Будь собой
Ведь это она говорила Забини, часто приговаривала и себе. Прошло три месяца. Он уже начал понемногу вычёркивать из жизни этот злосчастный эпизод, стирать из памяти тот факт, что раньше рядом с ним проходила заносчивая и высокомерная гриффиндорка, которую в июне нашли в ванной комнате старост. Ну и кровищи там было, будто бы зарезали какого-то огромного кентавра, а не просто инфантильная и безмозглая девица решила полоснуть себе по рукам. Или ему так только кажется, что там было много крови? Чувство вины-то осело на его плечах, постоянно напоминая о себе. Даже в этот самый момент Блейз чувствует, как оно пускает корни, пробирается к самым недрам души. Оно хочет навсегда поселиться в нём, чтобы ему жизнь мёдом не казалась. Испуганное лицо Пэнс, которая пыталась изобразить, будто бы с ней всё хорошо — это ведь тоже дело рук Грейнджер. Как ей удаётся выводить их на эмоции, будучи мёртвой? Она всегда была причиной самых громких скандалов и самых жарких перепалок в слизеринской гостиной. Не проходило и дня с начала прошлого учебного года, чтобы фамилия этой особи не всплывала в их разговорах. Тогда казалось, что это круто, что у них есть общий интерес, потому что всё, на чём держалась их дружба — это принадлежность к элите чистокровного общества. Да, Грейнджер была их общим интересом. — Что же ты придумала? — он отшвыривает крышку с коробки куда-то в темноту. — Ну да, что же ещё можно было от тебя ожидать. Решила выебнуться даже будучи мёртвой? Почему они все говорили с ней в голос? Чувствовали, что она стоит рядом? Или это никогда их не покидало — осуждающий взгляд карих глаз со стороны. Они точно знали, что она мертва, но где-то в глубине до сих пор не могли принять этот факт. И правда была в том, что им было страшно. А кому хочется осознавать, что ты — причина самоубийства семнадцатилетней девушки? Это недурно бьёт по психике. Это заставляет чувствовать на своих руках ту холодную кровь, что растеклась по каменному полу ванной комнаты. Это делает тебя убийцей. Это делает тебя причастным к фатальному решению некогда живого человека. От этого нельзя отделаться. — Смешная ты, Грейнджер, — ухмыляется Блейз. — Со мной эта хуйня не сработает. И он без колебаний касается пальцами такого же шара, к которому с опасением отнеслась Пэнси. Он уверен в том, что в его голове не так уж много мыслей о Грейнджер, чтобы эта иллюзия сработала. Но она работает, и Гермиона точно знала о том, что так будет, когда готовила эти коробки. — Привет, Блейз, — она приветствует его быстрее, чем он успевает осмотреться по сторонам. — А ты боялся, что нам не удастся поболтать. И снова это Малфой-Мэнор. Опять много живых цветов, её миловидная улыбка на лице и нежно-розовое платье. Почему она выбрала именно его? Почему не решила запомнить себя в школьной форме, в которой выглядела так нелепо. А вот ставка Блейза не сработала — он всё же видит и слышит её. Она стоит в двух-трёх шагах от него, продолжает улыбаться, будто бы встретилась с лучшим другом спустя много лет разлуки. Почему она улыбается ему? Почему стоит и делает вид, что совсем не в обиде на того, кто причинил ей достаточно сильную боль — ударил в спину острым ножом? Наверное, потому что он так это себе представляет. Что может быть хуже, чем прощение и милосердие по отношению к виновному человеку? — И чего ты добиваешься, Грейнджер? — грубо выкрикивает он, но в глаза ей не смотрит, пытаясь зацепиться за что-то другое. — Вот, я стою перед тобой. — Нет, Блейз, ты стоишь не передо мной, а только перед своими мыслями. Настоящими, не искривлёнными какими-то фальшивыми представлениями о том, что всё было не так. Ты же и сам знаешь, как работает этот шар. Он знает, но от этого лучше не становится. Это только вонзает кол в сердце. Это напоминает о том, какое он ничтожество на самом деле. Нет никакого беззаботного весельчака — есть только опустошённый, выжженный и полный дерьма несчастный Забини. — Да, я виноват, чёрт бы тебя побрал! — взрывается Блейз. — Да, блять, я виноват, Грейнджер! Тебе легче от этого стало? — А тебе? — Ничего уже не изменить! Ты не оживёшь, а нам всем нужно жить дальше. Чего ты добилась этим? Ну вот ты напомнила о себе, а дальше что? — Я тоже хотела жить, Блейз, — спокойно, почти ласково, говорит Гермиона. — У меня были мечты, планы, но я умерла. — А нахуй ты это сделала? Тебе кто-то из нас вручил лезвие? Или мы тебе раскромсали руки? Чего ты от нас хочешь? Могла бы дальше себе жить и не тужить. — Да, вы все протянули мне лезвия, Блейз. И ты, и Пэнс, и Тео… — Нет! Заткнись, Грейнджер! Она не замолчит, потому что говорит то, о чём уже не один месяц думает сам Забини. Он чувствует на себе вину за то, что с ней случилось, но ведь правда не может ничего изменить. Всё случилось так, как случилось. И как бы ему не хотелось, чтобы Грейнджер снова показалась где-то в коридорах Хогвартса — это невозможно. Это необратимая трагедия, которой они поспособствовали. — Твоя любовь к Пэнс действительно стоила моих унижений, Блейз? Тебя приблизили к ней все те слова, что были сказаны тобой в мой адрес? Нет. Это только увеличило пропасть между ними, но разве ему хватит сил в этом признаться? — Ты заставил меня поверить в то, что можешь быть моим другом, помнишь? Ты говорил о том, как со мной интересно, какая я особенная, чтобы потом громко выкрикнуть из толпы, что я была в тринадцать лет влюблена в профессора ЗОТИ или рассказать всем о том, что я веду свой дневник, — с её глаз срываются первые слёзы. — Моя девственность стала каким-то образом достоянием всего Хогвартса. Это тебе помогло, Забини? — Нет… — Да, Забини, наконец-то ты ответил правдиво. А моя смерть тебе помогла? — Нет, Грейнджер. И её образ рассеялся, а в шаре пропала дымка. Больше её нет в этом шаре. Он стоит посреди кабинета. Ещё один кабинет, ещё одна коробка и ещё одна причина смерти Гермионы Джин Грейнджер. Забини признался самому себе, но это больно. Неужели кто-то должен его пожалеть? Блейз всё же достаёт из коробки третью сигарету, закрывает глаза и делает первую затяжку, пока в голове слышится её звонкий голос: — Сигареты когда-то тебя убьют, Блейз. Они не делают тебя лучше, они не помогают. Ты и без них хороший, когда настоящий. Она была единственным человеком, который увидел его настоящим. Это было непередаваемо, когда не нужно прикидываться кем-то, чтобы тебя понимали и принимали. У Блейза так было однажды — с ней. С той девушкой, которую он предал, а потом видел издалека бледное холодное тело. Да, Забини, я наблюдаю за тобой и за тем, как ты тоже умираешь. В такие моменты я начинаю завидовать сама себе, что моя смерть была относительно быстрой и почти безболезненной. Или просто эта физическая боль была ничем против того, что вы заставили меня пережить. А вот ты будешь умирать долго. А ещё хуже, если внутри тебя всё умрёт и останется только внешняя безликая оболочка. Именно такой я стать и не хотела. Я умерла, когда была раненным живым человеком. А за твоими метаморфозами интересно наблюдать, моя причина номер два. Я всегда буду идти за тобой по пятами.Блейз Забини
22 августа 2022 г. в 12:10
В лучах солнца нам суждено обрести свою страсть. В лучах солнца мы должны найти своё предназначение. А я в лучах солнца нашла только свой покой, но больше их тепла мне почувствовать не суждено. Конечно же, это был общеизвестный факт, что после смерти тебя не сможет согреть никакое солнце, потому что ты превращаешься в ничто, но мне бы так хотелось, чтобы хотя бы на миг стало теплее. Или я начинаю путать холод мира с тем холодом, который исходит от живых. Я стала проводить с ним слишком много времени, когда умерла.
Я наблюдаю за тем, как некоторые стремятся почувствовать тепло в объятиях другого человека — это самое прекрасное тепло, которое существует во Вселенной. Иногда так нужно просто укрыться в чьей-то гавани, чтобы забыть о том, какой шторм разыгрался в твоём мире. Не хочется рассказывать о том, как страшно и сыро стало в твоих ментальных лабиринтах, как больше не можешь отыскать выход, пусть прежде и знал все дороги наизусть. В его тёплых и крепких руках все тревожные мысли тебя покидают, потому что он уберегает тебя от них.
А ещё говорят, что таким же эффектом может похвастаться и дружба. Мол, что если найти своего человека, который сможет гулять с тобой по твоим собственным лабиринтам и не испугается того мрака, который там прячется, то это равноценно победе над непогодой. Я хотела узнать, что такое дружба, а ты, Блейз, хотел узнать, что такое любовь. Тебе она так была нужна, что ты решил, что к ней можно идти по головам и сердцам, правда ведь?
Теперь ты винишь себя? Или мне только так кажется? Разве может испытывать подобное чувство человек, цинично наплевавший на чувства другого живого человека? Ваш порочный любовный треугольник причиняет вам невероятную боль и страдания, но вы всё равно продолжаете отыгрывать выбранные себе роли. Именно выбранные, потому что к этому вас не принуждали. Вы — мазохисты.
Иногда мне надоедает смотреть за однообразной и жалкой закулисной жизнью Пэнси Паркинсон, где нет места ничему, кроме постоянной жалости к себе, стремлению казаться лучше, чем она есть на самом деле и приевшейся фальши. Тогда я следую за тобой, ты это хоть раз чувствовал? Я держусь совсем близко к тебе. Буквально дышу тебе в затылок, чтобы ты почувствовал холод, исходящий от мёртвой меня, но и он не сравнится с твоим холодом, притаившемся на дне души. Но ведь разница в том, что это я умерла, что это у меня в груди пустота и тишина, так почему же всё выглядит вот так вот? Почему твоя душа выглядит куда мертвее, чем моя?
Тебя так любят твои друзья. Ты — самый весёлый, душевный, компанейский и просто незаменимый для них человек, верно? А они точно твои друзья, раз так думают о тебе? И любят ли они тебя? Или у тебя для каждого существует отдельное амплуа? Кем же ты был для меня, Забини? Возможно, что как раз со мной ты и был настоящим, не пытался кого-то изобразить и понравится мне.
Я смотрю на тебя прямо в этот момент, Блейз. Ты лежишь на парте и выпускаешь изо рта невесомые облака дыма. Со стороны ты выглядишь таким спокойным, безучастным, словно тебя не касается всё происходящее, но я держу руку на твоей груди. Ты чувствуешь эту тяжесть? Конечно. Тебе больно и плохо, ты практически разрушен изнутри, но каким-то образом остаёшься на плаву. Что тебя добило сегодня больше: напоминание обо мне или то, что от Пэнс снова пахнет вишней? О да, вы все дружно теперь ненавидите вишню. Хоть в чём-то вы едины, и то, это благодаря мне.
Но я всё больше и больше склоняюсь к мнению, что я и была той единственной бесполезной вещью, которая заставляла верить вас в то, что вы — единомышленники. Вам казалось, что вы так дружны, что это всё перевязано толстыми серебристыми нитями, но вы ошиблись. Меня не стало, и всё покатилось в тартарары. Вы снова тонете и не знаете, что с этим делать. Вы ждёте, что кто-то вас спасёт, но вы никому не нужны. А огневиски и сигареты — это призрачное облегчение, но потом обязательно станет хуже.
Тебе злят пустые мысли, Блейз. Они все заняты мной, правда? И нет, я не пытаюсь тут преувеличивать свою роль, делать себя центром вашего мироздания, нет. Просто так сложилось, что вы почему-то оказались способными на чувство вины, но и то, не передо мной. Самое ужасное — это то, что я искренне верила в ваш душевный свет. Я была уверена в том, что это просто такой себе образ для массы, а вы просто прогнившие изнутри.
Мне хочется вонзить тебе ногти в сердце, но я не могу, потому что я — мёртвая невидимая девочка.
Он лежит на парте, докуривая уже вторую сигарету. Пришлось уйти практически сразу же после Пэнси, чтобы не врезать Малфою. От Паркинсон снова исходил дурацкий запах вишни. Она снова была с ним, хотя клялась, что больше не побежит к нему. Это заставляет Блейза открыть глаза и резко принять сидячее положение. Страшным кажется ему чувство полного одиночества, которое становится особенно мрачным в моменты яростного гнева и бессилия. Это всё рвётся из него, сжигает всё то, что ещё уцелело под рёбрами.
Рука тянется к пачке за третьей сигаретой, но в последний миг он решает, что это ни к чему — это ведь не поможет. Сигареты давно перестали успокаивать его, а наоборот, раздражали. Каждый раз вместе с дымом перед ним всплывает образ ненавистной и мёртвой гриффиндорки. Теперь все моменты, когда она появлялась в его жизни стали куда более чёткими, красочными и реальными.
— Ко всем ли ты добралась, Грейнджер? — выкрикивает он в темноту.
Он даже не понял сначала, что за коробка появилась перед ним. Маленькая такая, чёрного цвета, а потом на крышке загорелись слова, выведенные аккуратным девичьим почерком, и всё стало понятно.