с вампирами. Инь Юй, в свою очередь, не спрашивал. Ни о том, как Му Цин это понял, ни о том, как он заставил показать себе записи с камер видеонаблюдения. — Очевидно, что сейчас эта организация обосновалась здесь, и пропажа Ши Уду — не случайность, — сказал Му Цин, пока Инь Юй изучал записи. Его друг выглядел заинтересованным. Любой алхимик любил интересные заковыристые задачки. Инь Юй не был исключением — даже если он и работал в офисе. Вдали от вампиров его мозг работал все так же живо и быстро, поэтому, отложив блокнот и ноутбук, он подкинул Му Цину пару новых идей, которые тоже имели право на существование. — Как ты думаешь, кто за этим может стоять? Инь Юй задумался об этом, а потом протянул: — Думаю, понятно, что алхимики не стали бы эти заниматься, — сказал он. — Им это не выгодно ни с одной стороны: это вызвало бы агрессию и вампиров, и остальных алхимиков. Морои и дампиры тоже не стали бы убивать своих. У них чистота крови ценится больше всего, и они верят в своего Бога. Недавно я размышлял об этом тоже, и пришел к тому, что это вполне могла бы быть организация людей, знающая о вампирской тайне и о существовании алхимиков, раз уж они так подстроили, что ты оказался под подозрением. — Тебе не удалось выяснить, кто вообще начал распространять слухи обо мне? — С неприязнью спросил Му Цин. — Нет, — ответил Инь Юй. — У меня есть пара людей, которые выглядят и высказываются подозрительно, но я не могу обвинить их, пока они не сделали что-то конкретное. Но на твоей стороне тоже есть алхимики, и я в их числе. — Я думал о том, что, может быть, это один из бывших алхимиков, — сказал Му Цин тише, чтобы его голос на записи с камеры был неразборчивым. — Тот, кто знает о тайне и кому выгодно посеять хаос в наших рядах. Правда, я никак не могу понять, почему обвинения упали на меня. Я не наживал себе врагов среди алхимиков. — Некоторые готовы повесить обвинения на людей просто так, — вздохнул Инь Юй. — Возможно, ты правда просто оказался «под рукой», хотя я бы не сказал, что организатор сделал это случайно. Либо кто-то указал на тебя, подталкивая его, либо он понимал, что вряд ли ты сможешь защититься. В конце концов, у тебя нет властных родственников среди алхимиков, а твоя мать… — Была против всего этого. — Да, — кивнул Инь Юй. — Мы стараемся сдерживать негодование некоторых особо активных алхимиков, но это не продлится вечно. Надо добыть весомые доказательства побыстрее. — Я понимаю. Му Цин уехал от Инь Юя со смешанными чувствами, но настроенный на продуктивную работу. В ближайшие несколько недель нужно было закончить все это. Му Цин чувствовал, что подобрался очень близко, но что-то ускользало от него так же, как и личность организатора. Алхимик прокручивал в голове весь его диалог с Инь Юем, но так и не понял, что именно он упустил.