***
— Ты хотела меня видеть? — спросил донельзя жизнерадостный Седрик, влетая в назначенное место на крыльях оптимизма. Увы, пригласившая его Черных не разделяла настроения чемпиона. Её лик был хмур и мрачен, руки сложены на столе так, словно она готовилась донести до него плохую весть. — Да, хотела, — монотонно протянула девушка, наблюдая за его действиями, словно сокол. Диггори решил перестать обращать внимание на перемены в настроении Валерии. Он довольно утомился от подобных перепадов за последние полмесяца, поэтому добродушно открыл термос и налил кофе в большую чашку, полностью не подавая вида, что волнуется из-за серьёзного тона наставницы. — Всё не перестанешь потреблять кофеин в больших количествах? — предательски дрогнули губы Валерии. Как бы она не старалась держаться деловой и педантичной, всё равно проигрывала позитиву Диггори. — Ничего не могу с собой поделать. Даже контрактное принуждение к здоровому питанию обходит мою кофеманию. — Ясно, — сухо отложила она пергамент, взяв себя в руки, — в таком случае, запасись своим эликсиром энергии, потому что нам предстоит много работы. В глазах Седрика не переставали плясать смешинки. Его забавляла столь упорная деловитость — он невольно воспринял её как личный вызов, и твёрдо нацелился пробить стену серьёзности девушки. — Не больше, чем перед первым испытанием, — убеждённо провозгласил он. — Я имею в виду, как вообще можно сравнить дракона с заплывом? Не понимаю, почему ты так зажалась? Давай же, расслабься со мной, — пригласил он её усесться в самое уютное кресло кабинета старост. — Не сегодня, Седрик, — непреклонно отказалась Валерия, настояв на своём. — Нельзя недооценивать ни один этап Турнира. И меня очень, очень беспокоит, что задумало судейство на февраль. — Не вижу причин, — отмахнулся парень, равнодушно пожав плечами. Но и Валерия продолжила гнуть свою линию. — Я постоянно проигрываю слова загадки, и мне кажется, что в песне шкатулки намного больше зловещего, нежели загадочного. — Ты преувеличиваешь… Валерия уже хотела возразить, как в коридоре послышались шаги: кто-то приближался в намерении воспользоваться кабинетом старост. Волшебница поспешила собрать вещи, а Седрик заслонил её широкой мантией — хоть здесь они действовали слаженно. Дверь отворилась, и через неё важно явилась Джемма, префект Слизерина. — О, и ты здесь, Диггори? Я хотела посидеть в тишине, нужно составить план отработок моего факультета… Неугомонная шпана опять ввязалась во всякие проблемы из-за синдрома превосходства. Ну, ты же знаешь. — Д-да, я как раз собирался уходить, — попятился он, пытаясь незаметно пропихнуть Валерию через дверь. — Увидимся, Фарли. Он поспешно закрыл за собой дверь. Парочка оказалась в прихожей библиотеки, и Седрик, не обращая внимания на Валерию, принялся спешно открывать все двери подряд в поисках незанятого помещения. — Сам посуди, Седрик, у тебя забирают что-то драгоценное, твоя задача — вернуть это, — не сдавалась девушка, следуя за ним по пятам, — ты должен произвести вылазку на незнакомую территорию, в незнакомых условиях, да ещё и под дичайшим эмоциональном давлением. — Не вижу ничего сложного, — буркнул он, проверив очередную комнату, в которой велось групповое исследование, — у меня нет ничего особенно ценного, и самое дорогое, что они могут отобрать, так это метлу, на которую я копил почти год. Но Валерия не унималась. Если перед первым испытанием Седрик не верил в свои силы, то теперь серьёзно переоценивал их. Нельзя было позволить ему пустить всё на самотёк. — А как насчёт того, что ты должен постоянно находиться под водой, а? Думаешь, русалка принесёт приз на хвосте? Или ты собрался постоянно выныривать? — И у стен есть уши, и она старалась говорить тихо, но от того не менее настойчиво. Седрик не ответил, избегая её замечания, в которых был здравый смысл. Терпение девушки лопнуло, ей пришлось грубо остановить парня за запястье и приблизиться вплотную, чтобы он наконец обратил на неё внимание. — Взгляни на факты, только трезво. Потеряешь контроль над магией — окажешься в опасности, проявишь слабину среди подводных жителей — останешься на их милость, будешь слишком медленным — как минимум проиграешь, максимум — навсегда лишиться чего-то чрезвычайно важного. Седрик резко выхватил запястье, словно оно его ужалило, сделал несколько шагов и замер. От Валерии не скрылось, как он вздрогнул. Пропала задорность, стёрлась жизнерадостность. Всё то, что питало внутреннюю искру, бесповоротно ушло, оставив за собой холод и смятение. Только тогда Валерия осознала, что допустила ошибку, но искренне не понимала, какую. Парень же, тяжело вздохнув, поспешил разъяснить её промах. — Ты можешь хоть ненадолго расслабиться? Я думал, мы просто непринуждённо и приятно проведём вечер. Почитаем, обсудим школьную жизнь, отвлечёмся на пустяки. Все дела старосты отменил, между прочим, даже наплёл отговорки декану Стебль, хотя врать не в моих правилах. А вместо этого ты решила придавить меня грузом ответственности, прям так, с порога. — Стыд опалил уши и шею Валерии, и девушка сглотнула горечь в горле, ведь он прав. Но настойчивого взгляда не отводила. — Неужели так сложно общаться со мной как с человеком? Поверить в меня и мои силы? — Н-но это моя задача, — невнятно выдала она оправдание, в которое сама праведно верила, — моя обязанность. Ты попросил меня о помощи, и теперь я просчитываю наперёд все возможности, все варианты событий, чтобы уберечь тебя от плохого исхода. — Я просил о помощи? — передразнил он с некой издёвкой. Его явно задело, что девушка перешла на личности. — И, конечно, меня ждёт провал в твоих глазах. Погоди, а не ты ли мне навязалась? Махнула передо мной бумажкой, решила попрактиковаться на мне как на проекте, а о человеческом отношении позабыла. Порой мне кажется, что я только и делаю, что удовлетворяю твой комплекс превосходства. — Неужели у тебя действительно сложилось подобное мнение обо мне? Седрик помедлил, затем тряхнул головой, сбрасывая наваждение. — Нет, конечно нет. Прости, я не знаю, что на меня нашло. Не знаю, как и в какой момент всё стало столь запутанным. Но пойми, меня душит вечно думать о Турнире, порой кажется, что мне нечем дышать. Я человек, и у меня есть эмоции, и время от времени я устаю. Я не могу вечно быть на высоте, как магловская машина. Валерии не нашлось слов, чтобы ответить ему. Во-первых, ещё одно неправильное слово, и Седрик окончательно разорвёт всё то, что они создали, во-вторых, она чувствовала подступающие слёзы, и, открыв рот, могла запросто разрыдаться. Поэтому она так и стояла, затаив дыхание и упрямо смотря ему в глаза, не веря, что он настолько плохого мнения о ней. Седрик же искал в ней ответ на незаданный вопрос и, взяв эмоции под контроль, устало приложил ладони к лицу. — И ты прекрасно знаешь, что проигрыш для меня — не вариант, — едва слышно добавил он. — Ни за что. И тогда волшебница увидела, насколько ему тяжело — просто он утаил свои опасения. Наверно, Диггори мечтал о лёгкой победе, хотел казаться сильнее, а она с крахом спустила его с небес на землю, раздавив и без того шаткую уверенность в себе. Ей стоило быть помягче. — Тогда и ты пойми моё беспокойство… — тихо-тихо прозвучал хрипловатый голос Валерии, будто она боялась спугнуть волшебника. — Тебе дают очень жестокие задания, чтобы испытать в самых сложных ситуациях, и я, как твоя… — слегка запнулась девушка в подборе нужного слова, — наставница, просто не могу игнорировать твоё бездействие. Седрик лишь сжимал и разжимал пальцы, его щеки покрылись красными пятнами. Не в силах продолжать разговор, он резко развернулся и ушёл, бросив через плечо её же слова, которыми она отписалась когда-то: — Мне нужно время подумать. Валерия печальным взглядом проводила удаляющуюся фигуру, не в силах остановить её. Она треснула по лбу тыльной стороной запястья, разгоняя слёзы, и с досадой опустилась на корточки прямо посередине коридора, чтобы обнять колени и спрятаться от внешнего мира. «Конечно, он ушёл. Ведь ему сейчас как никогда необходима поддержка и надёжное плечо друга, а не строгость и упрёки наставника. Прояви я терпение и сочувствие, наша встреча закончилась бы по-другому. Порой я ничем не лучше Каркарова!», — больно ущипнула она себя, выпрямляясь во весь рост. Сурово коря себя за провал, волшебница направилась отвлечься в более людную часть Хогвартса, где волей случая встретилась с Меган, чуть ли не сбив низкую девушку. — Привет! — весело чирикнула та, но сразу перестала улыбаться, разглядев подавленное состояние Валерии, — эй, подруга, ты как? Всё хорошо? Сначала Черных не услышала её, отсутствующе всматриваясь поверх головы собеседницы, но потом вздрогнула, губы поползли вниз, и чуткая Меган поспешила усадить её на неприметную скамейку. Ну почему Черных не могла быть как она, а не такой твердолобой? — Как бы мне хотелось, Боунс, — горько призналась Валерия, пряча лицо в ладонях, как минутами назад прятал Седрик, — я рассорилась с одним важным мне человеком, и, кажется, подвела его. — О, дорогая, — сочувствующе обняла её Меган, — всё образуется! В Хогвартсе ссорятся и мирятся ежеминутно. Правда-правда! Порой мне кажется, что замок оголяет душу волшебников… Поэтому здесь так много материала для сплетен, — растормошила её задорная пуффендуйка, и Валерия не смогла сдержать смешок. За это она и обожала Боунс. Она всегда знала, как разрядить обстановку, подбирала правильные слова и помогала забыть о невзгодах. Валерия чувствовала, как её покидает напряжение за непринуждённой болтовнёй с будущей репортёршей, и в конце концов полностью расслабилась, отвлёкшись на сплетни вездесущей журналистки Хога. Тоска бессилия отступила, оставляя спокойствие и незатуманенный разум, и Валерия набралась решительности косвенно разузнать о Седрике, прежде чем вернуться на корабль: — Меган, есть серьёзный вопрос. — Да-да? — Что факультет Пуффендуй, да и ты лично, думаете о Диггори как о чемпионе? Я спрашиваю не от лица ученицы школы-соперника, а из искреннего интереса. — Ну, — задумчиво приложила блондинка указательный палец к подбородку, формулирая резюме, — Пуффендуй единогласно счастлив, что кто-то с факультета представляет Хогвартс на Турнире, к тому же Диггори необычайно одарённый волшебник, поэтому мы просто не можем нарадоваться! Да и подсобрался он с осени, прям видно, как глаза горят. Не мудрено, что тебя распирает любопытство — наш чемпион ещё заставит Крама попотеть. — Меган захихикала, потирая ручки, словно предвкушая зрелищное противостояние двух соперников на втором испытании. Очевидно, как журналистке, ей не терпелось дождаться следующей сенсации. Но вот, азарт в её глазах стал утихать, движения замедлились, будто её мозг уцепился за одну важную деталь, и она пыталась ухватиться за ускользающую мысль. — Вот только… — Вот только что? — Я не могу перестать беспокоиться за него. Видишь ли, несмотря на всю открытость и жизнерадостность, Диггори из тех людей, кто почти никогда не проявляет негативные эмоции. — Та-ак… — не до конца понимала Валерия, к чему ведёт Боунс. — Например, в прошлом году он встречался с одной слизеринкой — так, водил на свидания да держал за руку, ничего серьёзного, но однажды она наигралась и публично порвала с ним, заявив, что он слишком беден для серьёзных отношений. В искреннем неверии Валерия ладонями вцепилась в рукав мантии пуффендуйки, и та грустно закивала, мол, «да-да, так всё и было». Как подобное могло случиться? Не может быть! Ведь любой в отношениях остерегается некрасивого расставания, тем более на глазах у других, да ещё гнусно раня высосанными из пальца причинами! — Не может быть! Так и сказала? К её сожалению, Боунс снова подтвердила свои слова уверенным кивком. — Представь себе! Типичный Слизерин. Знает, как задеть за живое. Но Черных понимала, что на этом история не заканчивалась. — И что потом? — Что потом… А! Диггори лишь пожал плечами и с улыбкой пожелал ей всего наилучшего. Представляешь? Даже бровью не повёл. Ну тогда Хогвартс и прознал, насколько стервозной оказалась его бывшая, а префекта зауважал за сдержанность — даже я считала его жутко крутым. К чему я это веду… О! Вот тебе ещё один пример. Как раз в начале года мы изучали биографии главных злодеев магического мира на Истории Магии. Каждый из них в своё время выделился по-своему, но я попыталась найти общие характеристики — так, игралась в психоаналитику, — и в один момент составила следующую сводку: каждый узурпатор был чрезвычайно талантлив и харизматичен, но происходил из семьи без гроша, и в некий переломный момент делал выбор обратиться к Тёмным Искусствам… — Это очень… тонко подмечено. — Валерия из последних сил старалась не выдать волнения, ведь Боунс не знала о её связи с Седриком. — Да ладно тебе, — совпадение, да и только, не люблю я обобщать. Вот только помнится, тогда я неосознанно провела параллель между злыми волшебниками и Седриком. Вроде бы мимолётная мысль, но с тех пор меня не покидает тревожное предчувствие, что этот жестокий и несправедливый Турнир подталкивает Диггори пересечь ту самую черту. Чего только стоит чепуха в Пророке… — Меган гневно стукнула каблуком, затем глубоко вздохнула, успокаиваясь. Она повела перед лицом ладонью, словно отгоняла глупые доводы, — но это все мои пустяковые переживания. Я имею в виду, ты общалась с этим пуффендуйцем? Он даже бабочки не обидит. Я списываю свою паранойю на то, что мой внутренний журналист постоянно ищет грязное белье, и пора бы брать эту привычку под контроль, покуда я не хочу закончить как Скитер. — Полагаю, ты права, — отстранённо согласилась с подругой Валерия, — ты права.***
Звенит январская вьюга И звёзды мчатся по кругу
Не видят люди друг друга Теряют люди друг друга А потом не найдут… никогда.
Наступил знаменательный день. Четырнадцатое февраля заволокло шотландские горы мрачной тенью: кучные тучи пасмурного неба испускали редкие снежинки, предвещая скорую метель. Турнирная арена разбилась над поверхностью неспокойного озера, чьи рваные волны так и норовили схватить и утянуть на дно зрителей первых рядов. Время от времени раздавалось грозное карканье воронов; порывистый ветер едва не срывал флаги трибун. Всё, всё казалось зловещим, но никто не собирался отменять значимое соревнование. Седрика и других дрожащих чемпионов подозвали на помост. Волшебник заметно нервничал и озирался по сторонам. Казалось, он искал знакомые лица среди трибун, но не мог никого найти. Напряжение нарастало, а стрелки часов всё приближались к полудню, к началу тура. Наблюдающая за происходящим Валерия не понимала, отчего столь тревожно, и почему все упорно не замечали пропитанное знамениями окружение. Чинно поднялся Дамблдор, открывая Сонорусом испытание, уши волшебницы пронзил дробящий перепонки ультразвук из золотой шкатулки яйца. Она так и не расслышала речь директора, но видела реакцию окружающих: трибуны ахнули в испуге, а на лицах чемпионов отразилась паника. Начало тура не заставило себя ждать. Прогремела нетерпеливая пушка, ударная волна побросала всех участников в воду. Мы сумели то забрать, Виктор извивался в боли неполного превращения, но смог собраться и приступить к испытанию. О чём ты будешь очень сильно горевать. Гарри корёжило, раздирая горло до кровавых борозд, но и он со временем двинулся в путь. Отправляясь в этот путь, Флёр же истерично вопила до тех пор, пока не смогла сконцентрироваться для вызова успешного заклинания и нырнула. Есть только час, потом пропажи не вернуть. Один Седрик снова и снова взмахивал палочкой, но ничего не происходило. Валерия учуяла некое заклинание сдерживания, исходящее с судейских трибун, но ничего не смогла поделать. Терзаемая изнутри безысходностью через связь с Диггори, она могла лишь затыкать уши от нескончаемого звона. Девушка порывалась прокричать, что всё в порядке и у него всё получится, нужно лишь очистить сознание, но подлетевший ворон вцепился когтями в её косы и болезненно дёрнул. Затем ещё один, и ещё. Да отцепитесь же! Слова застыли в горле, пока девушка вела ожесточённую борьбу с символом Блэков. Покончив, Черных беспомощно обернулась к озеру. Происходящее утопало в замедленной съёмке, эмоциональные вскрики подопечного вонзались в мозг сквозь скрежет, что сводил с ума и взывал к безумию. Седрик повторял заклинание снова и снова, с каждым разом всё отчаяннее, пока не выдохся. С сожалением Дамблдор объявил, что чемпион Пуффендуя выбывает из Турнира. — …отныне Хогвартс представляет Гарри Поттер… — лишь услышала она, когда звон отступил. После речи Валерия почувствовала, что внутри что-то надорвалось, словно лопнула натянутая струна, словно у неё отобрали что-то важное. Нет, нет, нет! Руки метнулись к груди, нервно ища утерянное. То самое дорогое, что кануло на дно Чёрного озера, что уже не вернуть, без чего она не могла дышать. На глаза девушки навернулись слёзы. Этого не может быть! Контракт разорвался. Черных застряла в кошмаре, из которого не было выхода. Дрожащие руки метнулись к лицу, размазывая по лицу предательскую влагу, что моментально леденела и царапала кожу. И вдруг всё затихло также быстро, как началось. Когда Валерия открыла глаза, то оказалась совершенно в другом месте: она стояла на коленях, в лохмотьях, в кандалах в большом холодном мраморном зале, окружённая такими же скованными волшебниками. Все были покрыты синяками и грязью, лица выражали отчаяние. Стоило ей увидеть их, как отовсюду начали доноситься причитания, плач, даже молитвы — словно в её голове сменили пластинку, и заиграла новая мелодия, давая Валерии понять, что происходящее не было реальностью. Следующими активировались запахи: зал провонял кровью, смешанной с рвотой, которая растеклась сплошной грязью по красивейшему мраморному полу. Между узниками сновали редкие фигуры в чёрных капюшонах, верхнюю половину их лиц закрывали маски. Большая часть окружала невысокую лестницу неподалёку, переходящую в пьедестал. Запах горелой плоти вплёлся в зловоние, когда безликие палачи принялись издеваться над узниками уродующими проклятиями. — Пришло время распределять пленных войны, милорд! — донеслось до Валерии, но она застыла в ужасе от происходящего и не решалась поднять головы. — Наконец-то! — пронеслось по залу сиплое змеиное шипение, — помню, обещал раздать самым преданным последователям по одному скоту до начала аукциона. Люди в чёрных мантиях набросились разбирать пленных. Коршуны грубо впивались когтями, осматривали лица, физическое состояние, дергали за волосы, открывали рты, чтобы проверить зубы. Они смеялись, получая наслаждение от насилия, и вели себя так, будто находятся на рынке. «Как я оказалась посреди работорговли?» — хотела осведомиться Валерия, но выдавила лишь всхлип, когда кто-то грубо потянул её за кандалы. — Моя, — бескомпромиссно проскрежетал волшебник в маске, и пленница была готова поклясться, что услышала Лазара. — Оспариваю, — незамедлительно последовали два возражения от очень знакомых голосов, но не могла сопоставить, кому именно они принадлежат. — А ну отцепитесь от неё! — Приблизился к ним хладнокровный мужчина без маски. — Лорд принял решение оставить её для себя после смерти последней из британских Блэков, Беллатрисы. «Тётя Белла? — пронеслось узнавание в голове, — но она же в Азкабане!». Не контролируя свои слова и действия, Валерия заметалась и прокричала: — Я убью вас, я убью вас всех! Только попробуйте прикоснуться ко мне, и познаете всю ярость льда. А тебя, — костлявая рука указала на одного из четверых окруживших её, — тебя ждёт отдельное проклятие. — Молчать, животное. — Аристократ без маски ударил её так, что голову отнесло в сторону, и девушка удивилась, что не свернула шею. — Приказ Повелителя обсуждению не подлежит. Я забираю её в отдельную камеру. Мужчина подхватил её за волосы и уволок, Валерия еле-еле перебирала обессилевшими ногами, чтобы поспеть за ним. Успев оглянуться, она поняла, что он ведёт её через бальный зал Малфоев — тот самый, что она посещала с Арктуром и с Женей, где она веселилась и обменивалась с подколками с Драко. Если раньше мэнор был наполнен смехом и радостью, и в нём вальсировали прекраснейшие волшебники современности, то сегодня тюремщики издевались над узниками, и некогда величественный зал погряз в стонах и страданиях. Они спустились в подземные темницы, в муравейник камер, забитый осуждёнными, забытыми, умирающими и мёртвыми. Всё поместье контролировалось армией жестоких и бесчеловечных волшебников, и Валерия боялась представить, что творилось снаружи. Её грубо бросили в подземную камеру и заперли. Она не знала, сколько провела времени в темноте — ничего больше не казалось реальным, рассудок медленно ускользал от девушки. Послышались торопливые шаги. Она подняла глаза. Облачённая в чёрное фигура опустилась перед ней, откинула капюшон и сняла маску пожирателей, являя измученного незнакомца. Блёклые серо-пшеничные волосы убраны назад, кожа бледная и тонкая, как пергамент, натянутый на череп. Тёмно-серые глаза казались огромными из-за худобы. Валерия дала бы ему лет сорок, но он так выглядел лишь из-за болезни. — Вэлери… — прохрипел он, и по голосу она узнала одного из тех, кто ранее хотел приобрести её как животное. Черных хотела отвернуться и игнорировать его, пока он не уйдёт, но вместо этого удручённо произнесла: — Седрик… «Мой Седрик?!». — Мне так жаль, — запричитал он, протянув руку через решётку и обхватив её щеку. — Я не знаю, как до этого дошло. — Зато я знаю. — Валерия гордо задрала подбородок и посмотрела на него свысока, прошипев. — Ты предал нас, сдал сопротивление Тёмному Лорду и собственноручно казнил товарищей. — У меня… у меня не оставалось выбора! — принялся оправдываться мужчина. — Мне было необходимо заполучить влияние, Валерия, жизненно необходимо, чтобы иметь возможность хоть что-то предложить тебе. Примкнуть к пожирателям смерти было моей единственной альтернативой стать кем-то после позора на Турнире! — в его глазах полыхнула нездоровая эмоция на грани с одержимостью. — Поттер, Поттер, Поттер, везде звучала эта отвратительная фамилия! Все позабыли Диггори как главную неудачу Хогвартса. После выпуска я мог устроиться на мизерную стажировку в Министерстве, но этого не было достаточно, чтобы оказаться под стать высокородной наследнице… — Я говорила, что мне не нужны деньги! — прокричала она, прерывая поток никчёмных объяснений, — Я говорила, что готова зажить с тобой тихой спокойной жизнью! Но нет, ты не унимался. Бросил меня и швырнул Малфоям как какой-то второсортный товар! Он дрожащими руками взял её запястья и протянул к губам через решётку, оставляя извиняющиеся поцелуи на костяшках. — Только на время. Пойми, я был ничтожеством! Лишь Тёмный Лорд разглядел мою силу, мои таланты, помог раскрыть потенциал. С ним я стал кем-то… — его доводы граничили с одержимостью. — Лишь кем-то? Для меня ты был всем, — но Седрик не слышал её, продолжая как одержимый перечислять свои заслуги: — …я оказался настолько сильным мастером чар, что в одиночку разобрал Министерство по кирпичикам, за что был вознаграждён землей и поместьем! А ты… Ты отвернулась от меня, загородилась за моральными принципами. Разве ты не видишь, до чего довела себя? — Я? — вскричала женщина из последних сил, — не ты ли поведал Волдеморту о моих слабостях, благодаря которым он смог пленить меня, генерала сопротивления Севера?! Не благодаря ли тебе он подчинил Заполярье, а после поработил все столпы Режима и поставил Европу на колени?! — Всё было бы намного проще, согласись ты просто быть рядом со мной… — Довольно! — вскрикнула она, вырвав от него свои руки. — Ты бредишь, яд тёмной магии окончательно разъел твою душу и способность трезво мыслить. Из-за этой войны ты даже не знаешь, что у нас есть дочь! — мужчина неверяще уставился на неё, будто она произнесла нечто невозможное, — да-да, наше недолгое время вместе закончилось самым чудесным волшебством в мире. Повисла звенящая тишина, нарушаемая лишь хриплыми дыханиями. — Какая… она? — наконец спросило подобие Диггори. — Зоя… Она очаровательна. В ней столько радости. У неё твои волосы, твой смех, твои таланты. Я оставила её на воспитание Прекрасным, пока не закончится война, но теперь ни ты, ни я не увидим её. Глаза Седрика закатились, его лоб обречённо прижался к решётке. — Теперь… Теперь ты лишь рабыня, избранная Тёмным Лордом. Вскоре легилименты сломят твоё сознание и вручат как куклу Повелителю. Валерия задрожала и сорвалась на плач. Она чувствовала, будто их разделяет стена льда. Она пытается пробиться сквозь неё, достучаться до Седрика, но он её не слышит. Всё было так, как в её кошмаре при поступлении в Хогвартс. И она знала, что последует далее. — Седрик, Седрик, послушай меня, — позвала она сквозь слезы в последней попытке воззвать к сознанию, — не отдавай меня, пожалуйста… освободи… т-ты же знаешь, что делать. Давай же, будь сильным. Для меня, в последний раз. Измученное лицо сломленного мужчины постарело ещё на десяток лет. Он притянулся к ней для отчаянного последнего поцелуя, особенно сладкого с привкусом прощальных слёз, что растянулся надолго-долго, тем временем доставая палочку, чтобы исполнить последнее желание любимой. Его глаза утверждали «я люблю тебя», но губы произнесли: — Авада кедавра.