Pourquoi je me méfie?

If you go I'll stay You come back I'll be right here Like a barge at sea In the storm I stay clear 'Cause I've got my mind on you I've got my mind on you Дорога до Лос-Анджелеса заняла около двух часов. Му Цин торопился, но пытался умерить свой пыл, чтобы случайно не получить штраф и не влезть в еще большие неприятности. Алхимик остановился на охраняемой парковке рядом с офисом. Он не имел права оставлять здесь машину, так как не работал в офисе, но сейчас безопасность Фэн Синя была важнее, и Му Цин знал, что сможет разобраться с алхимиками. — Я постараюсь вернуться как можно быстрее, — сказал Му Цин и передал ключи от машины Пэй Мину. — Если что, сразу уезжайте. Я буду в порядке в офисе. — Ты уверен, что мы не можем пойти с тобой? — Спросил Пэй Мин, расстегнув ремень безопасности, готовый ко всему. — Алхимиков точно хватит удар, если они увидят вампира в их защищенном месте. Идти было недалеко, парковка располагалась в пятнадцати минутах ходьбы от основного входа. Му Цин всегда ходил быстро, поэтому он не заметил, сколько прошло времени, когда он добрался до кабинета Инь Юя. Соблюдая правила вежливости, он постучал и решил немного подождать. Все-таки, он не предупреждал друга, что приедет сегодня. Прошло несколько минут, и Му Цин успел пересечься со знакомыми алхимиками в коридоре. Они собирались идти домой, потому что время близилось к ночи. Му Цин был уверен, что Инь Юй должен задержаться на работе, так как Ши Уду нашли, но ему никто не ответил и не открыл дверь. Мысль о взломе замка была почти сразу отброшена. Он мог ломать замки где угодно, но не в кабинете лучшего друга и не под тремя камерами. Пришлось вернуться обратно, к девушке, которая хранила ключи. — Извините, может быть вы знаете, Инь Юй уже ушел? — Спросил Му Цин, немного запыхавшийся из-за бега по лестнице. Девушке за стойкой понадобилось несколько минут, чтобы найти журнал с нужным этажом. Она пробежалась по нему глазами, но в итоге только покачала головой. — Он не приходил уже пару дней. Говорил, что немного заболел, — Му Цину совсем не понравились эти слова. — Если покажите удостоверение, то я, возможно, дам вам ключи от кабинета. Он сказал, что его друг должен прийти и забрать документы. Думая о загадочных документах, про которые ему точно никто не сообщил, Му Цин достал удостоверение и отдал девушке. Все происходило будто в замедленной съемке: она кивнула и вложила в его ладонь ключ, маленький и темный. Судя по потертостям в определенных местах, им часто пользовались. Му Цину не нравилось, как болезнь Инь Юя и слова про документы накладывались на последние события. Пытаясь не думать об этом, он двинулся в сторону кабинета друга, чувствуя тошноту и непонятный страх. В голове всё смешалось. Его руки снова были слишком холодными и скользкими, поэтому правильно вставить ключ в скважину удалось только с третьего раза. Это был не страх перед чем-то конкретным. Это был страх узнавания, страх открывшейся тайны, страх на периферии сознания. Когда твой мозг понимает что-то раньше тебя, предвосхищая логику и здравый смысл и интуитивно чувствуя истину, страшную и неприятную. Потому что идея, липко охватившая разум Му Цина, была совершенно чудовищной. Это было что-то, во что он не мог поверить по своей воле. Это был звон колоколов в церкви, молитвы, разговоры и помощь. Это был пазл, недостающий кусочек, которого так не хватало в основной истории. Открыв дверь, он не нашел Инь Юя внутри. В какой-то степени, Му Цин почувствовал облегчение, потому что на минуту ему показалось, что тот мог просто убить себя. Офис выглядел привычно, с беспорядком внутри и немытой кружкой от кофе на столе. Му Цин был уверен, что оставлять еду или напитки здесь было запрещено, но Инь Юй всегда пренебрегал некоторыми правилами. Му Цин склонился над чужим столом и начал перебирать бумаги, мельком читая заголовки. Ничего здесь не подходило под описание документа, который мог предназначаться Му Цину. Какое-то время алхимик бродил по маленькому кабинету, рассматривая детали и стараясь запомнить их, впечатать себе в кожу. Если и существовала информация, которую Инь Юй хотел передать Му Цину тайно, то он бы постарался сделать это так, чтобы никто другой не заметил. В один момент алхимик остановился, и его мысли посетила смешная догадка, воспоминание об их детстве и детективных играх. Му Цин отодвинул лежащий на полу мусор и присел рядом со столом, заглянул под него. Закрепленная несколькими слоями скотча и изоленты, под столом виднелась папка. Му Цин не мог поверить, что она правда провисела так долго и не упала. Он с легкостью отклеил ее и скатал в комок скотч, бросил его в остальной мусор. Му Цин даже не поднялся — остался на коленях перед столом и положил папку на стул. Что мог прятать Инь Юй, не только от него, но и от алхимиков? Как только Му Цин почувствовал, что готов открыть папку, со стороны двери послышался шум и она широко открылась. Алхимик дернулся от резкого звука и пригнулся, прижал папку к груди. По тени на полу он мог увидеть, что в дверном проеме кто-то стоял. Момент растянулся в вечность. Му Цин не сумел придумать ни единого плана побега за эту минуту. Человек в коридоре сделал шаг в кабинет. — Му Цин? Ты задержался, и мы подумали, что что-то не так, — знакомый голос ворвался в уши, пробив заслон из громко стучащего сердца. Только сейчас Му Цин осознал, что не дышал. Он поднялся на ноги, пошатнувшись из-за того, что колени затекли от неудобной позы. Фэн Синь удивленно смотрел на него, стоящего посреди покинутого и заваленного мусором кабинета и сжимающего в руках папку. Пыль летала в воздухе, подсвечиваясь лампой над столом Инь Юя. За окном было темно. — Какого черта ты здесь делаешь? — Огрызнулся Му Цин, чувствуя клокочущую злость внутри. — Что случилось с Пэй Мином, что он смог отпустить тебя ночью одного? Му Цин прижимал папку к груди, стараясь утихомирить эмоции. Эта ситуация делала его более нервным, чем обычно. Ему снова показалось, что он находится в каком-то глупом фильме с глупыми героями, которые совершают необдуманные поступки. Фэн Синь сжал челюсть, что-то обдумывая. — Он не отпускал меня, я выбежал из машины, — сказал Фэн Синь, не показывая ни капли сожаления на лице. — Скорее всего, скоро он будет здесь. У меня занял время поиск нужного кабинета. — Ты просто невыносимый, — выдохнул Му Цин. Вот сейчас все точно пошло не по его плану. — Я забрал папку, мы уходим. — Где твой друг? Что-то заныло в груди, и Му Цин мог только надеяться, что эти чувства не отразились на его лице. Его до сих пор мучило столько мыслей. — Кто знает, где его носит, — улыбка сама появилась, придавая лицу Му Цина немного пугающее выражение в полумраке. — Мы уходим сейчас. — Хорошо. Они отдали ключ испуганной девушке, которая косилась на Фэн Синя со слишком очевидными мыслями, которые ярко отразились на ее лице. Возможно, на Му Цина повесят еще одно обвинение. Он был уверен, что девушка уже позвонила кому-то и подняла небольшую тревогу. На улице стало темнее, чем было до этого. Один из фонарей на трассе перегорел и погас. — Ты уверен, что здесь было так же безлюдно раньше? — Спросил Фэн Синь, оглядываясь. Му Цин прищурился, пытаясь увидеть, кто идет им навстречу. Это было не так уж и просто, потому что работа изрядно испортила его зрение и темнота ухудшала его еще больше. Через пару шагов Фэн Синь легко провел пальцами по чужому запястью и замер, останавливая Му Цина тоже. Алхимик не успел отругать его за странное поведение и одернуть руку, потому что в глазах Фэн Синя расплылся мутный страх. — Нам нельзя туда идти, — проговорил он, делая пару шагов назад. Алхимик еще раз присмотрелся, но снова ничего не увидел. — Там парковка. Пэй Мин нас ждет. — Там двое стригоев. Не могу определить, кто они, но они точно видят нас. Сердце Му Цина замерло. Этот день собирался стать еще хуже. Он выругался и обернулся, вспоминая карту местности и продумывая новый обходной путь. Фэн Синь рядом, кажется, совсем не двигался. — Мы уходим, быстро. Можно обойти эти дома, — зло сказал Му Цин и взял Фэн Синя за запястье, дергая и пытаясь вернуть в сознание. — Слышишь? Нам надо идти прямо сейчас. Нам надо бежать. Вампир кивнул, и они сорвались с места, заворачивая за угол. Му Цину показалось, что он слышит, как стригои бегут за ним. Следя, чтобы Фэн Синь не отставал, алхимик пытался затеряться во дворах, не давая стригоям найти их в лабиринте зданий. Эта мысль была глупой: стригои чувствовали живых людей, чувствовали теплую кровь в их теле. Му Цин был приманкой, но он не мог бросить Фэн Синя: тогда тот точно бы попал в беду и оказался мертв. Это был не Се Лянь, способный убить кого угодно. Му Цин закашлялся и остановился перед каким-то жилым домом. Фэн Синь замешкался и встал рядом, доставая телефон. — Рано звонить мамочке перед смертью, — проговорил Му Цин, задыхаясь. — Надо же опубликовать последний твит или включить песню, под которую хочется умереть, — пошутил Фэн Синь в ответ, дрожащими пальцами набирая что-то в телефоне. — Я тебя просто ненавижу. Му Цин выругался, осторожно отходя назад. За спиной — облезлая кирпичная стена какого-то жилого дома, справа — покосившийся забор, впереди — дорога и они. Главным здесь было не загнать самого себя в угол, оставить пространство для побега, маневра, который они в любом случае вряд ли могли совершить. Он стоял совсем рядом, и Му Цин не мог понять, что конкретно чувствует от этого: бывший страх от контакта с вампиром пропал, исчез среди более значительных проблем, и за ним притаилось что-то новое, клокочущее, закипающее. Солнце давно зашло за горизонт, оставляя после себя вязкую темноту. Здесь, в переулке, было мрачно и душно, будто сохранившееся тепло калифорнийского полудня было скомкано до квадрата пространства, в котором не оставалось места, чтобы дышать. — Ты мне это уже говорил, — прохрипел Фэн Синь, оборачиваясь в поиске шанса на спасение. В его голосе смешалось раздражение и странная сосредоточенность, воплощенная в надежде во всех тех взглядах, что он бросал на петляющую дорогу впереди. — Между прочим, ты меня сюда позвал. Руки Фэн Синя были холодные, как смерть, когда Му Цин коснулся его ладони. Неосознанный жест, будто вызов старым страхам, успокоил только своей абсурдностью. Му Цину уже не нужно было быть смелым, чтобы общаться с вампирами, если через несколько минут его убьют они же. Другой рукой он подтянул папку, чтобы она не соскользнула и не упала, хотя это тоже было бесполезным, если он никогда ее не прочитает. Слева, за мусорными баками послышался какой-то шум — шаги, стук каблуков и шумное дыхание - и Фэн Синь дернул Му Цина на себя, обхватив его обеими руками. Они затаились в тени, загнанно дыша. Му Цин в панике попытался вспомнить, что было у него в сумке для таких случаев, но ничего из того, что он взял с собой, не могло им помочь. Он, в конце концов, не убийца вампиров, а всего лишь алхимик, и он имел дело только с трупами, а не с живыми тварями. План побега никак не хотел приходить в голову. Далеко впереди стали виднеться длинные тени, искаженные светом редких желтых фонарей и потухшим небом. Нельзя было ошибаться: Му Цин видел их, и эти тени могли принадлежать только одним существам. «Насколько высока вероятность того, что пара людей забрела сюда погулять?» — абсурдный вопрос вспыхивал в голове так же часто, как и желание перекреститься. — Вы же знаете, что мы чувствуем вас, — послышался женский голос, отражающийся от построенных близко друг к другу стен. Из-за паники Му Цину показалось, что он был совсем близко. — Оставим мороя на десерт, а алхимика выпьем как закуску. За спиной Фэн Синь напрягся, обхватывая Му Цина еще сильнее, будто бы желая слиться со стеной. В определенный момент Му Цин понял, что он не мог двигаться: мир застыл в шелесте ветра, свистящего где-то выше домов, и в стуке чужих каблуков. Его внимание сосредоточилось на папке, которую никак нельзя было потерять, и он цеплялся за нее, полностью осознавая только свои сжатые пальцы на гладкой обложке. — Знаешь, вообще-то, думаю, нам надо помириться перед смертью, — прошептал Фэн Синь ему на ухо, но не закончил, так как тот, едва услышав это, зажал ему рот свободной ладонью. Одно действие потребовало много сил – и, глядя в чужие глаза, Му Цин еще раз осознал свою беспомощность перед неизбежным. Тени сгущались, время расплывалось и утекало. Му Цину казалось, что над ним сомкнулась водная гладь — ни единой волны, только отсутствие воздуха и холод, проникающий в лёгкие, заполняющий душу. Множество мыслей промелькнуло так быстро: от той, что он не выполнил задание и не защитил мороя, до той, что смерть от руки стригоя была его самым последним желанным способом умереть. Му Цин перекрестился и, кажется, поцеловал деревянный крестик на шее. Движения были заученными, повторенными. Сейчас ему было всё равно на то, что может сказать про это Фэн Синь. Если и существовал хоть какой-то шанс уйти достойно, он хотел воспользоваться им. Справа включились фары, бьющие им в глаза и разрушающие любое укрытие в темноте. Яркая вспышка, дезориентирующая Му Цина, заставила его сделать шаг вперед, вырваться из чужих рук. — Придурки, вы что тут забыли? — Пэй Мин высунул голову из открытого окна машины и замахал им рукой, подзывая. Впереди две стригойки, кажется, всё поняли и сорвались с места, смотря на них с явной злостью. Фэн Синь обернулся на долю секунды, чтобы поймать взгляд Му Цина, и подбежал к забору, отталкиваясь от земли и цепляясь за гладкие металлические балки. Руки соскальзывали, но он смог подтянуться достаточно, чтобы перебросить на ту сторону одну ногу. Спрыгнув, он прокричал что-то невнятное Му Цину, вкладывая не смысл в свои слова, а только призыв поторопиться. Папка была переброшена через забор, и Му Цин смог начать перебираться сам, только когда убедился, что с ней все в порядке. Стоило ему забраться наверх, за его ногу схватилась стригойка, оставив длинную царапину своими острыми ногтями. Не думая о том, что будет, Му Цин просто упал с забора на другую сторону, и она отцепилась от него, оставшись за ним. Когда Му Цин захлопнул переднюю дверь машины, стригойка уже успела не очень элегантно перелезть через забор и кинулась на капот, пытаясь остановить их. Слова не долетали до Му Цина, он сцепил пальцы в замок и обнял папку на коленях, молясь о том, чтобы они доехали до дома. Он не чувствовал боли, только то, как кровь холодно текла по голени и капала на резиновый коврик машины. — Клянусь, Пэй Мин, прибей её уже и всё, — кричал с задних сидений Фэн Синь, наклонившись к ним. Пэй Мин нахмурил брови и отъехал назад, чтобы развернуться, а потом нажал на газ. На секунду Му Цин закрыл глаза, но услышал глухой хруст и сразу же понял, что это была плохая идея. — Кажется, она сломала только руку, вовремя съехала, — почти спокойно сказал Пэй Мин, выезжая на трассу. Он поправил окно заднего вида и обеспокоенно покосился на Му Цина. — Он не тронулся умом случайно? Фэн Синь посмотрел в сторону алхимика, и сомнения захватили и его тоже. Он только один раз видел человека в таком состоянии, но тогда это не закончилось хорошо. — Ему нужно немного времени, чтобы осознать всё. В ушах звенел ветер, хлестал Му Цина по щеке и размазывал кровь с волос по его лбу. Кажется, он случайно провел окровавленной рукой по голове. Он старался наладить дыхание, унять дрожь в руках, попытаться сделать так, чтобы сердце билось ровнее. Нужно было прочитать папку, потому что дела не требовали отлагательств, и каждая секунда была на счету, но он не нашел в себе сил даже для того, чтобы открыть ее и запачкать грязными руками. «Я опять всё испортил?» — в голове накладывались друг на друга неясные, затуманенные мысли. Му Цину показалось, что его сейчас стошнит. «Я должен уехать, доложить начальству, сказать, что это выше моих способностей. Я должен…» Фэн Синь наклонился ближе и дотронулся до его щеки рукой, стирая с неё грязь. Этот жест только усилил его тошноту, но Му Цин смог сдержаться, чтобы тут же не разрыдаться и не выйти из машины прямо посреди трассы. Над головой сомкнулся тихий поток — горное озеро, минутная слабость, убийственное хладнокровие. Над головой сомкнулся страх. *** — Ты взял мою машину? — Спустя полчаса спросил Му Цин, проводя пальцами по листам папки. — Ты умеешь водить? — Взял, мне больше ничего не оставалось, — Пэй Мин неловко посмотрел на алхимика. — Я не сдавал экзамен, но водить иногда приходилось. Фэн Синь вовремя отправил мне вашу локацию. Я полчаса катался по микрорайону в поисках вас. «Значит, он не звонил никому» — подумал Му Цин. Он недооценил Фэн Синя. Ехать оставалось около часа. Кровь продолжала идти, поэтому они остановились, чтобы перебинтовать рану. Пэй Мин отошел, осматривая поле и ближайшую заправку. Фэн Синь и Му Цин остались наедине. Вампир искал аптечку в багажнике. — Ты уверен, что я не могу вылечить тебя? — Спросил Фэн Синь, отматывая нужное количество бинта. — Если ты будешь дальше говорить чушь, то я сам себя забинтую, — устало ответил Му Цин. — Ты принимаешь таблетки, и у тебя нет магии. Фэн Синь отложил бинт и стал искать что-то, чем можно было бы очистить глубокую царапину. В аптечке Му Цина было слишком много лекарств. Морой замер. Он сжал челюсти снова, обдумывая что-то. На его лице появилось измученное выражение: излом бровей должен был показать Му Цину какую-то мысль, но сейчас тот не способен был проанализировать это. — Но если бы у меня были силы, — начал Фэн Синь тихо и неуверенно. — Ты бы позволил мне вылечить тебя? Холод ночи заставил Му Цина натянуть концы рукавов кофты на пальцы, или это было что-то другое, но он это не узнал. Взгляд Фэн Синя был пронзительным и прямым: как непоколебимая река, пробивающая себе путь вперед, через каменные глыбы. Му Цин почувствовал, что хочет сам дотронуться до него, запустить пальцы в чужие волосы, просто ощутить чужое тепло, направить этот взгляд на себя. — Наверное, я бы позволил, — согласился Му Цин и попытался тут же забыть этот момент, эти фразы, почувствовав невыносимое смущение и желание закрыть глаза и уйти. Какой-то частью своей души он осознавал, что слова значили нечто большее, чем просто лечение или помощь. Какой-то частью своей души он не хотел верить, что согласился. Фэн Синь не сказал больше ни слова. Он обработал рану, хорошо забинтовал ее с необъяснимой медицинской точностью. До этого Му Цин был уверен, что вампирам не приходилось сталкиваться с первой помощью, тем более таким вампирам, как Фэн Синь. В любом случае, сейчас это было не так важно. Когда Пэй Мин вернулся и они продолжили путь, Му Цин все-таки открыл папку, уже изрядно потрепанную. В нее было вложено много обрывков бумаг и фотографий. Первыми в глаза бросились фотографии с камер наблюдений: те, которые Му Цин и Фэн Синь так и не увидели. Также, там были поисковые объявления и записи правоохранительных органов. Очевидно, что Инь Юй продолжил исследования, несмотря на тупик. Му Цин не хотел думать, что алхимик был причастен ко всему происходящему. В записях не было ничего подозрительного: только то, что Му Цин самостоятельно нашел. Спустя десяток страниц обнаружилось личное дело Ши Уду, за ним — Хэ Сюаня. Му Цин вчитывался, но никак не мог понять, что это могло означать. Ши Уду числился как жертва, но в записях Инь Юя всё выглядело так, будто он тоже мог участвовать в похищениях. — Они хотели закрыть дело официально, показав всем, что виноват я, — сказал Му Цин Фэн Синю, который смотрел на все за его плечом. — Ши Уду остался жив, потому что он не должен был умирать. — Ты думаешь, что он сам подстроил свое похищение? Чтобы очистить репутацию? Му Цин обернулся. — Какая у него репутация? Фэн Синь удивленно посмотрел в ответ. — Он известен за махинации с деньгами и внезапно приумноженное состояние, — сказал он. — Его давно подозревают в преступной деятельности. Может, историей с похищением он решил обелить себя? — Ши Цинсюань знает? — Вряд ли. О присутствии Пэй Мина было забыто, поэтому они начали строить новые догадки. К тому времени, как они подъехали к городу, Му Цин уже готов был отправиться в ближайший штат алхимиков. Дочитав папку до конца, Му Цин обнаружил там знакомый обрывок ткани — такой же, какой был и во дворе Марты. — Всё указывает на то, что твой алхимик тоже не так-то прост, — задумчиво произнес Фэн Синь. Му Цин держал ткань в руках, все больше убеждаясь, что она правда схожа с той. — Но зачем он выдал нам все это? Их план идеально сработал. — Может, решил смыться раньше времени? В одиночестве пить коктейли на пляже? — Или это тоже часть плана, — пробормотал Му Цин. — Он же сам курировал меня по этому делу. Он мог подложить визитку. Он исчез и оставил папку. Инь Юй вел какую-то непонятную игру, до сути которой я не могу додуматься. — Одно я точно могу сказать: Ши Уду виновен, и в этой папке есть доказательства, — Фэн Синь вздохнул и прислонился виском к боку переднего сиденья. — Ши Цинсюаню будет плохо, но тебе нужно выдать это алхимикам. Защитить себя. — Ши Уду точно посадят, — Му Цин нахмурился. — Но если я останусь на свободе, то это не должно меня волновать. Алхимик оставил их в общежитии, а сам сел за руль и поехал в местный департамент. Там, конечно, не было влиятельных алхимиков, но их хватило, чтобы передать папку в нужные руки. Ши Уду был в клинике при департаменте: все еще без сознания. По дороге домой, Му Цин внезапно почувствовал сильную тревогу. Возможно, отдавать папку кому-то было не самым лучшим решением. Несмотря на то, что он сфотографировал все страницы, кто-то из алхимиков снова мог их предать. Он часто думал об алхимиках и об их деле. Это не было странным: Му Цин хотел оставаться преданным и верным. Но, оглядываясь на все, что произошло в последние месяцы, он также понимал, что нарушил слишком много законов и правил. Сообщество, которое заменяло ему семью такое долгое время, начало открываться с совершенно новых, гнилых сторон. Му Цин все чаще стал задумываться о том, что у него ни разу не было близких друзей или партнеров-алхимиков. Даже Инь Юй, единственный человек, которому он мог полностью доверять, выбрал другую сторону. Может быть, ему стоило заметить это раньше. Во всех алхимиках жили неискренность и скрытность. Только такие дураки, как сам Му Цин, верили в идею о справедливости и равенстве. Он должен был увидеть преследования и центры перевоспитания раньше. Он должен был увидеть, что произошло с Маргери, раньше. Почти все мысли, что так активно пропагандировались сообществом, в итоге оказались ложью. Почти никто из алхимиков не хотел создавать лучший мир: они просто жили идеей чего-то недостижимого и делали, что им говорили делать. Всем им было легче доверить себя размытой идее и привычному занятию. Если алхимики могли прикрыть дело о продаже органов, обвинив своего же работника, что они могли еще сделать? Сколько других людей оказались стерты с лица земли? Сколько оказались забыты? От них никуда не сбежать. В ходе работы Му Цин хорошо понял, что за ним всегда следят, как и за остальными. Покупка нового телефона с отдельным номером была его первым нарушением. И он до сих пор удивлялся, что такое действие не заметили. Если когда-нибудь он захочет уйти, то он не сможет этого сделать. Му Цин осознавал это, как осознавал и необходимость ухода. Маргери и Марк улетали в Мексику? Может быть, он бы смог уйти с ними. Начать новую жизнь, забыть обо всем, что его связывало с организацией алхимиков. В определенные моменты навязчивые идеи захватывали его мысли и он не мог справиться с этим. Алхимики говорили им, что самое ужасное зло в мире — это магия и вампиры, потому что они противоестественные и отвратительные. Му Цин думал, что величайшим злом в мире могла бы выступить бесчеловечность. А она встречалась не только у вампиров. Он не мог сказать, что проникся чувствами к вампирам за последние месяцы. Ему все еще было сложно видеть их каждый день, касаться их, чувствовать присутствие. Но Му Цин осознал, что вампиры не оказались чудовищами, которые хотят его смерти. Некоторые из них были достаточно справедливыми и искренними, чтобы показать себя лучше многих алхимиков. Разные чувства и мысли Му Цина сталкивались в противоречии, перекручиваясь между собой и разбиваясь, как волны о гранит. Он не мог бросить работу незаконченной, но он не хотел больше работать на алхимиков. В нем всегда это было: в законченной мечте Му Цина не было алхимиков, только Италия и кофе, искусство и наука. Он вернулся в общежитие ближе к утру. Се Лянь спал, а других проверять не было сил. Му Цин снял верхнюю одежду и лег на кровать, надеясь отвоевать себе хотя бы три часа сна и спокойствия. Этого сделать не удалось. Где-то в восемь утра его телефон начал разрываться от звонков. Му Цин проснулся не сразу, но Се Лянь недовольно выругался и попытался отключить звук. У него это не вышло, и в итоге пришлось будить алхимика. Му Цин чувствовал себя помято, будто он не спал вообще. На телефоне светилось имя Лин Вэнь. — Доброе утро, — сипло прошептал Му Цин, сообразив, в чем дело. — Вам доставили папку? Начальница облегченно вздохнула и ответила: — Буквально полчаса назад, — голос Лин Вэнь звучал необычайно радостно и бодро для такого утра. Впрочем, утро было ужасным только для Му Цина: другие успели поспать ночью. — Это папка Инь Юя? — Да, там много всего, — Му Цин лег на кровать, удерживая телефон у уха и смотря в потолок. Он снова начинал засыпать. — Я звонил Инь Юю несколько раз, но он не отвечает. — В любом случае, тобой проделана превосходная работа, — похвалу от Лин Вэнь часто слышать не приходилось, поэтому это почти разбудило Му Цина. — Мы завели дело на Ши Уду. Доказательств хватает, чтобы его посадить. Еще мы можем рассмотреть его семью и брата, которые могли помогать ему. Когда он придет в себя, ему придется отвечать перед судом. Му Цин вспомнил лицо Ши Цинсюаня, его болезненную бледность и худобу. Он слишком долго видел, как дампир голодал и мучился, чтобы поверить, что он мог помогать брату в чем-то. — Я не думаю, что Ши Цинсюань причастен, — сказал Му Цин в попытке уговорить Лин Вэнь не причинять неудобств семье Ши. Проблемы Ши Уду касались только его, и никого больше. — Я сам рассматривал этот вариант и не обнаружил ничего. Ши Цинсюань всегда был с нами, выполняя свою работу. Лин Вэнь на том конце трубки согласилась, будто слова действительно могли ее смягчить. Му Цин знал, что это не играло роли. Она была способна совершенно спокойно сказать ему, что на него тоже падают обвинения, и в ее тоне ничего бы не поменялось. Лин Вэнь всегда вела дела безупречно, поэтому она и стала главой. — Я позвоню тебе еще для уточнения деталей и прочего вечером, — в завершение сказала она. — Отдохни, у тебя была тяжелая ночь. — Спасибо, — невнятно сказал Му Цин и совсем отключил телефон. Как только он снова закрыл глаза, пытаясь уловить остатки сна, слева послышался привычный голос: — У тебя же не будет проблем из-за всего этого? Он не мог поверить, что Се Лянь волновался. Это было странно и непривычно, не думать, какую выгоду хочет получить собеседник или что он на самом деле имеет в виду. Му Цин редко мог угадать по чужим эмоциям, что имели в виду люди. — Пока что нет, — ответил он, слишком вымотанный, чтобы думать долго. — Хорошо. «Хорошо» было последним, что услышал Му Цин, прежде чем упасть в долгий, тяжелый и беспокойный сон. Он не мог вспомнить, что ему снилось. Скорее всего, он просто видел темноту, глубокую и однообразную. Телефон был отключен, поэтому Му Цин не смотрел на время, когда несколько раз просыпался от духоты в комнате или скомкавшейся одежды. Когда он открыл глаза в очередной раз, на стенах уже блестели полосы закатных лучей. Му Цин переоделся и умылся. Только после этого он смог включить телефон: множество уведомлений посыпались на него со всех сторон. В основном это были сообщения от Се Ляня или Ши Цинсюаня, несколько на почту — от алхимиков, еще несколько — от знакомых алхимиков из Франции. Он не собирался никому отвечать, поэтому снова выключил телефон и вышел из кампуса. Было около пяти часов вечера. По его расчетам, он еще мог успеть в столовую на очень поздний ланч или ранний ужин. Сейчас там не должно было быть много людей. Он давно не прогуливался по улице просто так: без заданий, никуда не торопясь. Было приятно чувствовать солнце на коже и вдыхать свежий воздух. Как он и рассчитывал, в столовой было немного людей. Му Цин взял поднос с едой и по привычке двинулся к столу, который обычно занимали они всей компанией. Сейчас там сидел всего один человек — и его алхимик сначала даже не заметил. — Доброе утро, — поприветствовал его Фэн Синь, с любопытством рассматривая чужое лицо. — Как поспал? Поднос с едой был шумно поставлен на стол, и сам Му Цин бессильно упал на стул рядом. — Плохо, — сказал он честно и прямо. — В нашей комнате всегда душно, но я открыл окно перед тем, как ушел. — Понятно. Му Цин начал есть, а Фэн Синь просто смотрел куда-то в окно, не отвлекая его разговорами. Есть не хотелось даже спустя столько времени, и в итоге алхимик просто медленно жевал листья салата и пил воду. — Где все остальные? — Спросил он, пытаясь начать диалог. — Разошлись по разным местам. Ши Цинсюань с Се Лянем где-то в корпусе искусств. — А ты? Фэн Синь поднял голову, встречаясь с ним взглядом. Му Цин был уверен, что сегодня он выглядел не очень хорошо, невыспавшийся и помятый. Несмотря на это, морой не отрывал от него внимательного взгляда. — Тебя ждал, — ответил Фэн Синь, немного наклонив голову. — Надо же было кому-то тебе сказать о том, что все в порядке. Му Цин хмыкнул, будто услышал глупую шутку. — Пэй Мин мне написал, что все в порядке, — сказал он и устало подпер подбородок ладонью. — Мог бы придумать более правдоподобную причину. — Ну, это правда была моя причина, — возразил Фэн Синь. — Одна из. Знаешь ли, я не раскрываю все свои тайны. — Наверное, я не так уж сильно хочу их знать. Спустя полчаса они вышли из здания вместе и просто двинулись куда-то вперед, обсуждая всё, что произошло вчера ночью. Однако вскоре Му Цин утомился и они сели на одну из скамеек. Было прохладно. — Мне звонили родители, — поделился Фэн Синь, смотря на крону дерева над ними. — Они позвали меня ко Двору. Морои не считают, что мое присутствие на этом задании обязательно. Тем более, после всего, что вскрылось с Ши Уду, у Пэй Мина может появиться более значимая работа, чем охранять мороя, притворяющегося студентом. Му Цин промолчал, размышляя о том, что будет, если Фэн Синь уедет. Он не рассматривал такое развитие событий раньше. Фэн Синь для него существовал рядом как что-то неизменное, неотделимое от Се Ляня и этого места. Только сейчас алхимику пришла в голову мысль, что в конце они все разъедутся, и он никогда их не увидит. Му Цин не хотел, чтобы эта тоска проросла в нем, но сейчас она разрывала легкие и опутывала разум, как будто что-то ценное и жизненно важное пытались отнять у него. — И ты уедешь? — Му Цин спросил это безэмоционально, стараясь подавить в себе лишние чувства. — На какое-то время, да, — Фэн Синь посмотрел на него, изучая каждую промелькнувшую перед ним эмоцию. — Но я видел недалеко академию искусств. Знаешь, я мог бы перебраться сюда и получить второе высшее образование. Я люблю фотографировать, но я мог бы попробовать что-то новое. — Я знаю, — «Я помню. Я помню, потому что твои фотографии захватывают мой дух и заставляют мечтать. Потому что они кажутся мне близкими и родными». — Тебе это подходит. Я… я мог бы подыскать тебе квартиру в нашем районе или в Лос-Анджелесе. — Хочешь, чтобы я остался? — Иногда Му Цин ненавидел улыбку, которая появлялась на лице Фэн Синя в такие моменты. Она была слишком широкой, искренней и поддевающей. Эта улыбка заставляла его чувствовать себя до дрожи странно. — Можно я побуду немного сентиментальным? Му Цин кивнул. — Я рад, что познакомился с таким человеком, как ты, — волосы Фэн Синя обрамлял мягкий теплый свет зашедшего солнца. Му Цину захотелось запомнить его таким. — Мне нужен был кто-то, способный подтолкнуть меня к лучшему. Ну, знаешь, встряхнуть мои плечи и сказать: «Выброси это из головы». Когда я смотрю на тебя, мне хочется стараться. Не для тебя или кого-то, а только для себя. Для того, чтобы стать человеком, каким я хочу стать. Я могу считать тебя своим другом? Прохлада под тенью редких листьев сделала голову Му Цина воздушной и пустой. Он не мог понять, в какой момент она стала такой, но, наверное, роль играл и закат, и бессонная ночь. Ветер лизал пальцы его рук, которые невольно сжимали предплечья. Нужно было ответить, что-то сказать, но Му Цин никогда не умел разговаривать так. — Я не думал, что когда-нибудь смогу общаться с вампирами, — начал Му Цин, отводя взгляд. Смотреть на Фэн Синя все еще было невыносимо. — В последнее время многое поменялось. Я не уверен в том, кому я могу доверять. Но если ты останешься — или если ты вернешься, то я думаю, что мне будет легче справляться с этим. — Это «да»? — Спросил Фэн Синь. У Му Цина второй раз за день возникло ощущение, что они снова говорят не о том, что подразумевают. Этот тайный язык, шифр только для них двоих, только от них двоих, чтобы спрятать нечто, неспособное обнаружиться прямо сейчас, но укрепляющееся в мыслях и чувствах с каждой секундой. Понадобилось немного времени, чтобы Му Цин вдохнул свежий воздух и выдохнул тихо, почти неслышно: — Да, — он помолчал, и потом повторил немного громче. — Конечно, это да. Тихое осознание секрета, тайны между ними, которую не повернулся бы сказать язык, опутало Му Цина и захватило его разум. Фэн Синь тоже мог почувствовать это, смотря на то, как в золотой дымке вокруг Му Цина проявляется фиолетовый цвет, неяркий, почти неощутимый, когда он касается чужих пальцев почти случайно. Обычно Му Цину хотелось утонуть. Пойти ко дну, почувствовать тишину, не видеть ничего вокруг, кроме бесконечной темноты. Сейчас он желал забраться на утес, дотронуться пальцами до тусклой травы и услышать, как волны бьются о камни. Увидеть, как солнце садится над океаном, как солнце садится в его душе и остается там — нагретое и бьющее слепящими лучами сквозь грудную клетку.