Фантом

Дело в том, что Венти — человек слишком социальный и отзывчивый. Сяо — полная его противоположность. Сяо — это самые задние парты в школе, но отнюдь не разукрашенные, исписанные обзывательствами, закиданные мусором и щедро политые какой-нибудь дрянью, вовсе нет. Скорее наоборот — девственно чистые, нетронутые. Как будто и не сидит там никто вовсе. Он словно и не появляется в школе, и спроси у любого его одноклассника, был ли Сяо сегодня на уроке, тот лишь озадаченно затылок почешет да плечами пожмет. Да кто его знает? Есть Сяо, нет его, никто и не заметит. Совсем. Будто он призрак, одна из пяти тайн школы, и чтобы увидеть его, нужно обязательно постучаться в туалетную дверь и произнести магическое заклинание: — Сяо-Сяо, ты забыл сдать домашку по алгебре! Сяо? А за дверью — никого. Как парень улизнул — загадка. Не привлекать внимание — талант, которым Сяо не то чтобы гордится. Просто так живется легче. Просто никто не пытается повиснуть на его ушах. Никто не раздражает слух звонким смехом. Никто не бьет по лицу яркими, бирюзовыми косичками — янтарный взгляд скучающе скользит по классу, лишь на мгновение задерживаясь на самой яркой улыбке, наверное, во всем Тейвате. Сяо таких больше не видел. Венти взгляд перехватывает — у него тоже талант: замечать Сяо в любой ситуации. И знаете что? Это бесит. Чувство беспомощности неприятными мурашками ползет по коже, и Сяо прячет взгляд за ресницами, хмурится, постукивая кончиком пальца по парте. И игнорирует. Всех игнорирует, и все игнорируют в ответ его, и как же это все-таки хорошо. Сяо не хочет оставаться в памяти людей, с которыми ему учиться-то осталось всего каких-то полтора года. Звонок неприятно бьет по ушам, разливаясь привычной трелью по классу — ребята кто во что горазд: недовольно цокают, торопливо доигрывая в игру на телефоне, другие со смехом лениво заплывают в класс и вразвалочку бредут к парте. Ну а что? Учителя-то еще нет. Кто-то судорожно доедает булку из буфета, где он простоял в очереди добрую половину перемены. Хлопает зеркальце и летит в раскрытый рюкзак. Щёлкают ручки, шуршат тетради. Гомон медленно стихает, под строгим взглядом учителя. Сяо безразлично пялится в окно. Поскорее бы все это закончилось. Поскорее бы… Не то, чтобы он не любил школу. Нет. Это другое. Это банальное непонимание: зачем? Зачем ему каждый раз соскребать себя с постели, терпеть жару, такую свойственную Сумеру, дышать спертым воздухом в классе и просто считать секунды до конца урока. Каждая минута — вечность. При чем тут будущее, о котором так упрямо твердят родители, если больше половины информации забудется через полгода после окончания школы? Сяо молча мирится и не понимает. Но ходит. Чтобы не расстраивать отца. В школе — скучно. Учителя, дай архонт, адекватные. Дай архонт, знают свой предмет. Чаще всего просто хочется спросить: «Как вы сюда попали?». Ошиблись дверью? Это же не дурдом. Иногда кажется, что все-таки дурдом. Иногда кажется, что Сяо совсем тут не место. Ни школе, ни в этом мире. Разве что на кладбище. Могила его — он иногда представляет — была бы одинокая и совсем простенькая. У отца — опекуна — вряд ли были бы деньги на содержание. Может, он бы добросовестно пропалывал ее, но краска на кресте бы потрескалась, да и фото со временем бы потемнело, выцвело бы совсем, а имя, выгравированное на могильном камне, и вовсе забылось бы. С уходом Чжун Ли, может, никто бы и не вспомнил о Сяо. Как же ему иногда этого хотелось — просто исчезнуть. Спрятаться, чтобы не нашел никто, и провести так всю жизнь, а потом и все, что следует после нее. То самое «после смерти». Сяо устало щурится, ерзая на неудобной лавочке. Цепляется брюками за плохо отесанную доску, досадно шипит. Ну вот, теперь зацепки будут. Рядом совсем, за изгородью, две старенькие, неухоженные могилки. Точнее ухоженные, но относительно. Рукой неумелой, но заботливой — у Сяо на ладонях куча мелких царапин, а на могилах свежие розы из домашнего сада — единственная роскошь, которую он может позволить. День был долгим. Таким же как и все остальные. Ветер мягко развевает волосы и теплом скользит по коже. Стемнело давно и так, что хоть глаз выколи. Пора бы уже давно домой. Сяо сидит. Вздрагивает иногда, просыпаясь, и снова проваливается в сон. Там, в этом сне — его нет. Но есть родители. Живые. Счастливые. И нет Сяо, потому что будь там Сяо, не было бы мамы, и улыбки её яркой — видел на фотографиях — единственной, которая могла бы посоревноваться с Венти, но Селестия забрала её, отдав предпочтение последнему. Будь там Сяо, не было и папы, но была бы страшная авария, которую без проблем можно было бы избежать, если бы отец не поехал забирать своего новорожденного сына из роддома. Как хорошо, что он погиб, не успев узнать, что и жена его скончалась так скоро и внезапно. Совсем незадолго до своего возлюбленного. Фразу «и умерли они в один день» Сяо ненавидит больше всего, потому что нет в ней никакой романтики. Только боль от потери близких и чувство вины, как камень на шее, тянущий ко дну. Иногда казалось, что он и так одной ногой в могиле. Как же хочется просто исчезнуть. Чтобы в этом мире его просто не существовало. Тогда его родители смогли бы прожить свое «долго и счастливо»? Тело кренится набок, и Сяо почти валится на землю — дергается, просыпаясь, да оглядывается испуганно, недоуменно. Вокруг — сплошная мгла. Темно, и белое все. Голова кружится. Пахнет кем-то сгнившим. Вероятно, мертвым. Мертвым, вероятно, давно. Фильмы про зомби уже не кажутся таким бредом, и парень напрягается весь, прислушиваясь. Вдруг услышит характерные хрипы да рычание? Кладбище отвечает ему тишиной, жидкой такой, текучей, липкой, что оседает на кончиках пальцев и неприятно щекочет легкие предчувствием опасности. Да ворона глухо каркает где-то вдали. Туман перед глазами — не до конца проснулся? — плотный. Рукой раздвигаешь, будто облака, мягкие и воздушные. От исполнения глупой детской мечты что-то совсем не радостно, только тревожно еще сильнее. Ноги дрожат, то ли от неизвестно откуда вообще взявшегося холода, то ли от страха, и Сяо наощупь, как слепой котенок, что тычется мордочкой из стороны в сторону в поисках мамы, пробирается к выходу. К предполагаемому выходу. В какой он вообще стороне? Вот забавно будет сейчас наткнуться на изгородь и влететь носом в могилу. Пасть прямо в объятия мертвецов. Отчего-то эта перспектива уже не кажется такой заманчивой. Сяо сглатывает ком в горле. По рукам ползет будто липкое что-то, неприятное. Щупальца Ктулху, не знаю. Мокрые и скользкие — нервно оборачивается. Никого. Точнее, никого не видно. А есть ли там кто — архонт его знает. Руки сухие, совсем не скользкие, и все это лишь галлюцинации на фоне нервов. Только ладошки потные — Сяо вытирает их об футболку и нервно облизывает пересохшие губы. Туман клубится перед глазами и двигается, будто живой. Пахнет гнилью. Сяо задыхается. Мутит жутко — дышит глубоко и размеренно, пытаясь сдержать рвотные позывы. Получается плохо. Он надеется, что его рвота не стала украшением могилы какого-то давно почившего мудреца. Вытирает рот, тыльной стороной ладони. Глухо откашливается. Глаза горят, и голова тяжелая, ватная. Так и хочется просто растянуться во весь рост, пусть даже и на чьей-то могиле. И, возможно, сгинуть в этом тумане. Селестия слышит его зов — нога застревает в корне. Корне? Откуда тут корни, он же был на кладбище. Там ведь ни деревца. Только стройные рядочки могил, лавочки да веночки. Деревьев нет, лес разве что за кладбищем, глухой и непроходимый, и- Все эти мысли проносятся за те несчастные пару секунд полета и обрываются вместе с тихим шмяком об землю. Сяо глухо стонет. Царапается щекой у валяющиеся на земле ветви. В нос ударяет запах влажной почвы. Даже легче становится. Удар отрезвляет. Коленка саднит — с трудом поднимается, даже не осматриваясь, все равно ничего в тумане не видно — пульсирует. От резкого контраста теплой крови, стекающей вниз по ноге, и холодного воздуха становится неприятно жутко — Сяо истерично размазывает кровь и шипит от боли. Осторожно трогает вторую коленку. Ну, эту просто немного стесал, хоть на том спасибо. Лицо, наверняка, все в грязи и крови. Сяо уже представляет смесь шока и ужаса на лице Чжун Ли, когда он в таком виде заявится домой. Если, конечно, вообще дойдет. Ну, зато он теперь понимает, что шел не в ту сторону — разворачивается на сто восемьдесят градусов, искренне надеясь, что так точно не прогадает. Вытягивает ладошки перед собой. И осторожными шажками, медленно-медленно идет вперед. Наверное, вы посчитаете это странным, да? Человек, так явно жаждущий просто испариться, пропасть, вместо того, чтобы сдаться и лечь в свободную могилу, упорно пытается… выжить? Не то, чтобы ему, конечно, прям что-то угрожало, но Сяо вполне себе мог успокоиться и переночевать на кладбище. Ответственность перед Чжун Ли и нежелание нервировать его лишний раз, вынуждает упорно сжимать зубы и тщетно щуриться, пытаясь высмотреть хотя бы что-то в непроглядном тумане. Сяо страшно. Наверное, впервые в жизни страшно. Позже, сидя на очередном скучном уроке и поглаживая через пластырь царапину на щеке, он лишь снова удивляется. А чему он так испугался вообще? Он даже объяснить толком не может — просто в тот момент его объял леденящий до самых кончиком пальцев ужас. Ощущение полной беспомощности, незащищенности, одиночества — все это разом ухнуло на макушку сонного Сяо, и последний смог разве что испугаться. А потом взять себя в руки и с горем пополам выбраться из тумана, благо он закончился почти сразу же после выхода с кладбища. Сяо даже и не помнит, как добрался до дома. Глаза были полны слез от осознания произошедшего, а содранные колени горели от боли, щеку саднило и нещадно крутило живот. В квартиру он не зашел — завалился. Скатился спиной по двери и просто разрыдался. Выскочивший из своей комнаты Чжун Ли испугался сильнее всех в тот вечер. Выпытать у Сяо, что произошло — та еще задачка. Особенно когда он смотрит так загнанно глазами своими янтарными и губы поджимает, дрожащие, цепляясь ладонями в ручки кресла от боли. Но все закончилось, солнце сменило луну на небе, осветило солнечными лучами город, а Сяо с утра лишь досадно усмехнулся своей трусости и как на духу вывалил все отцу. И, спокойно забрав рюкзак, утопал в школу, оставляя Чжун Ли и его очередную стадию шока наедине. Пусть сами между собой разбираются. А в школе вообще все как обычно. Скучно, размеренно, однотонно, шумно. Шумно, по большей части из-за Венти — его, наверное, самого яркого и общительного одноклассника. Может, пообщайся с ним Сяо, и сам не смог бы устоять. Холодное сердце растаяло и пало бы в плен ловких рук Венти. Но Сяо с ним не общался. Ни с кем не общался. Друзья его — две могилы на кладбище, кот по кличке Моракс и Чжун Ли, заменивший ему отца, безмерно добрый и немного нудный, но Сяо, если честно, не привыкать. Поэтому на Венти он разве что смотрел, и то больше недоумевая. Как у него вообще сил хватает на все эти улыбки и нескончаемый смех? Еще и учится, хиличурл его побери, нормально. Ну… сносно. Где-то учителям улыбнется, где-то глазки состроит, а где-то реально знает, так еще и лучше, чем авторы их учебников! Чудо, да и только. Странный он, этот Венти — и Сяо снова невольно отвлекается на звонкий смех. Скользит ленивым взглядом по ярким косичкам, выше, к улыбке доброй и ласковой, аж тепло становится, невольно щурится, ловя солнечные зайчики, пляшущие в небесных глазах. Небо над Тейватом — фальшивое. Настоящее — в глазах Венти. А потом взгляд невольно цепляется за что-то черное за его спиной. Гул болтовни прерывается грохотом. Всем замолкают, озадаченно рассматривая… Сяо, что внезапно вскочил со стула, попутно опрокинув все свои вещи с парты. Венти — после все поворачиваются к нему — озадаченно хмурится, перехватывая полный ужаса взгляд Сяо. — Ты в порядке? — склоняет голову к плечу. Сяо на него уже не смотрит. Да и не на Венти он смотрел, если честно. На то, что было за ним. Человек? Нет. Разве что пять минут назад человек, а теперь труп. Разложившийся, серый, почти прозрачный, с глазами белесыми, заплывшими, и кожей разложившейся местами. Вонючий — машинально затыкает нос, потому что гниль. Как на кладбище. Как в том ужасном тумане. К горлу подкатывает рвота. Существо, призрак, чудовище, монстр — Сяо не знает, как это назвать — теряет всякий интерес к Венти и плывет дальше. К Барбаре. Девушка добрая, скромная очень, стеснительная и краснеет всегда до корней волос в любой непонятной ситуации. Помогает всем безвозмездно и сейчас глядит так же беспокойно, встревоженно, кажется, собираясь обрушить все свое волнение на старающегося никогда не привлекать ничье внимание Сяо. Призрак закрывает ее лицо, крючится весь, головой вертит и шепчет, шепчет. В такой мертвой тишине Сяо слишком отчетливо слышит шипящее: — Ты меня видишшшь? Но дело в том, что Барбара не видит. А Сяо — видит. Оттого и срывается с места, бросается прочь из класса, под ошарашенные взгляды одноклассников. По дороге отталкивает дежурного — тот тщетно пытается сделать замечание. Но как он остановит без нескольких месяцев совершеннолетнего парня на грани истерики? Вот и Сяо думает, что никак, оттого и бежит что есть мочи, только лишь легкие горят, да мысли в голове бешеные крутятся, вертятся, цепляются, заразные, и поражают мозг и без того воспаленный. Ему точно привиделось. Он насмотрелся ужастиков. Война миров Z, точно была лишней. Ужастики — зло. Глаза — врут. Уши — обманывают. Обоняние — прикалывается. Это все туман. Он все еще не весь вышел, точно. Все туман, да. Никаких призраков он не видел. Ему просто показалось. Точно показалось. Какой же бред. Сяо сошел с ума или сошел с ума. Нет, он спит. Да точно. Спит. Сейчас он проснется, не знаю, на уроке алгебры, на которой так часто засыпает, оперевшись ладонью о подбородок. Или на лавочке у могилы родителей — второе любимое место для сна. Может быть, просто любимое место. Во всем Тейвате. Он сейчас проснется. Да. — Сяо! Точно проснётся. — Сяо, стой! Может быть, сразу в психушке. — Сяо! Сяо, остановись! Ну и пусть. Закинется таблетками, посидит в смирительной рубашке, не знаю. Но зато больше не увидит это… — Сяо! И Сяо шумно втягивает носом воздух. Спина встречается с холодной стеной коридора. На локте крепкая хватка. Перед глазами — аквамарин. Венти, раскрасневшийся весь, буквально вжимает Сяо в стенку, и почти сгибается пополам, пытаясь отдышаться. Шумно глотает воздух ртом, уже сам скорее цепляясь за Сяо, чем удерживая его. Со стороны это, возможно, выглядит немного… провокационно. Возможно, именно поэтому дежурный учитель направляется к ним с таким грозным лицом. Точно не потому что они за пол минуты пробежали пол школы и чуть не снесли с ног директора, да? Впрочем, Венти замечает краем глаза приближение опасности. И не находит ничего лучше, чем просто схватить пребывающего в прострации Сяо и утащить за собой. Перед глазами мелькают лестничные пролеты. Под ногами летают ступеньки. Или это ноги летают по ступенькам. Пару раз почти летит Сяо — носом вниз. Последний пролет — Венти перепрыгивает аж две ступеньки, Сяо скатывается за ним. И снова бьется лопатками о стену. — Ты их видишь? — грудь быстро вздымается и опускается. Ладони, сжимающие плечи, горячие и влажные. Челка нервно колыхается от частого дыхания, и в глазах волнение вперемешку со страхом. Сяо недоуменно моргает, тупо рассматривая Венти перед собой. — Кого? — Фантомов, ну же! Ты видел его! Точно видел, он был за моей спиной, да? Ты поэтому так подскочил? У Сяо кружится голова. — Что ты несешь… — бормочет, прикрывая глаза. Плечи горят, и все дело наверное в ладонях Венти. Точно в них. Щеки невольно наливаются жаром. О семеро, отойди от него. — Фантомы, ну, — отходит на пару шагов назад — дышать становится легче, — такие… полупрозрачные, как трупы полежавшие в могиле где-то год. И шепчут еще что-то в роде: «Ты меня слышишшь?» — корчится, пародируя манеру речи фантома, и активно жестикулирует руками. Сяо пошатывается на месте и щипает себя. Не просыпается. Перед глазами снова та сцена. Снова взволнованное лицо Барбары и полуразложившееся прямо перед ней. Снова дрожь по всему телу. — Не понимаю, о чем ты, — это шутка какая-то да? Они все дружно сговорились и решили посмеяться над Сяо? Что ж, у них получилось, он еще долго будет видеть кошмары. — Серьезно, Сяо! Я не шучу! Я тоже их вижу, слышишь? Сяо хмыкает, обходя стороной Венти. Что за бред? Ему точно привиделось. Или это сон. Просто долгий и реалистичный. Однозначно. Сто процентов. Быть по другому не может. — Сяо! Послушай же меня, я их с детства виж- Его перебивает звонок. Оба — Венти и Сяо — смотрят друг на друга озадаченно. Венти кусает губу, осекаясь. Терпеливо ждет, когда закончится трель. Сяо просто разворачивается на пятках. Пришло время сна. То есть алгебры, да. — Стой! — хватает за руку. — Слышишь? Я тоже их вижу, с самого рождения! Вся моя семья видит! Я многое о них знаю и могу рассказать! — Я не понимаю, о чем ты. — Не ври, — почти плачет, — Сяо, это опасно, послушай меня! Сяо уходит. Старается не слушать. Не вникать. Просто вырывает руку и уходит. В душе необоснованная злость. Что еще за шутки такие? Венти правда думает, что Сяо поверит в этот бред? Просто он не выспался. У него галлюцинации на фоне недосыпа. Может, температура. Да что угодно может. — Сяо! Тебе ни в коем случае нельзя показывать им, что ты их видишь, иначе они просто сожрут тебя! Сяо! Сяо! Ся- Его голос заглушается торопливыми шагами Сяо. Теперь еще и через всю школу переться обратно в кабинет. Ну и зачем он так бежал?

***

— Сяо! — Венти, запыхавшись, подбегает ближе, снова — о семеро, что за вечное желание коснуться кого-нибудь — хватая его за руку, — подожди! Сяо чертыхается. — Отвали! Дергает рукой, раздраженно уставившись под ноги. Мало того, что выговор от учителя за неплохой такой спринт по школе и опоздание на урок получил, так еще и одноклассники теперь пялятся на него как на умалишенного. Ну вот, можно забыть о мирных школьных деньках, когда никто не замечал его, а он не замечал никого и топил себя в чувстве вины за гибель родителей. Просто прекрасно. И Венти еще этот прицепился, что б он провалился! — Не иди за мной, — цедит сквозь зубы, злобно косясь на молча вышагивающего рядом Венти. — Не могу, — на лице расплывается виноватая улыбка, — иначе ты можешь погибнуть. — Ты несешь бред. Он скорее умрет от злости. Взорвется как шарик, перекачанный не гелием, а оптимизмом Венти. Серьезно, от него радостью за версту пасёт. Его слишком много. — Я серьёзно говорю, Сяо. Поверь мне, пожалуйста, — вздыхает, — тебе обязательно нужно игнорировать фантомов. Иначе они сожрут твое тело. А наткнёшься еще раз, то душу. — Ты насмотрелся «Гадалки»? — Нет! — «Битвы экстрасенсов»? — Да нет же! Я серьезно! — И зачем ты за мной прешься? — Чтобы убедиться, что ты не встретишь фантомов, по пути домой, — и улыбается, главное, так честно, что у Сяо слов не находится, чтобы огрызнуться. Только лишь плечами передергивает нервно. — Не вижу я никаких фантомов, — ворчит скорее устало. Венти хихикает в кулак. — Врешь. — Не вру. — Врешь. — Не вр- И Сяо совершает самую главную ошибку в своей жизни. Отшатывается в сторону, шумно втягивая носом воздух, и испуганно рассматривает возникшего в воздухе фантома. В двух метрах перед ним. — О нет, — Венти испуганно прикрывает рот ладонями, пятясь. Существо — такое же что и в классе — скалится. Волосы, черные, развеваются в воздухе, извиваются как змеи, и местами голый череп, прогнивший, сколотый, проглядывает. Глаза — невидящие, белые-белые, как туман на кладбище, а смотрят прямо в душу. В самое сердце — оно испуганно сжимается. Сяо пятится назад, не отдавая отчета своим действиям. Фантом радостно плывет к нему. — Видишшь, видишшь меня. Нашшшел. Душшу нашшел. Вкуссно. Руки тянет костлявые. Сяо снова мутит. И отшатывается в сторону. Сначала даже не понимает, что не сам. Что это Венти. Венти его оттолкнул. И смотрит на этого дурацкого — Сяо точно спит — фантома так решительно. А лицо бледное-бледное, и ладони в кулаки сжимает. — Я тебя вижу, — сглатывает ком в горле, — я! Понял?! А дальше — туман. Нет. Даже не туман. Суматоха. Перед глазами плывет. Как будто видео быстро перематываешь, не успевая толком улавливать суть. Так и Сяо. Суть не улавливает. Пятится назад. Спотыкается. Падает. Отползает. Шипение, довольное почему-то. Тихий вскрик. Упавший на землю портфель Венти. Нависнувшая над ним черная фигура. Какое-то чавканье. Портфель яркий такой, бирюзовый. По земле катится оторвавшийся брелок — маленькая металлическая сесилия, блеснувшая на солнце. Сяо крепко жмурится. — Сяо? Ты как? В порядке? А когда открывается глаза, то с губ срывается облегченный вздох. Венти, о семеро Венти! Живой! Невредимый! Склоняется над ним, весь такой яркий со своими косичками, обеспокоено хмурясь. Руки тянет к лицу. И осекается. Одергивает назад, досадно кусая губы. — Хэй, ну же, вставай. Все хорошо. Фантом тебя не тронул. Но тебе правда нужно научиться их игнорировать. Я смогу тебя спасти еще только один раз, а потом придется самому. Сяо? Сяо, ты меня слышишь? Сяо недоуменно моргает. Разглядывает многоэтажки за спиной Венти. Нет. Сквозь спину Венти. Прозрачную спину Венти. Жмурится, качая головой. Ну и привидится же всякое. — Почему еще только один раз? — спрашивает хрипло, стараясь выровнять дыхание и успокоить скачущее в груди сердце. Смешок. Истеричный такой — Сяо тут же распахивает глаза и снова вздрагивает. Все еще прозрачный. — Потому что фантомы, Сяо, — присаживается на корточки, — не съедают сразу всего человека. Сначала — его оболочку, внешнюю часть души. Потом — внутреннюю. — Что…? — Если фантом нападет на меня снова, я исчезну, — пожимает плечами беззаботно, ровно. Лишь улыбается — горько, — только уже и для тебя тоже. — Что значит и для меня тоже? И Венти недоуменно вскидывает бровь, мол «ты все еще не заметил, что я прозрачный?». Вздыхает. Подносит руку к лицу Сяо. Кожу прошивает холодом. Ладонь проходит насквозь. — Считай, что я пропал без вести, — смеется, — для всех кроме тебя. Точнее, кроме тех, кто видит призраков и фантомов, — исправляется, неловко почесывая кончик носа. — Что- — Но ты не переживай! Я тебя не оставлю и помогу справиться! Они тебя больше не тронут. — Значит- — Я буду тебя защищать! Тем более, ты всегда казался таким одиноким, знаешь? А теперь у тебя будет свой личный Каспер! Классно же, да? — …пропал без вести? У Сяо кружится голова. Венти замолкает ненадолго, пряча взгляд за ресницами. И все же говорит. Говорит то, что так сильно не хотел услышать Сяо. — Считай, что я сегодня, — и голос предательски срывается, — умер. У Сяо на глазах рушится весь мир.